[108]. На подошве зашифровали все важные события: образование в 1860-м году, переименование в «Треугольник», символ предприятия в виде красного треугольника (несмотря на то, что действительно «Красным» предприятие стало только при советской власти), получение права размещения «государственного орла» и прочее.
Клейма на подошве галош – знак качества продукции
В 1862 году происходит слияние фабрики по производству галош и резиновых изделий Кирштейна «Гумми и Гуттаперчи» с «Товариществом Российско-американской резиновой мануфактуры» (будущий «Треугольник»). Кирштейн уходит от сегмента «обуви для обуви» из инновационной резины и сосредотачивает свое внимание исключительно на обуви; в 1882 году учреждается новая фирма – «Товарищество С.-Петербургского механического производства обуви». Параллельно с этим в своем «резиновом» сегменте продолжает развиваться предприятие Краузкопфа.
С 1882 года обоими предприятиями руководили практически одни и те же члены правления: Генри Кирштейн-младший, Франц Утеман, Фердинанд Краузкопф (учредитель будущего «Треугольника»), Густав Гейзе и Иоганнес Шмидт[109]. Это объясняет обоюдную и взаимовыгодную рекламу – в печатных прейскурантах и магазинах покупателям предлагалось сразу к обуви приобрести галоши. Ведущими специалистами на предприятии были немцы, они же преобладали среди среднего технического персонала. Интересно, что в 1880-е годы модельным мастером будущего «Скорохода» являлся некий немец по фамилии Вейс. В будущем имя Генриха Вейса как владельца известного обувного магазина на Невском, 66 и поставщика двора будет очень известно в Санкт-Петербурге.
Доступность и качество обуви «Скорохода» и галош «Треугольника» легко подвергнуть анализу на основе изучения двух пар из коллекции. На сегодняшний день примерно так выглядит обувь стоимостью от 15 000 до 25 000 рублей, как представленная на прилавках магазинов, так и предлагаемая к пошиву под заказ. В этот же раздел сравнительно качественного масс-маркета сейчас попадает, помимо обуви, и некоторая одежда, например американская классика от Levi’s и Wrangler. Однако, затрагивая темы масс-марке-та и доступности одежды и обуви, нельзя не отметить, что скрытое от глаз покупателей внутреннее устройство предприятий по пошиву даже качественного масс-маркета не так радужно, как это могло бы показаться. Как во второй половине XIX века, так и сегодня предприниматели ищут способы умножения своих капиталов. Тогда крепостная Россия с дешевой и социально незащищенной рабочей силой прекрасно подходила для этого. Рабочие заводов весьма плотно сталкивались с «интенсивной эксплуатацией, столичной дороговизной и скверными жилищными условиями»[110]. Будет вполне корректным сравнить условия рабочих некоторых вредных русских производств конца XIX – начала XX века, например кожевенных, с условиями работы крайне токсичных шляпных мастерских в первой половине XIX века – полвека и промышленная революция не изменили ситуацию. Пример российского «Скорохода» позволяет уверенно предполагать, что попытки улучшить условия рабочих, пригласив, например, врача для санитарной проверки, заканчивались получением им взятки от руководства.
А теперь мы можем перенестись на более чем 100 лет вперед и увидеть состояние фабрик по пошиву одежды для передовых европейских и американских брендов масс-маркета на фабриках Республики Бангладеш в 2000-2010-е годы, здания которых обрушались каждые несколько лет, унося жизни сотен людей. Эти предприятия по-прежнему относились к разделу «потогонных», термину, который обычно используют исследователи рынка готовой одежды и обуви Российской империи. «Потогонная» мастерская – субподрядная система в традиционном кустарно-ремесленном производстве[111], получившая свое название из-за тяжелых и тесных условий мастерских, где было жарко и душно, пот с работников лился рекой. Ситуация на производствах для европейских и американских магазинов стала результатом подписания Североамериканского соглашения о свободной торговле, что положило начало выводу швейного производства за рубеж – большая часть мелких частных локальных мастерских, где санитарные нормы и права работников могли еще соблюдаться, прогорели[112]. В результате сегодня практически вся одежда и обувь мировых брендов создается в подобных условиях в Китае, Индии, Пакистане, Мексике, странах с дешевой рабочей силой. Это является еще одним подтверждением, что старая и изнурительная «потогонная» система не изжила себя.
К началу Первой мировой войны на территории Российской империи действовало несколько фабрик по производству обуви из резины, в том числе лидеры «Треугольник», «Проводник», «Богатырь». С периода 1915–1916 годов галоши по-прежнему пользовались спросом, тогда как объем производства гражданской продукции значительно снизился, предприятия работали для фронта. В будущем это привело к тому, что в послереволюционные годы галоши стали валютой. «Сегодня по поручению жены ходил в советский магазин „Проводник“ и „свободно“ купил там 4 пары мужских и дамских калош за 1 180 000 р[ублей] (за мужские 300 000 р[ублей], за дамские 290 тыс[яч] за пару), и она завтра пойдет на рынок, будет мерзнуть там целый день и продаст калоши с пользой от 20 до 30 тысяч за пару»[113], – описывал в своем дневнике москвич Никита Окунев один из способов заработать хоть какие-то средства на проживание.
Исследователи обуви не так давно стали применять термин «обувь для обуви», означавший галоши, защитные и устойчивые к погодным условиям аксессуары для обычной обуви. Галоши защищали нижнюю часть обуви: носок, союзку и задник, но не могли защитить уязвимую для холодного воздуха область шнуровки.
В результате на помощь городскому обывателю пришли гамаши (от фр. gamache) – плотные накладки на пуговицах из сукна или кожи, повторявшие по форме голенище обуви.
Студийный портрет мужчины в галошах, 1906–1914 гг., «Общедоступная фотография» И. Н. Зубкова, Санкт-Петербург
Студийный парный портрет, на мужчине гамаши, начало XX в.
В этом современном понимании гамаши появились в XVII веке во Франции, а в XVIII веке стали частью солдатской униформы. Гамаши обычно предлагались покупателям в нескольких неброских тонах: светлые оттенки cafe-au-lait либо темно-коричневые. С ростом популярности гамаш появился комбинированный фасон обуви «балморал» с суконным или замшевым голенищем и кожаным низом. Благодаря своей функциональности гамаши сохраняли обувь от повреждений и предотвращали попадание потоков холодного воздуха и влаги через шнуровку. Мужские гамаши, как и галоши, кстати, достаточно долго оставались в быту, вплоть до конца 1930-х годов. Если балморалы лишь по фасону напоминали обувь в гамашах, а голенище выполняло декоративные и эстетические функции, то для самых искушенных любителей комфорта «Треугольник» разработал уникальную модель в виде суконных ботиков на резиновой подошве с клапаном и металлической застежкой. Стоит отметить, что эта модель являлась уже не «обувью для обуви». Это можно понять по отсутствию углубления для каблука. Ботики «петроградского» периода изготовления также обладали ярким элементом – язычком с надписью «Petrograd» на двух языках, вышитых красной контрастной нитью.
Получается, что маркетинговый ход в виде яркого язычка с торговой маркой не был уникальной придумкой владельцев торговой марки Dr. Martens[114], а появился куда раньше. Фасон ботиков от «Треугольника» никуда не исчез, лишь упростился в советский период, потерял привычные глазу формы и элементы. А сегодня мы видим буквально реинкарнацию этого фасона в виде обуви от L.L. Bean[115], которые создают ботинки с низом и подошвой из единого резинового элемента, а всю верхнюю часть в разнообразных исполнениях по материалу (кожа или ткань) и высоте.
Фирменный язычок ботиков от «Треугольника» с наименованием города на двух языках
Наряду с промышленными гигантами «Скороход» и «Треугольник» в городах существовали сотни обувных мастерских разного уровня, от поставщиков двора, снабжающих обувью царскую семью, до мелких мастерских и мастеров-кустарей, которые могли обеспечить обувью каждого горожанина.
Одним из самых известных петербургских обувных заведений являлась мастерская Генриха Вейса, а его магазин находился в доме 66 по Невскому проспекту, где сейчас располагается знаменитый книжный магазин «Лавка писателей».
Вид на магазин Генриха Вейса, Невский пр-кт, д. 66,1900-е гг.
Студийная фотография модно одетых мужчин, начало XX в. (после 1904 г.)
Генрих Карлович Вейс родился в 1856 году, получил домашнее образование, с 1893 года состоял в купечестве. В 1880-е годы трудился цеховым мастером сапожного цеха[116], предположительно, на предприятии «Товарищество С.-Петербургского механического производства обуви». Как и многие представители купеческого сословия, он занимался благотворительностью, был почетным старшиной и заботился о материальном благосостоянии школы Принца П. Г. Ольденбургского Императорского женского патриотического общества. Под его руководством обувное предприятие получило Большую серебряную медаль от Министерства финансов «За отличную работу дамской обуви и очень хорошего качества мужской обуви» на Ремесленной выставке 1885 года, а по итогам участия в Нижегородской Всероссийской промышленной и художественной выставке в 1896 году получило право изображения Государственного герба на своих изделиях. В 1900 году его мастерская, единственная из русских, получила Высшую награду на Всемирной выставке в Париже, а через год была награждена на Международной выставке в Глазго. Позже мастерская стала Поставщиком Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны (супруга Императора Александра III) и Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны (супруга Императора Николая II), а также Двора Его Величества короля Эллинов (король Греции Георг I). С середины 1900-х годов в дело отца включились его сыновья, Виктор и Анатолий.