Он посмотрел в окно — по небу проплывали лохматые снежные облака вперемешку с грязными, подчерненными закраинами тучами. За стеклами виднелась Москва, и он не представлял, что сможет ее бомбить какой-либо супостат. Потом его взгляд плавно перекочевал на хромированную модель трехпролетного моста, подаренного ему сослуживцами по академии, когда они провожали его на работу в органы госбезопасности.
Раздумьям пришел конец, когда гулко зазвонил прямой телефон наркома обороны.
— Слушаю вас, Семен Константинович, — ответил Михеев.
— Приезжайте, есть вопрос. Буду ждать в шестнадцать ноль-ноль, — ответила трубка.
— Есть, товарищ нарком!..
Проезжая по Москве мимо кинотеатра «Метрополь», водитель Капитоныч, кивнул в сторону висевшего на огромном рекламном щите портрета легендарного летчика и промолвил: «Какой большой — Чкалов!»
В это время в столице шла премьера фильма «Валерий Чкалов». Михеев, как и вся страна, боготворил этого аса — покорителя неба, погибшего совсем недавно — 15 декабря 1938 года. Он в легендарном летчике-испытателе видел олицетворение русского духа, смелость, решительность и силу воли, замешенные с огромным потенциалом физической силы. Знал он еще одно — Чкалов являлся фаворитом Сталина, во многих делах испытывая благосклонность правителя СССР. Кстати, ходили слухи, что после снятия Ежова Сталин хотел на должность наркома НКВД поставить Валерия Чкалова, но тот долго оттягивал свой ответ, пока не погиб при испытании самолета И-180 конструкции Н.Н. Поликарпова. Несмотря на то что Валерий Павлович был родом из Нижегородской губернии, Анатолий Николаевич видел в нем по поведению и силе настоящего помора…
Михеев зашел в кабинет наркома. Тимошенко сидел за массивным столом с кипой бумаг: телеграмм, справок, докладных, проектов приказов и вороха прочего важного материала для страны и порчи собственных глаз. Передвинув стопку документов в сторону, он поднялся, поздоровался за руку и предложил сесть за приставным столиком.
Нарком обороны заговорил о решении Сталина вывести органы военной контрразведки из подчинения НКВД СССР и переподчинить их НКО СССР. Слухи об этом давно ходили по Лубянке, и Михеев о них знал. Но слухи слухами. Вообще он считал слухи элементом, приводящим душу в замешательство, которое лишает ее способности к здравому размышлению. К различным слухам, сплетням, неподтвержденной информации он относился с предубеждением.
Однажды на совещании, когда один из оперативников вместо глубокого личного разбирательства по конкретному делу заговорил о слухах, подтверждающих его доводы, Анатолий Николаевич взорвался:
— Знаете, товарищ старший лейтенант, природа, давшая нам лишь один орган для речи, подарила нам два органа для слуха, дабы мы знали, что надо больше слушать, чем говорить. А вообще надо глубже мысленно проникать в ту материю, с которой вы работаете. Опасайтесь неподтвержденной информации.
А вот теперь слух подтвердился. Нарком обороны оповестил его о новой структуре военной контрразведки…
В феврале 1941 года было объявлено о создании Третьего управления НКО СССР.
На очередной встрече с Тимошенко Михеев откровенно высказался, что сосредоточение армейской контрразведки с прямым подчинением руководству Красной армии может негативно сказаться на деятельности чекистских органов.
— Почему? — спросил Семен Константинович.
— Потому что теперь появится двойное подчинение, и есть вероятность появления определенной скованности в процессе оперативной работы и даже некоторая зависимость от командиров и армейских политических органов. Как мне докладывали оперативные сотрудники, командование по-джентльменски ради большей объективности нередко поручает уже сейчас участвовать во всякого рода расследованиях, вплоть до включения в комиссии по ревизии складов вещевого имущества. А что будет дальше?
— Это, конечно, глупости, но, Анатолий Николаевич, мы все зависим друг от друга. А у меня есть другая информация — оперативники в частях мало общаются с политруками. А кто, как не политкомиссары, лучше знают людей? Зачем же особистам игнорировать таких верных помощников?
— Это точно, но все же я считаю, такое переподчинение отрицательно повлияет на объективность информации.
— А вот тут я с вами соглашусь. Есть в ваших словах правда, но не вся.
— Время, Семен Константинович, просто обладает исключительным даром убеждения, — мудро заметил комиссар госбезопасности…
И оказался прав. В июле 1941 года центральный аппарат военной контрразведки поменял свой бренд — стал называться Управлением особых отделов НКВД СССР. Это ведомство просуществовало неполных два года. Пока в апреле армейские чекисты не стали сотрудниками Главного управления контрразведки (ГУКР) Смерш НКО СССР. Вновь армейских чекистов замкнули на военное ведомство. Война потребовала создания нового эффективного контрразведывательного подразделения в армии.
Но вернемся к беседе Михеева с Тимошенко. После обсуждения вопроса о переподчинении органов ГУКР Анатолий Николаевич проинформировал наркома о вскрытии в окружении штаба шестой армии диверсионно-террористической группы, засланной абверовцами. Таким образом, ликвидировали активно действующее гнездо оуновского подполья…
Говорили о начавшейся с февраля 41-го года интенсивной переброске гитлеровских войск к советской границе.
— Показания разоблаченной агентуры, — продолжал Михеев, — говорят, что немецкая разведка сегодня интересуется в первую очередь частями западных округов нашей страны. Враг ждет информации об инженерном оборудовании приграничной полосы; мостах через малые реки, их надежности, проходимости и пропускной способности; заболоченных пространствах, обширных лесных полянах, наверное, для вероятной посадки самолетов на полевых аэродромах. Есть данные, что немецкое командование спешно обновляет штабные карты.
— Да, последнее подтверждает и военная разведка, — как-то задумчиво в знак согласия кивнул и Тимошенко.
— По данным нашей агентуры, отмечается возрастание активности абвера. У него больше стало центров армейской разведки, каналов их связи, учебных подразделений, буквально наглых попыток «пролома» через границу. Осуществляется массовая вербовка в свои сети оуновцев, — продолжал докладывать чекист.
— Так недалеко и до формирования своей повстанческой армии Украины, — пророчески заметил Тимошенко.
— Вполне вероятно, — поправил упавшую прядь слегка волнистых волос Анатолий Николаевич. — Гитлер им поможет…
Они оба были правы — в середине войны, а точнее, с весны 1943 года, у «незалежных» появится Украинская повстанческая армия — УПА, с которой придется воевать не только чекистам, но и армии и во время войны, и на войне, и после войны — до пятидесятых годов включительно.
Прибыв на Лубянку, Анатолий Николаевич вспомнил, что он должен встретиться с заместителем начальника «направленческого» отделения Управления центрального аппарата старшим батальонным комиссаром Михаилом Степановичем Пригодой, который только что вернулся из командировки из Львова. Михеев направлял его как опытного руководителя наряду с другими оперативниками в подразделения армейской контрразведки, обслуживавшие штабы, части и подразделения, стоящие в западных областях Киевского особого военного округа. В основном эта инспекция проходила на объектах 6-й армии.
Михеев хорошо знал все основные вехи послужного списка Пригоды. Придя на работу в органы госбезопасности после окончания Ленинградского военно-политического училища имени Ф. Энгельса, он около года проработал в центральном аппарате НКВД СССР, а во время Советско-финской войны по рапорту добровольно ушел на фронт. Воевал в должности начальника Особого отдела стрелковой дивизии, входившей в 23-й стрелковый корпус. Руководителем военной контрразведки корпуса являлся капитан госбезопасности Петр Иванович Ивашутин, ставший со временем генералом армии и Героем Советского Союза, возглавляя ГРУ Генштаба Вооруженных сил СССР.
Получается, Пригода и Ивашутин знали друг друга. Не исключено, что информацию о головотяпстве со стороны командования довел подчиненный до своего непосредственного начальника. А суть ее была такова.
Наши воины, одетые в серые шинели, хорошо просматривались на снегу. Не только финские снайперы-«кукушки», но и суомская пехота, как они выражались, стреляли в россиян, как в куропаток. Противник же постоянно передвигался на лыжах в белых комбинезонах.
Начальник Особого отдела корпуса П.И. Ивашутин несколько раз информировал командование о причинах больших потерь личного состава из-за отсутствия маскхалатов. Но решения радикального никак не принималось, а люди бесславно гибли. Тогда капитан госбезопасности набрался смелости и доложил об этом делегации партработников во главе с первым секретарем Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) Андреем Александровичем Ждановым.
В течение нескольких дней проблема была разрешена. Количество погибших советских воинов резко сократилось. Командиры поняли силу слова военного контрразведчика.
Зайдя в кабинет и присев за стол, Михеев, прокрутив несколько раз дисковый номеронабиратель телефона, услышал: «Слушаю вас, Анатолий Николаевич!»
— Михаил Степанович, я жду вас с бумагами, — проговорил начальник…
Пригода зашел к комиссару госбезопасности с кожаной папкой, в которой аккуратно в разноцветных «слюнявчиках» лежали секретные документы — наработки его командировки в Особый отдел 6-й армии, штаб которой располагался во Львове.
В начале беседы подчиненный коротко обрисовал начальнику оперативную обстановку, сложившуюся в шестой армии и ее окружении. Он вдумчиво рассказывал некоторые подробности гарнизонного обитания личного состава соединений армии в самом западном закутке КОВО и жизни оперативного состава.
— Где и как живут командиры и наши коллеги? — с искренней заинтересованностью спросил Михеев.
— Домов для командирского состава, естественно, не хватает, приходится снимать жилплощадь у местных жителей. Есть дома, оставленные поляками, срочно переехавшими на родину после событий тридцать девятого года, — пояснил Пригода.