Глава 9Ненужные воздействия: время исцеляет не все раны
Многое загадочно в функционировании легких, а самое загадочное – это реакции, запускающиеся после вдоха. Легкие выполняют двойную задачу, и, к сожалению, две части этой задачи прямо противоположны друг другу – впускать кислород и в то же время не пропускать ничего другого. Вторая часть практически невыполнима, тем более что мы делаем более 15 000 вдохов и выдохов в день.
Легкие имеют сложную систему, которая не только задерживает вредные частицы, но и выгоняет те, что все-таки попали внутрь. Система защиты начинается в носу, где фильтровать воздух помогают волоски. В дыхательных путях, в том числе в бронхах и бронхиолах, также имеются крошечные волоски, называемые ресничками, которые постоянно колеблются, изгоняя нежелательные частицы, которым удалось проскользнуть сквозь первичную оборону. Когда мы кашляем, чихаем и прочищаем горло, мы используем другие линии укреплений, «вручную» избавляясь от вредных частиц.
Средства обороны наших легких не обеспечивают 100 %-ную защиту, и в наши дыхательные пути регулярно попадает пыль. Здесь имеют значение пропорции, и чем меньше частицы, тем глубже они могут проникать, а частицы размерами пять микрон или меньше могут добраться до самых альвеол. В каждом кубическом метре среднестатистического помещения может содержаться от 600 до 1000 частиц пыли такого размера. На строительных площадках в кубическом метре воздуха могут находиться 26 млн частиц вдыхаемой пыли. Задержать все эти частицы невозможно.
Обычная домашняя пыль представляет собой смесь частичек почвы, приносимых на подошвах обуви, сажи, золы, твердых частиц, образующихся при приготовлении пищи, остатков пылевых клещей, частичек человеческой кожи и ворсинок от одежды и постельного белья. Состав наружного воздуха определяется тем, где вы живете, но обычно это комбинация частиц почвы, пыльцы, частиц выхлопных газов и, возможно, кристалликов соли, если вы живете у океана, или песчинок, если вы живете недалеко от пустыни. Состав воздуха на рабочем месте очень сильно зависит от вида производства и его расположения.
В ходе эволюции мы приспособились жить с пылью, и большей частью она безвредна. Пыль также приносит много пользы в природе, например поглощает водяные пары, иначе биосфера стала бы чрезвычайно влажной. Грибковые споры перемещаются в виде пыли и оседают, чтобы выполнять важнейшую функцию – разлагать мертвую материю. Пыльца имеет критически важную задачу оплодотворения цветов и растений. В основном эту работу выполняют пчелы, но пыльца может также распространяться в виде свободно летающей пыли{187}. Считается, что пыль на фермах помогает защитить детей от развития астмы и аллергии в будущем за счет благотворного взаимодействия между нашей иммунной системой и пылью.
Однако, помимо всей этой полезной пыли, есть еще и много плохой пыли, особенно на рабочих местах, где мы часто практически не контролируем ее. А поскольку за последние два столетия – даже за последние 20 лет – наши рабочие места так радикально изменились, то противостоять потенциальным воздушным угрозам очень сложно. Из всех органов в нашем теле легкие, находящиеся на переднем крае нашего взаимодействия с окружающей средой, наиболее подвержены воздействию токсинов на рабочем месте.
Полицейский Сесар Борха был одним из 40 000 американских героев, которые самоотверженно отправились на место теракта 11 сентября в Нью-Йорке, чтобы помочь в разборке завалов. Он работал там по 16 часов в день, возвращаясь домой потным, грязным и усталым. Он оставался дома всего на несколько часов, чтобы поесть, принять душ и немного поспать, а затем возвращался помогать выполнять ту масштабную задачу.
Ущерб был огромным. 180 млн кг стали и 56 000 кв. м разбитого стекла были разбросаны по 6,5 га ядовитой кучей горящих обломков. Во время работ никто не требовал надевать маски. Некоторые рабочие носили их, но многие, включая Сесара, нет. Ни он, ни многие другие рабочие не знали, что воздух, которым они дышали, был отравлен токсичными пылевыми частицами, такими как асбест, ртуть, свинец и кадмий. Пожары на том месте, не затухавшие несколько месяцев, добавляли диоксины и полициклические ароматические углеводороды – оба известные канцерогены. В воздухе также были частицы золота из расплавившихся ювелирных изделий{188}.
Три месяца Сесар работал на расчистке в эпицентре. Пять лет спустя он умер в больнице от идиопатического легочного фиброза, тяжелейшего заболевания, от которого в легких образуются рубцы. После этого его семья задала вопросы, которые приходили в голову всем: «Он заболел, потому что работал без маски в эпицентре? Если Сесар Борха не знал, что дышал токсичной смесью канцерогенов, знали ли это другие?»
Использование респираторов на месте терактов 11 сентября является сложным вопросом, что неудивительно, учитывая уникальность массивных усилий по расчистке. Первый пожарный, прибывший на место, пользовался собственной полнолицевой маской и дыхательным аппаратом, но картриджа хватило всего на один день. Пожарный Палмер Дойл из Бруклина был на месте теракта в первый день, а затем еще раз 15 сентября вместе с 50 другими пожарными. Он помнит, как ему вручили один респиратор на всю бригаду. Его отдали самому молодому члену группы, и они приступили к работе. 28 сентября пожарный департамент запросил у города 5000 масок, каждая стоимостью около 50 долларов, и 10 000 сменных картриджей. Заказ не могли выполнить в течение двух месяцев{189}.
Во время работ по расчистке раздали около 150 000 масок, но ими пользовались нерегулярно, и часто они плохо прилегали к лицу. Тех, кто работал на месте эпицентра в Пентагоне, уводили с площадки, если на них не было маски, в то время как рабочим, нанятым администрацией города и штата Нью-Йорк, разрешалось работать без них. Некоторые носили бумажные маски или хирургические маски, но позже они были признаны бесполезными. В эффективных масках Р100, оснащенных картриджами, задерживающими практически все твердые частицы, было неприятно жарко, и они затрудняли общение между рабочими. Многие рассуждали, что могут обойтись без масок.
Такое отношение укрепила Кристина Тодд Уитман, которая в то время была главой Управления по охране окружающей среды. Через три дня после терактов она заявила: «Хорошая новость по-прежнему заключается в том, что все пробы воздуха, которые мы взяли, показывают уровни, не вызывающие у нас никакого беспокойства»{190}. Надо признать, что она все же заявила, что те, кто работает непосредственно на разборке завалов, должны принимать меры предосторожности, но не стала бить тревогу. То же самое много раз повторял мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани{191}.
В то время это был непростой вопрос. Территория Всемирного торгового центра была не просто местом разборки завалов, сначала это было место проведения масштабной спасательной операции, зона пожара, который нужно было потушить, а также место преступления. Многие пожарные и парамедики, естественно, чувствовали, что, надев маску, они эгоистично больше заботились о своем здоровье, чем о тех, кто нуждался в спасении. Рабочие также хотели показать миру, что Америку не запугать.
Но история расчистки территории Всемирного торгового центра теперь воспринимается как неконтролируемый научный эксперимент. Десятки тысяч людей подверглись воздействию всевозможных видов токсичной пыли, что обошлось в миллиарды долларов, потраченных на судебные иски и будущее лечение, не говоря уже о развившихся болезнях и страданиях, которые они причинили. Эксперт по экологической санитарии доктор Пол Лиой, ученый из Института изучения окружающей среды и гигиены труда штата Нью-Джерси, смотрел дома по телевизору, как рушатся здания, и сразу же понял, что это может быть катастрофой для здоровья. Точно так же врачи-профпатологи Медицинской школы Маунт Синай, одни из самых опытных экспертов в мире в области заболеваний, вызываемых пылью, мгновенно осознали огромный риск развития проблем со здоровьем.
На свалке «Фреш киллз» на Стейтен-Айленде, куда свозили отходы во время расчистки территории терактов 11 сентября, существовала строгая политика в отношении масок, и это требование соблюдалось более чем на 90 %. В эпицентре, напротив, в любой отдельно взятый день лишь 30 % рабочих носили маски. Позднее, когда в городских квартирах и на предприятиях на книжных шкафах и журнальных столиках, под кроватями и письменными столами, все еще было много токсичной пыли, семьи возвращались домой, а сотрудники в свои офисы. Различные типы и проявления заболеваний легких, которые мы наблюдаем сегодня из-за этого воздействия, трагичны.
После разбора завалов на месте теракта 11 сентября Сесар Борха вернулся на работу на штрафную стоянку Нью-Йоркского департамента полиции. Поначалу все вроде было хорошо, и он ушел на пенсию в 2003 г. Но спокойствие было недолгим. В начале 2005 г. он начал замечать кашель, сухой и навязчивый. Он пошел на прием к врачу, а затем сделал рентген грудной клетки и компьютерную томографию. Ему поставили диагноз – «фиброз легких», необратимое состояние, при котором в легких все быстрее и быстрее образуется фиброзная ткань, превращая их из мягкой губки в плотный камень, обычно в течение от нескольких месяцев до нескольких лет.
Сесар продержался несколько месяцев, но однажды утром проснулся от того, что не мог дышать. Его жена вызвала скорую помощь, в больнице Маунт-Синай в Нью-Йорке Сесара подключили к аппарату искусственной вентиляции легких и стали вводить лекарства, но без положительных результатов. В это время Сесар Борха – младший писал в местные газеты о состоянии своего отца, надеясь организовать массовую кампанию в поддержку пересадки легких. Обычно пациентам на аппаратах ИВЛ не делают пересадку легких, но Сесар-младший настаивал, что это особый случай.