ОГИТЕ» на зеркалах в ванной.
Наше базовое представление об астме заключается в том, что это аллергическая реакция, сосредоточенная в легких. Некоторые аллергические реакции мы можем видеть, например, когда нашей кожи касается ядовитый плющ. При активации иммунной системы возникает покраснение и раздражение, а также сильный зуд и отечность. Мы наносим кремы и лосьоны на сыпь. Через несколько дней отек и зуд исчезают, воспаление проходит так же магически, как и появилось. Астма не сильно отличается, за исключением того, что все происходит в бронхах легких, вне поля зрения, в более загадочном и недоступном месте. А когда дыхательные пути в легких отекают, мы не можем дышать.
Описания астмы появились тысячи лет назад. Шумное дыхание было отмечено в китайской литературе более 2500 лет назад. Часто его лечили чаем из растения Ephedra sinica, который, вероятно, в чем-то помогал. Эфедра, активное вещество, входящее в состав чая ма хуанг, является мощным вазоконстриктором, помогающим мышцам, выстилающим наши дыхательные пути, расслабляться и пропускать больше воздуха во время приступа астмы.
Сообщения о шумном дыхании и астме также попали в медицинскую литературу Древней Греции и Древнего Рима. Римский философ Сенека сам пережил приступ астмы и в 62 г. н. э. назвал его «репетицией смерти»{76}. Греческий врач Аретей из Каппадокии также описывал тяжелый приступ астмы, и в 100 г. н. э. составил следующий подробный отчет: «Они дышат стоя, как будто желая втянуть в себя весь воздух, который только могут вдохнуть; и в своей жажде воздуха они также раскрывают рот, как будто бы так получают еще больше наслаждения от него; они бледны лицом, за исключением румянца на щеках; пот выступает на лбу и ключицах; кашель непрестанный и напряженный; мокрота незначительная, жидкая, холодная, похожая на пенный налет; шея вздувается на вдохе [пневма]; прекардиальная область втягивается; пульс малый, плотный, частый; ноги вытянуты; если эти симптомы усиливаются, то иногда они вызывают удушье после подобия эпилепсии»{77}.
Греческие и римские врачи не просто документировали эти приступы, у них также был список средств, часть из которых могла быть действенной. Главным из них было использование вина. Один рецепт предлагал смешать эфедру с вином, другой – добавить в вино лисью печень. Астма встречается и в других культурах, и в каждой применяют уникальные методы лечения. В Индии в V в. популярным было курение дурмана, растения семейства пасленовых, обладающего свойствами мышечного релаксанта. На Американском континенте для раскрытия дыхательных путей используют кокаин, табак и бальзамин.
Одним из более известных астматиков был писатель Марсель Пруст, живший в Париже на рубеже XIX и ХХ вв. С 19-летнего возраста он страдал от приступов удушья, многие из которых описывал позднее. В 1900 г. он писал своей матери: «Припадок астмы невероятной жестокости и продолжительности – таков удручающий баланс моей ночи, которую мне пришлось провести на ногах, несмотря на ранний час, в который я поднялся вчера»{78}.
Пруст всеми силами старался контролировать свою астму, включая частое курение сигарет из дурмана, импортируемых из Индии. Кроме них, Пруст пробовал морфин, опиум и различные средства для ингаляций. Он спал днем и бодрствовал ночью, чтобы избежать периодов максимального распространения пыльцы деревьев и цветов, никогда не открывал окна и оббил стены своей комнаты пробковыми панелями, чтобы внутрь не попадали вредные гуморы. Он писал исключительно ночью, надежно изолированный в тишине и покое, надеясь, что его легкие не станут возбуждаться.
Во времена Пруста причина астмы была неизвестна, и существовало множество различных теорий. Считалось, что это болезнь высших слоев городского общества, возможно, потому что ее рассматривали как знак чести и цивилизованности (сегодня преобладает противоположное восприятие). Полагали, что астма у женщин частично объяснялась их истеричностью, вызванной психическим расстройством, с которым теоретически можно справиться методами Фрейда.
Некоторые ученые пытались выделить различные причины астмы. Доктор Моррилл Вайман из Гарвардского университета отмечал, что его аллергия и астма исчезали, когда он уезжал из Бостона в горы Уайт-Маунтинс в Нью-Гэмпшире. В качестве эксперимента один раз, уезжая на выходные в Нью-Гэмпшир, он захватил с собой из Бостона немного амброзии, и, когда он ее понюхал, им «овладел припадок чиханья и зуда в носу, глазах и горле с прозрачными выделениями. Мой нос был заложен, нёбный язычок распух, кашля не было, но присутствовали все другие обычные симптомы осеннего катара». Доктор Вайман опубликовал статью со своими наблюдениями в августе 1875 г. в The New England Journal of Medicine и впоследствии стал распространять первые в мире карты пыльцы с целью помочь путешественникам с астмой планировать отпуск так, чтобы не столкнуться с раздражителями{79}.
Хотя стало ясно, что приступы астмы могут вызываться различными аллергическими возбудителями в атмосфере, что именно происходит в организме некоторых людей, отчего это воздействие приводит их на грань жизни и смерти, было неизвестно.
Считается, что с начала XX в. посещение врача впервые могло стать действительно полезным. Это было верно в отношении астмы, и основной причиной стало открытие иммунной системы – маленьких клеток в нашей крови, которые к добру или к худу реагируют на внешние раздражители. Аллергия, астма, гиперчувствительность и инфекционные заболевания – все это различные проявления реакции иммунной системы на внешние раздражители. Примечательно, что рак стал частью истории иммунной системы, поскольку недавно мы начали понимать, что наши иммунные клетки способны распознавать раковые клетки как чужеродные, а затем атаковать их так же, как они атакуют вирусы или бактерии.
Впервые мы начали изучать иммунную систему во второй половине XIX в. Белые кровяные клетки являются основным боеприпасом, используемым иммунной системой, и они бывают нескольких типов: B-лимфоциты, Т-лимфоциты и тучные клетки, а также нейтрофилы, базофилы и эозинофилы. Все эти клетки запрограммированы реагировать на различных захватчиков, а их цель – защитить нас, убивая бактерии, вирусы и паразитов. Когда XIX столетие подходило к концу, ученые заметили, что эти белые кровяные клетки присутствовали в изобилии везде, где имелась бактериальная инфекция, астматическая реакция или какой-то другой иммунный стимул в организме. Но оставалось еще много вопросов, в том числе: какие клетки стимулируются в разных обстоятельствах и сохраняют ли они какую-либо защитную память о прошлых нападениях?
Один из первых ключей к разгадке того, как функционирует иммунная система, появился в результате борьбы с дифтерией. Бичом конца XIX и начала XX в. была бактерия Corynebacterium diphtheriae, которой часто заражались дети, а смертность от этой болезни составляла 20 %. В то время это была третья причина смертности детей в Британии. Известная в народе как «удушающий ангел», болезнь получила название дифтерия от греческого слова, означавшего «кожа», из-за густого серого налета, покрывавшего заднюю стенку глотки, который, в свою очередь, вызывал дыхательную недостаточность, перекрывая дыхательные пути.
Прорыв произошел в 1891 г., когда немецкий ученый Эмиль фон Беринг начал экспериментировать с сывороткой крови животных, заразившихся этим заболеванием. Сыворотка – это компонент крови без красных и белых клеток, жидкость желтого цвета, содержащая в основном белки. Фон Беринг заметил, что сыворотку от животных, переживших дифтерию, можно ввести другому животному, зараженному этой болезнью, и это второе животное излечится. Следующими на очереди были люди. Рассказывают, что в канун Рождества 1891 г. в берлинской больнице фон Беринг использовал сыворотку животного происхождения для успешного лечения своей первой пациентки, маленькой девочки, которая в противном случае наверняка умерла бы. Позже другие ученые помогли фон Берингу создать концентрат сыворотки животного происхождения, и впоследствии ее применение для лечения детей производило чудесный перелом в ходе болезни, в большинстве случаев в течение суток. Внезапно дети, поступавшие в больницы с серым налетом в горле, перестали умирать{80}.
Терапия с применением сыворотки из лошадиной крови широко распространилась в Европе и впоследствии в Америке. Департамент здравоохранения Нью-Йорка закупал лошадей и содержал их в конюшне на Верхнем Вест-Сайде, чтобы бесперебойно производить сыворотку для пяти районов. Результаты были впечатляющими: число смертей от дифтерии в Нью-Йорке сократилось с 2870 в 1894 г. до 1400 в 1901 г. В конце концов конюшню перевели на 57-ю Восточную улицу, а затем на север штата Нью-Йорк, где в течение следующих нескольких десятилетий производили антитоксин до тех пор, пока не была разработана вакцина. (Совсем недавно сывороточная терапия вернулась вместе с кризисом COVID-19, причем принцип лечения практически не изменился с тех пор, как фон Беринг впервые применил его в 1891 г.{81})
Сывороточная терапия была важна, так как доказала, что белые кровяные клетки не борются с бактериями в одиночку; с заболеванием может бороться определенный антитоксинный фактор в крови, а не белые клетки, реагирующие на воспаление (наши лимфоциты, нейтрофилы, эозинофилы и т. д.). Но было непонятно, какой компонент сыворотки выполнял эту работу, и, вскоре после того как сыворотку начали широко использовать, мы узнали кое-что тревожное о нашей иммунной системе. Впервые это заметил ученый Клеменс фон Пирке, венский педиатр, родившийся в 1874 г. В то время многие коллеги критиковали, отвергали и высмеивали идеи фон Пирке в области иммунологии, как и большинство революционных идей, которые в конечном счете оказывались правильными.