12 августа 1953 г. свершилось еще одно дело жизни Лаврентия Павловича. Были успешно проведены испытания термоядерной бомбы. Советский Союз первым в мире получил такое оружие. Только самого Берии уже не было на этом свете. При Сталине протоколы допросов высокопоставленных лиц представлялись в Политбюро. Но Каганович и Молотов признавались потом, что ни одного документа, подтверждающего вину Берии, не видели. Следственное дело ни в одном архиве не значится. Исчезло. Если оно вообще существовало.
Объявлялось, что Лаврентий Павлович по-прежнему содержится на гауптвахте. Единственным человеком, якобы обслуживавшим его, и единственным конвоиром был комендант штаба ПВО майор Хижняк, который и прожил там без выхода полгода. Получил подполковника, орден, денежную премию. А в воспоминаниях не смог назвать даже состав суда, где он, вроде бы, присутствовал. В это же время репутацию Берии вовсю заливали грязью.
Вопреки требованиям судебной процедуры в ноябре была распространена брошюра «Обвинительное заключение по делу Л.П. Берии». Ее под расписку доводили до всех партийных работников, офицеров в войсках. И в ней-то было все: измена, шпионаж, заговор, разврат, наркотики, растление малолетних. А в декабре как будто бы состоялся суд над «бандой Берии». Председателем назначили видную фигуру — маршала Конева. На скамье подсудимых оказались ближайшие помощники Лаврентия Павловича — Меркулов, Кобулов, Деканозов, Мешик, Володзимирский, Гоглидзе. Берии с ними, естественно, не было. Объясняли, что его судили отдельно и расстреляли отдельно.
Шестерых невиновных, изображавших «банду», тоже быстренько осудили и уничтожили. Любопытно, что в роли палачей выступили… два члена суда! Лунев — новый начальник правительственной охраны, и заместитель Главного военного прокурора Китаев. А главные исполнители расправы над Берией круто пошли в гору. Москаленко стал маршалом, Батицкий — генерал-полковником. В ближайшие годы они получили больше орденов, чем во время войны. Но жертв было гораздо больше. Прокатился еще ряд процессов над членами «банды Берии», к которым причислили его видных выдвиженцев. На Украину он назначил заместителем министра внутренних дел своего доверенного, генерала Мильштейна. Летом 1953 г. его убили сразу при аресте, как самого Берию. И понятно, почему: Украина была лучшим местом для сбора компромата на Хрущева.
В Азербайджане к «банде» причислили старого друга Лаврентия Павловича Багирова — первого секретаря компартии Азербайджана. Вместе с добавленными на его процесс Маркаряном, Борщевым, Григоряном его расстреляли. Еще двое подсудимых получили 25-летние сроки заключения. Порой репрессии противоречили всякой логике. В Грузии министр МГБ Рухадзе по указанию Игнатьева состряпал «мингрельское дело», требовал показаний против Берии от прежнего министра МГБ, Рапавы. Теперь оба оказались членами «банды Берии», оба были расстреляны, и с ними министр внутренних дел Грузии Церетели, другие здешние начальники Савицкий, Кримян, Хазан, Парамонов.
В Москве судили и казнили Рюмина, навесив на него дела Игнатьева. Но и для Абакумова с подручными, арестованных с подачи Рюмина, устроили процесс в Ленинграде. Причем с падением Берии экс-министр, судя по всему, воспрянул надеждами — тем более, стали освобождать арестованных по «сионистскому заговору». Абакумов был просто шокирован, когда и его включили в «банду Берии». Всячески доказывал, что они были врагами. Но его вместе с бывшими помощниками Леоновым, Комаровым, Лихачевым приговорили к расстрелу. Похоже, Абакумов до последнего момента надеялся на чье-то вмешательство. Но вместо 10 дней, положенных на апелляцию после приговора, его убили через час. Перед выстрелом он пытался кричать: «Я все, все напишу в Политбюро…» Очевидно, слишком много знал.
По структурам МВД прокатились массовые перетряски. Не менее сотни одних только генералов и полковников попали в тюрьмы или были уволены. И тогда же, после убийства Берии, пошла зачистка документов о смерти Сталина. Напомним, непонятное вторичное заключение о смерти в черновике датировано не мартом, а июлем 1953 г. А в марте 1954 г. были сняты с должностей и арестованы министр здравоохранения Третьяков, начальник Лечсанупра Кремля Куперин и все врачи двух комиссий — лечившей Сталина в последние дни и делавшей вскрытие. Один из них, профессор Русаков, «внезапно» умер. Третьякова, Куперина и еще двоих отправили в Воркуту, работать в лагерной больнице.
Стоит вспомнить еще профессора Майрановского, специалиста МГБ по ядам, который был арестован Рюминым и быстренько спрятан Игнатьевым во Владимирской тюрьме. После освобождения он почему-то записался на прием к Хрущеву! И глава партии и государства его принял! О чем они говорили, неизвестно. Но очень смахивает на попытку шантажа. Потому что через два дня после визита Майрановского арестовал КГБ, выслал в Махачкалу, где тот… «скоропостижно скончался».
Как тут не обратить внимания на эпизод, описанный А.И. Аджубеем: где-то уже в 1958–1959 годах Ворошилов, придя в гости к Хрущеву, крепко выпил. «И вдруг он положил руку на плечо Никиты Сергеевича, склонил к нему голову и жалостливым, просительным голосом сказал: “Никита, не надо больше крови…”» Ну а автору, закрывая эту главу, хочется напоследок склонить голову перед памятью маршала Советского Союза, Героя Социалистического Труда Лаврентия Павловича Берии. Ведь мы с вами обязаны ему до сих пор. Если бы не ядерное оружие, которое он обеспечил нашей стране, то американцы давным-давно раздавили бы нас. Как раз поэтому на него не устают и сейчас выплескивать потоки клеветы. Он остается актуальным, сегодняшним врагом для врагов России.
Глава 28. Обманчивая «оттепель»
Смена власти сопровождалась крупными реорганизациями. Молодые деятели, которых Сталин выдвигал в последние годы жизни, очутились «за бортом». Убрали почти всех руководителей компартий союзных республик. Для этого Хрущев провел постановление ЦК — первыми секретарями республиканских ЦК должны быть представители «титульных» народов.
А в августе 1953 г. начал свои реформы Маленков. Они нацеливались на быстрое и значительное повышение уровня жизни населения. Были выделены крупные дотации на производство товаров народного потребления, на них резко снижались цены. Пересматривались планы, показатели роста по предметам широкого потребления были удвоены. Впервые в советской практике их выпуск должен был обогнать производство средств производства. Маленкову очень пригодился сталинский выдвиженец, экономист Косыгин. Его поставили во главе нового Министерства промышленности продовольственных товаров (созданного из четырех министерств — легкой, пищевой, мясной и молочной, рыбной промышленности).
Но и Хрущев сперва пристроился в качестве соавтора реформ — ведь они должны были поднять авторитет новых правителей. На той же сессии Верховного Совета, которая приняла поправки в курсе промышленности, он выступил с предложениями значительно снизить сельскохозяйственные налоги. А в сентябре был созван пленум ЦК по сельскому хозяйству. Вероятно, какие-то шаги в данном вопросе готовил еще Сталин. Мы уже отмечали публикацию в «Правде» очерков «Сельские будни» осенью 1952 г. В последних документах, которые затребовал Иосиф Виссарионович для работы, была и справка министра финансов о налогообложении села. Но и Микояна он раскритиковал за предложение серьезно снизить налоги с колхозников. Вероятно, предполагал более плавную линию по улучшению их жизни.
Но на сентябрьском пленуме Хрущев заявил о бедственном положении в деревне и меры предложил радикальные. Для колхозов были значительно повышены закупочные цены (на мясо — в 5,5 раз, на масло и молоко — в 2 раза, на зерно — на 50 %). Уменьшались обязательные поставки, списывались все долги колхозов, снижались налоги на приусадебные участки и рыночную продажу продуктов. Кроме того, поощрялось, чтобы рабочие и служащие, если имеют возможность, заводили коров, кур, коз, возделывали свои огороды, садовые участки — без всякого налога. В общем, Никита Сергеевич выступил горячим поборником интересов народа.
Пленум воодушевился, поддержал его. Впрочем, воодушевлению способствовало еще одно обстоятельство. Маленков, сдав Берию, подорвал и собственные позиции, вынужден был теперь следовать в фарватере «политики ЦК». И Хрущев похоронил его решение об отмене «конвертов», партработникам снова пошли дополнительные выплаты. А на волне своего крепнущего авторитета Никита Сергеевич внес маленькую поправочку в Устав КПСС. Напомню, по сталинским изменениям в структуре партии все секретари ЦК формально считались равными. Теперь был выделен пост Первого секретаря. Которым стал, разумеется, Хрущев. Таким образом, структуры управления вернулись на круги своя. Только Политбюро стало называться Президиумом, а Генеральный секретарь — Первым. Но с большой буквы. Никита Сергеевич становился прямым «наследником» Иосифа Виссарионовича.
А хозяйственные реформы дали быстрые результаты. Колхозы и крестьяне получали возможность поправить дела, стали расти их доходы. Городским предприятиям и учреждениям разрешили искать невозделанные участки, под сады и огороды для своих работников. Распределяли обычно по 1 тыс. кв. м. (десять соток) на семью. Вокруг городов стали расти «садово-огородные товарищества». То есть дачи. Разумеется, такие перемены вызвали энтузиазм и среди колхозников, и среди горожан. Да и Косыгин задачу выполнил, обеспечил быстрое повышение производства товаров ширпотреба. Прилавки магазинов заполнялись товарами, колхозники везли продукцию на базары.
Правда, это достигалось ценой экономической гонки с Западом. Снизились темпы развития машиностроения, инвестиции в тяжелую, оборонную промышленность. Однако Хрущев (как и Сталин) полагал, что военное противостояние можно и нужно прекратить. Но если со Сталиным западные державы отказывались вести диалог, то с новыми советскими властями согласились возобновить его. В январе 1954 г. в Берлине собралась конференция министров иностранных дел США, Англии, Франции и СССР. Нашу страну представлял Молотов, занявший свой прежний пост министра иностранных дел. Но инициативу он озвучил, очевидно, хрущевскую. Выглядела она как будто бы хитро. Поскольку западные державы рекламировали «оборонительный характер» НАТО, то Советский Союз хотел тоже вступить в эту организацию. Вот и получится система коллективной безопасности. Но Запад такую идею, конечно же, отверг.