Этих звуков мне будет не хватать. Я уже начинаю по ним скучать. Но другая часть моей души в диком восторге от следующего шага: не думала, что буду так рада после того, как все сложилось не так, как я ожидала.
Марго вручает мне подарок – набор для колледжа. Розовую шелковую маску для глаз с моим именем, вышитым серебристо-голубым. USB в форме золотистого тюбика помады. Беруши в форме арахиса, розовые пушистые тапочки, нейлоновую косметичку с нарисованными бантиками. Я уже обожаю каждую вещь в этом наборе.
Китти делает восхитительную открытку. На ней коллаж из наших фотографий, но она использовала какое-то приложение, чтобы превратить фотографии в рисунок, а потом раскрасила цветными карандашами. Внутри написано: «Поздравляю. Повеселись в колледже. P. S.: Я буду по тебе скучать на 11 из 10». У меня наворачиваются слезы на глазах, и я сгребаю Китти в объятия и крепко держу так долго, что она говорит: «Хватит, хватит уже». Но я вижу, что она довольна.
– Я вставлю ее в рамочку, – обещаю я.
Подарок от Трины – винтажный чайный набор, кремовый, с розовыми бутонами и золотой кромкой.
– Он принадлежал моей маме, – говорит она, и я чуть не плачу. Набор мне так нравится. Обнимая ее, я шепчу ей на ухо: «Это лучший подарок», – и она мне подмигивает. У Трины дар подмигивать. Получается очень естественно.
Папа делает глоток кофе и прочищает горло.
– Лара Джин, мой подарок достанется заодно Марго и Китти.
– Что это, что? – требует Китти.
– Т-ш-ш, это мой подарок, – говорю я и выжидающе смотрю на папу. Широко улыбаясь, он объявляет:
– Я отправляю вас троих летом в Корею с бабушкой. Поздравляю с выпуском, Лара Джин!
Китти кричит, Марго улыбается, а я в шоке. Мы много лет говорили о том, что хотим поехать в Корею. Мама всегда хотела нас туда отвезти.
– Когда, когда? – спрашивает Китти.
– В следующем месяце, – улыбается ей Трина. – Мы с вашим папой поедем в медовый месяц, а вы – в Корею.
В следующем месяце?
– Оу, вы с нами не поедете? – дуется Китти. А вот Марго довольна. Рави летом навещает семью в Индии, так что у нее нет серьезных планов.
– Мы очень хотели бы поехать, но я не могу надолго оставить больницу, – с сожалением говорит папа.
– Надолго? – спрашиваю я.
– На весь июль, – сообщает папа, допивая кофе. – Мы с вашей бабушкой все спланировали. Вы остановитесь у тети в Сеуле, будете заниматься корейским несколько раз в неделю и осмотрите всю страну. Чеджу, Бусан и все остальное. А для тебя, Лара Джин, есть нечто особенное – уроки корейской кулинарии! Не волнуйся, они на английском.
Китти танцует, не вставая с места. Марго смотрит на меня сияющими глазами.
– Ты всегда хотела научиться печь корейские пирожные! Мы будем каждый день ходить за масками для лица, канцелярией и милыми мелочами. А когда вернемся, сможем смотреть корейские сериалы без субтитров!
– Жду не дождусь, – говорю я.
Марго и Китти принимаются обсуждать планы с папой, но Трина присматривается ко мне. Я продолжаю улыбаться.
Целый месяц. Я вернусь, и сразу нужно будет ехать в колледж. Мы с Питером проведем все лето в разлуке.
Все девочки на выпускном одеты с головы до ног в белое. На мне платье, которое надевала два года назад Марго: без рукавов, в мелкий горошек, с крахмальной юбкой до колена. Трина укоротила подол, потому что я ниже ростом. Марго надевала его с кедами, а я – с белыми кожаными босоножками с Т-образными ремешками и перфорацией.
В машине по дороге в школу я оглаживаю юбку и говорю Китти:
– Может быть, ты сможешь надеть это платье на свой выпускной, котенок. И сфотографируешься под дубом, как мы с Марго. Получится прекрасный триптих.
Интересно, какую обувь подберет Китти. Она может с одинаковой вероятностью надеть белые шпильки, кроссовки или вообще ролики.
Китти корчит кислую гримасу:
– Я не хочу носить то же платье, что и вы. Я хочу собственное. А это к тому времени уже совсем выйдет из моды. – После паузы она уточняет: – Что такое триптих?
– Это, м-м… три картины, которые вместе образуют одно целое. – Я незаметно ищу на телефоне «триптих», чтобы убедиться, что отвечаю правильно. – Как бы три панели, повешенные рядом. Их нужно рассматривать вместе.
– Ты читаешь с телефона.
– Я просто сверяюсь. – Я снова поправляю платье, проверяю, что шапочка у меня в сумке. Сегодня я заканчиваю школу. Взрослая жизнь подкралась незаметно.
Трина за рулем, ищет место для парковки. Марго рядом с ней пишет кому-то в телефоне. Китти рядом со мной смотрит в окно. Папа едет отдельно, чтобы привезти бабушку. Бабушка Нана, его мама, во Флориде со своим бойфрендом и не может приехать. Я бы хотела, чтобы моя мама была с нами. Она пропустила и пропустит столько важных моментов. Я должна верить, что она все это видит. Но в то же время я хочу, чтобы мама обняла меня на выпускном.
Во время речи лучшего выпускника я высматриваю семью Питера в толпе. Интересно, его отец сидит с ними или отдельно? И смогу ли я познакомиться со сводными братьями Питера? Свою семью я уже увидела – их трудно не заметить. Каждый раз, когда я смотрю в их сторону, они бешено машут руками. На Трине шляпа с широченными полями. Те, кто сидит за ней, наверное, ничего не видят. Марго проявила немалый самоконтроль, не закатив глаза, когда Трина вышла к нам в этой шляпе. Даже Китти сказала, что это «немного слишком», но Трина спросила мое мнение, и я сказала, что мне нравится. И это правда.
Директор называет мое имя: «Лара Джин Сонг Кави», – но произносит его как «Лаура», что меня на секунду сбивает. Забирая у него аттестат и пожимая руку, я шепчу: «Лара, не Лаура».
Я собиралась послать воздушный поцелуй своей семье, когда буду идти по сцене, но так нервничала, что забыла. В аплодисментах я различаю вопли Китти и папин свист. Когда наступает очередь Питера, я хлопаю и кричу как сумасшедшая, и, конечно, все остальные – тоже. Даже учителя хлопают особенно громко. Очень заметно, когда у учителей есть любимчики. Но я не могу винить их за любовь к Питеру.
После того как нас объявляют выпускниками и мы бросаем шапочки в воздух, Питер пробирается через толпу ко мне. Он улыбается, шутит, приветствует людей, но что-то не так. В его взгляде пустота, даже когда он обнимает меня.
– Привет. – Он легко целует меня в губы. – Итак, мы официально в колледже.
Оглядевшись, я поправляю мантию и говорю:
– Я не видела твоих маму и брата. Твой папа сидит с ними? Братья пришли? Мне подойти сейчас или после того, как я сфотографируюсь с семьей?
Питер качает головой и не смотрит мне в глаза.
– Папа до последнего момента не знал, что не сможет прийти.
– Что?! Почему?
– Что-то случилось. Кто знает?
Я поражена. На матче по лакроссу его отец показался мне таким искренним.
– Надеюсь, случилось что-то достаточно серьезное, чтобы оправдать его отсутствие на выпускном собственного сына.
– Да ничего. – Питер пожимает плечами, словно ему все равно, но я знаю, что это не так. У него слишком сильно стиснуты зубы, вот-вот сломаются.
За его плечом я вижу, как к нам пробирается моя семья. Шляпу Трины нельзя не заметить даже в этой толпе. У папы огромный букет роз разных цветов. На бабушке костюм брусничного цвета, у нее свежая завивка.
Я так хочу подольше побыть с Питером, утешить его, просто находиться рядом.
– Извини. – Я беру его за руку и хочу сказать больше, но моя семья добирается до нас, и все меня обнимают. Питер приветствует бабушку и фотографируется с нами, а потом уходит искать своих маму и брата. Я окликаю его, но он слишком далеко и не оборачивается.
После фотосъемки мы всей семьей едем обедать в японский ресторан. Мы заказываем полные тарелки суши и сашими, и я заправляю за воротник салфетку, чтобы не забрызгать белое платье соевым соусом. Трина садится рядом с бабушкой и болтает с ней обо всем на свете. Я практически слышу, как бабушка думает: «Господи, какая она болтливая». Но Трина старается, и бабушка это ценит. Я пытаюсь радоваться и праздновать, это ведь обед в мою честь. Но могу думать только о Питере и о том, как обижена за него.
За мороженым мокки бабушка рассказывает обо всех местах, которые хочет показать нам в Корее: буддистские монастыри, уличные рынки, клинику, в которой ей удалят родинки. Она указывает на крохотную родинку у Китти на щеке и говорит:
– Мы избавимся от этого.
Папа выглядит встревоженным, а Трина поспешно спрашивает:
– Не рано ли?
– Все будет в порядке, – отмахивается бабушка. А потом Китти спрашивает, с какого возраста в Корее делают пластику носа, и папа едва не давится пивом. Бабушка угрожающе смотрит на нее:
– Тебе никогда ни за что нельзя менять форму носа. У тебя нос, приносящий удачу.
– Правда? – Китти осторожно трогает носик.
– Абсолютная, – говорит бабушка. – Поменяешь нос – удача тебе изменит. Так что никогда этого не делай.
Я трогаю свой нос. Про него бабушка никогда ничего не говорила.
– Марго, ты сможешь купить там новые очки, – говорит бабушка. – В Корее они очень дешевые, а оправы самые модные.
– О-о-о! – говорит Марго, окуная кусочек тунца в соевый соус. – Я всегда хотела красную оправу.
Повернувшись ко мне, бабушка спрашивает:
– А ты, Лара Джин? Рада занятиям кулинарией?
– Очень рада, – восторженно говорю я.
Я пишу Питеру под столом:
Ты в порядке?
Обед почти закончился. Приезжай в гости, когда хочешь.
Из ресторана мы едем вдвоем с папой. Трина, Марго и Китти отвозят бабушку. Марго хотела поехать с нами, но бабушка настояла, чтобы она ее сопровождала. Она знает, что Марго не в восторге от Трины, и пытается их подружить. Бабушка ничего не упускает.
По дороге домой папа смотрит на меня влажными глазами и говорит:
– Мама бы так тобой сегодня гордилась, Лара Джин. Ты знаешь, как она переживала за твое образование. Она хотела, чтобы у тебя были все возможности в жизни.