— Вот тут нет, извини. Я буду пытаться до последнего, потому что знаю — ты меня услышишь.
— С чего такая уверенность?
— В прошлый раз сработало. А еще я знаю, что ты тоже меня любишь. Любишь же?
— Как последняя идиотка, — выдохнула я, кивнув. Сейчас это признание далось мне как никогда легко.
— Значит, услышишь. Где бы ты ни была, — нарочито спокойно произнес Ран. И демонические искры вспыхнули в глубине его зрачков.
Мы замерли над вычерченным кругом, переглядываясь.
— Но если снять проклятия таким образом не удастся?
— Мы должны попытаться.
Тишина.
— Моя леди?..
— Да?..
— Я все-таки верю в наше "долго и счастливо".
…мы бросились друг к другу точно после сотен лет разлуки. Всем телом прижав меня к стене, тяжело дыша, Ран ловил мои губы, руками скользил по телу, словно запоминая: "Мое, все мое". Исследуя, ловя последние мгновения…
Я впивалась пальцами в его волосы, растворяясь, утопая с головой, проваливаясь в непроглядную бездну. Мне нужно было надышаться им, мне нужно было оставить это себе. Даже если у нас ничего не выйдет, даже если мы погибнем, и магический огонь выжжет нас дотла — пусть именно этот миг окажется тем самым, после которого хоть на костер, хоть в забвение.
Но здесь, сейчас — только мы.
— Все-таки не повезло тебе, моя леди.
— Это еще почему?
— Потому что я жуткий однолюб.
— Так это тебе не повезло, значит. Вот решу я завтра в разлом шагнуть. И что?
— Следом пойду. За тобой — куда угодно.
Расплывался мир, душу окутывал бесконтрольный страх.
Исчез Ран. Исчезла я. Только лабиринт простирался передо мной. А я ведь ненавидела лабиринты…
Вот поэтому я и ненавидела лабиринты.
Я была уже здесь. В черных стенах, пропитанных могильным холодом.
"…Блуждай, девочка. Ищи свою смерть".
— Ищу, — бодрясь, произнесла я и шагнула в первый коридор.
Ран говорил, что я услышу его, но пока что меня окружали только шорохи и зловещий шепот. Ползли по пятам, заманивали в тупик, уводили с верной дороги.
Повороты, повороты, повороты. Мне показалось, что я заблудилась в собственной тьме, что нет здесь уже никакого жнеца — мы срослись, стали одним целым.
Но будь все действительно так — я бы не оказалась здесь.
"…не тебе усмирять стихию".
— Отчего же? — Я озиралась по сторонам, пытаясь увидеть говорящего.
Хотя я знала, как он выглядит. Мое лицо, серая кожа, черные глаза.
У нее даже голос — мой.
— Не такая уж вы и стихия, как говорят. Результат неудачного эксперимента. Тоже.
"Вы глупы".
— Боюсь, что не глупее вас.
Если бы я себя ощущала также отважно, как и звучала, было бы проще. Хочется верить, что жнец не чувствовал мой страх, а если и чувствовал — то хотя бы не знал, насколько он силен.
"В этот раз здесь останешься ты".
— Ошибаешься. Ты отсюда не выйдешь. До Рана тебе не добраться.
Опали стены.
На доли секунды я вернулась в собственное тело. Увидела лицо Рана перед собой, почувствовала проходящую через меня энергию.
Картинка сменилась. Меня отбросило на задний план, откуда я уже наблюдала со стороны, как меняется взгляд напарника.
"Вся его любовь к тебе — вот она. На лезвии косы".
— Все верно. Это я его попросила тебя убить, если только сунешься.
"Он сдался".
— Нисколько. Мы ведь еще живы.
"Вопрос пары минут".
— …я знаю, ты меня слышишь. Арис.
Меня отшвырнуло в сторону, проволокло по земле.
Жнец замахнулся ладонью, но припечатал уже пустое место. Откатившись, я вскочила на ноги, готовясь уклоняться от следующей атаки.
"Между нами ничего не осталось. Ты меня приняла. Ты сама же сломала стену, нас разделявшую. Пустыми человеческими эмоциями".
Я пронырнула под костлявой рукой.
"А он пришел умирать с тобой. Разве это не глупо?"
— Нет. Потому что ему я умереть не позволю.
Жнец был чуть быстрее. Мелькал, делал обманные выпады. В какой-то момент он опрокинул меня на спину, попытался схватить за шею, но я опередила его — левой рукой впилась в лицо, нависшее надо мной, и оттолкнула в сторону.
Дикий визг прорвал сознание, и костлявая лапа вцепилась мне в горло.
До того было жутко — вглядываться в собственное неживое лицо, слышать свой голос и видеть, что мое отражение даже губами не шевелит при этом.
"Тебе не загнать меня снова в клетку. Тебе не избавиться от меня".
…верно.
Я все еще видела Рана — вдалеке. Держа меня на прицеле у лезвия косы, он продолжал что-то говорить.
А ведь мы действительно не сможем избавиться от жнеца. Даже если я снова огорожусь от него. Любое воспоминание, любая эмоция, любое прикосновение сможет снова его пробудить. Я буду знать это и ждать. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту.
И я старалась больше не вслушиваться в голос Рана.
— Так давай. — Вдруг раскинула руки в стороны я. — Добей меня. Ты же этого хочешь? Забрать тело, вернуть силы. Я устала бороться. Добивай.
Магия мерно ползла по венам, и я все еще могла это ощущать.
Давай же. Позволь мне ослабнуть. Позволь ему поверить в то, что меня здесь больше нет.
Жнец рывком поднял меня над полом, продолжая держать за горло.
— Жаль, что дар на меня не действует, да? — прохрипела я. — Соболезную.
Точно тряпичную куклу, меня отбросили в стену. Подняли — бросили снова. Снова подняли…
"Сопротивляйся".
— Зачем?.. Ты победила. Забирай оболочку.
"Смена настроения. Люди странны".
— В этом наша слабость, — признала я. — Я не хочу так дальше жить.
— Арис?.. Моя леди, ты обещала, что услышишь меня.
"Солгала ему…"
— Люди такие. Люди врут.
— Не пугай меня так. Вернись, Арис. Арислана.
Больше всего мне хотелось закрыть глаза и не видеть лицо Рана в этот момент. И если честно, то я не совсем понимала, верно ли поступаю. Но жить с этим тоже было невозможно.
Нити магии прошили тело. Уходила тьма из статуэток, расставленных по концам септаграммы.
"И стоило ли так долго бороться?"
Наверное, стоило. Хотя бы ради того, чтобы избавиться от тебя.
Магический поток прервался в один миг. Грозовым облаком над нами разрослась темная материя, заключенная в круге, насытившись энергией проклятий.
Жнец развернулся к Рану.
— Твоей леди здесь больше нет.
Сузились его зрачки. Он всматривался в черноту моих глаз, силясь разглядеть там знакомый оттенок. И надежда его таяла с каждой секундой.
— Верни мне ее.
— Твоя леди устала бороться. Твоя леди устала жить. Твоя леди отдала оболочку мне.
— Она не могла так со мной поступить.
Нас разделяла лишь коса, которую держал Ран на вытянутой руке. Он уже был загнан в угол и больше всего, даже зная его силу, я боялась, что он может сдаться. Так, как сдалась я.
— Как видишь.
Да бей уже. Ран, бей. Пожалуйста.
Пока жнец контролирует тело. Бей.
— Люди слабы. Люди не имеют права на второй шанс.
— Тогда почему вы уничтожаете нас, а не их?..
— Потому что вы им этот шанс даете. Собираете души. Очищаете. И люди появляются вновь.
Не разговаривай с ней, Ран. Просто ударь. Один удар косы. Всего один.
— Потому что они имеют на это право.
— Если ты пытаешься докричаться до нее — это бесполезно.
— Ты столько лет жил в ее подсознании. Неужели ты так и не понял?.. Ты так и не понял, что она совершенно непредсказуема в своих решениях и не ищет легких путей?..
— Мне неважно, с какой целью вы выпустили меня сейчас. Ты убивал моих собратьев. И за это ты заплатишь.
Да бей…
Боль пронзила тело светящимся импульсом. Кровавым потоком хлынула по груди. Визг жнеца оборвался, словно выстрел.
…и к ногам Рана, в лужу собственной крови, упала уже я. Задыхаясь, пытаясь дотронуться до рассеченного плеча, но не чувствуя рук.
Коса упала рядом, гулко звякнув об пол.
— У нас получилось?.. Проклятья… Что с ними?..
— Исчезли. Но какого черта, Арис?.. Тихо. Не шевелись. Дыши. Живи.
— Хорошо… что исчезли. Прости… что тебе снова придется… пережить, — слова клочками вырывались из груди.
— Нет, ты меня не оставишь. Проклятие ушло. Мое проклятие ушло, значит, все будет в порядке. Я уже позвал на помощь. Ты только держись. Говори со мной. Говори со мной, моя леди. Говори…
Я тебя терпеть не мог.
Серьезно. Такую мерзкую особу еще поискать надо, и не факт, что нашлась бы. Я был почти уверен, что ты — единственный экземпляр, и за какие-то прегрешения свалилась именно на мою голову вместе с убежденностью отца в том, что я обязан связать с тобой жизнь. Ради великой цели. Чтобы ему с твоими родителями особенно хорошо, надежно и тесно сотрудничалось.
Никогда не забуду, как на одном из обедов в "нашу" честь ты сидела и показательно пилила ногти прямо за столом. Этот звук, сводящий зубы, черт… Да, твою демоническую пилку я тогда с таким удовлетворением запустил в камин, что даже твои последующие вопли не смогли это впечатление омрачить.
Отец призывал меня быть терпеливее, присмотреться к тебе получше, мол, даже в такой заевшейся, надменной, эгоистичной девице наверняка найдется что-то хорошее.
Ну, я и нашел. Ты любила животных — это раз. Два — когда ты задумывалась о чем-то, не зная, что на тебя смотрят, то превращалась в совершенно несчастную девчонку. Не ту леди из высшего общества, которой точно по семейному уставу нос полагалось задирать, а обычную. Такую, рядом с которой не нужно всегда быть верхом манер, в чьем присутствии не обязательно падать ниц и лобызать туфли…
Туфли. Никогда не понимал, как ты на этих шпильках вообще могла перемещаться.
И да — еще одно незабываемое воспоминание о тебе: думая, что никто не видит, ты стянула эти красные лакированные колодки и откинулась в кресле, забросив ноги на стол. И чуть не воткнула каблук мне в лоб, когда я откашлялся у тебя за спиной. А потом смутилась и попросила не говорить родителям о своем недостойном поведении и о том, что на самом деле тебя тоже многое задолбало.