ду своих старых товарищей из МВТУ: Сабурова, Первушина, Малышева. Впрочем, в СССР это было обычной практикой. В стране, взбаламученной политическими катаклизмами, деловые и моральные качества сотрудников различались в слишком широком диапазоне. Поэтому почти все начальники при переводах на другие должности старались перетянуть и «свои» кадры. Тех, чьи способности им были известны, кто не подведет. И не предаст, что тоже было немаловажно.
Хотя подобная система сплошь и рядом оборачивалась очень скользкими последствиями. Особенно ярко это проявилось в «команде» Жданова. Он выдвинулся как помощник Кирова, после убийства занял его место. И похоже, Сталин непроизвольно перенес на него симпатии и доверие, которые испытывал к Кирову. Но на самом деле они были не оправданы. Жданов всячески изображал верность линии Сталина. Показывал себя решительным, строгим проводником его указаний, подражал ему в бытовой неприхотливости.
Однако все это оставалось сугубо внешним. Жданов был «никаким» политиком, слабым организатором. В сложных ситуациях терялся. Передоверял дела помощникам, полагаясь на их решения. Его правой рукой стал Алексей Кузнецов, имевший огромное влияние на Жданова. Альянс оказался далеко не лучшим. В 1941 г. как раз по вине Кузнецова и его покровителя Ленинград не был подготовлен к осаде, и вместе с тем не было эвакуировано население, что привело к бедствиям блокады. В критические дни Жданов совсем пал духом, ждал падения города, намеревался взрывать предприятия и корабли Балтфлота, благо Жуков успел пресечь.
Кузнецов не отличался и честностью. Заслужить его расположение можно было дорогими подарками. Например, директор ленинградского Кировского завода Зальцман преподнес ему саблю в золоте и бриллиантах, золотые часы. И тот не отказался, не пожертвовал в фонд обороны или помощи голодающим. Но Жданов ценил его, «тащил» за собой. Сделал своим преемником во главе парторганизации Ленинграда, потом протолкнул в Москву секретарем ЦК. А Кузнецов с помощью Жданова развернул интриги, подсиживая «чужих» и помогая «своим». В советском руководстве сложилась теневая группировка «ленинградцев» — председатель Госплана Вознесенский, заместитель председателя Совета Министров РСФСР Родионов, Попков и др.
Но и в «команде» Маленкова творились неприглядные вещи. Один из его выдвиженцев, марксист-теоретик Георгий Александров, стал заведующим отделом пропаганды ЦК. Под высоким покровительством он обнаглел, расставлял на высокие посты собственных клевретов — Федосеева, Кружкова, Сатюкова, Ильичева. Все они быстро обзавелись званиями академиков, докторов, профессоров, обеспечивали себе сказочные оклады и гонорары, но этого показалось мало. Во время войны и после ее окончания, пользуясь голодом и трудностями, скупали картины, антиквариат, драгоценности (Вопросы истории. 1998. № 5. С. 11). Могли ли быть искренними такие пропагандисты коммунизма? (Ильичев был главным редактором «Известий», а потом «Правды»!)
Ну а кроме служебного «блата», в Советском Союзе действовали иные скрытые связи. Еще в 1920-е годы каким-то образом получилось, что жены почти всех партийных руководителей оказались одной национальности: Молотова, Ворошилова, Кирова, Калинина, Рыкова, Бухарина, Ежова и др. Исключением стал только Сталин, и в данном случае обращает на себя внимание самоубийство его жены Надежды Аллилуевой в 1932 г. Известно, что ее «задушевным другом» был Бухарин, доверительно внушая ей неприязнь к мужу. Может быть, предполагалось, что после трагедии Сталин обратит внимание на подругу жены Дору Хазан? Она вдруг зачастила к Генеральному секретарю, занималась его детьми. Но таких ожиданий Иосиф Виссарионович не оправдал, намекнул Доре на нежелательность ее появлений, и она нашла более скромную партию в руководстве, вышла замуж за Андреева.
Хазан-Андреева стала заместителем министра легкой промышленности, супруга Молотова Полина Жемчужина — начальником главка в том же министерстве. При этом открыто ходила в хоральную синагогу. А мужья относились очень внимательно к советам жен. Но и без этого, еще с 1920-х годов, евреи занимали ключевые позиции в сфере культуры, искусства, в хозяйственных организациях, журналистике. Например, в редакции единственной советской англоязычной газеты «Москоу Ньюс» оказались 1 русский, 1 армянин и 23 еврея. А они, в свою очередь, оказывали покровительство «своим», помогали получше устроиться.
Бороться с такими явлениями пробовал Щербаков. В разгар войны он обратил внимание, что слишком уж большая доля евреев оказывается в тыловых органах, политотделах, в культурных и пропагандистских учреждениях, среди студентов высших учебных заведений. Начал проверки, приказывал пресекать образование подобных «землячеств», рассылать их в действующие части. Щербакова поддержал Маленков. Был издан «Маленковский циркуляр», требовавший регулировать процентное соотношение разных национальностей на руководящих постах, при приеме в вузы.
Щербаков был самым молодым из высших партийных начальников, ему исполнилось всего 43 года. Но ради победы он себя не щадил, работал сутками, без отдыха, и здоровье не выдержало. Весной 1945 г. он слег в больницу, стало плохо с сердцем. Успел порадоваться, что война закончилась, и как раз 9 мая врачи ему вдруг отменили строгий постельный режим. Мало того, сразу разрешили погулять, посмотреть на праздничную Москву, на салют. Нагрузка оказалась преждевременной. 10 мая Александр Сергеевич Щербаков скончался.
Колоссальное перенапряжение военных лет сказалось и на состоянии Сталина. Здоровье его ухудшилось, снизилась работоспособность. Он стал редко появляться на публичных мероприятиях. А вокруг Сталина начала разворачиваться подковерная борьба. За влияние на него — и за право быть его преемником. В это время в СССР было три правоохранительных и карательных структуры. НКВД (с 1946 г. МВД) после Берии принял генерал-полковник Михаил Круглов. Но в 1943 г. от НКВД был отделен наркомат Государственной безопасности, потом МГБ, им руководил Всеволод Меркулов. В это же время отделилась военная контрразведка СМЕРШ. Она подчинялась напрямую наркому обороны, Сталину, ее возглавил Виктор Абакумов.
Меркулов был вернейшим помощником Берии. Лаврентий Павлович выдвинул его ещё в Грузии, забрал с собой в Москву, назначил своим заместителем. Меркулов был человеком высококультурным, творческим. Под псевдонимом Всеволод Рокк в свободное время сочинял пьесы, они успешно шли в театрах. Берию Меркулов боготворил, сам написал про него биографический очерк, статью для Малой советской энциклопедии. Даже выйдя из его подчинения, продолжал считать своим шефом, обращаться за советами.
Абакумов, в отличие от него, был из «старых» кадров Ягоды. Образованием похвастаться не мог. В 1933 г. его даже временно перевели из членов ВКП(б) в кандидаты за нежелание учиться и ликвидировать свою безграмотность. Проштрафился и тем, что пользовался конспиративной квартирой для свиданий с женщинами — за это на несколько лет его услали в систему ГУЛАГа. Но задания выполнял исправно и при Ягоде, и при Ежове. Во время чисток так же дисциплинированно подводил под расстрелы своих бывших начальников. При этом быстро поднялся по освободившимся ступенькам карьеры.
В 1941 г. он возглавил Управление особых отделов НКВД. На этой должности как раз и нужен был исполнитель — педантичный, требовательный. Но особые отделы работали в войсках, а подчинение у них и у военных было разным. Возникали конфликты, когда особисты действовали вразрез с армейским командованием. В апреле 1943 г. Сталин учел пожелания военных и ликвидировал такое положение. Преобразовал Управление особых отделов НКВД в Главное управление контрразведки Смерш и переподчинил наркому обороны. Себе. Хотя при общей перегруженности Сталина ведомство Абакумова стало фактически самостоятельной спецслужбой.
Осенью 1945 г. пропал один из самолетов, перевозивших в Москву золото и другие ценности, захваченные в Маньчжурии. В связи с этим Смерш арестовала командующего 12-й воздушной армией Худякова, предъявила обвинения в измене Родине, присвоении трофейного имущества. Судьба самолета так и осталась покрыта мраком, но отсюда Абакумов стал раскручивать «авиационное дело». К ответственности были привлечены нарком авиационной промышленности Шахурин, главнокомандующий ВВС Новиков, главный инженер ВВС Репин, член Военного Совета ВВС Шиманов, еще несколько высокопоставленных лиц, в том числе работники ЦК партии Будников и Григорьян, отвечавшие за авиацию. В вину им ставилась приемка на вооружение бракованных самолетов и моторов, из-за чего случались аварии и катастрофы.
Формально обвинение было обоснованным. Но только формально. Потому что в годы войны на фронт требовались самолеты — побольше и побыстрее. Производителей торопили, и на заводах в спешке порой допускали брак. Спешили и приемщики, просто физически не могли выявить все недоработки. Но Абакумов раздул дело как преднамеренный вредительский сговор. Арестованных мучили бессонницей, добиваясь признания. Впрочем, начальника Смерша интересовали не только самолеты. От обвиняемых старались получить компромат на… маршала Жукова. Новиков впоследствии вспоминал: «Арестовали по одному делу, а допрашивают о другом… Я был орудием в их руках, для того, чтобы скомпрометировать некоторых видных деятелей Советского государства путем создания ложных показаний… Вопросы о состоянии ВВС были только ширмой».
Что ж, найти такую зацепку следователям удалось. Не в области авиационного «вредительства», а в куда более прозаической. После Победы некоторые военачальники соблазнились хорошо поживиться трофейным барахлом. Его действительно перевозили самолетами маршалов Худякова и Новикова. У наркома авиационной промышленности Шахурина обнаружилось в личном пользовании аж 7 автомобилей, вывезенных из оккупированных стран. «Авиационное дело» потянуло за собой еще одно, «трофейное». Фигурантами стали Жуков, генералы Серов, Гордов, Терентьев, Телегин, Минюк, Крюков, Кулик, Рыбальченко, Сиднев, Бежанов, Клепов.
И опять факты-то были реальные, очень некрасивые. Жукова «бес попутал». А вездесущая контрразведка об этом знала. Через начальника Главного политуправления Булганина Сталину было представлено донесение, что на таможне под Ковелем задержано 7 вагонов с мебельными гарнитурами, принадлежавшими Жукову. В дело оказалась замешана и знаменитая певица Лидия Русланова. Казалось, уж ей-то чего не хватало? Она была самой высоко оплачиваемой актрисой Советского Союза. Еще до войны коллекционировала картины великих русских мастеров, старинный фарфор. А муж, генерал Крюков, устраивал ей турне в войсках, и супруги занялись настоящей охотой за трофейными богатствами — при обыске у них нашли 208 бриллиантов, 4 машины, массу изумрудов, сапфиров, жемчуга, 107 кг изделий из серебра, 132 картины, меха, скульптуры, антикварные сервизы. Напомню: в это время в стране был голод…