Я хочу быть рядом. Касаться хотя бы взглядом, пить с тобой твой дурацкий чай со всякими деревенскими вкусами и ощущать твой взгляд. Но обо всем этом я могла сказать разве что взглядом. А вслух – если только дополнить:
– Давай просто дружить. Общаться, как… ну…
– Я понял, малышка. – Его глаза стали еще грустнее. Ну вот. Таки навязалась. Выпустила его руку из своих цепких пальцев.
– Ты подумай, – я сказала это уже без надежды, как-то слишком уж несчастно он на меня смотрел. Но когда уже сделала несколько шагов в сторону своей комнаты, Кощей схватил меня и развернул, затем взъерошил тщательно расчесанные перед танцами волосы и сказал:
– Вообще-то я согласен. Чай будешь?
Наверно, такой счастливой улыбки у меня не было, даже когда мне подарили мою Киюшу.
Моя улыбка отразилась в глазах Кощея, стирая в них горечь, которую я видела после того, как навязалась со своим обществом. И вот уже он сам с трудом сдерживал улыбку. Покачал головой, еще раз растрепал мои волосы и отошел к своему чайному набору.
А я стояла. Провела пальцами по волосам, наслаждаясь тем теплом, что еще, казалось, сохранилось в прядях от его прикосновения.
Глава 30. То, о чем умалчивают попаданки
Уснула я с улыбкой на губах, несмотря на то что меня подташнивало. Наверно, слишком много выпила незнакомого мне чая. А сегодня вон еще и живот сводит. Может, отравилась? Все-таки у тех жареных яиц был очень странный вкус. Я вообще их не люблю, но из-за возможности спокойно болтать с Кощеем и пить с ним чай – я ничего не замечала. Может, у меня все-таки непереносимость яиц? Хе-хе, двусмысленно. Ох, как больно. И ужин просится назад. Может, беременная? Интересно, а в магическом мире возможно непорочное зачатие?
В следующую секунду я поняла, в чем дело. Эти дикие, скручивающие в узелок, болезненные спазмы. До тошноты, а бывает, и до рвоты могут быть только… Подняла одеяло, осматриваясь. О нет. На простыне (а, скорее всего, и на матрасе) выделялось кровавое пятно.
Предыдущий раз эти дни у меня закончились как раз перед тем, как пошла на свое последнее свидание. В этом мире я уже почти месяц. Обдумать дальнейшие действия не дала проснувшаяся во мне паника. У меня же нет гигиенических средств. Села, осматриваясь вокруг, и почувствовала, как льется. Подскочила с кровати и схватила полотенце, оставленное после душа на спинке кровати. Истерически шипя, засунула его в трусы между ног. Что за напасть? Почему ни в одной просмотренной фантастике не рассказывали, как в другом мире пережить месячные? В том же «Властелине Колец» – туча походов. И ладно, может, у других рас нет с этим проблем. Но Гермиона после четырнадцати таскалась, что ли, в Хогвартс с ящиком тампонов? А Элизабет Свон гоняла по миру без багажа. Как?
Теперь понятно, почему в фантастике обычно персонажи-мужчины. Ведь, черт возьми, месячные – это неэтично (и неэпично). Их нет в фильмах. Да даже как на унитазе сидят – показывают. Туалеты тоже есть – Гарри туда даже поболтать ходил. Месячных (цензура) как будто не существует! Вот и гадай теперь, попаданке обычной что делать-то?
Спазм в животе наложился на эмоции, я легла и расплакалась.
– Все в порядке?
От голоса Кощея за дверью я резко подняла одеяло и спряталась под ним. Не дай бог зайдет и увидит меня. Я от стыда умру.
– Все отлично! – прокричала хрипя (страх сдавил горло). – Только не входи!
– Вот же ж, то плачет по ночам, то стонет.
Ну и слух, оказывается, у скатерки! Я покраснела, потому что этой ночью мне снился довольно эротичный сон со мной и Кощеем в главной роли. Наверно, так мозг интерпретировал боль в животе и влагу… там. Конечно, логично, но как-то грустно, что, оказывается, секс у меня ассоциируется в первую очередь с болью. Хм, может, потому я так затягиваю с этим делом?
Как бы я не пыталась отвлечься, боль только сильнее накатывала. Но случилось самое ужасное… Кощей открыл дверь!
– Уйди, немедленно убирайся! Сюда нельзя! – Ура, у меня прорезался голос, правда, скатившись в истерический визг.
Кощей же заметил капли крови, упавшие, когда я ползала за полотенцем. В глазах Бессмертного было уже не просто беспокойство, а практически паника. С меня попытались содрать одеяло, я молча сопротивлялась. Кощей таки увидел то большое кровавое пятно, после чего резко, сквозь зубы выдохнул, придавил меня рукой к кровати, чтобы не дергалась, и сдернул с меня одеяло. А я – испачканная в крови с полотенцем между ног. Все, я умру со стыда. И даже если не сейчас, то когда-то потом, когда встречусь с ним глазами.
– Я не ранена, не больна. Перестал пялиться и свалил из моей комнаты, – прорычала и отобрала одеяло.
– Но….
Боже, ему точно триста лет?
– Ты вообще в курсе, что такое менструация, соседушка? – Сейчас моему голосу позавидовал бы любой монстр. От злости я даже осмелилась посмотреть Кощею в глаза.
Он попытался спрятать улыбку, что удавалось с трудом. То есть ему еще и смешно? Кощей понял, что лучше сейчас не молчать. Целее будешь.
– У магичек свои методы борьбы с этим, у вас же, насколько я знаю, это ассоциируется с желанием валяться, ничего не делая. Агрессией, требованием внимания и пожрать. В общем…
– С состоянием любого мужика по жизни, – дополнила скатерть. Ну и слух у нашей воровки. Кроме того, кажется, я убедилась, что Руда к тому же и мужененавистница.
Кощей вышел из комнаты, я же спряталась под одеяло, не желая никого видеть. Потому что было стыдно. А еще я не знала, что мне делать. Не спрашивать же у Кощея, есть ли у него прокладки? По-моему, и истории с платьем достаточно. Так и лежала под одеялом, решив, что проще тут умереть от боли и унижения.
Услышала, как открылась дверь. Высунула нос из-под одеяла, чтобы высказать все, что думаю об опять пришедшем без стука Кощее.
Не дает мне тут умереть максимально недостойно.
Но соседа уже не было, зато у двери стоял столик со скатертью. Руда вздохнула, взмахнула краями, и на ней появилась вода и пачка обезболивающих.
– Тебе прокладки или тампоны? Сколько капель?
– Три… – шокированная я только это и смогла сказать. Стыдно-то стало еще сильнее, не вспомнила, что скатерть не только еду может воровать.
На столике появилось две пачки: тампоны и прокладки. Обезболивающее выпила, схватила сокровища и чистые вещи, завернулась в одеяло и выглянула в гостиную. Кощея там не было. Неужели у этого антисоциального мужика все-таки есть зачатки тактичности?
Мгновенным рывком (свалившись разок на пол из-за того, что наступила на край одеяла) пересекла гостиную и скрылась в ванной. Там меня скрутило от боли, я легла на пол, застонав. Но это пройдет, хуже другое – от боли меня вырвало. А значит, обезболивающее не подействовало. Вскоре стыд пересилил спазмы, и я разделась и залезла в подобие ванны.
Искупавшись и одевшись в чистое, снова проконтролировала, есть ли кто в гостиной. Смоталась туда и обратно за простыней. Отстирала. Повесила мокрую на спинку кровати и уставилась на пятно на матрасе.
– Руда, скажи, а чистящее средство и щетку можно?
Странная прозрачная субстанция отлично очищала матрас, но сам факт, что необходимо что-то там стирать, куда-то бегать, когда тебе так плохо, – ужасно бесил и вызывал жалость к себе.
Щетка выпала из рук, а я свернулась калачиком, пережидая новый приступ боли. Это всегда было спазмами. В этот раз такой до-олгий. Я легла на живот, потом на спину. Ущипнула себя за бок, затем укусила пальцы, пытаясь отвлечься от боли – другой болью. С меня градом тек пот, отчего было непонятно – кровать мокрая из-за попыток стирки или из-за моего потоотделения. От боли меня опять начало выворачивать, но внутри уже ничего не было. Только снова вернулся горький привкус. Перестала дергаться и успокоилась, только когда поняла, что дышу в чьи-то коленки. Хотя в смысле чьи-то? У кого еще могут быть в этой комнате черные классические брюки? Вряд ли это Руда.
Ощутила, что, оказывается, меня гладят по спине. И мне теперь не было стыдно. Так плохо, что уже все равно. Лишь бы было хоть что-то облегчающее боль. А то, как удалось сосредоточиться на движениях его руки, спасало гораздо сильнее, чем покусанные пальцы.
Часто в такие моменты я с силой била рукой по первой попавшейся вещи. Однажды таким образом сломала мизинец и даже не заметила. Родители не были в курсе того, как тяжело проходили месячные. В эти периоды я пряталась в своем закутке с кроватью и старалась потише скулить, если кто-то был в комнате. А с учетом работы родителей и активной социальной жизнью сестры – эти несколько часов всегда удавалось пережить одной. Сейчас я жалела об этом своем решении. Теперь я знаю – поддержка не бесполезна даже при сильной боли.
Я перевернулась на спину и встретилась с черным обеспокоенным взглядом Кощея. Он лег рядом, коснулся живота и начал нежно гладить, заведя лекцию по естествознанию, которую вел Баюн. Может, на данной теме эти двое и сошлись?
Кощей перечислял виды и классификации существ, их строение и магические особенности. Я же даже не прислушивалась, так как слишком мало слов мне было известно, и слишком мало сил сейчас, чтобы вникать.
Я просто прикрыла глаза, погружаясь в его потрясающий глубокий бас. Спазм прошел, осталась только ноющая боль внизу живота и ощущение холода (так как вся была мокрая от пота). Бессмертный гладил мой живот, и казалось, что магия на мне наконец-то заработала – настолько мне сейчас было легче.
И пусть я знала, что это временное затишье перед следующим спазмом… но это определенно лучше, чем выть в подушку о своей нелегкой доле.
Когда в следующий раз меня скрутило, я уткнулась лицом в кровать, чтобы спрятать искаженное болью лицо. И постаралась не стонать, вот только в этот раз прикусить руку мне не дали. Я обернулась и злобно уставилась на Кощея. У меня не раз в такие моменты возникал гнев на то, что я родилась женщиной, оттого и ненавидела в эти дни всех мужчин. Но сейчас меня взбесило то, что не дали заглушить боль другой.