«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода — Вера Мильчина

Примечания

1

Данные уточнены по наиболее полной на сегодня биографии Шаликова в словаре «Русские писатели. 1800–1917» (статья И. С. Булкиной и Е. Э. Ляминой; т. 7, в печати).

2

Об отношении Пушкина к Шаликову см.: [Дрыжакова 1995–1996].

3

Пояснения к тексту, располагающиеся под строкой или за текстом, могут называться или примечаниями, или комментариями; в данной статье я придерживаюсь позиции, сформулированной в указанной статье: «Разница между примечаниями и комментарием весьма условна», и разграничивать их далеко не всегда обязательно [Кузьмина 2009: 170].

4

О специфике пушкинских примечаний к собственным произведениям вообще и к «Евгению Онегину» в частности см.: [Чумаков 1976] (переизд.: [Чумаков 2008: 125–150]). К чрезвычайно тонким суждениям исследователя о художественной значимости пушкинских примечаний можно прибавить лишь одно: пародийность некоторых пушкинских примечаний к роману в стихах заключается не только и не столько в их шутливости, ироничности, полемичности и т. д., но прежде всего в их подчеркнутой избыточности; эти примечания, информирующие читателя о том, что Юлия Вольмар – героиня «Новой Элоизы», а Август Лафонтен – «автор множества семейственных романов», сообщают современникам Пушкина то, что они, по всей вероятности, и так знали (и роман француза Руссо, и романы немца Лафонтена были в России неоднократно переведены и чрезвычайно популярны), и «пародируют метод» именно этой своей тавтологичностью.

5

Помимо упомянутых выше работ Чумакова и Кузьминой, см.: [Громбах 1974], а также замечательную статью Ю. М. Лотмана о примечаниях Пушкина к собственным поэмам: [Лотман 1995a].

6

О некоторых случаях автокомментария переводчиков более ранней и более поздней эпох см.: [Евдокимова 2006; 2009; Дерюгин 1985: 91; Гаспаров 2021a: 552–554].

7

Такая конкуренция при переводе сочинений знаменитых авторов была явлением довольно распространенным; любопытный отголосок ее находим в примечании, завершающем третий том переведенной Шаликовым «Истории Генриха Великого» графини де Жанлис: «Прошу благосклонных читателей некоторые ошибки, вкравшиеся во все три части, причислить к типографическим, как например в иных местах поставлено: в Бургоньи, Бретания, Скалижер вместо Скалигер, Бретань, в Бургони, и прочие сим подобные ошибки. Поспешность, которую требует перевод книги любопытной, для того чтобы не вышел другой перевод скорее, бывает обыкновенно причиною погрешностей не только в словах, но и в слоге» [Жанлис 1816: 3, 288].

8

Имеется в виду книга «Путешествие юного Анахарсиса в Грецию в середине четвертого века до рождества Христова» аббата Бартелеми, впервые вышедшая в 1788 году и затем неоднократно переиздававшаяся, – романизированный компендиум знаний об античной Греции.

9

Грацианский вышел из положения иначе. Бустрофедон он переводит описательно: «надпись, казалось мне, была писана взад и вперед беспрерывно», а в примечании цитирует оригинал: «En boustrophedon» [Грацианский 1815–1817: 1, 69].

10

У Грацианского «зимородок» фигурирует в самом переводе, примечание же гласит: «Морская птица» [Грацианский 1815–1817: 1, 233] и не может не напомнить пародийный комментарий, приведенный в качестве антиобразца М. Л. Гаспаровым: «Удод – такая птица» [Гаспаров 2000: 255].

11

При первом упоминании той же книги Шаликов вводит ее определение прямо в текст; в его переводе фраза Шатобриана звучит как «Я сам их забыл в книге моей, дух веры Христианской» [Шаликов 1815–1816: 1, 240], хотя у Шатобриана просто: «Je les ai oubliés dans le Génie du christianisme» [Chateaubriand 1811: 1, 240]. Грацианский в этом случае более обстоятелен; он тоже переводит название знаменитой книги Шатобриана как «Дух христианства», но в примечании не только поясняет, что имеется в виду, но и дает французское название: «Génie du christianisme – весьма известное сочинение Г[осподина] Шатобриана на франц[узском] языке» [Грацианский 1815–1817: 1, 258].

12

Ср. пояснение в современном комментированном издании Шатобриана: «Леруа, портной Императрицы, а затем герцогинь Ангулемской и Беррийской; лавка его располагалась по адресу: улица Ришелье, 89» [Chateaubriand 1969: 1707].

13

Сам Шатобриан ограничился тем, что выделил «собаку» курсивом: «sans daigner dire un mot favorable au chien» [Chateaubriand 1811: 2, 114]. Так же точно поступает Грацианский [Грацианский 1815–1817: 2, 50], выделяющий «собаку» курсивом, но никак это не поясняющий. Впрочем, он разъясняет в этом фрагменте другое место («должны заплатить десять мешков»): «Так у турок платят деньги. Каждый мешок содержит 500 рублей». Шаликов оставил те же мешки без разъяснений.

14

О французско-русских словарях XVIII – начала XIX века см.: [Биржакова 2013; Григорьева, Кижнер 2018].

15

Грацианский тоже переводит эти выражения, но не в примечаниях, а прямо в тексте в скобках [Грацианский 1815–1817: 2, 48–49].

16

Грацианский в этом случае вообще опускает латинский текст и дает фразу сразу на церковнославянском: «шедше научите вся языки!» [Грацианский 1815–1817: 2, 194].

17

Грацианский тоже счел необходимым пояснить «медин»; сначала он определил его как «то же, что пара, или три копейки на наши деньги», но затем внес исправление: «На наши русские деньги пиастр стоит 60 копеек, а пара три деньги; на стр. 204 ошибкою напечатано, что пара стоит три копейки» [Грацианский 1815–1817: 2, 204, 345].

18

Грацианский в этом случае ограничивается русским переводом без всяких комментариев.

19

Напротив, Грацианский приводит цитаты из трагедии Расина «Athalie» (в рус. пер. «Гофолия») в своем прозаическом переводе, а затем сообщает в примечании: «Признаюсь, что слабый перевод мой в прозе сих прекрасных Расиновых стихов не соответствует красоте подлинника и посему для знающих французский язык помещаю их в оригинале» [Грацианский 1815–1817: 2, 332–233].

20

Указание на перевод Лебрена, впервые изданный в 1774 году, см. в: [Chateaubriand 1969: 1731].

21

Со своей стороны, Грацианский цитирует в переводе Мерзлякова только два стиха, а остальное переводит прозой [Грацианский 1815–1817: 3, 13].

22

Имеется в виду перевод «Энеиды», выпущенный Василием Петровичем Петровым в Петербурге в 1781–1786 годах.

23

Трехтомный перевод Михаила Самуйлова (у Шаликова – Сомуйлова) вышел в Санкт-Петербурге в 1779–1783 годах (2‐е изд. – 1795).

24

В оригинале sandales; ср. перевод этого слова в словаре 1798 года: «Сандалии, плесницы, обувь, употребляемая монахами, которые босиком ходят» [Татищев 1798: 2, 585]. У Грацианского без всяких пояснений tunique переведена как «короткий кафтан», а sandales как «сандалии» [Грацианский 1815–1817: 1, 132].

25

Добавлю, что в другом месте той же книги Шаликов передает tunique как «тюника» и поясняет значение этого галлицизма в примечании: «Род ризы, исподнего одеяния» [Шаликов 1815–1816: 1, 181]. Использованные Шаликовым варианты указаны в «Полном французском и русском лексиконе» [Татищев 1798: 2, 778–779]. «Полукафтанье» стоит на первом месте, а далее следуют «подрясник, кафтан, риза». Замечу, что далеко не все русские переводчики были столь осторожны при переводе слова tunique; так, анонимный переводчик книги Жюля Жанена о знаменитом миме Дебюро, описывая выступление бродячих артистов, переводит tunique как «кафтан», хотя понятно, что кафтан не самая подходящая одежда для акробатов и канатоходцев [Жанен 1835: 22].

26

В оригинале «sérieuses, mâles et profondes» [Chateaubriand 1811: 1, 169].

27

Сейчас принят перевод «Тринитарии, или Орден Пресвятой Троицы».

28

Это еще более простосердечно, чем в творениях греков (фр.).

29

В другом, почти одновременном переводе этого же очерка в «Вестнике Европы» [Шатобриан 1816] переводческих примечаний нет, кроме одного-единственного: там, где речь идет о раздоре в словесности, переводчик, обозначенный литерой «У», счел необходимым оговорить в примечании: «Разумеется, во Франции».

30

Примеры этой антифранцузской и антигалломанской риторики см. в: [Лейбов 1996].

31

Согласно Национальному корпусу русского языка, в русском языке первой трети XIX века употреблялись оба слова, и платан, и чинар.

32

Речь идет о книге «Письма некоторых португальских, немецких и польских евреев к г-ну де Вольтеру» (1769), где автор, аббат Антуан Гене (Guénée, 1717–1803), полемизирует с Вольтером и опровергает его нападки на иудеев; обзор отношения Вольтера к иудеям см. в: [Desné 1995]. Русский перевод Михаила Матвеевича Снегирева вышел в Москве в 1808–1817 годах (ч. 1–6).

33

Следует особо отметить употребление Шаликовым выражения «юная словесность», которое войдет в русский литературно-критический словарь лишь через два десятка лет, в конце 1833 года, с легкой руки О. Сенковского применительно к французской «неистовой» литературе (см.: [Дроздов 2017: 154]); впрочем, Шаликов явно имел в виду просто более молодой возраст русской литературы сравнительно с французской.

34

Правильно drager.

35

В оригинале: «On compte par chapeaux et par turbans» [Chateaubriand 1811: 2, 19].

36

Так поступили, например, переводчики Мабли П. П. Курбатов и А. Н. Радищев; см.: [Лотман 1998: 54–55].

37

Генрих де Валуа, мерзкий Ирод (фр.).

38

Имеется в виду Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий, чей перевод отрывка из «Дифирамба на бессмертие души» (1802) Жака Делиля – текста, вообще очень популярного среди русских переводчиков, – опубликован в «Вестнике Европы» (1803. Ч. 8. № 5. С. 43–44). Все примечания Шаликова присутствуют уже в журнальной публикации.

39

Роман Августа Лафонтена (1758–1831) «Деревня Лобенштейн [у Шаликова Лобенстенн], или Новый найденыш» (Le village de Lobenstein, ou Le nouvel enfant trouvé) в переводе Изабеллы де Монтольё (1751–1832) вышел в Париже в 1802 году.

40

Все три слова к моменту выхода шаликовских путешествий принадлежали скорее к сфере профессионального морского или военного языка, а в беллетристических текстах употреблялись редко. Хотя слово кивер фигурирует уже в Словаре Академии Российской издания 1792 года (т. 3, стлб. 509).

41

И до, и после выпуска кодексов Рессон продолжал зарабатывать на жизнь литературным трудом – собственным или чужим (то есть либо как автор, либо как «литературный антрепренер»); до 1825‐го участвовал в создании газеты «Хромой бес» и сам основал газету «Литературный фельетон»; после 1830 года вел рубрику «Происшествия» в «Судебной газете» и некоторых других изданиях того же типа (Chabrier 2017: 14) и выпустил несколько популярных и пользовавшихся большим успехом исторических сочинений, таких как «Народная история Французской революции» (1830), «Живописная галерея палаты пэров» (1831), «Народная история национальной гвардии» (1832) и др. Наиболее подробное изложение биографии Рессона см. в предисловии Мари-Бенедикт Дьетельм (Raisson 2013: 9–25); там же см. список книг, выпущенных под его именем (Ibid.: 231–239).

42

Единственными, кого интересовал жанр кодексов, оставались до недавнего времени бальзаковеды [Prioult 1936: 305–307; Barbéris 1970: 695–707; Prioult 1972; Baudouin 2009], поскольку Бальзак в юности участвовал в сочинении кодексов, а один из них, «Кодекс порядочных людей» [Бальзак 2019], сегодня считается полностью ему принадлежащим и печатается в составе его сочинений. Исключение составляют лишь пространное и содержательное предисловие Патрисии Бодуэн к новейшему переизданию рессоновского «Кодекса литератора и журналиста» [Raisson 2008: 9–44] и во многом повторяющая его статья [Baudouin 2009].

43

От «рессоновских» кодексов, иронических и игровых, следует отличать серьезные и деловые кодексы, которые выходили у парижского издателя Никола-Эдма Роре (1797–1860); на протяжении трех десятков лет он выпускал небольшие учебники по самым разным, преимущественно техническим предметам, так называемые «учебники Роре», и создал таким образом настоящую энциклопедию практического знания из примерно трех сотен книг; см. о них: [Garçon 2003].

44

См. об этой статье: [Ledda 2009]; в работе Ледда, впрочем, речь идет преимущественно об эстетической стороне низаровского анализа, а о его оценке торгово-промышленного аспекта «легкой литературы» говорится весьма скупо.

45

Эта статья Сент-Бёва существует в русском переводе, однако переводчик Ю. Б. Корнеев изменил ее название до неузнаваемости, превратив его в «Меркантилизм в литературе» (Сент-Бёв 1970: 212–233); между тем в России в 1830‐е годы писали не о «меркантилизме», а о торговой, или промышленной, литературе. См., например, в «Телескопе» в переводе с французского статью Ксавье Мармье «Лейпциг и книжная торговля Германии» (из Revue des Deux Mondes): «Особенно с некоторого времени образовалась во Франции торговая литература, которая, во вред литературе здравой, доставляет занимающимся ею средство иметь каретку и жить домком. Часто случается, что этот честный род промышленности разоряет издателей» [Мармье 1834: 183; оригинал: Marmier 1834: 101; в оригинале речь идет о littérature marchande]. В России та же дискуссия о «промышленной литературе» нашла особенно полное воплощение в статье С. П. Шевырева «Словесность и торговля», направленной против «литературной промышленности», олицетворением которой Шевырев и его современники считали «Библиотеку для чтения» О. Сенковского: напечатанная в 1835 году в первом номере журнала «Московский наблюдатель», статья Шевырева на четыре года опередила Сент-Бёва. Впрочем, исследователи соотношений «словесности и коммерции» на русской почве отмечали, что эта фразеология появилась в русской прессе еще раньше статьи Шевырева, и цитировали, например, статью «Летописи отечественной литературы. Отчет за 1831 год» из журнала «Телескоп» (1832. № 1. С. 156): «1832 год в летописях нашей словесности отметился годом черным для обрабатывающей литературной промышленности» [Гриц 1929: 289–290]. Я не касаюсь здесь вопроса о том, как решалась проблема «литература и деньги» в первой трети XIX века в России, хотя трудно удержаться от цитирования в этой связи хрестоматийной пушкинской строки «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», а также его же чуть менее хрестоматийного письма к жене от 14 июля 1834 года, где деньги называются «единственным способом благопристойной независимости» (см.: [Гессен 1930; Meynieux 1966]).

46

Это, разумеется, не мешало Бальзаку нарисовать весьма безрадостную картину продажной парижской журналистики и в «Монографии о парижской прессе» (1843), а во второй части «Утраченных иллюзий» («Провинциальная знаменитость в Париже», 1839) противопоставить поденщикам, для которых сочинительство всего лишь способ заработка, бескорыстное Содружество (cénacle) возвышенных поэтов.

47

В оригинале littérature-librairie; русский перевод Н. Д. Эфрос «книготорговля» [Гюго 1954: 7, 128] не дает представления о своеобразии французского неологизма.

48

Об этой оппозиции см. подробнее: [Clark 1977].

49

См. подробный анализ этой эволюции: [Charles 1990; Van den Dungen 2008].

50

Разумеется, были предшественники и у самого Рессона; так, в 1817 году вышла книга Жоржа Тушара-Лафосса «О способах обогащаться с помощью драматических сочинений» [Touchard-Lafosse 1817], в которой обнаруживаются многие риторические ходы Рессона: та же игра на оппозиции savoir/savoir faire (знать и знать, как действовать), то же ироническое перечисление этих знаний, необходимых литератору (уметь читать, чтобы черпать из чужих произведений; уметь писать более или менее грамотно; знать современную историю, ибо и она тоже – богатейший источник сюжетов и тем). Однако книга 1817 года написана старомодным перифрастическим стилем, конкретные рекомендации теряются среди этих витиеватостей. А главное, хотя по сути автор стремится к тому же, что и Рессон, – научить юношей зарабатывать на жизнь сочинительством, в его книге нет того откровенного восхваления «промышленной» литературы, какое есть у Рессона; нет, впрочем, и самого термина «промышленная литература».

51

Имеется в виду книга Франсуа Ноэля «Gradus ad Parnassum» («Ступень на Парнас», 1810) – неоднократно переиздававшееся руководство по стихосложению и латинско-французский поэтический словарь.

52

О поэзии, прославляющей монархию и монарха в эпоху Реставрации, см.: [Legoy 2010].

53

О феномене совместного сочинения водевилей см.: [Yon 1999].

54

Шарль Роллен (1661–1741), Поль-Франсуа Вели (1709–1759) и Рене-Обер де Верто (1655–1735) – французские историки.

55

Об одной из компиляций, изготовленных Руа, см. подробнее: [Мильчина 2017в: 135–139].

56

Из двух упомянутых газет «Конституционная» (Le Constitutionnel) отстаивала либеральные идеи, а «Ежедневная» (La Quotidienne) – идеи монархические.

57

Все эти рекомендации равно остроумны и равно достойны цитирования, но я опускаю их за недостатком места.

58

Ср., например, характеристику «качеств, необходимых литератору»: «Чтобы сделаться литератором, нужно уметь читать и писать, причем писать более или менее грамотно. Лучше, конечно, вовсе не делать ошибок против французского языка, но это условие необязательное, в чем порукой господа водевилисты и романисты. Все другие познания не совершенно бесполезны, но отнюдь не необходимы» [Raisson 1829: 23] или пассаж о мемуарах: «За историческими записками последовали скандальные хроники. Знаменитости судов присяжных и исправительной полиции пожелали в свой черед явиться перед публикой <…>. Очень скоро дело дошло до каторжников, и нынче, в ту пору, когда мы выводим эти строки, довольно провести несколько лет на галерах, чтобы знать наверное, что публика с величайшей охотой станет читать честный рассказ о ваших заблуждениях и злоключениях» [Ibid.: 238–239] – историческое построение, немедленно вызывающее в памяти известную статью Пушкина, опубликованную в «Литературной газете» на полгода позже, 21 января 1830 года: «После соблазнительных „Исповедей“ философии XVIII века явились политические, не менее соблазнительные откровения. Мы не довольствовались видеть людей известных в колпаке и в шлафроке, мы захотели последовать за ними в их спальню и далее. Когда нам и это надоело, явилась толпа людей темных с позорными своими сказаниями. Но мы не остановились на бесстыдных записках Генриетты Вильсон, Казановы и Современницы. Мы кинулись на плутовские признания полицейского шпиона и на пояснения оных клейменого каторжника. Журналы наполнились выписками из Видока» [Пушкин 1937–1949: 11, 94].

59

Характерно, что ни имя Рессона, ни название его кодекса не упоминается в антологии «Спор о романе-фельетоне. Литература, пресса и политика, начало дискуссии (1836–1848)» [Querelle 1999], где приведены основные статьи противников «торговой словесности» (включая упомянутую выше статью Сент-Бёва).

60

больше об этом ни слова (фр.).

61

непременное условие (лат.).

62

чувствует себя невиновным, пусть явится сам и вверит себя великодушию Императора; тот сумеет отдать ему справедливость (фр.).

63

Более подробно об обстоятельствах суда над Н. И. Тургеневым и его объяснительных записках, посвященных его (не)участию в работе тайных обществ, см. в примечаниях А. Р. Курилкина к: Тургенев 2001.

64

О раскрытии заговора карлистов (сторонников свернутого в 1830 году короля Карла Х).

65

в качестве изгнанника (фр.).

66

Вы изгнанник? – Да. – Значит, вы из наших? – Нет. – Из каких же вы? – Понятия не имею (фр.).

67

Такую же ошибку делает И. А. Бычков в примечании к письму от 24 июня / 3 июля 1830 года, в котором Жуковский выражает надежду на то, что «за оградою семейственного мирного счастья все бы прошлые беды остались ему <Николаю Тургеневу> чуждыми» [Жуковский 1895: 254–255]. Бычков полагает, что имеется в виду женитьба Тургенева в 1833 году на Кларе Виарис, меж тем совершенно очевидно, что речь пока что идет вовсе не о ней.

68

Повторен два десятка лет спустя в моей книге: [Мильчина 2019б: 60–61].

69

Подробнее о ней см.: [Balzac 1960–1969: 3, 823–824; Lagny 1978; Pierrot 1994: 249–253].

70

Ксаверий Ксавериевич Лабенский (1800–1855) – дипломат в русской службе и французский поэт под псевдонимом Jean Polonius.

71

где он прикован к ногам гордой красавицы, которая распоряжается его времяпрепровождением и местоположением (фр.).

72

За помощь в сверке писем из этого дела сердечно благодарю Т. А. Китанину. Фонд 309 сейчас находится в обработке, и дела получают новые номера; № 314 превратился в № 205, но поскольку ссылки на остальные дела из этого фонда в моей статье даются по старой нумерации, то и за этим делом я оставляю номер 314.

73

В Париже.

74

Это ни к чему не ведет (фр.).

75

камень преткновения (нем.; название комедии немецкого драматурга Иоганна Фридриха Юнгера, 1784).

76

Письмо Александра Тургенева с сообщением, что император готов отдать Николаю Тургеневу справедливость, если тот вернется в Россию, и ответное письмо Николая о том, что он вернуться готов.

77

совсем особенную цену (фр.).

78

Зло сделано (фр.).

79

поскольку фарсы только из трех актов состоят (фр.).

80

Игра в «красоту», восходящая к эпохе Возрождения, заключалась в перебрасывании поэтическими цитатами (изначально из Петрарки), относившимися к разным частям тела; см.: [Lecercle 1982].

81

Речь идет о продаже родового имения Тургенево в Симбирской губернии, которая состоялась не в 1830 году, а семью годами позже. Степан Петрович Жихарев (1788–1860) вел в отсутствие Тургенева его финансовые и хозяйственные дела, но, как скоро выяснилось, действовал нечистоплотно и обокрал старого друга. См. переписку Александра Ивановича с Жихаревым и Жуковским 1831 года: [Жихарев 1934: 450–453; 527–543].

82

Цитата из «богатырской сказки» Н. М. Карамзина «Илья Муромец» (1794).

83

Отрывок от слов «И по рассудку» и до «греческому православию» опубликован в кн.: [Тургенев 1989: 11] – вне связи с тургеневским матримониальным сюжетом.

84

В обсуждении поездки в Россию.

85

Николая Тургенева.

86

Письмо к А. И. Тургеневу от июля 1830 года; датируется по упоминанию о взятии Алжира, которое произошло 5 июля 1830 года.

87

Она родилась 9 мая 1826 года (см.: [Pierrot 1994: 251]).

88

«Я не знаю, что на свете, кроме вашей смерти, могло бы так сильно меня поразить, как это происшествие…» – писал он брату [Тургенев 2019: 104].

89

Рожденный 22 сентября 1831 года Гюстав, отцом которого злая молва называла не кого иного, как Козловского (см.: [Léger 1928: 160]).

90

Любопытно совпадение оценки с той, какую восемью годами позже, 10 февраля 1840 года, дал г-же Висконти Бальзак в письме к Эвелине Ганской, ревновавшей писателя к «англичанке»: «Г-жа Висконти, о которой вы мне пишете, – любезнейшая женщина бесконечной, замечательной доброты и изысканной, элегантной красоты…» [Balzac 1990: 505].

91

в свое время (фр.).

92

Александр Тургенев познакомился с семейством Виарис в августе 1828 года в Шотландии (см.: [Тургенев 1872: 458, 460, 462]), где семья Клары, в ту пору четырнадцатилетней девочки, гостила в имении лорда Минто (см.: [Тургенев 2019: 249–250]). В 1828 году семейство Виарис вернулось во Францию, где сильно бедствовало. Мать Клары, Софи Виарис, урожденная фон Мальтцан Плессен, умерла в Париже в сентябре 1831 года. После этого благотворители, в числе которых была добрая знакомая А. И. Тургенева герцогиня де Брой, отправили Клару с сестрой в Женеву (см.: [Wics 1968: 217]).

93

Гаэтан Виарис (1783–1859), наследник знатного пьемонтского рода Виарицио де Лесеньо, с начала XIX века переселившегося во Францию, в 1821 году был причастен к революции в Турине, а затем, после поражения восставших, вынужден был покинуть Сардинское королевство. «Пиемонтский изгнанник, подобно ему <Н. Тургеневу> лишенный отечества и, сверх того <…>, лишенный при старости всех средств к жизни» [Свербеев 2014: 491], насколько известно, никаких возражений против брака своей дочери с российским изгнанником не имел. Во всяком случае, Александр Иванович Тургенев в письмах к Вяземскому упоминает только о бюрократических трудностях, препятствовавших свадьбе. Тем не менее в предисловии экономиста И. Блюмина к переизданию «Теории налогов» Н. И. Тургенева (1818) в 1937 году читаем: «Ее <Клары> отец не хотел выдать дочь за Тургенева, под тем предлогом, что он „беглец“, политический преступник. Но Тургеневу удалось наконец уломать старика» [Тургенев 1937: XII]. Не совсем ясно, простой ли это домысел автора предисловия или – что менее вероятно – искаженный отзвук известий о сопротивлении другой свадьбе со стороны другого отца.

94

Статья написана совместно с А. Л. Осповатом.

95

Все документы, написанные на французском языке, приводятся (кроме особо оговоренных случаев) в переводе В. А. Мильчиной. При цитировании сохраняются авторские написания собственных имен; слова, выделенные автором, подчеркнуты. В первом разделе статьи даты, относящиеся к пребыванию Тургенева за границей, даются по григорианскому календарю, во втором разделе все даты (за исключением тех, которые относятся к заграничной переписке) даются по юлианскому календарю.

96

В письме Тургенева Пушкину от 14 июля 1831 года «предтечами» Чаадаева названы «Мейстер», Л. де Бональд и аббат Ф.‐Р. де Ламенне [Пушкин 1937–1949: 14, 191].

97

Выражение из его парижской корреспонденции, посланной в Петербург в самом начале 1836 года [Тургенев 1964: 79].

98

См., например, запись в московском дневнике Тургенева от 4 сентября 1834 года о споре с Чаадаевым в Английском клубе: «Он захвачен често- и самолюбием и ищет [далее удалена часть текста] в своем назначении к чему-то высшему» [Азадовский 2008: 335].

99

На этом инскрипте отсутствует подпись, но употребленная здесь прономинация не оставляет сомнений в авторстве Тургенева. Он прибыл в Петербург 7 апреля 1832 года (см.: ПД. Ф. 309. № 325. Л. 152; далее все ссылки на этот фонд даются с указанием только единицы хранения и листа) и, вероятно, передал книгу в Москву через кого-то из многочисленных знакомых.

100

Le Polonais – орган польской эмиграции в Париже, издававшийся с 1833 года с подзаголовком «Газета, защищающая интересы Польши». Балланш, который иногда публиковал здесь небольшие заметки, в марте 1834 года выступил со следующим обращением: «Проклятия, исходящие из окровавленных руин Польши, навсегда исключают Россию из европейского братства. Я советую главному редактору отныне именовать свое издание „Газетой, защищающей интересы Европы“» (Le Polonais. T. 2. 1834. P. 109). С июля 1835 года Le Polonais стала выходить именно с этим подзаголовком.

101

Самый известный из философских трудов Балланша – «Опыты социальной палингенезии» (1827–1829) – является одним из источников «Философических писем» (новейшая сводка данных представлена М. Б. Велижевым, см.: [Чаадаев 2010: 653, 655, 658–659 и след.]). Экземпляр этого сочинения сохранился в библиотеке Чаадаева, см.: [Каталог 2000: 54, № 110].

102

Инвективы в его адрес продиктованы лишь контекстом этого письма. Через год с небольшим, 12 июня 1836 года, Тургенев писал Вяземскому из Парижа: «Успел побеседовать с Балланшем: он затевает прекрасное издание четырех христиан-философов, в том числе считая и себя: Чадаеву передам его замыслы» (№ 316а. Л. 158).

103

См. в письме князя Элима Мещерского, атташе русского посольства в Париже и корреспондента Министерства народного просвещения, Андрею Краевскому, который входил тогда в редакцию «Журнала Министерства народного просвещения», от 30 мая 1835 года: «Присылайте, присылайте нам статейки, если можно, на французском языке: будем помещать их в „Литературной Франции“» [Мазон 1937: 472; ориг. по-фр.; пер. публикатора].

104

Знакомец Чаадаева со времен своей службы в Генеральном штабе, Мейендорф с 1830 года находился во Франции в качестве агента Департамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов.

105

Об этом решении Тургенева (с указанием на местонахождение его письма от 3 сентября, но без пояснений) упомянул М. И. Гиллельсон [1986: 172, 366].

106

Имеется в виду письмо Ивану Якушкину от 2 мая 1836 года (см. публикацию Д. И. Шаховского [Декабристы 1932: 183–185]).

107

«Имя автора не было выставлено, но письмо сие, написанное на франц[узском] языке, <…> было давно уже читано многим самим Чадаевым» [Булгаков 2000: 35].

108

По признанию Ивана Гагарина, начальный шаг к обращению в католичество он сделал под влиянием Чаадаева в 1835–1836 годах (см.: [Гагарин 1996: 40]).

109

И Чаадаев, и Тургенев культивировали глубокое платоническое чувство к Екатерине Свербеевой (см.: [Голицын 1918]), что создавало дополнительные (и порой весьма серьезные) компликации в их взаимоотношениях.

110

Ср.: «Рукописное письмо Чаадаева по-французски читали в Москве многие, и никто им не оскорблялся; оскорбил же почти всех напечатанный перевод этого письма» [Дельвиг 1930: 211].

111

Екатерина, сестра Елизаветы Пашковой, в 1834 году вышла за Александра Раевского, младшая сестра которого – тоже Екатерина – с 1821 года была женой Михаила Орлова. В 1830‐е годы салон Пашковых стал излюбленным местом времяпрепровождения Тургенева: «Ночь у Пашковых, слышал цыган, мечтал, засыпал, вальсировал и любезничал…» (№ 325. Л. 139; запись в дневнике от 20 января 1832 года). 14 ноября 1835 года, за год до описываемых событий, Тургенев писал Чаадаеву из Парижа: «Кланяйся Пашковым и их блестящему воскресному роуту» (№ 2681. Л. 14).

112

Генерал-майор Алексей Орлов (командир лейб-гвардии Конного полка) в составе войск гвардейского корпуса проявил особое отличие в подавлении мятежа 14 декабря 1825 года; тогда же пожалованный титулом графа, он стал ближайшим другом императора Николая I. О личных контактах между братьями Орловыми в последующие годы у нас данных нет; впрочем, они, хотя не часто, обменивались письмами (см.: [Вяземский 1951: 367]).

113

«При первом свидании я так сильно напал на него за суетность авторского самолюбия, что он не на шутку на меня рассердился и долго у меня не был» [ОА: 3, 346] (письмо Вяземскому от 1 ноября 1836 года). Тургенев не видел Чаадаева с 12 октября (когда у него дома говорил с ним «о его статье, о его положении» – № 316. Л. 55) до 17 октября.

114

У Муравьевой Тургенев побывал еще 8 октября (см.: № 316. Л. 54 об.) и тогда, по всей вероятности, обещал снабдить Никиту вывезенными из Европы экземплярами новейших книжных и журнальных изданий.

115

Александр Чертков – известный археолог и нумизмат, основатель первой в Москве общедоступной библиотеки.

116

Эта статья (в самом деле весьма двусмысленная) часто и без должной мотивировки приписывалась Алексею Хомякову (см.: [Мордовченко 1950: 376; Темпест 1986]) и даже вошла в последнее издание его «Сочинений» [Хомяков 1994: 449–455]; столь же безосновательна ее атрибуция московскому митрополиту Филарету (см.: [Сапова, Сапов 1995: 138–139]).

117

См. в его письме Вяземскому от 12 ноября 1836 года: «Возражение, которое хотели напечатать в „Наблюдателе“, я надеюсь послать тебе, но оно слабо» [ОА: 3, 360].

118

Как проницательно заметил Д. И. Шаховской, по письмам Тургеневу 1835–1836 годов «можно лучше всего проследить философскую эволюцию Чаадаева» (ПД. Ф. 334. № 192. Л. 24). Такой же свободой интеллектуальной рефлексии отмечена ответная корреспонденция, и оттого, предвидя обыск в доме Чаадаева (см. запись от 30 октября и пояснение к ней), Тургенев вовсе не напрасно принимал меры к тому, чтобы его письма не попали в чужие руки.

119

Тургенев «в первый раз видел вырытый колокол», когда побывал в Кремле 8 октября (№ 316. Л. 55 об.).

120

Ср. среди многого прочего письма Вяземского Пушкину от 26 апреля 1830 года [Пушкин 1937–1949: 14, 80] и Александру Булгакову от 24 июня 1836 года (РГБ. Ф. 41. Картон 69. № 32. Л. 29 об.).

121

Этому изданию предшествовало «Полное собрание законов Российской империи» (1830) – первый хронологический свод законодательных актов в 45 томах.

122

Бостон и ландскнехт, упоминаемый в записи от 20 октября, – карточные игры; первая – коммерческая, вторая – азартная.

123

Среди ненавистниц Чаадаева выделялась фрейлина Марья Волкова, посмертную известность которой снискала публикация исполненных горячечным патриотизмом писем 1810‐х годов (впрочем, на французском языке) [Волкова 1874]. См. в «Современных записках» Александра Булгакова: «Она с ребячества своего живет в Москве <…> отличается она резким языком, честными правилами, любит правду и отечество свое, гонительница либералов и вольнодумцев. Когда известный Чадаев напечатал бредни свои о России <…> она крепко бранила его и ссорила беднягу автора со всеми его защитниками, кои, правду сказать, были немногочисленны» (РГАЛИ. Ф. 79. Оп. 1. № 11. Л. 98 об.; запись относится к 1839 году).

124

Князь Сергей Гагарин, сенатор (с 1811 года), президент Московской дворцовой конторы в 1831–1835 годах, отец князя Ивана (см. запись от 7 октября), мог подвергнуться нападкам только из‐за своих родственных связей. Екатерина (урожденная Соймонова), жена его брата, князя Григория (посланника в Мюнхене в 1833–1837 годах), перешла в католичество под влиянием родной сестры, Софьи Свечиной, в доме которой воспитывалась с десятилетнего возраста.

125

7 ноября 1836 года Александр Булгаков привел в письме Вяземскому каламбур. На вопрос иностранца: «Ce monsieur Tchadaeff est russe?» (Этот господин Чадаев – русский? – фр.) – московский остроумец отвечал «rustre» (невежда, мужлан. – фр.) (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. № 1500. Л. 34 об.). Ср. истерическое восклицание Филиппа Вигеля, намеренно оттеняющее контекст делового письма, которое он послал Пушкину около 18 октября: «Нежную, обожаемую мать разругали, ударили при мне по щеке; желание мести и бессилие меня ужасно тревожит» [Пушкин 1937–1949: 16, 171].

126

Екатерина Рахманова (сестра Марьи Волковой – см. примеч. 2 на этой стр.) в 1830‐е годы нередко беседовала с Тургеневым на литературные и метафизические темы. См., например, записи в его дневнике от 13 и 20 ноября 1831 года: «У Вяземского разговор с Рахмановой – о русских и о просвещенности в столицах»; «С Рахмановой о греч[еской] религии, о пресуществлении и пр.» (№ 325. Л. 119, 120 об.). Последний из этих разговоров известен в шаржированном пересказе Александра Булгакова: «Намедни, у Киндяковых на бале, он (Тургенев. – В. М., А. О.) вдруг начал громко проповедовать Рахмановой, среди котилиона, рассказывая, как можно соединить веры нашу и католическую» (из письма брату Константину от 22 ноября 1831 года (Русский архив. 1902. № 1. С. 151)).

127

См. запись от 10 ноября и пояснение к ней.

128

Настойчивые уверения в поверхностном знакомстве с «Философическими письмами» – вынужденная уловка. Очевидно, письмо было послано не с оказией, и автор допускал возможность перлюстрации.

129

В издании [Tchaadaev 1990: 71] цитируемое письмо печатается по копии, сделанной Д. И. Шаховским, и по его указанию ошибочно отнесено к 6 октября 1836 года [Ibid.: 245]. Оба письма Бравуре были отправлены 26 октября (см.: № 316. Л. 57 об.).

130

О фенелоновской теме см. пояснение к записи от 9 октября.

131

Имеется в виду публицист, философ и историк Жан-Луи-Эжен Лерминье (объект постоянного внимания и резкой критики Тургенева). С 19 апреля по 9 июля 1836 года Лерминье читал в Коллеж де Франс курс лекций по сравнительной истории законодательства; цитируемая фраза взята из лекции седьмой, прочитанной 17 мая 1836 года [Lerminier 1836: 121].

132

Формула, опробованная Чаадаевым в более раннем письме княгине Софье Мещерской: «Гласность схватила меня за ворот…» (см. пояснение к записи от 15 октября).

133

В 1830–1840‐е годы во время своих приездов в Москву Тургенев регулярно посещал пересыльный замок на Воробьевых горах и раздавал деньги шедшим на каторгу. Так, осенью 1836 года в его дневнике зафиксированы визиты в «острог» 19 октября и 2 ноября (ПД. № 316. Л. 55 об., 58 об.). 3 декабря 1845 года, в день своей смерти, Тургенев писал брату Николаю: «Мне было радостно и печально вновь увидеть Воробьевы горы. Содержание осужденных весьма улучшилось. <…> Между тем какое еще обширное поле для нашей деятельности. Сколько несчастных и невинных вперемешку с настоящими преступниками. История некоторых евреев раздирает мне сердце. Постараюсь сделать для них, что смогу» (№ 1648. Л. 2 об.; ориг. по-фр.). Эта филантропическая деятельность Тургенева часто вызывала насмешки и многословные отповеди со стороны его приятелей и знакомых (см., например, письмо Вяземского от начала сентября 1842 года [ОА: 4, 172–176]). В ответ на замечание Александра Булгакова, «что лучше бы обращать сострадание на несчастных <…>, кои страдают не от своей вины, нежели на ссылочных», Тургенев отвечал: «…у тех покровителей много, а сии заступников не имеют» [Булгаков 2000: 67]. Лишь спустя много лет по смерти Тургенева Булгаков начал описывать сцены на Воробьевых горах в патетическом тоне: «Много было осушаемо [доктором Федором] Гаазом и Тургеневым слез! Много доставляемо ими вспомоществований и утешений несчастным ссылочным!» (Библиографические записки. 1858. № 18. Стлб. 550).

134

Лев Цынский (Цинский) – генерал-майор, московский обер-полицмейстер (с 1833 года), чья репутация вполне соответствовала его реплике (см.: [Чаадаев 2010: 833]).

135

В русле нашей темы небезынтересно было бы узнать, по каким причинам в названии этой книги отсутствовало определение, вставленное во все ее переиздания (начиная с 1838 года): «Письма о богослужении восточной кафолической церкви» (курсив наш. – В. М., А. О.).

136

Болдырев и Надеждин выехали в Петербург 2 ноября (см.: [Лемке 1908: 418]).

137

Надеждин был сослан в Усть-Сысольск – уездный город Вологодской губернии, а в Вологду его перевели лишь в январе 1838 года. Однако Тургенев неизменно называет местом его ссылки Вологду – см. аналогичные сообщения в письмах Александру Булгакову от 7 декабря («Участь журналиста и ценсора решена: первый ссылается в Вологду, второй отставлен за нерадение от всей службы…» [Тургенев 1939: 197]) и брату Николаю от 14 декабря 1836 года («Я, кажется, писал тебе, что журналист Надеждин, публиковавший с похвалами Чадаеву письмо его, сослан в Вологду, ценсор отставлен за нерадение от всех должностей…» (№ 950. Л. 48 об.)). В московских слухах Вологда фигурировала и в совершенно невероятном контексте: «Ты, думаю, слышал о запрещении Телескопа. Издатель и цензор поехали в Петербург. Чадаева я не знаю и никого из его знакомых; говорят он едет зачем-то в Вологду» [Станкевич 1914: 621], – писал Н. В. Станкевич М. А. Бакунину 3 ноября 1836 года из Москвы в Премухино.

138

Заметим, что в конце 1810‐х – первой половине 1820‐х годов Николай Тургенев был очень близким другом Чаадаева.

139

В дополнение к записи от 17 октября приведем вуалирующую версию из письма Тургенева Вяземскому, датированного тем же 30 октября: «Я писал к тебе, что у Чадаева взяли все бумаги. Теперь я вспомнил, что из Парижа я писал к нему (писем моих у него нет, кажется, ни одного; ибо я не к нему писал их, а только к вам, поручая их прочитывать ему, как и другим, но все от него кто-то взял их по его прочтении)» [ОА: 3, 344].

140

См. в «Сказании» Авраамия Палицына о казнях в эпоху Лжедмитрия I (1605 год): «Мученицы [sic!] же новии явльшеся тогда: дворянин Петр Тургенев да Федор Колачник без боязни того обличаху» [Авраамий 1784: 21]. В письме Вяземскому от 1 ноября 1836 года Тургенев называл слова «Без боязни обличаху» «девизом», «давно нами принятым» [ОА: 3, 345].

141

Главным адресатом этого и цитируемого далее донесений был генерал-майор Перфильев (см. пояснение к записи от 29 октября).

142

См. рассказ Михаила Жихарева: «Обер-полицмейстер обошелся с Чаадаевым чрезвычайно вежливо и, насколько то с его должностью совместимо, предупредительно» [Жихарев 1989: 102].

143

Очевидно, имеется в виду письмо Вяземского о ФП-1 от 19 октября (см. пояснение к записи от 9 октября).

144

См.: «Я не мог не тешить Чадаева <…>, ибо я никогда не забуду, что, когда брат мой Сережа приехал в Дрезден в ужасно расстроенном здоровье [в 1826 году], то один он ухаживал за ним в болезни его до той поры, пока другой ангел-хранитель, в лице [Е. Г.] Пушкиной, не принял участия в положении и в болезни брата <…> Я не забуду никогда, чем обязан Чадаеву в это время. Вот что изъясняет мою о нем заботливость» [ОА: 3, 351]. См. письма Чаадаева Тургеневу от 15 и 17 июня 1826 года из Дрездена: [Тургенев 1991: 62–64].

145

Имеется в виду книга Ивана Ястребцова «О системе наук, приличных в наше время детям, назначаемым к образованнейшему классу общества» (М., 1833), которая, по признанию автора, «некоторыми своими мыслями» была обязана некоему «П. Я. Ч.». Эта книга, благополучно прошедшая цензуру, в 1834 году получила половинную Демидовскую премию, находившуюся под присмотром министра Уварова.

146

Текст письма Орлова см. в пояснении к записи от 29 октября.

147

Точка зрения австрийского посла Фикельмона известна по его донесению в Вену от 7/19 ноября 1836 года: «В литературном журнале, выходящем в Москве под названием Телескоп, опубликовано письмо отставного полковника Чедаева к некой русской даме, коего предметом – разыскания исторических причин, удерживавших столь долгое время русскую нацию в невежестве и варварстве, а со времен Петра Великого сообщившие ей ложную цивилизацию, которая высшим сословиям придала внешний блеск, массу же народа оставила прозябать в старинном варварстве. Письмо это было написано несколько лет тому по-французски <…>, я читал нумера первый и третий. Не были они предназначены для публикования, однако автор имел легкомыслие согласиться на перевод и напечатание первого из них; московский цензор письмо пропустил, не придав ему значения либо же по беспечности. Русских, объятых тщеславием и убежденных, во всяком случае в столице, в собственном религиозном и политическом главенстве, оно поразило подобно разорвавшейся бомбе. Автор утверждает, что продолжительной безвестностью и бесчисленными несчастиями обязана Россия роковому решению перенять религию и цивилизацию у Византии, уже пребывавшей в ту пору в упадке, вместо того чтобы съединиться с церковью латинской, вознесшей цивилизацию Запада на столь большую высоту. Мысль эта развита с великим талантом, однако же с чрезмерной злостью против своей страны, которую автор чересчур унижает. Одного этого будет довольно Вашей Светлости, чтобы угадать действие, какое эта публикация здесь произвела; оно было тем более сильным, что автор оканчивает статью заключением о том, что Россия до той поры пребудет разлучена с цивилизацией истинной, покуда останется удалена, как это происходит ныне, от великого умственного движения, свершающегося на Западе, движение же это он понимает в смысле религиозном и истинно монархическом. <…> Таковая публикация отягчит участь автора. Император, убежденный, что только больной способен высказываться в подобном тоне о своей стране, ограничился покамест приказанием, чтобы автор пребывал под надзором двоих врачей, которые через несколько времени доложат о его состоянии» [Kauchtschischwili 1968: 203–204] (ориг. по-фр.; впервые в рус. пер.: [Гиллельсон 1970: 25–26]). Приехав в Петербург, Тургенев имел возможность лично выслушать мнение Фикельмона (см. записи в его дневнике от 27 ноября 1836 года и 6 декабря 1836 года [Щеголев 1999: 258]).

148

См. в письме Тургенева Вяземскому от 7 ноября: «Доктор [М. К. Гульковский] ежедневно навещает Чаадаева. Он никуда из дома не выходит. Боюсь, чтобы он и в самом деле не помешался» [ОА: 3, 352].

149

Описка Тургенева. Имеется в виду Надеждин.

150

Ср. письма оттуда же Софьи Карамзиной брату Андрею от 17 ноября [Карамзины 1960: 128–129] и письмо Долгоруковой отцу от 3 декабря: «Нас очень развлекло дело Чадаева, а в особенности наказание, избранное для него императором: это именно то, что для таких тщеславных людей, каков он, и надобно. – Все здешние русские желают узнать окончание этого дела, и все бросают камень в автора» (РГБ. Ф. 41. Картон 79. № 19. Л. 11; ориг. по-фр.).

151

Петр Новосильцев – камергер, завсегдатай светских салонов. С 1838 года – московский вице-губернатор.

152

См. запись от 11 октября и письмо Жуковскому от 24 октября. Ср. в письме к Н. И. Тургеневу от 14 декабря 1836 года: «Я не скрыл от него (Чаадаева. – В. М., А. О.) негодования за то, что он так компрометировал журн[алиста] и ценсора, хотя они виновнее его, а перед законом виноват один ценсор, но как увлекаться самолюбием и толкать дураков в воду» (№ 950. Л. 55).

153

Вяземский готовил тогда альманах «Старина и новизна», который не увидел света.

154

Как мы могли убедиться, Тургенев опасался репрессий за свои письменные сношения с Чаадаевым (о клеветнических россказнях Кашинцова, упомянутых в пояснении к записи от 31 октября, вряд ли стоило беспокоиться); такой исход дела мог серьезно ухудшить положение Николая Тургенева, который с негласного дозволения петербургских властей жил на доходы от российских имений брата.

155

По-видимому, даже признав свое «сумасшествие», Чаадаев не утратил прежних амбиций.

156

Dictionnaire historique des anecdotes de l’Amour, contenant un grand nombre de faits curieux et intéressants occasionnés par la force, les caprices, les fureurs, les emportements de cette passion, des détails circonstanciés sur les révolutions qu’elle a opérées dans les familles et dans les empires, les crimes dont elle a été cause, les scénes tragiques, ridicules et nuisibles qu’elle a produites chez toutes les nations depuis le commencement du monde jusqu’à nos jours. 2e édition, revue, corrigée et augmentée par l’auteur [Mouchet]. Paris: chez tous les libraires, 1832.

157

Dictionnaire portatif, contenant les anecdotes historiques de l’amour depuis le commencement du monde.

158

В некоторых версиях анекдота (см., например: [Nouvelle bibliothèque de société 1782: 39]) есть указание на то, что муж Маргариты был француз, поэтому я использую французскую транскрипцию ее фамилии.

159

Сердечно благодарю за информацию о разрезанных страницах Т. А. Китанину и Т. И. Краснобородько.

160

О подлинности анекдота судить трудно; скорее всего, история выдумана. Во всяком случае в посвященном Марии Стюарт третьем томе классической «Истории Шотландии» Робертсона (1821) такая ее камеристка, как Маргарита Ламбрен, не упомянута. Тем не менее в современной монографии ее – правда, без аргументации – называют «исторической фигурой» [Garofalo 2008: 73].

161

В дальнейшем перепечатана в переизданиях 1779 (т. 4) и 1804 (т. 7) годов.

162

Статья «женщина, которая покушалась на жизнь Елизаветы, королевы Англии, и своей отвагой добилась помилования».

163

Название «Эдинбургская темница» было дано первым французскими переводчиками и от них перешло в Россию; оригинальное название – «The Heart of Midlothian», буквально «Сердце Срединной земли» (название шотландского графства). О «близости сценарных схем» романа Скотта и повести Пушкина см., в частности: [Осповат 2007: 94–95]. О сходстве с «Эдинбургской темницей» и отличиях от нее как проявлениях иронической игры с читателем см. в новейшей статье: [Проскурина 2020: 163–169].

164

Это единственная деталь, отличающая текст, опубликованный в «Вестнике Европы», от того, который напечатан в «Историческом словаре анекдотов о любви».

165

Конечно, Джини не знает наверняка, что говорит с королевой; но даже если допустить, что девушка об этом не догадывается, несомненно, что она – как и Маша Миронова – через голову своей собеседницы обращается к государыне; ведь исполнить ее просьбу может только носитель высшей власти.

166

Что касается юристов Июльской монархии, то некоторые из них, согласно тогдашнему «Словарю уголовного права», считали, что амнистия, обставленная какими-либо условиями, не заслуживает этого названия и является просто-напросто смягчением наказания; другие, напротив, настаивали на том, что государство имеет право миловать преступника на определенных условиях [Morin 1842: 54].

167

От англ. puff в значении «выдумка». Термин этот был чрезвычайно распространен во французской прессе 1830–1840‐х годов; «пуфами», в частности, называли рекламные сообщения, придуманные для привлечения клиентов. Это значение было «узаконено» еще в XVIII веке пьесой Р. Шеридана «Критик» (1779), где плут, превосходно умеющий рекламировать все на свете, но, главное, самого себя, носит имя Пуф. О пуфах XIX века см.: [Thérenty 2004]. Я придерживаюсь транскрипции «пуф», потому что именно ее употребляли русские литераторы XIX века; см., например, кулинарные очерки В. Ф. Одоевского, которые он публиковал в 1844 году под названием лекций «господина Пуфа, доктора энциклопедии и других наук, о кухонном искусстве».

168

О том же пристрастии французских журналистов к вымышленным новостям о России почти одновременно с Бальзаком писал в книге «Париж в 1838 и 1839 году» русский литератор В. М. Строев: «…есть статьи чисто выдуманные, для возбуждения ужаса на бирже или в гостиных. Они называются утками (canards). Таких уток всегда две или три в каждом нумере журнала. Если нет известий из Испании, редактор выдумывает бунт в Мадриде или раздор в лагере карлистов или победу на имя своего любимого генерала. Когда всех занимал восточный вопрос, утки беспрерывно появлялись о Сирии, смерти султана или египетского паши. Про нас выдумывать всего легче, ибо нас в Париже совсем не знают. И вот обыкновенно журнал выпускает какую-нибудь нелепую историю пленника, жившего в Сибири с 1812 года и вчера возвратившегося во Францию. Тут обширное поле французскому воображению: оно создает какое-то небывалое царство, под именем России, и печатает о нем глупейшие басни. К уткам же надобно отнести описания землетрясений в Америке, пожаров в Азии, самоубийств в Париже и пр.» [Строев 1842: 90–91].

169

Народная этимология давала и еще одно объяснение Гаэтаном Дельмасом, зафиксированное в очерке о профессиональной деятельности разносчика уток-газет, который, так же как и сами эти листки, назывался уткой (canard): «Как правило, человеку-утке всегда сопутствовал кларнет, списанный из бродячего оркестра за плохой звук и дурное поведение. Человек и инструмент, составляя друг другу компанию, шлепали по лужам, барахтались в ручьях и наперебой расхваливали гнусавым голосом известия по одному су за штуку. Кларнет, вынужденный проститься с мирной праздностью, яростно протестовал против внеочередного дежурства и то и дело издавал те же мелодичные звуки, какие издает лебедь со скотного двора <…> Вследствие чего народ, пораженный сходством музыкальных дарований двух виртуозов: человека и пернатого, стал называть обоих одним и тем же именем утки, а затем, по воле той риторической фигуры, название которой вы отыщете в сочинении Дюмарсе о тропах, то же имя было присвоено и печатным известиям» [Delmas 1841: 44]. Эту же точку зрения разделял и Жерар де Нерваль, который в очерке «Достоверная история утки», опубликованном в первом томе сборника «Бес в Париже» (1845), замечал: «Слышите ли вы эти крякающие звуки, которые сотрясают воздух и режут слух? <…> Таково происхождение слова» [Нерваль 1985: 364; пер. Э. Линецкой]. Огромное число других, ничем не доказанных и порой откровенно фантастических этимологий содержится в посвященной «уткам» статье русской Википедии.

170

О месте Восточного вопроса в истории русско-французских отношений см.: [Таньшина 2008].

171

Здесь и далее в том случае, когда не приводится двойная дата, все даты даются по новому стилю.

172

Само выражение «сердечное согласие» (a good and cordial understanding) применительно к англо-французским отношениям было употреблено британским министром иностранных дел Пальмерстоном в письме к английскому послу в Париже лорду Гренвилу 31 мая 1831 года [Guyot 1901: 260].

173

Луи-Филипп хорошо понимал эту подоплеку царского визита в Лондон. Возвратившись из французской столицы, он сказал Виктору Гюго: «Да, меня прекрасно приняли в Англии. Если российский император сравнил прием, оказанный мне, с тем, какой ждал его, ему наверняка было очень неприятно, ведь он тщеславен. Он прибыл в Англию прежде меня, чтобы помешать моему визиту. Это глупо. Ему следовало приехать после меня. Тогда англичанам пришлось бы принимать его так же, как меня» [Hugo 1888: 84].

174

Политические итоги переговоров, главный предмет которых составлял Восточный вопрос, были по-разному поняты российской и английской стороной. По словам современного биографа Николая, «в ходе переговоров 1844 года в ответ на прямой вопрос, чего желала бы Англия на Востоке, Пиль осторожно ответил, что „Англия ничего не желает для себя из турецкого наследства, но ей необходимо обеспечить свободный путь в Индию через Египет“. Николай I решил, что договоренность о разделе состоялась, хотя на самом деле его намерения только встревожили английское правительство. Когда Министерство иностранных дел России попыталось в письменном меморандуме зафиксировать это „соглашение“, передав его Пилю через барона Ф. И. Бруннова, то ни подтверждения, ни опровержения не последовало. Стало ясно, что император принял желаемое за действительное, хотя почва для дальнейших переговоров еще оставалась» [Выскочков 2003: 273]. Об обсуждении будущей судьбы Османской империи и политических итогах переговоров между Николаем и английскими министрами см. также: [Татищев 1889: 31–41; Таньшина 2005: 175–176].

175

Это, впрочем, характерно отнюдь не только для ситуации 1844 года; все заграничные передвижения коронованных особ (не только российского императора) сопровождаются газетными «предсказаниями» по поводу конечной точки, длительности пребывания и целей визита.

176

В этой записке принц Жуанвильский, третий сын Луи-Филиппа, констатировал, что парусный французский флот сильно отстал от парового британского.

177

А в Берлин, как сообщала та же «Пресса» 2 июня и как уже было сказано выше, он прибыл 26 мая.

178

К сожалению, я не смогла установить, в самом ли деле в «Гаврском курьере» была помещена подобная заметка, или, что мне кажется более вероятным, «Пресса» просто перекладывает ответственность на местную газету. Впрочем, для моих целей вопрос о «Гаврском курьере» не так важен; меня прежде всего интересует, по каким причинам заметка появилась в «Прессе» и как она соотносится с другими материалами о визите Николая в этой и других французских газетах. Что же касается печатания новостей со ссылкой на другие периодические издания, то оно было в XIX веке распространенной практикой (см.: [Vérilhac 2018]).

179

О сложной политике шантажа, которую вел Жирарден, дает представление публикация в его собственной газете 14 декабря 1844 года. Из Парижа в немецкие газеты попало известие, говорится в этой статье, что «Пресса» состоит на довольствии у России (и у Испании), и приводятся даже точные цифры бюджета. «Пресса» называет это клеветой, но комментирует двусмысленно и лукаво: если это ложь (а это ложь), значит, наша позиция независимая и бескорыстная, а если правда, значит, император вовсе не питает такого отвращения к сближению с Россией, какое ему приписывают наши противники и в каком они упрекают нас.

180

Впрочем, заигрывание с Россией не должно было мешать сиюминутным коммерческим интересам Жирардена, и в том же номере от 4 июня, где сообщается о прибытии императора в Англию и о «великолепном и роскошном приеме», который ему готовят в Букингемском дворце и в Виндзорском замке, помещена реклама книги Фредерика Лакруа «Российские тайны», сулящая раскрытие «всего, что политика российского правительства стремится скрыть от мира» и обещающая содержание вполне «русофобское». Ожидания эти книга вполне оправдала: император там описан как воплощение деспотизма, разжиревший тиран, которого пристрастие к обтягивающим панталонам делает похожим на наездника из Олимпийского цирка, человек без образования, вкуса и такта; Лакруа упоминает даже, что Николай рискует уподобиться отцу и братьям, страдавшим от умственного расстройства [Lacroix 1845: 44–45]. В 1844 году книга еще только начинала печататься отдельными выпусками, но два из них к моменту приезда Николая в Англию уже вышли в свет, и по ним вполне можно было судить о направленности книги: первая глава называется «Деспотизм» и в ней центральное место занимает описание наказания кнутом – верный признак антирусской направленности; русофилы об этом старались не упоминать. О книге Лакруа см.: [Таньшина 2020].

181

Не вполне ясное указание на «пылкие надежды», которые эти враги французского правительства основывают «на чужеземной поддержке», следует, по-видимому, понимать в том смысле, что легитимисты, выступавшие за передачу власти внуку свергнутого в 1830 году короля Карла Х, чернят «июльскую» Францию (легитимистские газеты в самом деле регулярно критиковали действия французского кабинета), а надежды свои основывают на поддержке трех северных абсолютных монархий – России, Австрии и Пруссии.

182

Речь, разумеется, идет о маркизе Астольфе де Кюстине, который в мае 1843 года выдал в свет книгу о своем путешествии в Российскую империю «Россия в 1839 году», вызвавшую у императора крайне негативную реакцию; если в России книга была запрещена цензурой, то в Европе она, напротив, имела огромный успех; в ноябре 1843 года вышло в свет второе издание; в том же 1843 году появились английский и немецкий переводы (см.: [Кюстин 2020: 6–26, 780–786]). «Бульвар Итальянцев» – более точный перевод этого парижского топонима, чем общепринятый и употребленный Мухановым перевод «Итальянский бульвар», поскольку бульвар этот был обязан своим названием не Италии, а зале Итальянцев, где давал представление Итальянский театр.

183

Антуан де Сартин (1728–1801) – начальник парижской полиции в 1759–1774 годах; о деятельности его подчиненных можно судить по части их донесений, опубликованных в XIX веке [Sartine 1863].

184

Об отношениях «министра» и «чужестранки» – Франсуа Гизо и княгини Дарьи Христофоровны Ливен – см. ниже.

185

Парафраза изречения, приписываемого Мольеру, который однажды был тронут поразительной щепетильностью нищего: тот решил, что Мольер по ошибке дал ему слишком большую милостыню, и вернул монету. «Вот где укрылась добродетель!» – воскликнул, по легенде, комедиограф (фраза приведена в «Жизни Мольера», выпущенной Вольтером в 1739 году).

186

Поэтическое переложение прозаической комедии Мольера (1668) Кристиан Островский (1811–1882) издал лишь в 1874 году; пятиактная стихотворная драма «Ядвига Польская, или Ягеллоны», была поставлена в театре «Амбигю-Комик» в 1850 году. Анекдот о задержании графа Островского за то, что он пожелал примерить царские штаны, уже был опубликован, со ссылкой на английский Globe, в «Веке» 11 июня. Островский, поляк, участвовавший в восстании 1830–1831 годов, а в 1841 году выпустивший в Париже новый перевод на французский сочинений другого, гораздо более знаменитого эмигранта – Адама Мицкевича, мог навлечь на себя подозрения российских властей отнюдь не только покушением на царские панталоны, особенно если учесть, что даже английские власти опасались провокаций со стороны поляков-эмигрантов [Татищев 1889: 16–18].

187

Николай I живо интересовался петербургской французской труппой, находившейся в ведении Дирекции императорских театров; он «лично следил за репертуаром и корректировал его: читал пьесы перед постановкой и вносил в них изменения, требовал поручить те или иные роли определенным актерам. Когда был построен Михайловский театр, императорская ложа имела выход за кулисы: отсюда государь отдавал распоряжения для передачи актерам и вызывал их, чтобы высказать свое мнение об их игре» [Сперанская 2008: 395]. Один из французских актеров, выступавших в Петербурге, Адольф Лаферьер, в мемуарах определил роль царя в театре как «начальника клаки» [Laferrière 1876: 314]. О покровительстве, которое император оказывает французским актерам, писала французская пресса, причем легитимистская газета «Мода», симпатизировавшая России, использовала этот довод, чтобы доказать, что Николай не татарский деспот, каким рисуют его французские критики русского режима, а просвещенный меценат [Mode 1836: 214). 13 июня 1844 года, в своей предыдущей хронике, Гино-Дюран утверждал, что княгиня Ливен, чтобы успокоить Гизо, уверила его, будто Николай и в Лондон поехал не для политических переговоров, а исключительно ради того, чтобы пригласить в Петербург французскую актрису Виржини Дежазе, которая в это время выступала на лондонской сцене.

188

Первые гастроли в Петербурге оперного баса Луиджи Лаблаша (1794–1858), с середины 1830‐х годов регулярно выступавшего на лондонской сцене, состоялись в 1852 году. Под Итальянским оперным театром подразумевается итальянская оперная труппа, выступавшая с 1843 года на сцене петербургского Большого каменного театра.

189

Комический актер Юг Буффе (1800–1888) в декабре 1843 года перешел из театра «Драматическая гимназия», где с большим успехом выступал с 1831 года, в «Варьете». Нестор Рокплан (1805–1870), журналист, театральный администратор и законодатель мод, руководил театром «Варьете» в 1840–1847 годах. Сто тысяч франков – это сумма отступного, которую должен был выплатить Буффе, чтобы уйти из «Драматической гимназии». У Рокплана, хотя он и пригласил Буффе, такой суммы не было, и ее взяли взаймы у разных друзей актера [Bouffé 1880: 220–227]. О Рокплане см.: [Мартен-Фюжье 1998: 386–388].

190

Заключенный в 1840 году брак между английской королевой Викторией и Альбертом, принцем из династии Саксен-Кобург-Гота, был неравным в том смысле, что жена-королева стояла выше мужа; принцем-консортом королева смогла сделать своего обожаемого супруга лишь в 1857 году, а до этого он носил титул королевского высочества. Участь принца Альберта в 1840‐е годы служила постоянным предметом насмешек недоброжелателей. Так, в вошедшем в сборник «Сцены частной и общественной жизни животных» (1842) рассказе «Путешествие парижского воробья», подписанном именем Жорж Санд, но в реальности написанном Бальзаком, принц Альберт выведен в образе «князя Трутня-Медового», который надеялся стать мужем пчелиной царицы, «ибо происходил из прославленного рода Трутней-Медовых, откуда испокон веков брали мужей для цариц и всегда держали одного наготове, примерно как поджаренного цыпленка для наполеоновских ужинов. Сей князь, все богатство которого сводилось к ярким крыльям, покинул скромный отчий дом, где не было ни цветов, ни меда, и мечтал обрести роскошь, изобилие и почести» [Сцены 2015: 251].

191

Если разговор императора с Кюстином о представительном правлении в самом деле описан в «России в 1839 году» в письме тринадцатом [Кюстин 2020: 233], то упоминание «робости» императора вызывает удивление; по-видимому, журналист приписал императору то качество, которое Кюстин многократно упоминает как свою собственную главную черту; напротив, императора писатель, в полном соответствии с реальностью, рисует как человека властного и уверенного в себе.

192

Княгиня, однако, не скрывала, что с 1843 годк переписывается с русским двором и сообщает императрице новости политического характера; напротив, чтобы опровергнуть репутацию шпионки, она открыто рассказывала об этой переписке [Daudet 1910: 372–374; Таньшина 2009: 221–222]. Между прочим, реальная, а не карикатурно-памфлетная княгиня Ливен хорошо понимала, что Франции нечего надеяться на союз с Россией, и выступала за союз Франции с Англией (которую прекрасно знала, так как прожила там 22 года – с 1812 по 1834 год, когда муж ее был послом России в Лондоне).

193

О внимании к ним королевы и принца писала специализированная французская пресса (см., например: [Journal 1841: 50]).

194

О том, как сильно литературная хронология отличается от реальной и как сомнительны бывают попытки точно датировать внутрироманные события, см., например, в недавней статье: [Долинин 2022].

195

Этот неологизм использовали французские исследователи, когда назвали очередной номер тулузского журнала Slavica Occitania (2020, № 50) «Gogol avait huit ans… 1817 dans l’histoire de la littérature et des arts russes: un non-événément» («Гоголю исполнилось восемь лет… 1817 год в истории русской литературы и искусства: несобытие»). Редакторы журнала, правда, имели в виду не французский, а русский 1817 год; таким оригинальным способом они отметили столетие октябрьского переворота 1917 года. Но и французский 1817 год событиями тоже не слишком богат.

196

Перевод Д. Г. Лившиц.

197

См., например: [Waresquiel 1996: 197–253].

198

См. вступ. ст. к номеру «Журнала истории театра», целиком посвященному этому жанру: [Bara 2015].

199

Предписание о газовом занавесе носило дискриминационный характер: такие условия власти ставили театрам, чью популярность по просьбам конкурентам хотели ограничить; в самом деле, публике такие преграды, воздвигаемые между актерами и сценой, не нравились [Brazier 1838: 64].

200

Мунито – или его преемник и тезка – гастролировал и в России; в Петербурге он выступал в октябре 1827 года, а в ноябре 1828 года Пушкин писал из деревни Дельвигу: «Здесь мне очень весело. Соседи ездят смотреть на меня, как на собаку Мунито» [Пушкин 1937–1949: 14, 34]).

201

Цифры тиражей и изданий, свидетельствующие об огромной популярности Вольтера и Руссо во второй половине 1810‐х годов, см. в: [Trousson 1983: 22–23].

202

Образец стиля, каким написано послание: «Прислушайтесь к голосам тысячи несчастных душ, душ ваших отцов, ваших друзей, учеников и подражателей, которые со дна пропасти, куда ввергло их это нечестивое чтение, взывают к вам и умоляют отринуть эти адские сочинения, вырвать их из рук ваших детей, бросить в огонь и, самое главное, не позволить втянуть себя в новейший и отвратительный заговор новых изданий, изготовители которых все вместе ответят на Страшном суде за бедствия, ими причиненные, и за души, ими обреченные на вечные муки» [Mandement 1817: 34].

203

Замечу, что авторы «Живого календаря» вслед за Беранже и Шапоньером используют форму «C’est la faute de Voltaire», а Гюго вложил в уста Гавроша более разговорную «C’est la faute à Voltaire».

204

Об Арно см.: [Trousson 2004]. Об этом эпизоде см. подробнее: [Мильчина 2017б: 717–719].

205

О важности этой фигуры для театра посленаполеоновской эпохи см.: [Пюимеж 1999].

206

По-французски сказано проще и пренебрежительнее, чем в русском переводе: s’essayait à pétrir le marbre, т. е. «еще только пробовал ваять из мрамора»; никакого вдыхания жизни в оригинале нет.

207

Впрочем, справедливости ради следует уточнить, что Брюгьер де Сорсюм, переводчик «Сакунталы», Байрона и Шекспира, предмет восхищенного внимания Альфреда де Виньи [Vigny 2012: 510–511], не был и совсем ничтожен, так что и унижать его таким упоминанием не совсем справедливо; и в довершение всего следует сказать, что конкретно в 1817 году он не выпустил ни одной книги.

208

См.: [Julien 1987: 307–308].

209

Узаконенная, кстати, не в 1817 году, а годом раньше, в мае 1816 года.

210

См. сводку литературы: [Мильчина 2019а: 496–498].

211

Эта гроздь «ученых» слов, оканчивающих по-русски на -ция, а по-французски на -tion, – своеобразный оммаж стернианскому роману Шарля Нодье «История короля Богемии и его семи замков» (1830), где все 60 глав имеют названия, оканчивающиеся на -tion. Роман вышел с иллюстрациями Тони Жоанно и стал одним из первых образцов романтического издания, широко использующего не только иллюстрации, но и игру шрифтами и разные графические эффекты.

212

Между прочим, и в этом виде фамилия автора присутствует не во всех экземплярах: в одном из доступных на сайте Gallica экземпляров, хранящихся в Национальной библиотеке Франции, гигантское G отбрасывает «тень», а в другом – нет.

213

Было высказано предположение [Ceuleers 2011: 41], что Абль связан с французским глаголом hâbler – «привирать, бахвалиться», а Кракк – со словом craque – опять-таки «вранье, хвастовство»; но написание обоих этих имен в книге (Hahblle и Krackq) такую этимологию – по-видимому намеренно – затемняет.

214

О его происхождении и транскипции см. первое примечание к статье «„В наши дни большинство уток вывозится из Российской империи“».

215

Об эмблематической для французской литературы 1830–1840‐х годов фигуре Робера-Макера см.: [Мильчина 2021б]).

216

Пародия на реальную ситуацию во Франции, где новые церкви и религии, от сенсимонизма до Французской католической церкви аббата Шателя, возникали с конца 1820‐х годов очень часто.

217

На мой взгляд, Натали Прейс очень сильно идеализировала в своей статье [Preiss 2012] роль Пуфа как своего рода креативного принципа, переустроителя мироздания. Пуф со своей черной повязкой на одном глазу (точь-в-точь как у «дядюшки Макера») – традиционная сатира на жульническую рекламу в гораздо большей степени, чем утверждает Прейс.

218

В оригинале «Clé des champs» – французская идиома, дословно означающая «ключ от полей». В 1953 году это гранвилевское название использовал Андре Бретон для сборника своих статей, который российские исследователи сюрреализма переводят как «Ключ к полям» и «Ключ от полей» (возможно, по причине важности для Бретона образа «ключа»); сердечно благодарю за эту справку А. В. Гладощук. Однако, хотя на рисунке Гранвиля в соответствии с его общей стратегией реализации словесных метафор и фигурирует большой ключ, я все-таки считаю наилучшим вариантом для пролога «Иного мира» короткий клич Карандаша «На волю!».

219

Один из этих очерков, «Женщина без имени», в переводе Ирины Золотаревской см.: [Французы 2014: 297–318].

220

См. русский перевод: Сцены 2015. О сложных взаимоотношениях трех инстанций – издателя, художника и авторов – в ходе подготовки этой книги см. новейшую статью: [Thérenty 2021].

221

Об эволюции значения слова illustrer во Франции XIX века от «прославлять» к «сопровождать изображениями» см.: [Kaenel 2005: 81–82, 597–601].

222

Baudelaire Ch. Curiosités esthétiques. Paris: Michel Lévy frères, 1868. P. 411. В оригинале «Grandville est un esprit maladivement littéraire»; принятый русский перевод: «его творческие устремления литературны до болезненности» [Бодлер 1986: 167] кажется мне не совсем точным.

223

Напомню, что рисунки эти Гранвиль выполнил за полтора десятка лет до того, как знаменитый фотограф и воздухоплаватель Надар в реальности сделал снимки из кабины воздушного шара.

224

Наиболее точным переводом этой фразы будет, несмотря на очевидный анахронизм, народная мудрость «Сам себя не похвалишь – ходишь как оплеванный».

225

Проект, впрочем, оказался недлинным: «Статья первая. Каждый военный, дравшийся на дуэли, будет приговорен к сбриванию правого уса. Поскольку статья первая искоренит зло в зародыше, другие статьи отменяются».

226

Этому особенно способствовала публикация отдельными выпусками, что позволяло оперативно реагировать на календарные события (Карнавал, открытие Салона в Лувре, первоапрельские розыгрыши, а в конце – приближение Нового года и новогодние подарки).

227

Об этой же уверенности в том, что наилучшая из женщин – та, что не имеет головы, свидетельствовала вывеска кабака, которая некогда дала название парижской улице Женщины без головы (ныне улица Ле Регратье); на вывеске изображение такой безголовой дамы сопровождалось надписью «Все хорошо»; впрочем, та дама вдобавок держала в руках стакан вина, что делало ее еще более привлекательной [Мильчина 2016: 165].

228

Подробнее об этой гравюре см.: [Preiss 2012: 64–65].

229

Тут кстати напомнить, что и само слово réclame, только с конца 1830‐х годов употреблявшееся в значении «расхваливание некоего товара», первоначально означало слово, которое печатали внизу страницы и повторяли в начале следующей, чтобы привлечь внимание корректора или переплетчика и помочь им не перепутать порядок страниц.

230

См., например, фигуру «переводчиков, работающих на пару» [Лагранж 2015: 570] или образ «парового правительства» в пятом выпуске «Фантастического обозрения» А. де Мюссе (7 марта 1831 года) [Мюссе 1957: 494].

231

Труднопереводимое французское понятие, сегодня означающее шутку, анекдот, а в XIX веке использовавшееся для обозначения глумливого вранья (см.: [Мильчина 2019а: 195–197; наст. изд., с. 177]).

232

Перевод нескольких очерков из этой книги был опубликован в 2022 году на сайте Gorky.media; см., например: https://gorky.media/fragments/kak-obrabotat-izbiratelya-i-nakormit-mir/; https://gorky.media/fragments/kak-zastrahovat-vozlyublennuyu-i-otkryt-brachnoe-agentstvo/ (дата обращения: 16.07.2023).

233

О различных смыслах этого выражения см.: [Мильчина 2021а: 108–109].

234

О различных вариантах таких сочетаний см.: [Guinard 2020: 169–193; Vouilloux 2020].

235

См. подробнее в наст. изд. статью «Война Карандаша с Пером» (с. 207–232).

236

Впрочем, это не мешает исследователям называть их карикатурами, поскольку «в XIX веке термином „карикатура“ обозначали любую гравюру или литографию, опубликованную в периодике и изображающую сцену политической, социальной или культурной жизни» [Guinard 2020: 25].

237

Юманн со своей стороны всегда утверждал, что сочинить фасон черного фрака способен только один человек, и этот человек – Гаварни (примеч. Гонкуров).

238

Способ, вообще-то считавшийся дурным тоном и выглядевший экстравагантным вызовом общественному вкусу.

239

То же сравнение с растаявшими словами – образ, почерпнутый из Рабле, – использует Поль де Сен-Виктор в своем очерке о Гаварни в той же книге литографий [Gavarni 1858: Dizain 2, 12].

240

В варианте 1858 года речь идет не о стенографии, а о дагеротипе.

241

Имеется в виду литография из серии «Парижские студенты» (в сборнике «Les Débardeurs», 1848).

242

Как поясняют Гонкуры, ссылаясь на самого Гаварни, то был стишок о женщине на карнавале. Поль-Эмиль Доран-Форг (1813–1883), журналист и литератор, писавший под псевдонимами Олд-Ник и Тим, – старый приятель Гаварни.

243

[Sainte-Beuve 1866: 157]. Сент-Бёв, с одной стороны, уподоблял подписи Гаварни максимам Ларошфуко, но, с другой, в самом деле со ссылкой на Гонкуров уверял, что Гаварни сначала рисовал людей, которых видел или представлял себе, а потом спрашивал себя (уже при виде оттисков): а что эти люди говорят? И прислушивался к их словам или, вернее, их угадывал.

244

Рисовальщик и литератор Шарль Ириарт [Yriarte 1867: 36] утверждал – якобы со слов самого Гаварни, – что тот сначала придумывал подписи, а потом уже рисовал к ним картинки.

245

Род метонимии.

246

Статья Нестора Рокплана (см. о нем с. 174) вышла 20 января 1841 года в издававшейся им газете Nouvelles à la main.

247

О типе гризетки, как его понимали авторы нравоописательных очерков 1830–1840‐х годов, см.: [Французы 2014: 71–88 (очерк Ж. Жанена); Мильчина 2019а: 475–494 (очерк Э. Депре)]. Популярный романист Поль де Кок (1793–1871) изображал гризеток в идеализированно-сентиментальном тоне.

248

Разновидность польки с движениями, похожими на движения полотера. В статье 1844 года Ф. В. Булгарин подробно описывает эту новинку: «Из Парижа сообщают весьма странное известие. Новая пляска, полька, едва успела вскружить голову львам и львицам, как уже другая пляска, столь же бессмысленная, как и первая, вытесняет ее из салонов. Новая пляска называется: Frotteska. В польке надобно поднимать ноги, а в фротеске, напротив, волочить, подражая фротерам, т. е. полотерам, от которых она и получила свое название! Нечего сказать, выдумка достойная своего прозвания! В конце бала танцоры, утомленные полькой, принимаются, для отдыха, за фротеску, и под ту же музыку шаркают в разных позитурах. Парижане кричат: c’est charmant! Важно то, что фротеске не надобно учиться. Каждый шаркает ad libitum» (Северная пчела. 1844. № 101. 6 мая).

249

О балетной крысе, то есть юной ученице балетной школы, см. очерк самого Готье в переводе Марии Шахрай: [Французы 2014: 653–671].

250

Этот их финал Гаварни изобразил в трагическом цикле «Лоретки в старости».

251

Клетчатые шали из шотландки носили, как правило, женщины невысокого происхождения и немолодого возраста.

252

Пикантности этому обвинению добавляет то обстоятельство, что сам Эдуард Фукс живо интересовался изобразительной эротикой: он был крупнейшим коллекционером эротического искусства.

253

Каскетка – традиционно мужской головной убор – с 1830‐х стала атрибутом модных всадниц; ее носили вместе с амазонкой – женским костюмом для верховой езды. Впрочем, в «Историческом, этимологическом и анекдотическом словаре парижского арго» это слово определяется как «женская шляпка», причем в качестве примера приведена именно эта подпись Гаварни [Larchey 1872: 79].

254

В оригинале игра слов, основанная на реалии, которая была понятна современникам, но забыта сейчас. В оригинале подруга беременной лоретки восклицает: «Quelle enceinte continue!», обыгрывая омонимию прилагательного enceinte (беременная) и существительного enceinte (стена, укрепления). В начале 1840‐х одной из главных проблем, обсуждавшихся в палате депутатов, был вопрос о строительстве вокруг Парижа новых укреплений, призванных защитить столицу от возможного нападения противника, причем особо дебатировался вопрос о том, должны ли эти укрепления быть непрерывной стеной (enceinte continue) или же рядом отдельно стоящих фортов.

255

В книге С. Гинар целая глава посвящена лореткам Гаварни [Guinard 2020: 255–265], однако исследовательница не касается «разговорного» аспекта этих литографий.

256

То же неразличение лоретки и содержанки см. в другой статье той же исследовательницы: Czyba 1998: 41–56.

257

Эвфемизм, обозначающий проститутку; см.: [Французы 2014: 297–318 (очерк Т. Делора)].

258

На полтора десятка лет раньше к такому же синтезу призывал другой автор, совмещавший таланты рисовальщика и литератора, – Анри Монье, однако, хотя рисовал он замечательно, в его «Народных сценах, нарисованных пером» (1830) словесная стихия безусловно берет верх над изобразительной; см. подробнее: наст. изд., с. 316–317.

259

Согласно вполне обоснованному предположению петербургского филолога Виталия Симанкова, за этими инициалами скрылась переводчица Евгения Николаевна Бирукова (1899–1987).

260

Об этой главе см. также в наст. изд. статью «1817 год: парижская повседневность в водевиле и в романе».

261

Journal encyclopédique ссылается не на Affiches de Daupiné, а на Affiches de Normandie, но эту публикацию мне увидеть не удалось. Что касается Гюго, то он цитировал, по всей вероятности, перепечатку 1844 года (Le Moniteur de la mode, 30 juillet 1844), где воспроизведен укороченный вариант изначального текста, совпадающий с тем, что использован в «Отверженных» [Hugo 2018: 1610, note 10]. В журнале 1844 года пародийность названием («Заметка о старинной моде») не подчеркнута, поэтому неясно, насколько она была очевидна для автора «Отверженных».

262

Между прочим, их сохранил в своем переводе анонимный автор «Северной пчелы» (1841. № 196), где частичный перевод все того же письма опубликован в разделе «Журнальная мозаика» в качестве «описания убора одной дамы тогдашнего времени», почерпнутого из «старой газеты»: «В ноябре 1776 года г-жа N** явилась в опере в платье из небесных вздохов, украшенном излишним состраданием; в башмаках из волос Королевы с алмазами, в вероломных пряжках и с venez-y-voir (загляните-ка), оправленном в смарагд. Голова г-жи N** убрана была постоянными чувствами; на ней надет был чепчик верных побед, украшенный ветреными перьями и лентами цвета потупленных глаз; на плечах у нея была косынка цвета новоприбывших особ; сзади Медичи, оправленная в благопристойность с опаловым отчаянием; муфта минутной страсти». В переводе есть некоторые неточности, в частности вздохи в оригинале не небесные, а подавленные (soupirs étouffés), но общий тон передан совершенно верно. Русский журналист не только перевел фрагмент, но и откомментировал его: «Страсть давать материям странные названия существует издревле. Было время, когда нежно-серый цвет именовали испуганною мышью, <…> зеленовато-серый влюбленною жабою и т. п.», а также привел современные варианты экзотических названий, вплоть до таких как «борода Абдель-Кадера» [алжирского эмира].

263

Встречается в переводах и такое слово; см.: [Мильчина 2004].

264

Однако там есть слово «интерес», и составитель этого карманного словаря прекрасно сознает, какие проблемы создает оно в силу своей многозначности: «Слово это так многозначительно, что никак не может быть заменено одним русским словом: иногда оно означает занимательность, иногда важность, иногда пользу или выгоду. Например, во фразе „это сочинение имеет общественный интерес“ слово интерес может быть заменено словом важность или значение, но все-таки потребуется подробнейшее объяснение» [Карманный словарь 1845: 83]. Впрочем, о связи интереса с участием в этой статье ни слова не говорится. Зато эту связь хорошо чувствовали русские литераторы первой половины XIX века; например, П. А. Вяземский в своем переводе «Адольфа» Б. Констана передает intérêt в соответствующих контекстах именно как «участие».

265

Любопытно, что Достоевский, который, как известно, начал свою литературную карьеру с перевода «Евгении Гранде», во втором случае, по-видимому, почувствовал неуместность здесь слова интересный и обошелся без него, хотя оттенка сочувственности в своем переводе не передал: «Он не притворялся, он действительно страдал, и страдание, разлитое на лице его, придавало ему какую-то увлекательную прелесть, которая так нравится женщинам» [Бальзак 1844: 7, 47]. В первом же случае он сохранил по-русски слово «интересный»: «Этот проблеск роскоши, эти следы недавнего, веселого времени делали Шарля еще интереснее в воображении ее; может быть, здесь действовало обыкновенное влияние противоположностей» [Бальзак 1844: 6, 449]. Однако во времена Достоевского толкование «интересного» как трогательного, вызывающего сочувствие было еще живым в умах читателей, чего нельзя, полагаю, сказать о читателях середины XX века (да и 1935 года, когда был впервые напечатан перевод Верховского). Третий переводчик бальзаковского романа, Исай Мандельштам, несмотря на закрепившуюся за ним репутацию «буквалиста», в эпизоде с героиней в комнате Шарля очень тонко почувствовал, что слово «интересный» будет здесь некстати, и перевел не буквально, но очень точно по смыслу: «Этот проблеск роскоши в тумане горя пробудил в ней еще большее участие к Шарлю, в силу контраста, быть может» [Бальзак 1927: 90]. Во втором случае у Мандельштама, как и десятилетие спустя у Верховского, «интересный вид» [Бальзак 1927: 104]. О трех существующих переводах «Евгении Гранде» см.: [Лешневская 2008].

266

Встречаются, разумеется, в переводах 1950–1960‐х годов и случаи, когда intérêt переводится как «участие». Например, Раиса Линцер в переводе романа Жорж Санд «Орас» (первое издание 1960) систематически передает это слово именно таким образом. Но самой проблемы это никак не отменяет.

267

Псевдоним Теодоры Жанновны Эйхенгольц (1885–1957).

268

У Ириновой в названии стоит «лексикон», хотя более нейтральным, на мой взгляд, было бы здесь слово «словарь».

269

Переводы статей из других вариантов «Лексикона» (который был впервые опубликован лишь через три десятилетия после смерти Флобера, в 1910 году, и потому его окончательный состав до сих пор остается предметом дискуссий) см. в: [Гладощук 2021; Флобер 2021].

270

См. о нем: [Боград 1989].

271

Только в словаре Trésor de la langue française (1978) у слова décadence указано самым последним пунктом такое значение, как «сумма доктрин декадентского движения конца XIX века», но и тут дана помета «редкое» и пояснение, что гораздо более частый синоним décadence в этом значении – décadentisme [https://www.cnrtl.fr/definition/décadence]. О дискуссиях относительно названия этого движения в кругу его адептов см., например: [Брагина 2016]. О сложности понимания термина «декаданс», который «уже с середины 1880‐х годов <…> широко использовался с различным наполнением», см.: [Богомолов 2015: 263]; здесь же дан список основных западных работ по истории декадентства.

272

Здесь и далее перевод с французского мой, если не указано иное. – В. М.

273

Словоупотребление вполне типичное для середины XIX века; см., например, название знаменитого полотна Тома Кутюра «Les Romains de la décadence» («Римляне эпохи упадка», 1847).

274

Оригинальный текст см.: [Baudelaire 1975: 319–320].

275

Об этих «судьях» см., например: [Schellino 2013: 131].

276

Об образе заката у Бодлера и о его трактовках décadence, среди которых решительно превалирует понимание этого явления как деградации (в частности, деградации искусства, испорченного навязываемой ему ролью педагога и моралиста), см.: [Schellino 2013; Souty 2016: 72–73]. Бурже, чья статья о Бодлере 1881 года считается, как уже было сказано, одной из тех, что положили начало представлениям о Бодлере-«декаденте», пятью годами раньше признавал, что Бодлер «восставал» против слова décadence, которое вызывало у него разом и завороженность, и недоверие [Guyaux 2007: 114].

277

Ту же неудовлетворенность испытывали и некоторые другие современники Бодлера; один из них, Дени Гибер, в марте 1861 года в рецензии на бодлеровские переводы Эдгара По высказывался против выражения «littérature de décadence» и предлагал называть ее, напротив, «литературой воскрешения» (résurrection) [Guyaux 2007: 110].

278

Ср. также «диагноз», поставленный Эдмоном Шерером в статье 1869 года: «Бодлер – знак не только упадка (décadence) словесности, но и общего спада (abaissement) умственной деятельности» [Guyaux 2007: 552].

279

Характерно, что в «Историческом словаре галлицизмов русского языка», автор которого, Н. Епишкин, трактует галлицизмы очень широко и относит к ним также и прямые французские вкрапления в русские тексты, статья «Декаданс» содержит ряд примеров, где русские авторы употребляют слово décadence без транскрипции, а порой еще прибавляют в скобках «упадок». Русский «декаданс» возникает, судя по примерам Епишкина, не раньше 1880‐х годов [http://rus-yaz.niv.ru/doc/gallism-dictionary/fc/slovar-196-5.htm#zag-12722].

280

Осмелюсь предположить, что, когда Ницше и в статье «Казус Вагнер», и в письме Генриху Кезелицу от 26 февраля 1888 года говорит о бодлеровском décadence, он употребляет это слово исключительно по-французски еще и потому, что помнит о его двусмысленности и не желает делать выбор ни в сторону упадка (хотя пишет, безусловно, о нем), ни в сторону «декаданса» (по-немецки, как и по-русски, декаданс и упадок обозначаются разными словами).

281

О скептическом отношении первого см.: [Аверинцев 1986: 37, 79]; что же касается второго, в выпущенном недавно томе его работ «Рим. После Рима», куда вошли, в частности, статьи о трех веках, «которые обычно значатся в истории как „закат античной культуры“» [Гаспаров 2021 б: 695], слово «декаданс» не употребляется ни разу.

282

В Поэтическом корпусе русского языка на слово «декаданс» есть всего два вхождения: стихотворение А. Барковой 1975 года («Говорят, что был излом, декаданс…») и недатированное – Б. Слуцкого («Официально подохший декаданс / Тогда травой пробился сквозь могилы…»).

283

Объективности ради замечу, что варианты с упоминанием декаданса все-таки существуют; это, во-первых, перевод пианиста и дирижера Михаила Аркадьева: «Я сын империи эпохи декаданса» [Аркадьев 2022], а во-вторых, перевод Андрея Гастева на сайте stihi.ru: «Я – тлен Империи, услада, декаданс». Но это, на мой взгляд, не слишком удачные исключения из общего правила.

284

Бальзак продолжал высоко ценить Монье и как актера, и как творца Жозефа Прюдома и позже; о том, насколько важна была для Бальзака на протяжении всей его жизни фигура Монье, см.: [Meininger 1966].

285

См. в наст. изд. статью «Война Карандаша с Пером», с. 207–232.

286

Дэвид Уилки (1785–1841), Дэвид Аллен (1744–1796) – шотландские живописцы.

287

Сходные наблюдения высказаны были уже в статье Дени Дидро «Энциклопедия»; см.: [Bassy 2005: 118].

288

В театре «Драматическая гимназия», открытом в 1820 году на бульваре Благой Вести, шли комедии и водевили новейшего сочинения (прежде всего Эжена Скриба), рассчитанные на образованную светскую публику; водевили на современные темы составляли и репертуар театра «Варьете» на Монмартрском бульваре. См. подробнее с. 365, примеч. 2.

289

Поэзия как живопись (лат.; Гораций. Наука поэзии, 361).

290

Монье А. Привратница / Пер. Т. Петухова // [Французы 2014: 529–544].

291

См., например, очерк Жака Рафаэля «Парижский привратник», опубликованный в восьмом томе сборника «Париж, или Книга Ста и одного» [Мильчина 2019а: 516–532].

292

Сам Монье ни в первых «Народных сценах», ни в тех, что за ними последовали, не умел строить сколько-нибудь разветвленную интригу; как бы предчувствуя эту свою неспособность, он уже в самой первой своей пьесе «мстит» остросюжетному роману, дробя его на короткие фрагменты и надолго останавливая действие на одном месте: то и дело приходящие или уходящие жильцы не дают привратнице сдвинуться с фразы про злополучную мать, погубившую собственную дочь.

293

Упомяну также гораздо более радикальный и более сомнительный тезис Алена-Мари Басси, видящего в совершенном Монье открытии литературного скетча «революцию в драматической литературе, сравнимую с той, какую „Бросок костей“ Малларме и „Письмо-Океан“ Аполлинера произвели в поэзии» [Bassy 2005: 121]. А Анна-Мари Мененже приводит свой список наследников Монье: от Лабиша и Жюля Ренара до Макса Жакоба [Meininger 1984: 36–37].

294

Родство, очевидное для всех, кто знаком не понаслышке с текстами Монье, таких как философ Владимир Соловьев, без пояснений упомянувший M. Prudhomme в статье «Прутков», написанной для энциклопедии Брокгауза и Эфрона, французский биограф А. К. Толстого Андре Лирондель [Lirondelle 1912: 78], историк литературы Д. П. Святополк-Мирский, констатировавший, что «Козьма Прутков – это что-то вроде русского Прюдома» [Мирский 2006: 356], и историк Ален Безансон, назвавший Пруткова «русским эквивалентом Жозефа Прюдома» [Besançon 1985: 85]. См. также короткие указания на схожесть двух персонажей в: [Томашевский 1960: 437; Морозов 1960: 61]. Наиболее подробно о сходстве Прюдома и Пруткова рассказано в кн.: [Heldt Monter 1972: 18–19], но и там тема отнюдь не исчерпана.

295

Фраза о колеснице на вулкане – бурлескное соединение горацианского образа государственного корабля со знаменитой фразой публициста и политического деятеля Н.‐А. де Сальванди, сказанной накануне Июльской революции 1830 года: «Мы танцуем на вулкане» [подробнее см.: Мильчина 2019а: 241].

296

Где Монье исполнил роль молодого художника, который в свою очередь исполняет, разыгрывая простодушных буржуа, сразу четыре комические роли, из которых едва ли не самая блистательная – роль Жозефа Прюдома.

297

О ее популярности см.: [Diethelm 2008: 336].

298

Такую ссылку дает, например, Жан-Клод Болонь в своем словаре литературных аллюзий [Bologne 1999: 57–58].

299

Добавлю, что вообще в многочисленных словарях цитат присутствует масса смешных и абсурдных суждений, приписываемых Жозефу Прюдому, но отсутствующих в текстах Монье; более того, поскольку «фирменная» манера Прюдома – это не только нарушение логических связей, но и высокопарная перифрастичность, вообще свойственная классической французской словесности, во множестве книг и статей вплоть до XXI века о любых высказываниях такого типа французы пишут, «как сказал бы Жозеф Прюдом», хотя с реальными фразами персонажа Монье эти высказывания зачастую не имеют ничего общего.

300

Сумма достаточно скромная: в эпоху Реставрации парижанину для того, чтобы не голодать, но при этом вести очень скромный образ жизни, требовалось около 600 франков (ливрами французы этого времени по старинке называли франки, когда вели речь не о ежедневных тратах, а о более серьезных расчетах).

301

По-французски контраст между именем и персонажем еще разительнее: гувернантка немолодого депутата носит имя Reine, то есть в дословном переводе Королева; названа она в честь святой Регины (sainte Reine), христианской мученицы III века.

302

Луи-Антуан Сент-Омер старший (1752–1810) в самом деле был мастером чистописания и автором многочисленных руководств по искусству каллиграфии; что же касается Брара (Brard), которого с легкой руки Монье поминают все бесчисленные авторы, пишущие о Жозефе Прюдоме, его существование гораздо более проблематично; в «Коммерческих альманахах» начала XIX века поминается лишь учитель Бра (Brad); см.: [Monnier 1984: 299].

303

Галстук с простым узлом, концы которого свободно падают на грудь; отличительная черта этого способа завязывать галстук – в том, что его пропускают под воротником рубашки [Code de la cravate 1828: 109–110].

304

Широкие панталоны, вошедшие в моду после вступления русской армии в Париж в 1814 году (возможно, не напрямую, а через посредство англичан, поскольку в Англии широкие панталоны к этому времени уже носили матросы).

305

Экю – старинная монета, которая в XIX веке употреблялась в качестве счетной единицы; в этом случае исходили из того, что экю равняется 3 франкам.

306

В этих двух ведрах обычно помещалось 30 литров.

307

Традиционный мотив очерков, посвященных привратникам и привратницам, – «дань», которую жильцы, желавшие сохранить с ними хорошие отношения, платили натурой: бутылкой вина из погреба, куриной ножкой с кухни или поленьями для камина.

308

В оригинале госпожа Дежарден переиначивает название романа Франсуа-Гийома Дюкре-Дюминиля (1761–1819) «Cœlina ou l’enfant du Mystère» (1798), превращая его в «enfant du Ministère». Дюкре-Дюминиль сочинял готические романы, где действие происходит на фоне то дикой, то идиллической природы; в них злодеи мучают невинных добродетельных жертв, но в конце концов справедливость торжествует и зло получает заслуженное наказание. Роман «Целина, или Дитя тайны» был одним из самых знаменитых произведений Дюкре-Дюминиля; популярности его способствовало и то, что на следующий год после его публикации другой знаменитый литератор, драматург Рене-Шарль Гильбер де Пиксерекур, поставил написанную по его мотивам одноименную мелодраму (см.: [Gaspard 2000: 127–144]). Приводимые ниже отрывочные фразы из романа – очень близкая к оригиналу стилизация.

309

Федератами называли добровольцев, поступавших в Национальную гвардию во время Великой французской революции, а также во время Ста дней. Госпожа Дежарден, конечно, так глубоко в историю не погружается, она просто, переведя спор на политические рельсы, обвиняет незваного гостя в принадлежности к революционерам.

310

Это высказываемое совершенно невпопад сочувствие Лионки бедным птичкам надолго запомнилось читателям Монье; в 1855 году Теофиль Готье упомянул его в числе «бессмертных» эпизодов «Народных сцен» [Gautier 1855: P. 2].

311

Лиард – мелкая медная монетка, ходившая с XIV по XVIII век и равнявшаяся одной четверти су, то есть 1,25 сантима; ее упоминали, когда вели речь о самой ничтожной сумме.

312

Чай Лионки был очень скоро после выхода сборника Монье спародирован в «гривуазной пьесе» Дюмерсана «Госпожа Жибу и госпожа Поше», впервые представленной в театре «Варьете» 20 февраля 1832 года. В этой пьесе есть эпизод, где овощница госпожа Жибу готовит чай, приправляя его уксусом, маслом, перцем, солью, чесноком, мукой и яйцами; этот «чай госпожи Жибу» вошел в пословицу и часто использовался при Июльской монархии журналистами, в частности для характеристики «экзотических» политических коалиций. В «Отверженных» Виктора Гюго с «чаем мамаши Жибу» Гаврош сравнивает баррикаду; однако читатели русского перевода об этом узнать не могут. Переводчик этой части К. Г. Локс передал слова Гавроша так: «Баррикада – это окрошка из всякой крошки» (ч. 4, кн. 12, гл. 4; [Гюго 1954: 7, 581]); в противном случае ему пришлось бы объяснять, что это за чай. В предыдущем переводе А. К. Виноградова (1931) Гаврош говорит: «Баррикада – это чай, у тетки Жибу», и поскольку никакого комментария нет, аллюзия остается непонятной.

313

Лоншан – местность в окрестностях Парижа, за Булонским лесом, куда с середины XVIII века парижская знать ездила на Страстной неделе, первоначально для того, чтобы слушать музыку в Лоншанском монастыре, а позже еще и для того, чтобы демонстрировать роскошные экипажи.

314

Су – мелкая монета, имевшая хождение во Франции при Старом порядке, а после введения в 1795 году франков и сантимов вышедшая из употребления; однако французы сохранили ее в качестве счетной единицы и продолжали называть медную монету в 5 сантимов 1 су. На первых таких монетах была изображена Свобода во фригийском колпаке; по всей вероятности, госпожа Дежарден вначале пыталась всучить почтальону три старые монетки XVIII века, а когда он отказался, выдала ему 3 монеты в 5 сантимов с изображением Свободы.

315

Герой этого романа никак не мог вспомнить в первую брачную ночь имени своей жены и от отчаяния, сам того не желая, ее задушил.

316

Отец Делеклюза был парижским архитектором.

317

По-французски учтивость (politesse) и политика (politique) звучат сходно, хотя этимология у них различная, и Делеклюз на протяжении всего очерка обыгрывает это сходство.

318

Я вынуждена привести эти слова в собственном переводе, потому что существующий русский перевод Р. Линцер значительно смещает акценты; здесь Ларавиньеру приписан «неизменный беспредельный героизм» [Санд 1960: 341] – очевидно, потому, что в 1960 году в Советском Союзе республиканец не мог быть ни «неисправимым», ни тем более «диким».

319

Это можно сравнить с российской ситуацией, описанной Ю. М. Лотманом в статье «Декабрист в повседневной жизни»: то, что сами декабристы определяли как речевое поведение «спартанское» или «римское», со стороны казалось «подчеркнутой несветскостью и бестактностью» [Лотман 2001: 335].

320

С. Н. Зенкин предпочитает другой перевод этого неологизма и передает выражение «les Jeunes France» как «младофранки» [см.: Готье 2022].

321

В комедии Мольера «Дон Жуан» (д. 4, сц. 3) Дон Жуан осыпает своего поставщика г-на Диманша, которому задолжал очень много денег, комплиментами и любезностями и выпроваживает его, так ничего и не заплатив.

322

Речь идет о процессе создания новой, имперской знати при Наполеоне; в это время были учреждены придворные должности, восстановлены наследственные титулы, а при дворе все занялись разысканиями относительно версальского этикета в царствование Людовика XIV.

323

Мне не удалось найти других упоминаний этого обычая; по всей вероятности, Делеклюз, сам при дворе не бывавший, придал столь утрированную форму тому в самом деле чрезвычайно сложному придворному ритуалу обращения со шляпой при совершении реверанса, который описан в специальных руководствах; см., например: [Encyclopédie 1786: 422].

324

Карманьолой еще до Революции 1789 года называлась короткая куртка, которую носили люди из простонародья; после того как в 1792 году, после низложения во Франции королевской власти, была сочинена песня «Карманьола», полная нападок на Людовика XVI и Марию-Антуанетту, куртки-карманьолы стали таким же атрибутом революционеров, как и длинные штаны санкюлотов (противопоставленные кюлотам – коротким штанам аристократов).

325

«Страшный суд над королями» – пьеса, жанр которой ее автор, атеист и революционер Сильвен Марешаль, обозначил как «пророчество в одном акте», – была сыграна в парижском театре Республики в октябре 1793 года, сразу после казни королевы Марии-Антуанетты. В ней «благородные санкюлоты» всех европейских стран приговаривают своих монархов к пожизненной ссылке на необитаемый остров и исполняют этот приговор.

326

Героиня этого водевиля Ж.‐Н. Буйи и Ж. Пена, разбогатевшая савоярка, прежде зарабатывавшая игрой на виоле, влюбляется в бедного художника Эдуарда и готова поделиться с ним частью своего состояния; между тем под видом бедного художника (а не обойщика, как пишет Делеклюз) за Фаншон ухаживает богатый и знатный полковник Франкарвиль; их финальное соединение призвано символизировать примирение разных сословий. Фаншон, как и другой персонаж пьесы, аббат Латеньян, имели реальных прототипов. Прозвище «Фаншон, мастерица играть на виоле» носила Франсуаза Шемен (1737–1780), дочь савояров, выступавших на парижских улицах, и сама музыкантша, а аббат Латеньян (1697–1779) был известен как сочинитель галантных песенок и любитель спиртного.

327

Репертуар театра «Драматическая гимназия», открытого в 1820 году на бульваре Благой Вести (первоначально – для студентов Королевской школы музыки и декламации), представлял собой «золотую середину» между высоким классическим репертуаром «Комеди Франсез» и водевилями для простонародья, шедшими в маленьких театрах на бульваре Тампля. Здесь шли комедии и водевили новейшего сочинения (прежде всего Эжена Скриба), рассчитанные на образованную светскую публику, которая тем более ценила этот театр, что ему покровительствовала герцогиня Беррийская, невестка короля Карла Х, благодаря чему театр с сентября 1824 года официально назывался Театром Ее Королевского Высочества.

328

Курить посередине гостиной было в высшей степени неучтиво по отношению к дамам; если в XVIII веке в «хорошем обществе» табак вообще не курили, а нюхали, то в XIX веке мужчины после обеда удалялись для курения в специально отведенную для этого комнату; курить им было позволено в специальных мужских заведениях: клубах и кабачках (estaminets) и в некоторых кафе, где это происходило в присутствии дам, которые, впрочем, вовсе не всегда были этим довольны. Кроме того, в Париже в 1830‐е годы было разрешено курить на улицах, что вызывало удивление иностранцев (П. А. Вяземский в письме к родным от 3 сентября 1838 года специально подчеркивает «замечательную вольность здешней конституционной жизни»: «кури где хочешь» [Вяземский 1937: 128]) и неприятие французских дам, о чем свидетельствует иронический пассаж Дельфины де Жирарден о губительном воздействии, которое оказывали на парижскую атмосферу «те две сотни курильщиков, что прогуливаются по бульвару Итальянцев»: «Сигарный дух в этом элегантном квартале так силен, что самые пьянящие ароматы здесь немедленно обращаются в запах табака. Молодая женщина полагает, что держит в руках букет роз… она заблуждается: не пройдет и минуты, как она убедится, что ее тонкие пальцы сжимают коробку сигар. <…> Ее прекрасные кудри, кружевной капот, легкий шарф и переливающаяся тысячью цветов шаль – все это в одно мгновение пропитывается прелестным ароматом казармы» [Жирарден 2009: 264]. Республиканские убеждения и пристрастие к табаку в самом деле часто сочетались; ср., например, нарисованный историком республиканизма портрет лидера республиканской молодежи начала 1830‐х годов Годфруа Кавеньяка, который «с сигарой во рту, неизменно в облаке дыма, отпускал порой отрывистым тоном реплики живые и резкие» [Weill 1899: 336].

329

Под мариводажем (от фамилии прозаика и драматурга Пьера Карле де Шамблена де Мариво, 1688–1763) подразумевался изощренный анализ чувств, а порой – излишняя манерность в описаниях; именно в этом – негативном – смысле употребляет этот термин Делеклюз.

330

В эти два дня манифестация в связи с похоронами республиканца генерала Ламарка переросла в народное восстание, которое было жестоко подавлено властями; в течение месяца после этого Париж находился на военном положении.

331

Делеклюз посвятил другой очерк, написанный им для «Книги Ста и одного» и напечатанный в пятом томе, тому, что он назвал «варварством нашего времени»; в первую очередь он называет варварством заботу о полезном в ущерб прекрасному, но к варварству причисляет также и забвение классического искусства. Увлечение средневековым искусством в самом деле было одним из основных компонентов романтической культуры во Франции, однако причиной интереса к нему была, конечно, не скука, а желание расширить узкие рамки того, что считалось достойным изображения, пополнить репертуар тем и образов. Впрочем, скука, которую навевали некоторые поэмы и трагедии «классиков» начала XIX века, пожалуй, тоже играла немаловажную роль.

332

В очерке «Бородачи сегодня и в 1800 году», напечатанном в седьмом томе «Книги Ста и одного», Делеклюз истолковывает бороду, которую отрастили себе некоторые молодые люди, как следствие их увлечения Средними веками и как знак их претензий на завоевание славы – претензий скорее всего необоснованных. В самом деле, на фоне бритого большинства бородачи в начале 1830‐х годов резко выделялись; борода указывала в политике на либеральные взгляды, в литературе – на романтические и даже ультраромантические пристрастия; см. подробнее: [Мильчина 2021а: 105–117]. Впрочем, над этой повышенной семантизацией бороды насмехались уже самые проницательные и здравомыслящие из представителей романтического поколения; см., например рассказ Теофиля Готье «Даниэль Жовар», где уже само намерение отрастить бороду знаменует переход заглавного героя из стана бритых законопослушных мещан в отряд смелых новаторов.

333

В басне Лафонтена «Волк, одевшийся пастухом» (Басни, III, 3) волк надел человеческий наряд и стал практически неотличим от пастуха, но его выдал голос.

334

Маркизом во французских комедиях XVII века называли персонажа знатного, но смешного, а в XVIII веке – юношей напыщенных и самодовольных без всяких на то оснований. Делеклюз парадоксальным образом объединяет в один ряд фигуры самой разной политической ориентации: революционеров-«санкюлотов» эпохи Террора и аристократов-«мюскаденов» – щеголей периода, пришедшего на смену Террору, придворных Наполеона и республиканцев эпохи Реставрации. Самая загадочная из этих групп – «пуритане эпохи Реставрации»; выше Делеклюз упоминал республиканское пуританство, но здесь речь идет не о республиканцах, а о каких-то иных молодых людях, поскольку республиканцы названы следом. Скорее всего, под пуританами в этом случае Делеклюз подразумевает молодых литераторов и философов из круга основанной в 1824 году газеты «Земной шар» (Globe); во всяком случае, сходным образом этих до педантизма серьезных юношей именовал завсегдатай салона Делеклюза Анри Бейль, прославившийся под именем Стендаля [Baschet 1942: 152]. Многие авторы, печатавшиеся в «Земном шаре», регулярно бывали на делеклюзовском «чердаке», однако во второй половине 1820‐х годов они стали более охотно собираться в салоне главного редактора журнала Поля Дюбуа, и эти понедельничные собрания оттеснили воскресные собрания на «чердаке» на второй план, отсюда скептическая интонация Делеклюза. Само слово «пуритане», возможно актуализировалось в языке Делеклюза и Стендаля благодаря роману Вальтера Скотта «Шотландские пуритане» (1816, франц. пер. 1817; в рус. пер. «Пуритане»); сердечно благодарю за эту гипотезу С. Н. Зенкина.

335

Весь этот пассаж есть не что иное, как полемика с другим очерком, опубликованным в «Книге Ста и одного» (в ее седьмом томе), – «Парижским мальчишкой» Гюстава д’Утрепона. В этом очерке, как я показала в другом месте [Мильчина 2019а: 495–498], был предложен первый набросок того типа, который тридцатью годами позже вывел Виктор Гюго в романе «Отверженные». Парижский мальчишка описан Утрепоном по преимуществу с восхищением, кончается же его очерк прямой угрозой: если министры нового, июльского правительства предадут народ так же, как их предшественники, парижский мальчишка возьмет отцовское ружье и не промахнется. Впрочем, на протяжении всего очерка автор восхваляет парижского мальчишку прежде всего за презрение к тем условностям, которым обязаны следовать дети аристократов и буржуа. Парижский мальчишка – нарушитель спокойствия, и этим он раздражает уравновешенного Делеклюза.

336

Кроме того, изданию предпослано семидесятистраничное «Вступление», которое, впрочем, наполнено рассуждениями столь абстрактными, что Ж.‐Ф. Тарн, переиздавший книгу об Испании в 1991 году, счел за лучшее отнести его в конец тома, в «Приложение». Что же касается первого письма, оно адресовано Каролине Анне Боулз (1786–1854) – английской поэтессе, с 1839 года жене поэта Роберта Саути. Мисс Боулз была с юности дружна со спутником жизни Кюстина, англичанином Эдвардом Сент-Барбом, или, как его стали называть во Франции, Эдуардом де Сент-Барбом (1794–1858), который познакомился с Кюстином в 1821 году (см.: [Tarn 1985: 233, 453]) и оставался рядом с ним в течение трех десятков лет, до самой смерти писателя. Мисс Боулз посвящена в книге Кюстина об Испании почти половина писем (26 из 59). О кюстиновской «поэтике путешествий» в контексте европейской традиции путевых заметок см.: [Guyot 2015].

337

Сравнение путевых заметок с переводами и констатация их неточности – постоянно повторяющийся мотив у Кюстина; ср. в письме двадцатом: «Мучения искренних путешественников – ощущать, что слова никогда не становятся точным переводом увиденного» (2, 55). Вероятно, в этой констатации можно уловить полемику с Ламартином, адресатом письма шестнадцатого книги об Испании, который в своем «Путешествии на Восток» (1835) писал: «Из всех книг самые сложные, на мой взгляд, это переводы. А ведь описывать путешествие – значит переводить глазу, мысли и душе читателя места и цвета, впечатления и чувства, которыми природа или творения человеческие одаряют путешественника» [Lamartine 1835: 123].

338

Прошу читателя ни на минуту не забывать, что это письмо, как и все прочие, было написано в 1831 году. – Примеч. автора.

339

Утверждение, вызывавшее позднее резкий протест испанцев; см.: [Aymes 2003: 280].

340

С некоторыми из таких изгнанников Кюстин дружески общался во Франции; так, в предисловии к своей книге он рассказывает о продолжительных беседах, которые уже по возвращении из Испании вел с Салустиано Олосагой, впоследствии, после смерти Фердинанд VII, губернатором Мадрида и, позже, министром иностранных дел, а в пору общения с Кюстином политическим эмигрантом, которому чудом удалось бежать из мадридской тюрьмы и благодаря этому спастись от грозившего ему повешения (1, 76–78).

341

Первые критики Кюстина оценивали противоречивость его путевых заметок иначе; Жюль Жанен (между прочим, адресат двух писем «Испании») писал в рецензии: «Исключите из книги предисловие и политические теории, противоречащие фактам, свидетелем которых был автор, и вы получите одно из самых замечательных описаний путешествия, какие только существуют на свете» (Journal des Débats, 6 mars 1838).

342

Софи Гэ и ее дочь Дельфину де Жирарден, автора светской хроники в газете «Пресса», Кюстин в России обсуждал с великой княгиней Еленой Павловной [Кюстин 2020: 217].

343

См. также: [Galant 2018]. Об огромной французской традиции изображения Испании можно судить по антологии: [Bennassar 1998].

344

Остальные сочинения герцогини, посвященные Испании: двухтомные «Сцены из испанской жизни» и двухтомные же «Воспоминания о посольстве и пребывании в Испании и Португалии с 1808 по 1811 год», – и вышли уже после 1835 года: первые в 1836 году, а вторые в 1837‐м.

345

Свидетельство тесных контактов герцогини и Кюстина в 1835 году находится среди прочего в новелле «Севильский бандит», где дана сочувственная ссылка на пессимистическое видение Кюстином социальной реальности; хотя конкретный текст и не назван, по всей вероятности имеется в виду роман Кюстина «Мир как он есть», объявленный в Bibliographie de la France 17 января 1835 года, тогда как «Современные истории», в которые вошел «Севильский бандит», объявлены четырьмя месяцами позже, 4 апреля того же года.

346

Другие многочисленные параллели двух книг об Испании, свидетельствующие о том, что Готье при сочинении своих путевых заметок помнил «Испанию» предшественника, приведены в книге: [Tarn 1985: 466–468].

347

См. указание на эти параллельные места в примечаниях к тексту Кюстина. Название исторической области Испании, которую описывает Кюстин, транскрибируется и как Андалусия, и как Андалузия. У Боткина и в первом издании 1857 года, и в современном переиздании фигурируют Андалузия и андалузки, поэтому, чтобы мой перевод не расходился с цитатами из «Писем об Испании», я тоже пишу Андалузия и андалузки.

348

Ср. у Боткина: «Если о породе женщин можно судить по рукам, ногам и носу, то, без всякого сомнения, порода андалузок самая совершеннейшая в Европе» [Боткин 1976: 90]. Сопоставление испанских женщин с дикими животными – один из повторяющихся мотивов в сочинениях французских авторов об Испании (см.: [Hoffmann 1961: 134–135]). С другой стороны, сравнения хорошеньких женщин с породистыми лошадьми были распространены во французской литературе 1830‐х годов, прежде всего у Бальзака; см. сводку примеров в: [Мильчина 2021а: 105–107]. Однако, поскольку Боткин рассуждает о породе применительно к андалузкам, рассуждение его восходит, скорее всего, не к Бальзаку, а к Кюстину.

349

вечеринки (исп.).

350

Суждение, восходящее, по всей вероятности, к сходному диагнозу в повести Шатобриана «История последнего из Абенсераджей» (1809–1810; изд. 1826): «Герцог Санта Фэ принял Абенсераджа с испанской учтивостью, величавой и вместе с тем простодушной. У испанцев не бывает того раболепного вида, тех оборотов речи, которые свидетельствуют о низких мыслях и грязной душе. Вельможа и крестьянин одинаково разговаривают, одинаково кланяются и приветствуют, у них одинаковые пристрастия и обычаи» (пер. Э. Л. Линецкой). Кюстин знал Шатобриана с детства (в 1803–1806 годах у великого писателя был роман с матерью Астольфа, Дельфиной де Кюстин) и всегда видел в нем самого важного для себя автора, хотя неоднократно признавался на страницах своих книг в желании избавиться от его влияния.

351

Ср. у Боткина: «Но что особенно замечательно – это непринужденность, проникнутая здесь самой изящною вежливостью; это не заученная, не условная вежливость, принадлежащая в Европе одному только хорошему воспитанию, а, так сказать, врожденная; вежливость и деликатность чувства, а не одних внешних форм, как у нас, и которая здесь равно принадлежит и гранду, и простолюдину» [Боткин 1976: 88].

352

Мысль, столь важная для Кюстина, что, начиная со второго издания, которое появилось в том же 1838 году и было, по предположению Ж.‐Ф. Тарна, не столько новым изданием, сколько просто допечаткой тиража, поскольку отличалось от первого только качеством бумаги, он поставил эпиграфом ко всей книге слова Алексиса де Токвиля: «Я не собирался превозносить ту или иную форму государственного правления, ибо принадлежу к числу людей, считающих, что законы никогда не бывают абсолютно совершенными» [Токвиль 1992: 34, пер. В. Т. Олейника, с изменениями]. Такое обращение к Токвилю тем более значительно, что Кюстин вовсе не был единомышленником автора «Демократии в Америке»; в постскриптуме к письму 31‐му, датированном 20 июня 1836 года, он полемизирует с его утверждением, что человечество неотвратимо движется к абсолютной демократии.

353

Мысль, восходящая, возможно, к «Гению христианства» Шатобриана (ч. 2, кн. 5, гл. 3): «В шатре Авраама <…> патриарх выходит навстречу гостю, приветствует его <…>Страннику омывают ноги; он садится на землю и в молчании вкушает пищу – дар гостеприимства. Его ни о чем не просят, ни о чем не спрашивают» [Шатобриан 1982: 174].

354

С 1814 года главным законом Франции была Конституциионная хартия, дарованная французам королем Людовиком XVIII; в 1830 году после Июльской революции была принята ее новая редакция. Кюстин, убежденный роялист и легитимист, относился к этому документу в обеих редакциях скептически и упрекал конституционный строй в лицемерии.

355

Восхищение Кюстина испанскими формами общения между людьми выливалось иногда в формулировки весьма экстравагантные; в письме 35‐м он с восторгом отмечает, что за время своего пребывания в Испании он не слышал ни ссор, ни ругани: «Все происходит благородно, мягко, тихо и в кабаке, и в салоне. Если кто-то на кого-то в обиде, он убивает обидчика, но не оскорбляет его» (3, 68).

356

Площадью Людовика XV называлась до 1792 года и в эпоху Реставрации (1814–1830) та площадь, которую мы знаем как площадь Согласия; с начала 1830‐х годов на этой площади шли работы по ее благоустройству, которые, впрочем, еще не завершились не только в 1832‐м, но и в 1838 году.

357

Писано шесть лет назад. – Примеч. автора.

358

Ср. у Боткина: «Я думаю, щегольство маленькой ножкой заставляет севильянок даже переносить страдания: они носят такие башмаки, в которых нет возможности поместиться никакой ноге в мире; кроме того, их башмаки едва охватывают пальцы ноги» (Боткин 1976: 90).

359

В Испании полы укрывают только соломенными циновками. – Примеч. автора.

360

Ср. у Боткина: «Здесь женщины ничего не читают; и это отсутствие всякой начитанности придает андалузкам особенную оригинальность; их не коснулись книжность, вычитанные чувства, идеальные фантазии, претензии на образованность. Ведь остроумное невежество лучше книжного ума» [Боткин 1976: 91].

361

В романе С. Ричардсона «Кларисса» (1748) госпожа Сен-Клер – хозяйка дома терпимости.

362

Восхищение испанскими национальными костюмами и сетования по поводу их исчезновения из обихода испанцев – постоянный мотив книги Кюстина: «Чем менее цивилизован народ, тем большее внимание уделяет он украшению своего облика. В самые богатые одежды облачаются племена наполовину варварские. Костюм испанских крестьян подтверждает эту мысль. Они мало продвинулись по пути цивилизации, но их манера одеваться нравится мне куда больше нашей. <…> Вы можете сказать, что мне следовало адресовать мое письмо портному, коль скоро я говорю в нем только про наряды <…> но ведь костюм – первый из предметов, удивляющих и забавляющих путешественников. <…> Когда прогуливаешься среди народа, столь непохожего на другие, можно грустить, но нельзя скучать. <…> Не будем сетовать на необходимость описывать разные костюмы: скоро в Европе, а быть может, и в целом мире не останется путешественника, перед которым стояла бы подобная задача. Люди, словно сговорившись, одеваются везде одинаково, как если бы старинное разнообразие не было куда более законным, чем современная монотонность» (1, 192, 193). Сходные сожаления по поводу отступления национального испанского наряда под натиском европейских костюмов сделались впоследствии общим местом; об этом писали (уже после Кюстина) и Т. Готье (1843), и А. Дюма (1847); см.: [Ghanem Azar 2009: 686–687].

363

Имеется в виду кампания 1823 года, когда французский экспедиционный корпус под командованием герцога Ангулемского был направлен в Испанию для поддержки короля Фердинанда VII в его борьбе с революционными силами.

364

красавец, щеголь (исп.).

365

Мысль о том, что приезд в Испанию дает возможность путешествовать не только в пространстве, но и во времени, – постоянный мотив французов, дававших отчет о своем пребывании в этой стране; многие опускались в глубь времен даже сильнее, чем Кюстин, и говорили о погружении в Средневековье [см.: Hoffmann 1961: 87–88].

366

Эдуард де Сент-Барб и многолетний слуга Кюстина Антонио Ботти.

367

Вероятно, имеются в виду «блюдолизы» (фр. pique-assiette).

368

Персонаж комедий Бомарше «Севильский цирюльник» и «Безумный день, или Женитьба Фигаро».

369

Дом в вашем распоряжении… Я к вашим услугам (искаж. исп.; правильно: La casa es de usted. Yo estoy a su disposicion).

370

Английский консул в Севилье.

371

cевильская щеголиха (исп.).

Стр. notes из 76