истории о том, как эти умные, терпеливые животные могут неожиданно рассвирепеть. Недавно на Цейлон приезжала группа советских артистов. Их радостные возгласы, непрерывное щелканье фотоаппаратов и вспышки света так разозлили серого великана, что он набросился на автобус путешественников и смял кузов.
Мы были очень разочарованы тем, что не пережили подобного приключения[4]. Единственное, что товарищи восприняли как признак настоящих джунглей, представлявшихся им в мечтах, были — наряду с жарой — встречи со стаями обезьян. Мы не только наблюдали диких обезьян, бросавшихся наутек вдоль шоссе или в сторону от него, в степь, но и оценили наполовину ручных, живущих в кронах священных деревьев подле индуистских часовен.
У местной породы обезьян короткие руки и длинные ноги. Передвигаясь на четвереньках, они подымали высоко зад, а над ним высился большой хвост, похожий на токоприемник троллейбусов.
Подле двух храмов мы видели, кроме обезьян, полуобнаженных людей с разрисованными лбами, они поддерживали коптящий огонек перед статуями богов. Наш шофер расколол о маленький алтарь кокосовый орех — сок принес в жертву, а белую мякоть подобрал и съел.
ДЖУНГЛИ В ЛЮДЯХ
Отцеубийц в истории много, но вряд ли кто-нибудь из них выбрал более эффектное место действия, чем Касьяна, король цейлонский. Просто жаль, что никто не использовал его судьбу как сюжет для оперы, драмы или фильма. Посудите сами.
В пятом столетии знаменитая столица сингалов Анурадхапура была занята тамилами. Сопротивление оккупантам возглавил Датусена, бывший монах якобы королевского происхождения. Датусена изгнал пришельцев. В качестве нового властелина он вел себя по-разному, то хорошо, то плохо, летопись повествует и о том и о другом. Много жертвовал на молебны, воздвигал храмы, и потому священники хвалили его. Построил замечательную плотину для своих подданных и при ее строительстве совершил своеобразное преступление. Легенда гласит, что плотина должна была проходить по тому месту, где стояла убогая хижина мудреца, настолько погруженного в свои размышления, что с ним невозможно было договориться. В приступе бешенства король Датусена приказал каменщикам не прерывать работу и замуровать мудреца заживо там, где он сидел.
Известны и другие проявления злобы короля. У него были сыновья от двух жен: старший Касьяпа от жены низкого происхождения и младший Моггаллана от благородной жены. Кроме того, у него была дочь, которую он выдал замуж за своего племянника, начальника королевских войск. Когда дочь пожаловалась ему на то, что с нею плохо обращаются в доме мужа, король велел ее свекровь, свою собственную сестру, сжечь на костре.
Это привело к не менее страшным последствиям. Племянник, чтобы отомстить за смерть матери, объединился с принцем Касьяпой и с помощью своих войск произвел дворцовый переворот. Короля бросили в темницу, власть захватил Касьяпа, а его младший брат Моггаллана, чудом избежавший смерти, бежал с острова.
В первую очередь Касьяпа заинтересовался королевской сокровищницей. Выяснив, что она пуста, он пробовал пытками заставить отца открыть, где спрятано золото. Старый король, поняв, что его гибель неминуема, пожелал в последний раз посмотреть на величайшее дело своей жизни — плотину — и попрощаться со своим другом, летописцем, жившим неподалеку от нее. За это король пообещал сыну открыть, где находится сокровища. Его повезли к озеру на отвратительней повозке со сломанными колесами. Если бы возница не поделился с ним рисом, знаменитый король-освободитель страдал бы от голода.
Приехав на место, он посмотрел на плотину, побеседовал с другом и затем заявил, что они — его единственное сокровище, а где зарыто золото, он не знает. Обманутый сын рассвирепел, приказал связать отца, раздеть его догола и заживо замуровать. Так круг повествования летописца замыкается у той же плотины, где было совершено первое злодеяние — убийство бедного мудреца. И сама по себе напрашивается мораль: даже всесильный король не может безнаказанно убивать простых, справедливых людей.
Такова первая часть трагедии. Вторая ее половина начинается попытками отцеубийцы скрыть воспоминания о совершенных злодеяниях под позолотой хороших поступков. Он без конца строит плотины, храмы, монастыри, но не может избавиться от ощущения, что люди брезгают им. Шпионы приносят из южной Индии плохие вести: младший брат Моггаллана собирает там войско, чтобы отомстить за отца и захватить Цейлон. В этом кроется горькая ирония: Датусена будет отмщен руками тамилов, извечных врагов, которых он сам изгнал с острова.
Как бы там ни было, нервы Касьяпы не выдерживают напряженного ожидания нападения. Среди роскоши своей столицы он чувствует себя вечно преследуемым. Ему чудятся покушения на его жизнь, он всех боится. Он бежит из Анурадхапуры и делает своей резиденцией фантастическую крепость в джунглях. Это огромная уединенная горная скала с колоннообразными, почти, отвесными склонами, лишь в нескольких местах можно взобраться на нее при помощи лестниц.
Внизу скалу обнесли стенами, пещеры на ее склонах соединили с системой выдолбленных галерей и лестниц, наверху воздвигли дворец. Вид оттуда открывается потрясающий, но мрачному человеку он кажется только мрачным. Куда ни кинь взгляд, везде однообразная зелень деревьев и кустов.
Сигирия, Львиная скала с могучими, высеченными из камня львиными лапами по обе стороны главной лестницы, неприступна. Там свил свое гнездо король, чтобы переждать нападение Моггалланы.
Хорошо ли избрал позицию Касьяпа? Сингалы не любили его, но еще больше ненавидели они их общего врага — тамилов. В этой крепости, окруженной стенами и войском, Касьяпа мог бы обороняться годами.
И вот Моггаллана подступил к стенам крепости. Легенда гласит, что он так громко выкрикивал ругательства и оскорбления, что брат их отлично слышал наверху. Выходи, жалкий трус, сукин сын, отцеубийца…
Касьяпа некоторое время крепился, но до конца не выдержал. Сел на боевого слона и бросился на поле боя, в атаку против брата.
Моггаллана быстро отступил. Король, ослепленный яростью, преследовал неприятеля до болота, которое Моггаллана ловким маневром обошел. Касьяпа не заметил ловушки, во главе своих войск бросился вперед и, лишь когда ноги его слона стали вязнуть в болоте, хотел отступить. Воины, которые сочли колебание своего начальника плохим предзнаменованием, остановились. Моггаллана использовал это, напал на них из заранее подготовленной засады, и Касьяпа в пылу безнадежной битвы предпочел покончить жизнь самоубийством.
История королей, борьба за власть… Вы, конечно, понимаете, что ради этого мы не предприняли бы путешествия к мрачной столице цейлонского Макбета. Но на сигирийской скале наряду с величественными руинами стен, лестниц и бассейнов есть остатки пользующихся мировой известностью произведений искусства: роспись одной из древних галерей. Прежние путешественники, например профессор Пертольд, рассказывают о трудностях, которые им приходилось преодолевать при подъеме: о веревках и лестницах, о ярости горных пчел, которых там было видимо-невидимо. Нам было гораздо легче: через джунгли нас везли в автобусе, а к пещере с росписью вела железная винтовая лестница, заключенная в проволочную клетку.
Но даже если бы добираться к ним было гораздо труднее, фрески стоили затраченного труда. В противовес истории скалы они вовсе не трагичны, в них нет и следа правительственных интриг, сражений, да и вообще нет мужчин. Это портреты женщин — красивых, обаятельных, украшенных драгоценностями, с цветами в руках. Некоторые говорят, что это жены Касьяпы, женщины из его гарема со своими служанками, другие считают — и, вероятно, они правы, — что иго небесные возлюбленные. Об этом свидетельствует туча, закрывающая их ноги до бедер. Но что бы ни надумал художник, судя по деталям одежды, драгоценностям и особенно по разнообразию лиц, он писал с живой натуры. То был замечательный художник. Он наносил свои картины на свежую штукатурку легко и быстро, по поправкам, которые он делал в процессе работы — они относились главным образом к положению рук, — мы видим, что он до последнего момента менял композицию. Очень высоко качество красок: охраняемые от тропических дождей только нависшей над ними скалой, эти картины продержались полторы тысячи лет. Краски мягкие, до сих пор живые, теплые.
Кожа этих дам золотистая, иногда оливковая, низко на боках начинается юбка, выпуклый живот обнажен, верхняя часть туловища и плечи прикрыты лифом, столь прозрачным, что он почти ничего не прикрывает. Грудь, контрастирующая с тонкой талией, тяжелая, круглая. Лица так же пленительны, как туловище: губы полные, носы ровные или с легкой горбинкой, глаза улыбающиеся и покорные.
Роскошные женщины. В этом отношении они не отличаются от множества знаменитых образцов в истории живописи. Кажется, что они никогда не работали, что единственным смыслом их жизни было доставлять наслаждение другому полу, да и то в короткий период расцвета их физической красоты. Приятные мужчинам, но никогда не равноценные, не равноправные.
Между прочим, в социалистических странах наблюдается сейчас особенный кризис изображения обнаженной женской натуры. Не пробовал ли кто нибудь из специалистов по эстетике при выяснении его причин стать на эту точку зрения?
СВЯЩЕННЫЙ ГОРОД
Только один раз моя труппа едва не взбунтовалась. Во время долгого переезда по жарким джунглям, с работой позади и работой впереди, я упорно настаивал на том, чтобы осмотреть развалины, которые мы увидели у дороги.
Друзья, ведь это Анурадхапура, первая столица сингалов, один из знаменитейших городов древнего мира. В начале нашей эры он не уступал по величине Вавилону и Ниневии, говорят, что в нем был миллион жителей. Хотя для того времени, да и судя по тому, что сохранилось, это совершенно невероятно. По-видимому, у анурадхапурцев были легкие дома из дерева и глины, поэтому сейчас нельзя даже точно установить расположение жилых кварталов. Но там, где сейчас ничего нет, наверняка были сады, всюду журчала вода, наполнялись водоемы, функционировала сложная система орошен