Петербурга. — Авт.)»
А еще Тарас Шевченко очень сокрушался, когда узнал, что ему въезд в столицу пока не разрешен. В связи с этим появилась другая запись:
«Что же я теперь буду делать без моей Академии? Без моей возлюбленной акватинты? (разновидность офорта. — Авт.)»
Когда однажды негласный источник из числа украинцев из западноукраинских земель, которые боролись в том числе и с оружием в руках против полонизации, пытался выяснить причины появления русофобий у Кобзаря, Лойко легко парировал. Он прямо указывал, что русофобский настрой в зародившемся украинском национализме подогревали польские идеологи И. Лысяк-Рудницкий, И. Терлецкий, М. Чайковский, Ф. Духинский и другие.
Польские украинофилы идеализировали историю польско-украинских отношений, акцентировали внимание на противостояние России. Самые радикальные из них даже отрицали «славянство москалей» и обосновывали необходимость реанимации Речи Посполитой.
С Алексеем Кузьмичом трудно было спорить о тех истинах, которыми он располагал, — они были априорными, так как Украина без России, как и Россия без Украины не могли быть жизнеспособны в то время по определению. Он прекрасно понимал, что эти две территории связаны братскими узами, пролитой совместной кровью, многовековыми традициями и другими ментальными особенностями, поэтому мог свободно отстаивать свою правду в любой дискуссии, ибо она, эта правда, была истиной.
Лойко знал и о существовании «Декалога» с десятью заповедями украинских националистов, разработанного одним из ведущих идеологов ОУН Степаном Ленкавским, в котором провозглашались человеконенавистнические идеи.
Вот некоторые из них: отказ от собственного «Я» в борьбе с неполноценными нациями; полная отдача себя в распоряжение националистических вождей; призывы к ненависти и мести; добиваться «увеличения трупов противника»; не обращать внимания на реакцию мирового сообщества и т. д.
По мере нарастания фашистской агрессии против СССР Берлин потребовал от своих клевретов активизировать подрывную деятельность, в том числе через повстанческие акции.
За подписью Моклецова из Львова в адрес Михеева в Киев была послана шифровка:
«По данным проверенных наших источников, ОУН готовит вооруженную акцию против органов власти на территории Терно-польской области. Руководство этой операции сосредоточено во Львове и Тернополе. Принимаем меры по локализации зловещих планов бандеровщины».
С ответом Киев не задержался. Михеев в срочной шифро-телеграмме обратил внимание на необходимость проведения адекватных чекистско-войсковых мероприятий. Он приказал внимательно отслеживать обстановку.
И действительно, в декабре 1939 года в городе Збараже и некоторых окружающих его селах оуновцы организовали вооруженное выступление. Его руководители планировали захватить город, разоружить находившийся там гарнизон советских войск, отдельные подразделения НКВД, а затем распространить опыт этого выступления на другие города Западной Украины.
Это была серьезная попытка напомнить советской власти о силах бандеровского подполья. Кое-где это им удавалось. В селе Кобылье активом местной ОУН удалось собрать почти полтысячи штыков, в селе Лубенки — больше сотни. Обе эти группы двинулись на Збараж, но при подходе к городу были рассеяны войсками НКВД и милицией.
Повстанческие выступления украинских националистов против советской власти имели место и в других городах и населенных пунктах Западной Украины, но потерпели фиаско.
На одном из совещаний с оперсоставом, анализуря работу с негласным аппаратом, Пригода заметил:
— Мы живем в обстановке предвоенного времени. Доведите до своих помощников основную мысль — никогда никого не слушайте, имейте свое мнение, свои мысли и идеи, планы на жизнь. Не гонитесь ни за кем, только шаг навстречу, но не вдогонку. Вы никому не нужны. Это — жизнь. Никто за вас не будет строить ваше счастье. Нацизм и национализм — это ваше несчастье. Самостоятельность — прежде всего в жизни. Надо научиться самому ставить себе цели и самому их достигать, прививать способность решать свои проблемы самому.
Эти его напутствия существенно помогали тем, кто ими руководствовался.
Войска ВНОС — Войска воздушного наблюдения, оповещения и связи — в полосе обороны шестой армии использовались для ведения противовоздушной разведки и предупреждения об угрозе воздушного нападения противника.
Моклецов и Пригода ставили задачи оперативному составу, обслуживавшему эти объекты, установить доверительные отношения с командованием постов ВНОС с целью незамедлительного информирования о появлении чужих самолетов, вторгающихся на советскую территорию, особенно в ночное время.
Разоблаченная военной контрразведкой особых отделов КОВО абверовская агентура свидетельствовала, что после неудавшихся вооруженных акций оуновцев руководители гитлеровских спецслужб потребовали от вождей ОУН активизации подрывной работы на западе Украины. Выполняя это указание, краковский «провод» украинских националистов стал перебрасывать на территорию Львовской, Тернопольской и Станиславской областей своих опытных эмиссаров через «зеленую» границу и воздушным путем.
На основании полученной информации и предпринятых мер органами госбезопасности — особыми отделами шестой армии и территориальными органами УНКВД по Львовской области — оуновскому подполью ранней весной сорокового года был нанесен очередной удар. В частности, чекисты обезвредили руководящий состав львовской экзекутивы (исполнительный руководящий орган. — Авт.) и ряд главарей окружных, уездных «проводов», нарушили их организационные связи, вскрыли явочные и конспиративные квартиры, изъяли немало оружия и различной специальной техники.
После такого поражения, зализывая раны, оуновцы несколько притихли, собираясь с силами. Однако в середине сорокового года «повстанческий штаб краковского «провода» был вынужден снова перебросить в западные области Украины опытных и наиболее доверенных своих эмиссаров.
На одном из совещаний, это было летом сорокового года, в Особом отделе НКВД шестой армии прибывший киевский начальник А.Н. Михеев констатировал, что, по данным разведывательных органов СССР и УССР, новый оуновский десант готов вновь вступить в бой. Он прямо заявил:
— Украинские националисты в сравнительно короткое время сумели восстановить звенья своего подполья и развернуть работу по подготовке очередного вооруженного восстания, которое запланировано на осень 1940 года. Готовятся командные кадры, и собирается оружие. В связи с этим, товарищи, надо усилить охрану складов и арсеналов, активнее внедряться в националистические руководящие звенья как на нашей территории, так и за рубежом…
В своих выступлениях руководители Особого отдела 6-й армии и их подчиненные конкретными примерами не только показывали результаты своей работы, а как бы ими подтверждали правильность своих действий. Говорили о крепкой связке с командованием подразделений ВНОС, одним из результатов которой явилась ликвидация сброшенных с немецкого самолета бандитов.
Анатолий Николаевич знал по бумагам об этой операции, но тут живые картины существенно дополнили его воображение.
— Когда мы срочно получили сведения от ВНОС о появлении в пятом часу утра самолета над западной окраиной города, — рассказывал Моклецов, — туда была направлена оперативная группа. Задержали всех шестерых, быстро собравшихся и тесно устроившихся на поляне. Погибать никому не хотелось — все подняли руки, когда увидели, что окружены. По последним показаниям диверсантов, они готовились к взрывам мостов, виадуков, водокачек, стрелок на железных дорогах и узловых станций…
— Как вели себя они? — спросил Михеев.
— По-разному. Одни катали желваки, сопротивляясь, а четверо чуть ли не на карачках ползали. Один — бултых мне в ноги, даже пятки кверху задрал.
— Я думаю, это исключение из правил, потому что вера у них одна — лютая ненависть к советской власти, — заметил Михеев…
Но и на этот раз планам оуновцев не суждено было сбыться — «органы ЧК были начеку». Абвер понял свой очередной провал и приказал немедленно всех наиболее опытных нелегалов, используя любые возможности, вплоть до вооруженного прорыва через советскую государственную границу, вывести на территорию «генерал-губернаторства» — то есть в поверженную Польшу. Там подготовить третье наступление, перебросив в Западную Украину весной 1941 года до тысячи оуновцев.
Особый отдел НКВД шестой армии располагал такими данными, что за период с ноября 1940 года по февраль 1941 года пограничные войска зарегистрировали восемьдесят шесть попыток группового прорыва через границу. Однако осуществление этого плана оказалось нереальным. Через границу удалось прорваться лишь единицам. Основная часть оуновцев была задержана, пополнив львовские и киевские следственные изоляторы и тюрьмы.
Благодаря четкой работы агентуры Особого отдела шестой армии, внедренной в одно из руководящих звеньев ОУН, удалось получить наброски к «Единому генеральному плану повстанческого штаба по подготовке вооруженного восстания на Украине».
«Выступление, — говорилось в этом документе, — должно быть на всех землях Украины одновременно; в один и тот же час должны выступить Львов, Луцк, Черновцы, Киев, Одесса, Харьков, Донбасс и Кубань».
Восстание планировалось на апрель 1941 год. Однако и эта попытка оуновцев ввергнуть украинский народ в пучину братоубийственной войны была сорвана решительными действиями чекистов, в том числе и военных контрразведчиков пятой и шестой армий Киевского особого военного округа, во главе которого в разное время стояли Анатолий Николаевич Михеев и Николай Алексеевич Якунчиков.
На очередном совещании, выступая перед личным составом Особого отдела НКВД шестой армии во Львове, А.Н. Михеев заметил:
— Существенное значение при оценке характера националистического движения на Украине есть то, что его руководящий центр — центральный «провод» ОУН находится в Берлине и пользуется всесторонней поддержкой нацистских властей Германии, активно готовящихся к борьбе с советским большевизмом и мировым коммунистическим движением в других странах.