За эту кампанию рьяно взялись как группировка Бухарина, так и новые кадры, выпестованные на его идеях. С одной стороны, «культурная революция» подразумевала слом прежней морали и культуры (для чего и предприняли чистку Академии Наук, громили историческую традицию). С другой — формирование в кратчайшие сроки новой, «красной интеллигенции». Для замены «буржуазных спецов» более 140 тыс. рабочих от станка были выдвинуты на руководящие посты, 660 тыс. рабочих переводились в категорию служащих или направлялись на учебу.
Количество студентов, вузов, курсов, техникумов, рабфаков выросло так резко, что для них не хватало преподавателей. Производились ускоренные выпуски педагогов, вводились ускоренные курсы, недоучки начинали учить других недоучек. Но и промышленность лишилась хороших работников. На их места текли неквалифицированные выходцы из деревни, зеленая молодежь. При этом более образованную молодежь, из семей интеллигенции, в вузы не принимали. Ей приходилось идти на заводы, чтобы приобрести статус «пролетариев» — и «пролетарии» из нее получались никудышние. Ну а вчерашние хорошие рабочие превращались в никуда не годных руководителей и служащих, разваливая деятельность своих предприятий и учреждений.
В очередной раз пришлось вмешиваться лично Сталину. 23 июля 1931 г. он огласил свои «шесть условий» победы социализма. Осудил «спецеедство», призвал к заботе о специалистах старой школы. Выдвижение руководящих кадров из «низов» было пресечено. 40 тыс. таких горе-начальников возвратили обратно на производство. Были пересмотрены правила приема в вузы, количество курсов и рабфаков сокращалось. Уволенных представителей интеллигенции стали брать обратно на работу. А в армию начали возвращать бывших офицеров, восстанавливать в прежних должностях.
Но и внутри коммунистической партии продолжалось вредительство. «Левых» и «правых», вроде бы, разгромили, однако возникали новые группировки оппозиции. В 1930 г. — группа Сырцова — Ломинадзе. В 1932 г. был раскрыт «Союз марксистов-ленинцев» Рютина — в документах «Союза» признавалась правота Троцкого, требовалось «устранение Сталина». Затем обнаружилась группа Эйсмонта — Смирнова — Рыкова, которую Сталин назвал «пропитанной серией выпивок», «оппозиционной группой вокруг водки». Выносили взыскания, исключали, ссылали… Но опальные посыпали головы пеплом, заявляли о прекращении раскольничьей деятельности, их прощали. И все повторялось.
Троцкисты, многократно отрекшиеся от своего высланного лидера, создали конспиративные структуры, получали инструкции от Льва Давидовича. И. Смирнов во время загранкомандировки встречался с сыном Троцкого Львом Седовым, обсуждал взаимодействие. А потом пересылал Седову письма через Э. Гольцмана. В 1932 г. эти связи были обнаружены, ОГПУ арестовало 89 троцкистов. Но в 1933 г. после обычных покаяний их освободили, восстановили в партии.
В конце 1932 — начале 1933 г. была раскрыта и арестована оппозиционная организация, куда входили выпускники Института красной профессуры и теоретики из «школы Бухарина». Однако Бухарин опять напрочь отрекся от своих сторонников и убеждал Сталина: «Ты оказался прав, когда недавно несколько раз говорил мне, что они “вырвались из рук” и действуют на свой страх и риск…» В общем, одни оказывались ни при чем, другие давали обещания, что больше не будут. Хотя в это же время Лев Седов в Париже обмолвился, что он получил сообщение — в СССР троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы и рютинцы ведут тайные переговоры об объединении сил.
Не угомонился и Тухачевский. В 1932 г., находясь за границей, он встречался с троцкистом Роммом, откровенно беседовал на политические темы. В частности, Ромм информировал его, что Лев Давидович «надеется на приход к власти Гитлера, а также на то, что Гитлер поддержит его, Троцкого, в борьбе с советской властью». Многие историки считают данную информацию недостоверной. Но только по своему собственному убеждению, что она «невероятна». Дескать, каким образом Троцкий мог рассчитывать на помощь антисемита Гитлера? Но ведь на самом-то деле ничего невероятного в этом не было. Лев Давидович просто надеялся на повторение старого сценария. Если Германия опять столкнется с Россией, то и для Троцкого найдется дело. Точно так же, как в прошлую войну. В конце концов, Гитлера проталкивали и подпитывали те же самые силы «мировой закулисы», которые поддерживали Троцкого. Те же силы, которые стояли и за Бухариным, Зиновьевым, Ягодой…
Глава 9. Большевики и церковь
Разброд среди русского духовенства начался задолго до революции. Оно заражалось либеральными, социалистическими, масонскими идеями. Николай II в 1905 г. выражал готовность созвать Поместный Собор, восстановить Патриархию, упраздненную Петром I. Но… архиереи уже по-разному понимали, зачем нужна Патриархия. Для одних — как возврат к старине, укрепление ортодоксального православия. Для других — как путь к «независимости» от государства, к «модернизации» Церкви. В таких условиях только контроль со стороны Царя и Его представителей в Синоде удерживал духовенство от скатывания в церковную смуту. Архиереи, ослепленные честолюбием и погрязшие в собственных мудрствованиях, были близки к аристократии, олигархам, к либеральной профессуре. Но напрочь оторвались от чистоты народного православия, и не случайно последней духовной опорой Государя стали вовсе не они, а гонимый и залитый клеветой святой Старец Григорий Распутин.
19 февраля (4 марта) 1917 г. Церковь отмечала Неделю Торжества Православия. Во всех храмах провозглашалось: «Неверующим в Бога — Творца вселенной, а мудрствующим, что мир произошел сам собой и держится случайно, — анафема! Неверующим в Искупителя и Искупление — анафема! Неверующим в Святаго Духа — анафема! Неверующим в Святую Церковь и противящимся ей — анафема! Не почитающим святые иконы — анафема! Изменникам Отечеству и Престолу — анафема!» А всего через 4 дня грянула революция.
Духовенство было, наверное, единственной силой, способной остановить безумие. Идти на улицы, в казармы к бунтующим солдатам, на заводы к рабочим. Увещевать их, напомнить о присяге всего народа Царскому престолу в 1613 г., о присяге Николаю II. Но церковная верхушка изменила Государю в числе первых! Отреклась от Помазанника Божия! А «помазанник» по-гречески — «Христос». Революцию восприняли с радостью — над ними наконец-то не будет контроля! 2 марта, даже до того, как появились лживые «манифесты» о мнимом «отречении» императора, Синод признал власть «Временного комитета Думы». 4 марта из Синода вынесли кресло Государя, а 6 марта полетели распоряжения всем священникам вместо «Царствовавшего Дома» поминать на службах «благоверное Временное правительство».
Обращение Синода о созыве Поместного собора было по содержанию изменническим: «Прошедший у нас государственный переворот… обеспечил и церкви возможность и право свободного устроения. Заветная мечта русских православных людей стала теперь осуществимой». Этот Собор открылся 15 (28) августа в Москве, из 564 делегатов больше половины (299) составляли миряне. И в опьянении «свобод» Поместный собор многим виделся аналогом парламента, только церковного. На нем выступали высокопоставленные масоны — Керенский, его заместитель Авксентьев. А большинство делегатов потащили Церковь в ересь, требовали реформ Православия, по сути протестантских. Упрощения Церкви, приспособления ее учения к социалистическим теориям.
Вопрос об избрании Патриарха долгое время вообще отвергался. Предлагалось коллегиальное управление, наподобие советов и комитетов. Вразумлял Собор Сам Господь. Когда к власти пришли большевики, и в Успенский собор, где заседали делегаты, полетели снаряды, некоторые одумались, другие разбежались, и трезвые голоса стали брать верх над сторонниками «революционных» реформ. С минимальным перевесом голосов (141 — за, 121 — против, 12 воздержалось) решили все же избрать Патриарха. Им стал митрополит Московский Тихон (Белавин).
23 января 1918 г. ленинское правительство опубликовало «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви». Провозглашалась «свобода совести», религиозные общества лишались юридического лица, их имущество признавалось «народным достоянием». Впрочем, разве не адекватным наказанием это выглядело? Права Церкви, ее имущество и богатства даровали и обеспечивали русские цари. Но она сама предала царя, отвергла собственного защитника. Даже после зверской расправы в Екатеринбурге Поместный собор, продолжавший свои заседания, вынес на голосование вопрос — служить ли панихиду по убиенному Государю (о смерти Семьи еще не знали)? Хотя состав Собора изменился, число делегатов сократилось. Из 143 против поминовения государя проголосовали лишь 28, а 3 воздержались. Панихиду патриарх Тихон все-таки отслужил.
Однако Сам Бог продолжал наставлять Церковь. Наставлять очень сурово, но ради ее же спасения. Собор созывался как вполне революционный орган, откровенно нацеливался переделывать Православие. Но на Церковь сыпались удары. Налеты на храмы, монастыри. Многим священнослужителям и архиереям Господь позволял искупить грехи отступничества и измены, заслужить венцы мучеников. И лучшая часть духовенства переосмысливала свою позицию. Видела задачу уже не в реформах, а в сбережении Православия среди чудовищных бурь.
Очередная гроза обрушилась в 1922 г. По задумке Ленина и Троцкого Церковь предстояло совершенно уничтожить. Под предлогом изъятия ценностей, якобы в помощь голодающим, покатились погромы храмов и монастырей. Были спровоцированы столкновения с верующими, давшие повод для массовых репрессий. По разным городам казнили не менее 15 тыс. священников, монахов, послушников, православных мирян. Но Троцкий спровоцировал и раскол, поддержал «обновленцев». Они провозгласили создание «Живой церкви», благословлявшей революцию, отрекавшейся от «царизма», «эксплуататоров», «реакционной» части духовенства.
Арестованный патриарх Тихон согласился на компромисс с большевиками. Подписал «покаянное письмо», объявляя, что не является врагом советской власти. Патриарх говорил: «Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза». Этой ценой он сумел выйти из заключения, восстановить каноническое управление Церковью. Смог открыто обличать обновленцев, и их попытка подменить Православие собственной ересью провалилась. Большинство священников и прихожан остались на стороне Патриарха. Но некоторые епископы, священнослужители, монахи, не признали компромисс святителя Тихона с безбожной властью, отделились от Патриархии. Появилась «катакомбная церковь». А часть духовенства очутилась в эмиграции. Провела свой собор в Сербии, в Сремских Карловацах, и образовалась Русская Православная Церковь Заграницей.