Что ж, это, вашу мать, сработало, потому что я чувствую, что схожу с ума.
Пейтон — всё, о чем я думаю.
Я ловлю себя на том, что вновь и вновь перечитываю наши сообщения и электронные письма по ночам. Пялюсь на сделанные ею снимки компании, на её фотографию в футболке с Уитни Хьюстон, на фотографию её задницы. Я жалкое подобие человека, который должен управлять компанией из списка Fortune 500, и всё же я здесь, уставился на фотки бывшей сотрудницы.
Я жалок.
И, тем не менее, я также чертовски зол. Чувствую себя преданным, как будто она разрушила мою защиту, чтобы я поделился с ней личной информацией, а потом она… ушла.
Планировала ли Пейтон рассказать мне, кто она такая, до того, как ей закроют доступ к электронной почте компании? Или она просто собиралась закончить тот день и никогда больше не связываться со мной? Зачем перечислять всё, что ей нравилось во мне, если она никогда больше не собиралась со мной разговаривать?
Зачем говорить мне, что она хотела со мной покувыркаться, если все это было ложью?
Хотя все казалось таким реальным. Откровенным. Честным.
Пейтон разоблачила меня, побудила во мне желание найти её … а потом просто ушла.
После всех её разговоров о том, что она хочет меня, она уволилась.
Качаю головой и провожу рукой по волосам. Дерьмо, на данный момент мои эмоции более беспорядочны, чем у девчонки-подростка.
Встав из-за стола, поправляю галстук и стараюсь вести себя как профессионал.
Поправляю брюки, затягиваю галстук, проверяю запонки, надеваю пиджак.
Делаю глубокий вдох.
Я справлюсь.
Направляюсь к своей двери как раз в тот момент, когда входит Хантер, одетый в красную фланелевую рубашку, джинсы и ботинки.
— Чувак, все ждут тебя в конференц-зале.
Скриплю зубами.
— Я в курсе.
— «Лафлин и партнеры» готовы уйти.
— Тогда пусть идут. Им нужен мой бизнес. Они мне не нужны.
Хантер усмехается.
— После непримечательных рекламных текстов, представленных на прошлой неделе, я предполагаю, что ты нуждаешься в них больше, чем они в тебе.
Меня бесит, что Хантер прав, хотя я не признаю этого. Моему отделу маркетинга не хватает креативности. Если они не копируют Nike, то придумывают идеи в духе начальной школы, от которых мне хочется вырвать свои волосы до последней пряди.
— Ну, я уже иду. — Проталкиваюсь мимо него, но не раньше, чем он успевает схватить меня за руку и остановить.
— Ты должен смириться с этим, — шепчет друг.
— Брось.
— Рим. Все закончилось. С Пейтон покончено. Забудь о ней и двигайся дальше, потому что эти размышления не принесут ничего хорошего ни тебе, ни компании. Она запудрила тебе мозги, я понимаю, но ты не можешь продолжать думать об этом. Она того не стоит.
— Я не зацикливаюсь на ней.
— Ты хандришь.
— Иди на хрен, Хантер. — Я пытаюсь отстраниться, но он удерживает меня на месте.
— Тогда докажи, что я не прав. Вытащи голову из задницы и стань тем Римом Блэкберном, которого я знаю.
Почему этот ублюдок всегда прав? Сводит меня с ума.
Высвободив свою руку из его хватки, я поправляю костюм и говорю:
— Ты идешь? Я хочу, чтобы ты присутствовал на этой встрече.
Хантер осматривает меня с ног до головы, пытаясь определить моё настроение. Я нацепил беспристрастное выражение лица и отложил Пейтон на второй план. Я не могу привести её на эту встречу.
— Прямо за тобой, босс.
***
Меня бесит, что мне интересно, что Пейтон думает об этой кампании. Меня бесит, что на каждой презентации я пытаюсь представить, что бы сказала Пейтон, как она разобрала бы их на части; по словам Джорджа, она так делала с предыдущими кампаниями, которые мы проводили собственными силами. Но я так и не узнал, кем она была. Не то чтобы я хотел в этом признаваться, но у неё наметан глаз на такие вещи, и это сводит меня с ума, потому что это означает, что она была права, а последнее, чего я хочу, — признавать её правоту.
Хотя я знаю, что Пейтон бы возненавидела эти презентации так же, как и я.
В них нет ничего особенного. Они не подчёркивают сильные стороны нашей линии и не выделяют её на общем фоне. Они даже не затрагивают одежду для походов, каякинга или скалолазания, сосредоточив внимание только на беговом аспекте. Бег — это капля в море, когда дело касается моей компании. Мы — приключения на свежем воздухе, а не гребанная компания, специализирующаяся на беге.
Разве это так сложно понять?
— И на этом всё заканчивается, — говорит лысый мужчина из агентства Maxwell. — Что вы думаете?
Это дерьмо.
Всё дерьмо.
Вам не хватает креативности, и, по сути, вам следует уйти на пенсию, потому что вы не можете предложить ничего стоящего, касательно нашей сферы деятельности.
Но я этого не говорю.
Делаю глоток воды, медленно глотаю, а затем закрываю бутылку крышкой.
— Спасибо, что уделили нам время. — Встаю со стула и застегиваю пиджак. Хантер следует за мной. — Спасибо всем, что пришли. Нам нужно многое обсудить. Мы скоро к вам вернемся.
Я коротко киваю и направляюсь в свой офис, Хантер следует за мной по пятам.
В ту минуту, когда стеклянная дверь за нами закрывается, мы оба испускаем долгий, сдерживаемый вздох. Глядя друг на друга, мы одновременно разражаемся смехом, что случается со мной нечасто. Но, черт возьми, я ничего не могу с собой поделать.
— Это был кошмар. — Хантер подходит к моему мини-холодильнику, достает сырные палочки, протягивает одну мне, а также берет себе. — Словно оживший кошмар. Эти люди вообще смотрели свою презентацию?
Я разворачиваю сырную палочку и стучу ею по палочке Хантера — Ваше здоровье! — прежде чем откусить половину.
— Не думаю, что кто-то из них знал, какого хрена мы хотели от этой встречи. — Вспоминаю идеи, которые нам предлагали.
— Но признай, что предложение узнать, какой собакой ты являешься в соответствии с интересами в линии одежды… имела реальный потенциал.
— Думаю, стажеру из Buzzfeed пришла в голову эта дерьмовая идея. Но я не мог не задаться вопросом…
— Какая ты порода собаки? — заканчиваю я за него.
— Я склоняюсь к хаски. Это странно?
— Не-а, согласен. — Запихиваю остатки сырной палочки в рот.
— Ты точно чихуахуа.
Обе мои брови взлетают к линии роста волос.
— Ты ведь шутишь, правда? Ни за что на свете я не буду чихуахуа. Я питбуль.
— Ага, продолжай себя в этом убеждать. — Хантер садится на один из моих стульев и спрашивает: — Что ты собираешься делать?
Сажусь напротив него.
— Хрен его знает. Это были топовые агентства Нью-Йорка, и лучшей идеей был собачий тест. — Провожу руками по лицу. — Господи, мы в заднице. Я виню детские мультики, такие как «Щенячий патруль», в том, что они развращают наше общество.
— Откуда ты вообще знаешь, что это за мультик?
— Фарра одержима им. — Это всё, о чем она говорит, когда мы общаемся по FaceTime.
Естественно, я никогда не пропускаю разговоры по FaceTime с моей сестрой Бейли или племянницей Фаррой. Она слишком очаровательна.
Хантер кивает. Пятилетняя Фарра вьёт из него веревки.
— Как дела у Бэйли? У неё всё ещё самые сексуальные ножки в городе?
— Ещё раз так скажешь о моей сестре, посмотрим, к чему это приведет.
Он усмехается и закладывает обе руки за голову, откидываясь назад.
— Что ж, похоже, нам придется отложить запуск линии, если только… — Его голос стихает.
— Если только что?
Почему я знаю, куда он клонит?
Засунув руку в карман своей фланелевой рубашки, Хантер вытаскивает визитную карточку и бросает её на мой стол.
Даже не глядя, я знаю, что это такое. Сквозь зубы говорю:
— Я позвоню ей только через свой труп.
— Потому что ты упрямый говнюк? Отлично, нашей женской линии скоро будет хана, потому что ты слишком горд, чтобы позвонить ей.
— Мы можем лучше, чем она.
— Правда? Потому что я почти уверен, что каждый день слышу, как Джордж плачет в своем кабинете из-за того, что Пейтон ушла. Она была огромным достоянием команды. Она нужна нам.
— Она ушла от нас.
— Чтобы преследовать свои мечты, как ты сделал это много лет назад, так что ты не можешь винить её в этом, чувак. — Хантер стучит костяшками пальцев по моему столу, наклоняясь вперед. — Позвони ей, чтобы нам не пришлось брать на работу людей, которые придумали собачий тест. Вот это будет крахом компании.
ГЛАВА 17
ПЕЙТОН
Тридцать шесть.
Именно столько писем я сегодня отправила потенциальным клиентам, список в моем блокноте бросается в глаза, потому что у меня есть ещё тридцать два адреса, которым нужно отправить сообщение.
Я хотела найти ко всем клиентам индивидуальный подход, адаптироваться к потребностям каждого, поэтому просидела за этим столом весь проклятый день. Обиваю пороги, как говорится.
Я сама себе босс.
Я работаю на себя.
У меня есть свой кабинет…
Это ложь — я в своей любимой кофейне, и, слава богу, меня не выгнали за то, что я слоняюсь без дела, потому что я купила у них лишь чай со льдом среднего размера, и это было в десять часов утра.
Дарю баристе еще одну неловкую улыбку и машу ей рукой, уверенная, что она осуждает меня за алчность. Но я работаю на себя. Каждая копейка на счету, и я считала их все выходные.
Технически я могла уволиться из «Roam, Inc», но цифры, глядящие на меня с банковского счета, пугают до чертиков, и я отчаянно хочу, чтобы они росли, а не уменьшались.
Если в ближайшее время я не заключу контракт, без понятия, что буду делать.
Если мой бизнес накроется, я ни за что не вернусь в «Roam, Inc».
Рим ни за что на свете не наймет меня обратно — он достаточно ясно дал это понять, когда выгнал меня из своего кабинета и, по сути, из своей жизни.
Я должна допиться успеха «Fresh Minted Designs», даже если это убьет меня.