а прошлой неделе или около того, мне было трудно оторваться от неё?
Посматриваю данные, предоставленные отделом кадров: возраст — двадцать семь. Должность — глава отдела маркетинга и привлечения клиентов в социальных сетях. Адрес кажется смутно знакомым, и из любопытства я гуглю этот район.
Мой район. Мой квартал.
Моя кофейня.
У меня начинает кружиться голова. Всплывает каждый разговор, который у нас был, когда я наклоняюсь вперед и пристально смотрю на компьютер, как будто он должен словесно подтвердить именно то, о чём я думаю.
«Лакомства Эдит» находится прямо на углу, на идеальном расстоянии между её домом и моим. «Пирог из маленькой пекарни за углом моего дома…»
Господи боже.
Я откидываюсь на спинку кресла, провожу рукой по лицу и несколько раз моргаю.
Нет. Это невозможно.
Снова наклоняюсь вперед, сопоставляю её адрес с булочной и кофейней.
Бл*дь.
БЛ*ДЬ!
Пейтон — это HandsRomingMyBody.
Пейтон — сотрудница, которая хочет со мной покувыркаться.
Пейтон все это время морочила мне голову, ослабляя мою оборону, заставляя говорить о личном дерьме и заказывая мне гребаную еду.
Я таращусь на рабочий стол, гнев бушует в глубине моей души, тело охватывает адский жар.
Она лгала мне всё это время. Она была прямо у меня под проклятым носом, играла со мной… обманывала меня. Наверное, смеется за моей спиной со своими друзьями, с которыми я всегда вижу её. Посмотрите на меня, я пудрю боссу мозги.
Так не пойдет.
Я встаю, швыряю стул в сторону окон, обхожу стол и рывком открываю дверь.
Тишина.
Ну, если не считать тихого жужжания модемов и компьютеров, гудящих в тандеме. Мерцают люминесцентные лампы. Принтер в дальнем углу комнаты подает звуковой сигнал.
Никаких признаков жизни.
— Где все, черт возьми? — Серьезно, сейчас середина гребаного рабочего дня, а не суббота, и, насколько я знаю, сегодня не национальный праздник.
Мне это не нравится.
Задницы работников должны сидеть на этих стульях.
Головы должны быть опущены, пальцы должны порхать возле примерно тридцати компьютеров, стоящих на этих столах. Бумага должна вылетать из принтеров, а телефоны должны звонить.
Должно происходить что-нибудь.
Но не это.
Шагаю по длинному коридору, заглядывая в кабинеты, проверяя наличие признаков жизни. Любых сотрудников, отставших от других, которые могли бы рассказать мне, что за херня здесь творится.
Пробираюсь к столу Лорен, обхожу гранитную стойку в поисках каких-нибудь подсказок. Если кто-то и знает, что происходит, то это она.
Один лист бумаги, безвольно лежащий на ее клавиатуре, с сообщением, напечатанным жирными черными буквами: ВЕЧЕРИНКА ДЛЯ ПЕЙТОН В ЧЕСТЬ ЕЁ ПОСЛЕДНЕГО РАБОЧЕГО ДНЯ! Торт и мороженое, комната отдыха на третьем этаже. В десять часов.
Я смотрю на часы.
Десять тринадцать.
Нажимаю на кнопку лифта — как один из тех придурков, которые тыкают по десять раз, надеясь, что лифт приедет быстрее, — засовываю руки в карманы своих серых классических брюк (сегодня никаких встреч, так что я в обыденном костюме, без галстука), застегнутая на все пуговицы рубашка натягивается на моей груди, когда я ещё раз нажимаю на светящуюся кнопку. Раздраженно покачиваюсь на пятках.
Они устроили Пейтон прощальную вечеринку в честь её увольнения? Что за х*йня?
Устроить вечеринку тому, кто обманывал своего босса ради забавы? Я, бл*дь, так не думаю. Ни в моем офисе, ни в рабочее время.
Этого не произойдет.
На моей челюсти заходили желваки, когда двери лифта, наконец, открываются, и как только я захожу внутрь, вновь нажимаю на кнопки костяшками пальцев. Поднимаюсь на третий этаж.
Сжимаю челюсти, потому что, когда я туда добираюсь, там шумно, как и должно быть, только люди толпятся возле комнаты отдыха, выходят из неё и стоят вокруг, держа в руках чашки и тарелки с тортом, смеясь.
В компании Пейтон даже не значимая фигура. Какого хрена все празднуют? Не похоже, чтобы она уходила на пенсию. Она, вашу мать, уволилась, нашла новую работу и уходит, вот и всё. Конец гребаной истории.
Как только меня замечают, воздух наполняется приглушенным шепотом; меня толкают локтем. Слышу покашливание. Мои сотрудники расступаются, освобождая дорогу к двери, чтобы я мог туда войти.
И я это делаю.
Я иду в комнату отдыха, словно человек на задании, прокладывая путь, как самосвал, выискивая глазами определенную девушку: Пейтон Левек. Мне требуется несколько секунд, чтобы найти её — в этой комнате толпится хренова куча людей, что, вероятно, является нарушением пожарной безопасности или санитарных норм.
Затем.
Вот и она.
Проклятый луч солнца, свет, струящийся позади неё из окна, сияет, словно нимб, над её симпатичной головкой.
Её лживой, красивой головкой.
Темные волосы, волнистые и блестящие, ниспадают ей на плечи, насыщенный цвет приобрел рыжеватый оттенок из-за солнца.
Пейтон держит бокал — он поднесен к её губам, и она собирается сделать глоток, — когда наши взгляды встречаются. Она опускает его, её рот приоткрывается, а на губах появляется широкая улыбка.
До тех пор пока я не хмурюсь. Затем её лицо за секунду превращается из счастливого в тревожное. Чертовски верно, она должна быть обеспокоена.
Я киваю.
Пейтон кивает.
Скольжу взглядом по её телу и обращаю внимание на её платье — нежно-голубое, с запа́хом и завязками на талии, которое подчеркивает её изгибы и демонстрирует ноги на этих адски сексуальных каблуках.
Перестань думать о её изгибах и ногах. Ты здесь не для того, чтобы любоваться ею.
Куча подарков в углу выводят меня из себя, возвращая в настоящее — к моему гневу, и я поднимаю руку, согнув палец.
Брови Пейтон взлетают вверх, когда она поднимает голову и тычет пальцем себе в грудь.
— Я?
— Ага. Вы. — Я знаю, что она меня не слышит, но я все равно говорю это, и если она хоть немного умеет читать по губам, то быстро притащит сюда свою задницу.
Чаша моего терпения переполнена. Пейтон разглаживает юбку. Приподнимает подбородок.
Направляется ко мне.
Хорошая девочка.
— Следуйте за мной, — приказываю я ей, когда мы оказываемся на пороге комнаты.
В тот момент, как мы пересекаем общую зону офиса, я поворачиваюсь к ней лицом.
Она ниже ростом, даже на каблуках, так что мне приходится наклонить голову, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Не хотите рассказать мне, что, черт возьми, там происходит?
Пейтон пожимает плечами.
— Они устроили для меня вечеринку.
— Вижу. — Я безумно раздражен. — Я спрашиваю, почему?
Пейтон невозмутима.
— Потому что я ухожу?
— Вы уволились. Вечеринки для сотрудников, которые празднуют дни рождения или важные события, а не для девушек, которые перебрались в более теплое местечко.
Или, еще лучше, вечеринок вообще не должно быть.
Она поникает из-за моих грубых слов, глядя то на меня, то в сторону.
— Сэр, я не оправдываюсь, но я понятия не имела, что они что-то планируют.
Сэр.
Это слово заставляет меня задуматься, и мне до безобразия хочется смеяться.
Вау, Пейтон хорошо умеет притворяться, нет и намека на то, что она HandsRomingMyBody. Она не волнуется. На её лице нет признаков беспокойства. Не вздрагивает, не краснеет.
Я скрещиваю руки, рубашка натягивается на груди.
— Как долго будет длиться эта вечеринка?
— Я не знаю. За неё ответственна Лорен. Она ещё не проводила игры.
— Игры, — невозмутимо произношу я, потому что… вы, бл*дь, издеваетесь?
— Всего несколько забавных вопросов, например, что у тебя в ящике стола?
Бумага. Скрепки. Стикеры. Скотч.
Желтый блокнот. Вот и всё — это то, что лежит в ящике моего стола, — и я мысленно корю себя за то, что подыгрываю ей в своей голове.
Мои губы плотно сжаты.
Пейтон продолжает болтать:
— А еще Донна из бухгалтерии приколола хвост бо… (прим. пер.: героиня имеет в виду вариацию игры Pin the tail on the donkey — (прицепи хвост ослу) детская игра, игрок с завязанными глазами должен правильно приложить хвост к изображению осла). — Она смыкает губы.
Очевидно, мои брови взлетают вверх, когда она не может закончить предложение.
— Приколола хвост к чему?
— Гм… К бобру.
Пейтон вешает мне лапшу на уши.
— Действительно? Вы играете в «Прицепи хвост бобру».
— Ага. Мм-хмм.
— Вы уверены, что это не что-то другое?
Её ресницы невинно трепещут.
— Например, что?
— Господи, я не знаю. Прицепи хвост боссу?
Когда её лицо заливает густой румянец, я понимаю, что попал в точку.
— Я, бл*дь, так и знал. — Подхожу еще ближе с ухмылкой на губах. — И знаете, что еще я знаю, Пейтон?
Она стоит у стены, прижимаясь спиной к рельефным обоям серого цвета.
— Что еще вы знаете?
Она сглатывает. Облизывает губы. Задерживает дыхание.
Я наклоняюсь, подхожу ближе. Нюхаю ее волосы… потому что не могу удержаться. Говорю вполголоса:
— Я знаю, что ты отправила то письмо.
Пейтон распахивает глаза. Поразительно широко.
— Какое электронное письмо?
— Не прикидывайся. Ты HandsRomingMy… — У меня на самом деле перехватывает дыхание от этих проклятых слов. Смущаюсь. — Body.
Но я отдаю ей должное, она поджимает верхнюю губу и не сразу признается. Чуть приподнимает подбородок.
— Я не знаю, о чём вы говорите.
— И я уверен, что это ты.
Пейтон пожимает одним плечом.
— Сэр, единственные электронные письма, которые я отправляла вам, касались…
— Кувыркания со мной.
Она теряет дар речи от удивления.
— Сэр, уверяю вас…
— Прекращай называть меня «сэр» и перестань нести чушь, хорошо? Это не принесет тебе никакой пользы. — Это выводит меня из себя ещё больше. — Ты отправила мне то письмо или нет? — Упираюсь рукой в стену позади неё, наклоняясь еще ближе, позволяя ей почувствовать мой осязаемый гнев, позволяя ему обволакивать её.