Морщась от брезгливости, я вытащил помятый картонный параллепипед с двумя бумажными наклейками. Но, прежде чем зажечь первую спичку, потряс его возле уха. Мда-а, десятка полтора, не больше. И, если бездумно палить, то хватит их не больше, чем на пару-тройку минут.
Пока вытаскивал коробок, мимоходом отметил, что рядом лежала квадратная сигаретная пачка. И, рассудив, что лучше хоть какой-нибудь факел, чем ничего, завладел и этим имуществом.
— Ты что делаешь, начальник? — Удивлённо и, даже как-то обиженно, залепетал Артемьев, когда я безжалостно разорвал тонкий, выкрашенный в красную цвет с надписью «Прима», картон. — Это ж курево!
— Курить вредно. — Не особо заморачиваячь расстройством уголовника, небрежно бросил я.
Но, потом, рассудив, что не мне судить о чужих зависимостях, засунул горсть сигарет обратно в карман законного владельца. И, уловив умоляющий взгляд, даже приклеил одну к его губе и… попросил подождать.
— Спичек мало. — Констатировал очевидный факт я. — Так что, постой пока. Я сейчас разгребу этот хлам, что вы на Петюню навалили. А потом уж, добудем огонь и посмотрим, что и как. Ну, и ты заодно покуришь.
— Последнее желание приговорённого. — Сипло выдохнул Артемьев.
— Не сцы, дятел! — На радостях, что все мои интуитивные выкладки подтвердились, обнадёжил уголовника я. — Мокруху в душевой вполне могут признать убийством по неосторожности. А, ежели Петюня выживет, то глядишь, лет через десять снова на воле будешь.
— Твои слова, да Богу в уши, начальник. — Как-то вдруг размяк убийца. И, неожиданно поторопил. — Начинай уж. Вдруг, выживет!
Вообще-то, по-хорошему, стоило припахать этого долбодятла. Но, так как руки у него были скованы за спиной, а ключёи я — ну кто бы сомневался! — не озаботился, то всю черновую работу пришлось делать мне.
Обледенелые кирпичи, вернее, их острые и так и норовившие уколоть и порезать, обломки неприятно холодили руки. Но, так как перчаток меня, само-собой, не имелось, пришлось терпеть и, иногда помогая себе ногами и отшвыривая мусор носком ботинка, я разрывал импровизированную Петину могилу.
Ни хрена не видящий уголовник сопел рядом, то и дело тыкаясь мне в спину. Но, так как от слепого, как крот, помощника толку было мало, я тихо рыкал и продолжал трудиться самостоятельно.
Наконец, когда тело было наполовину отрыто, я схватил не подававшего признаков жизни Петюню за одежду и резким рывком выволок его из неглубокой ямы.
— Фух! — Облегчённо выдал Артемьев, а мне на ум отчего-то пришло выражение «мы пахали». — Достал, голубчик!
— Ну да, ну да… — Недобро усмехнулся я. — И, к моему удивлению, с совсем небольшим усилием, подняв довольно-таки массивное Петино тело, водрузил его на плечи убийцы. — Поехали.
— Кх-х-х-а-а-а! — Жалобно хекнул Артемьев, при этом выплюнув сигарету изо рта. — Ты что, начальник?
Но вступать в дискуссию я не стал. А, вместо этого, поджёг разорванную сигаретную пачку и, выйдя вперёд, коротко буркнул…
— За мной! И, смотри у меня… Если споткнёшься и приложишь Петю об что-нибудь голосовой… В общем, ты сейчас несёшь свою судьбу.
По ощущениям, путь обратно занял гораздо меньше времени. Да, наверное, так оно и было. Тем более, что теперь мы двигались не в кромешной тьме. Так что, через пару минут, мы выбрались на свет Божий, представлявший из себя залитый скупым сиянием луны пятячёк и стонущий и хрипящий под тяжестью тела жертвы Артемьев, затравленно просипел.
— Не могу больше, командир.
— А больше и не надо. — Поддерживая урку и не давая лежащему у него на закорках почти покойнику свалиться, заверил я. — И, сняв Петюню аккуратно пристроил его на забетонированной площадке.
— Живой? — С надеждой глянул на него Артемьев.
— Живой. — Ориентируясь скорее на ощущения, чем на какие-то объективные факторы, заверил я. И, подняв голову, заорал во всю мощь лёгких. — Товарищ майор! — Он живо-о-ойй!
Дверцы машины три раза хлопнули и уже через пару секунд возле нас суетилась вся честная компания.
— Ну ты, младшОй, даёшь! — Уважительно глянул на меня разом подобревший дежурный.
А Анатолий Викеньтьевич уже подхватил вызволенного нами из могилы Петю и, дождавшись, пока водитель с старшим лейтенантом возьмутся каждый за ногу, начал движение к «канарейке».
По прежнему не подававшего признаков жизни Петюю устроили на заднем сиденье. Сияющего от счастья и, кажется, про себя молившегося Артемьева, загнали в заднюю, предназначенную как раз для таких, как он, арестантскую часть машины. И мы, наконец, двинулись в сторону госпиталя.
Мысль о том, что надо бы захватить спрятанные в парке шмотки промелькнула на краю сознания. Но, на такую ерунду времени было жалко так что, решив, что с этой проблемой разберусь как-нибудь потом, даже не попытался остановить водителя и выскочить в нужный момент из автомобиля.
Когда подрулили к приёмному покою, шофёр громко просигналил. И уже через двадцать секунд началась деловитая суета. Кто-то из персонала узнал Петю, которого тут же уложили на носилки. Да и моя, ставшая после импровизированного концерта популярной, физиономия, тоже вызвала несколько удивлённо-настороженных взглядов.
К счастью, присутствие людей в форме послужило сдерживающим фактором. Так что подойти и поинтересоваться, «что, как и почему», никто не решился.
В общем я, бочком-бочком, потихоньку слинял в темноту и, отыскав в парке полотняный мешочек с больничной пижамой и шлёпками, забрался в так ни кем не обнаруженное и не закрытое «для порядку» окно туалета. После неторопливо переоделся в одной из кабинок и, более-менее аккуратно сложив любезно одолженные Сергеем Петровичем и почти не пострадавшие в сегодняшних перептелиях вещи, вышел в коридор.
В котором, вполне ожидаемо, никого не встретил. Так что путь мой в родные пенаты был тих и безоблачен. Я дошёл до палаты, устроил торбу с одеждой под кроватью и, забравшись под одеяло, заснул.
— А где младшОй? — Удивлённо крутя головой, спросил дежурный.
— Слинял. — Еле заметно улыбнувшись, пожал плечам старший оперуполномоченный.
— С какого?.. — Так и не допетрил собеседник.
— Ты что, не понял. — Снисходительно вскинул брови майор. — Пацан же в самоход пошёл. Девочку проводить. И, как видишь, всё очень удачно вышло.
— Да-а. — Подтвердил старший лейтенант. Он повращал в воздухе раскрыто кистью руки и закончил. — Как он этого… Артемьева расколол.
— Талант. — Философски вздохнул Анатолий Викеньтьевич. И, кивая в сторону машины, предложил. — Поехали, что ли? Надо признательные показания записать. И, как и обещал, отмечу твоё самое непосредственное участие в раскрытии этого беспрецедентного случая.
— Спасибо, тащьмайор. — Поблагодарил дежурный. И, уступив место коллеге рядом с водителем, хлопнул задней дверцей.
С той стороны, где лежал спасённый от неминуемой смерти Петя сиденье было выпачкано в крови. Так что, старлей постарался занять как можно меньше места. Ведь стирать, а затем гладить вымазанную форму — последнее, о чём он мечтал в эту странную, и наполненную необъяснимыми событиями, ночь.
Симбиот был доволен. Не то, чтобы за прошедшие несколько часов удалось достигнуть каких-то особых и совсем уж выдающихся результатов. К тому же, связь с реципиентом оставляла желать лучшего. Да, что там! Никаких коммуникаций между ним и хозяином, по-прежнему не имелось.
Но, во-первых, ему худо-бедно удалось буквально насильно заставить носителя начать пользоваться подаренными ему природой возможностями. И, пусть даже, будучи задействованы на, хорошо если одну сотую долю процента, они дали вполне ощутимый результат.
Правда, хозяин, сам толком не понимая, что может осознанно управлять теми же ультразвуковыми волнами. Не говоря уже о таких прекрасных но, к сожалению временно утраченных им штуках, как телекинез, телепортация и левитация.
Связи со сканером мозг носителя так же не ощущал. А, между тем, квазиживой организм держал её постоянно включенной. Что, собственно, и помогло сегодня с честью выйти из довольно-таки сложной а, с точки зрения окружающих, совершенно безнадёжной, ситуации с честью. И, биопроцессор очень на это надеялся, с прибылью.
Что ни говори, а отметились они с реципиентом славно! Шутка ли — почти на ровном месте раскрыли убийство! Ну или, если принимать во внимание, что потерпевший, в конечном итоге, остался жив, покушение на него. Что, в общем и целом, никак не умаляло заслуг носителя в глазах будущего начальства.
Так как в окончательном выборе, их с хозяином места службы, квазиживой организм нисколько не сомневался. После сегодняшней демонстрации, мальчику попросту не дадут похерить талант, уйдя в участковые. Что, с одной стороны было вроде как плохо. Так как, будучи на виду, гораздо труднее скрыть, выделяющие его из общего ряда, странности. Да и, сидя где-нибудь на периферии, больше времени можно было бы выкроить для восстановления связей и медитаций.
Но, раз уж подвернулась такая возможность, грех было ею не воспользоваться! Удача, буквально сама приплыла в руки, и не подтолкнуть хозяина, вынудив его на решительные действия, было бы самой большой глупостью, которую может позволить себе истинный разумный.
Да и, спасённую, пусть и совершенно никчемную с точки зрения биопроцессора, жизнь незадачливого Петюни, тоже нельзя было сбрасывать со счетов. И, пусть ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным и, квазиживой организм был уверен в этом, этот засранец ещё даст о себе знать, попытавшись доставить толику неприятностей, как ни крути, всё вышло «в масть».
На этом симбиот закончил размышлять на философские темы и, пользуясь тем, что реципиент спит, нащупал еле видимый и почти не ощутимый канал, позволявший достучаться до повреждённого мозга, и начал загружать очередной пакет информации.
Полезных знаний много не бывает. До катастрофы хозяин знал пять языков этой Локации. Так что, нечего ему лениться и почивать на лаврах! Пусть вспоминает!
В конце-концов, он же их все уже знает. Так что, возможно, ещё раз наложив разархивированные данные на старую матрицу, он немножко подтолкнёт его к восстановлению статус-кво.