Как видим, некие теневые связи даже со временем не обрывались. Протянулись далеко-далеко в будущее. Что же касается экзотики «братства» Бокия, то для масонских структур она совсем не обязательна — это уж сказались личные увлечения восточным оккультизмом. У разных ветвей и лож ритуалы существуют самые разнообразные: от помпезных, «аристократических» до самых простых, «политических».
Но где-то на высших (или правильнее — на глубинных?) уровнях посвящения они все равно связаны между собой. А общими устоями остаются антихристианство, преимущества тайной организации. И ложь. Ведь масоны очень редко знают об истинных замыслах своих иерархов. Они гордятся собственной силой, получая поддержку «братьев». Но те же высшие круги, которые обеспечивают их успехи, могут запросто ими пожертвовать, когда сочтут это выгодным. Как и было с масонами, устроившими Февральскую революцию.
В теневых играх часто оказывается сокрытым и настоящий вес тех или иных фигур. Рядом с лидерами, находящимися у всех на виду, действуют серенькие, неприметные. Допустим, Керенского после его падения за границей всего лишь взяли на содержание. Зато его секретарь Давид Соскис получил британское подданство, неожиданно разбогател, его сын стал министром внутренних дел Англии, был возведен в рыцарское достоинство и титул баронета. Так кто же из них выполнил более важную работу?
Точно так же и при Ленине подвизался скромным советником бывший подручный Парвуса, Ларин-Лурье. Потом возглавил создание автономии в Крыму. Не занимал никаких официальных постов, но его распоряжения исполняли беспрекословно — посмевшие противоречить ему исчезали в ведомстве Ягоды. А Бухарин счел за честь жениться на дочке Ларина. Но ведь чьи-то указания выполняли и Бухарин, и Ягода — хотя бы обеспечивая выезд Троцкого за границу. Неужели они стали бы рисковать всего лишь «по дружбе» к Льву Давидовичу? Чей-то приказ выполнил Ягода и с поспешным расстрелом Каменева, Зиновьева и иже с ними 25 августа 1936 г. Хотя тем самым подставлялся сам.
Впрочем, сперва-то казалось, что он отделался относительно легко. Лишился только кабинета на Лубянке с рычагами всемогущества. И другие оппозиционеры считали, что дело завершено, буря улеглась. Облегченно вздыхали. Бухарин, возвратившись из-за границы, отправился отдыхать на Памир. Казнь своих давних товарищей, Каменева и Зиновьева, он горячо приветствовал. Писал: «Это осиновый кол, самый настоящий, в могилу кровавого индюка, налитого спесью, которая привела его в фашистскую охранку». Под индюком подразумевался Троцкий. Как раз перед этим, в Париже, Бухарин выражал ему «большое уважение». Теперь же требовал от Сталина «выискать и выловить и уничтожить всю нечисть».
Правда, уже прозвучали показания против самого Бухарина, но его главные обвинители были уже мертвы. А на очной ставке с арестованным Сокольниковым Бухарин и Рыков сумели оправдаться. Сталин даже взял их под защиту от нападок. Говорил: «Комиссия… считает, что нельзя валить в одну кучу Бухарина и Рыкова с троцкистами и зиновьевцами». Но в январе 1937 г. открылся второй публичный процесс, так называемого «параллельного троцкистского центра». Перед судом предстали Пятаков, Радек, Сокольников, Серебряков, Муралов, Дробнис и др.
Справка — кто есть кто?
Радек Карл Бернгардович (Кароль Собельсон). Уроженец Австро-Венгрии. Член польской, австрийской, германской социал-демократических партий, был близок к Парвусу. Масон. Дезертировал из австрийской армии, сблизился с Лениным. В СССР — заведующий отделом внешних сношений ВЦИК, член коллегии наркомата иностранных дел, секретарь Коминтерна.
Справка — кто есть кто?
Сокольников, Григорий Яковлевич (Гирш Бриллиант). Из семьи купца первой гильдии. Закончил Сорбонну, жил во Франции и Швейцарии, в 1917 году вернулся на родину вместе с Лениным в «пломбированном вагоне». При советской власти руководил национализацией банков, нарком финансов. Подписал Брестский мир.
Снова выдвигались обвинения в шпионаже, подготовке переворота, вредительстве. Обвиняемые снова признавались. Пятаков сообщал: «Что касается войны, то и об этом Троцкий сообщил весьма отчетливо… В этой войне неминуемо поражение сталинского государства… Поражение в войне означает крушение сталинского режима, и именно поэтому Троцкий настаивает на создании ячеек, на расширении связей среди командного состава». Как видим, эти установки полностью соответствовали троцкистским документам. И вот тут-то всплыл разговор Радека и Бухарина в 1934 г., когда обсуждались планы троцкистов, их ставка на поражение СССР в войне с Германией и Японией (и Бухарину пришлось подтвердить разговор, он лишь оговаривался, что не во всем был согласен с Радеком).
А Сосновский и Куликов дали показания, как Николай Иванович в начале 1930-х признавал правомерность терроризма, и на очной ставке это также подтвердилось. Ну а Радек настроился купить себе жизнь любой ценой. Объявил, что хочет рассказать о тайных механизмах развязывания Первой мировой войны. На публичном процессе говорить ему не позволили, перебили, но за закрытыми дверями он стал давать секретные показания. К нему присоединился Сокольников. А знали они очень много. Оба выступали связующими звеньями Ленина и Троцкого с могущественными кругами западной «закулисы», работали в сети Парвуса по финансированию революции…
В это же время были получены свидетельства против другого высокопоставленного заговорщика. Томский, узнав об обвинениях в свой адрес, застрелился, оставив записку Сталину. Дескать, если он хочет знать, кто втянул Томского в тайные дела оппозиции, «спроси мою жену лично, тогда она их назовет». Жена назвала Ягоду. А на февральско-мартовском пленуме партии член ЦК Каминский рассказал о давнем случае, как в 1932 г. троцкисты Дерябин и Мрачковский агитировали коммуниста Лурье примкнуть к террористической организации. Убеждали его: «Убить Сталина должен коммунист, иначе скажут, что убил кулак». Лурье тогда доложил о разговоре Каминскому, но Ягода замял дело. Им занялись уже персонально. Пленум ЦК дал и санкции на арест Бухарина с Рыковым.
Глава 14. Большая зачистка
К весне 1937 г. Сталин нацелился круто прошерстить НКВД и партийные органы. Но… направление кампании вдруг резко сменилось. На военачальников. Историк А.В. Шубин пришел к выводу: «События апреля — июня 1937 г. наводят на мысль, что Сталин наносил не превентивный удар, а парировал внезапно обнаруженную смертельную опасность». Обнаружился заговор среди военных.
Его реальность подтверждают многочисленные свидетельства. Л. Брик вспоминала, как в 1936 г. жила в Ленинграде и «чем дальше, тем больше, замечала, что по вечерам к Примакову приходили военные, запирались в его кабинете и сидели там допоздна». Невозвращенца Орлова еще в феврале 1937 г. посетил в Испании его родственник, нарком внутренних дел Украины Кацнельсон, сообщил, что военные намерены арестовать Сталина. Причем ряд деталей, переданных в этом разговоре, совпадают с последующими показаниями Тухачевского. О раскрытом заговоре в армии заместитель Ежова Фриновский говорил уезжавшему за границу невозвращенцу Кривицкому.
Нашумела история с «красной папкой», компроматом на Тухачевского, в играх спецслужб состряпанным германской СД и переданным в СССР через чешского президента Бенеша. Но… оказалось, что материалы «красной папки» в обвинениях против Тухачевского вообще не использовались! Сталин знал, что это фальшивка, и не нуждался в ней. Молотов уже после смерти Иосифа Виссарионовича комментировал: «Не мог Сталин поверить письму буржуазного лидера, когда он не всегда своим доверял. Дело в том, что мы и без Бенеша знали о заговоре, нам даже была известна дата переворота». Анализ показывает, что самым удобным моментом был июньский пленум ЦК. Но в мае Тухачевского арестовали.
Заговорщиком он был с немалым стажем. Еще в 1924 г., сразу после смерти Ленина, вел переговоры и с троцкистами, и со сталинистами, предлагая для борьбы за власть свои войска. Попадался на тайных кружках в 1930 г., за границей мутил воду со сторонниками Троцкого в 1932 г. А теперь, когда его взяли, он отнюдь не подписывал показаний, составленных и подсунутых ему следователями. Нет, он сам изложил более 100 страниц, написанных ровным спокойным почерком. Признал, что заговор существовал с 1932 г., перечислял очередность вовлечения в него военачальников, не скрывал разногласий между ними. Признал и контакты с троцкистами. Указал, что с 1935 г. единственно реальным представлялся «переворот, подготовляемый правыми совместно с работниками НКВД».
Кстати, оппозиционные военные обсуждали переворот 5 лет. Но ничего не предпринимали. Очевидно, не спешили рисковать. Ведь и при Сталине занимали высокое положение, имели все возможные привилегии. Так почему же весной 1937 г. дело вдруг сдвинулось с мертвой точки и наметилась попытка переворота? Из-за массовых репрессий партийцев? Весной их еще не было, они развернулись с лета. Не логичнее ли предположить, что причиной стало раскрытие эмиссаров «мировой закулисы» в советской верхушке? Обнаруженные связи оппозиции с зарубежными политическими, финансовыми, масонскими кругами? Поле чего эти самые круги прямо или косвенно подтолкнули военных нанести удар?
Факты показывают, что «физические методы» применялись не ко всем обвиняемым. Но, в отличие от последующих оклеветанных, как Рокоссовский, Горбатов и др., под пытками так и не признавших несуществующую вину, Тухачевский с соратниками не упорствовали. Ознакомившись с показаниями других, сразу сознавались.
Хотя вину на себя брали не любою. В заговоре каялись все. Якир отрицал обвинение в шпионаже, Уборевич — в шпионаже и вредительстве. Корк оговаривался, что их организация смотрела «на связь с Троцким и правыми как на временное явление». 11 июня состоялся суд над Тухачевским, Якиром, Уборевичем, Примаковым, Корком, Эйдеманом, Фельдманом, Путной, Медведевым. Всем был вынесен смертный приговор.
А в ходе следствия Тухачевский признал, что обсуждал план борьбы против Сталина с Бухариным. Открылось, что и Ягода знал о заговоре военных, в 1936 г. перебрасывался с Тухачевским репликами: «Ну, как дела, главный из борцов?» «В случае надобности военные должны уметь подбросить силы к Москве». Клевета в угоду следствию? Нет, клевета могла быть более конкретной. А фразы, приведенные в показаниях, построены округло, намеками — бывший шеф НКВД мог при желании трактовать их вполне безобидно для себя.