как и всем нам, надо сделать правильный вывод: погибнуть на войне — дело не хитрое, труднее воевать так, чтобы врагов бить, а самому оставаться живым. Работы у нас еще непочатый край. Враг еще топчет нашу родную землю, миллионы советских людей томятся в фашистской неволе… Он на минуту умолк, оглядел присутствующих и продолжал: — Значит, погибать нам еще рано, товарищ Шмелев. Главное сейчас — сделать каждый боевой вылет грозным для врага, в каждый удар вкладывать всю силу ненависти к врагу. Так учит нас партия.
Сегодня мы принимаем тебя в свои боевые ряды. Теперь ты полетишь в бой не просто летчиком, а воином-коммунистом! Вот какое дело, товарищ Шмелев! Понял ты нас?
«Понял, дорогие друзья, — мысленно отвечал я всем коммунистам. Благодарю вас за большое доверие, я сумею его оправдать».
Слово взял наш комсомольский вожак Миша Егоров:
— Уверен, что мы не ошибемся, приняв в партию Николая Шмелева. С тех пор как его приняли в кандидаты, я внимательно наблюдал за ним…
Мне подумалось: «Вот оно что! А я и не подозревал, что меня проверяет боевой друг».
…Парень он правильный, — продолжал Егоров. — И воюет хорошо. Но бывают у Николая и заскоки. Однажды ему не понравилось летать с молодым штурманом. В другой раз он показал нам «высший пилотаж». Так вот пойми, дорогой товарищ Шмелев: нас, коммунистов, в полку не так-то много. И мы у всех на виду, с нас берут пример. Нам доверяют во всем, нам — представителям ленинской партии. Надо ценить такое доверие.
И я еще раз подумал: «Спасибо, товарищи, большое вам спасибо за теплоту и строгость, за великое доверие. Я его оправдаю!»
Вскоре начальник политотдела дивизии вручил мне партийный билет. День 23 августа 1943 года стал для меня праздником на всю жизнь.
Через три дня командир полка вызвал Вандалковского, Антипова, Крайкова, Супонина, меня и приказал нам вылететь в распоряжение представителя штаба фронта. Сесть мы должны были на площадке около города Карачев. Видимо, Шевригин и сам не знал, в чем состоит это задание. Ведь мы еще ни разу не летали без штурманов.
На месте нас встретил полковник — представитель штаба фронта — и приказал: ночью выбросить наших разведчиков в тыл противника, южнее Брянска. Надо было сделать два вылета — сначала отправить людей, потом боеприпасы и продовольствие для них. Место выброски — юго-западнее населенного пункта Красное.
Мы стали готовиться. Метеорологи предсказывали низкую облачность и дождь. Вот это уже ни к чему.
После ужина собрались возле самолетов в ожидании разведчиков. Вскоре подошли пять человек: майор, два старших лейтенанта и два сержанта.
Командир эскадрильи Вандалковский приказал мне идти первым. Со мной летел майор, — видимо, командир этой группы. За мной шел Вандалковский, потом — Крайков, Супонин и Антипов. Заранее условились: держаться ближе друг к другу и изредка перемигиваться аэронавигационными огнями. В случае ухудшения погоды я должен был дать красную ракету — сигнал: выброска отменяется, возвращаемся домой.
Маршрут пролегал над Брянскими лесами. До Десны шли на высоте восемьсот — шестьсот метров. Облачность резко понижалась, как бы придавливая самолеты к земле.
До конечного пункта оставалось километров двадцать, когда майор спросил:
— Какая высота?
— Сто пятьдесят метров.
Когда прошли еще километра два, попали в сильную полосу дождя. Вновь раздался голос майора:
— Сумеете ли выбросить меня?
— Наверное, ничего не выйдет! Давайте возвращаться!
Майора это смутило;
— А что дома скажут, а?
Мне и самому стало неловко: до цели дошли без помех, а задание не выполнили. Но, когда майор начал осаждать меня вопросами, я не выдержал:
— Вы что, гробануться захотели? Тогда прыгайте… Майор, видимо, понял мое состояние и согласился:
— Хорошо, давайте вернемся…
Ночное дождливое небо прорезала красная ракета. Помигав аэронавигационными огнями, я лег на обратный курс. За нами повернули остальные. Часа через полтора мы сели на свою площадку и доложили представителю штаба фронта, что из-за плохих метеоусловий задание не выполнили. Тот вызвал метеоролога и потребовал точных сведений о погоде в районе Брянска и Почепа. И вот результат — после двенадцати ночи погода улучшится.
Во второй половине ночи вылетели снова. Но едва прошли километров семьдесят от Карачева, как попали в густую облачность. Потом, как из ведра, полил дождь.
Я опять предложил майору вернуться.
— Нет, — ответил он, — на этот раз возвращаться не буду… засмеют…
При высоте сто — сто пятьдесят метров взял курс строго на Красное. И вдруг, как в сказке, погода резко улучшилась. Бывает же такое! В районе выброски высота облачности поднялась до пятисот метров.
— Пора, товарищ майор!
Мой пассажир спокойно вылез на плоскость и протянул мне руку:
— До свидания…
— Ни пуха ни пера…
Он оторвался от плоскости и скрылся в ночной мгле. Отвернув машину немного в сторону, я стал ждать сигнала с земли. Через несколько минут увидел мигающий огонек — майор приземлился благополучно. Потом в лесу замелькали еще четыре красных огонька. Все в порядке! Задание выполнено. Можно возвращаться домой!
Вот и аэродром. Быстро подвесили грузовые парашюты с мешками, наполненными боеприпасами и продовольствием, и полетели в тот же район. Дождь продолжался, но теперь он нам был уже не страшен. Сбросив груз, подождали сигнала. Зеленые мигающие огоньки на земле подтвердили: мешки упали точно. Обратный путь наша пятерка, несмотря на сильный дождь, прошла благополучно.
…Шел сентябрь. Напряжение в боевой работе не спадало. В эти дни нам довелось выполнить еще одно не совсем обычное задание.
Шестнадцатого сентября в два часа дня Алексея Зайцева и меня срочно вызвал начальник штаба полка Лопаткин. Улыбаясь, он сказал:
— Сейчас звонил командир дивизии и приказал немедленно прислать вас к нему. Вылетайте!
Через чае мы были уже в дивизии. Зачехлили машину и молча пошли к комдиву. Молчание прервал Алексей:
— Смотри, Коля, подкова, — обрадованно сказал он, нагибаясь за находкой.
— Вот это да! — искренне удивился я. — Слона, что ли, ковали? Обязательно возьмем с собой. На такую большую подкову непременно должно клюнуть счастье.
Алексей обтер находку рукавом и засунул ее в планшет. Комдив жил в просторной крестьянской избе. Встретил он нас приветливо:
— Кто чай любит? Заварка — первый сорт. Не из Москвы будешь? — спросил он меня, хотя знал об этом давно.
— Так точно, москвич.
— Тогда нам с тобой на разговоры суток не хватит. А теперь садитесь…
«Неужели, — подумал я, — он нас вызвал только для тою, чтобы чаем угостить?»
Наконец Воеводин встал, не спеша набил и раскурил трубку и, развернув на рабочем столе карту, сказал:
— Вот тут, за линией фронта, примерно в пятидесяти километрах северо-западнее Брянска, попал в окружение большой отряд наших конников. Ваша задача — любой ценой доставить туда пакеты с документами и запасные части к радиостанции. Полетите, как только стемнеет. О посадке не беспокойтесь. Кавалеристы вас встретят. Они обозначат это место «конвертом» из пяти костров. Ваш сигнал — зеленая ракета. Кавалеристы ответят белой. Помните: задача должна быть выполнена при любых обстоятельствах, во что бы то ни стало. Вот карта, готовьтесь…
Да, задание было действительно необычным. Одно дело — сбрасывать в тылу у врага мешки и парашютистов, и совсем другое — садиться там. Когда мы вышли на улицу, я спросил у Алексея:
— Ну как, все понял?
Алексей засунул пятерню под шлем и молча почесал затылок, затем достал из планшета подкову и сказал:
— Понять-то понял. Да только тут заковыка одна есть… Кавалеристов-то мы разыщем. А вот где садиться будем? Ведь там не то что приличной площадки, простого поля, наверно, не найдешь. Я думаю, что конники не особенно разбираются в аэродромах… Тут надо подумать. — И Алексей, размахнувшись, зашвырнул подкову.
Озадаченные шли мы к самолету. Неподалеку от него стояли трое: двое часовых и незнакомый полковник. Увидев нас, он шагнул навстречу:
— Кто из вас Шмелев?
— Я.
Полковник отвел меня в сторону.
— Я представитель штаба фронта. Начальник штаба приказал, чтобы вы передали устно командиру корпуса: время совместного удара будет передано по радио условной фразой. Запомните код.
Я несколько раз повторил то, что он сказал, и пошел к самолету. Алексей внимательно осмотрел машину, проверил подвеску грузов.
Взлетели. Прошли линию фронта… Болота, леса…
— Справа по курсу нужный нам лес, — передал Алексей и выпустил зеленую ракету. Никакого ответа с земли не последовало.
Решили «зацепиться» за лес, построили над ним «коробочку» и стали ждать появления костров. Томительно тянулись минуты. Лес молчал.
— Давай еще ракету.
Алексей выстрелил второй раз, потом и третий, но безрезультатно. Я снизился метров до шестисот. Внизу было темно и тихо. Отклонившись к центру леса, мы увидели беловатое пятно. Поляна! Снизились, чтобы получше разглядеть ее. А вдруг придется садиться на вынужденную. Алексей послал вниз ракету. Она осветила поляну, и в тот же миг со всех сторон началась стрельба по самолету. Я заложил крутой вираж и выскочил из-под огня. Поляна скрылась.
— Лично я в обстановке разобрался, — съязвил Алексей. — Мы вполне могли найти себе площадку для «подскока» на тот свет.
…Домой вернулись почти с пустыми баками. Пошли на командный пункт. Воеводина на месте не оказалось. Я облегченно вздохнул: по телефону докладывать легче. Взял трубку и назвал позывной комдива:
— Товарищ полковник, ваше задание не выполнено, — выложил я сразу, как только услышал знакомый голос.
— Что? — переспросил Воеводин. — Немедленно в воздух, найти кавалеристов и выполнить задание любой ценой.
Совсем недавно мне довелось познакомиться с воспоминаниями генерала армии М. М. Попова — бывшего командующего войсками Брянского фронта. Вот что он рассказывает о положении кавалерийского корпуса, который мы тогда разыскивали: