– В смысле, вы испортили мне очень дорогое платье! – тут же переобулась она. – И другим девушкам тоже! И даже не извинились! Вы просто сбежали!
Я оглядела её безупречный наряд – на красном бархате не было ни пятнышка.
«Меня саму толкнули. В шампанское был подмешан честнок. Но виновата, конечно же, я», – хмыкнула я. Но вслух сказала совсем другое:
– Ох, ваше сиятельство, мне так жаль… Прошу вас принять мои самые искренние извинения.
И покаянно склонила голову. Жертв в высшем обществе не любят, а кротость обычно принимают за слабость. У брюнетки радостно сверкнули глаза: ага, эта простофиля, то есть я, согласилась с её надуманным обвинением! Ну же, продолжай… Ты этого не знаешь, но у меня сегодня работа такая: срывать с вас всех маски. И чем быстрее возникнут и будут погашены вероятные конфликты, тем лучше. Пусть даже я сама стану их причиной.
– Извинения?!.. – зашипела девушка. – Вы намеренно пытались испортить мне платье, чтобы я не прошла отбор!
«Серьёзно? – мысленно прыснула я. – То есть наряд – это, конечно, главный признак достойной придворной дамы».
Ну же, давай, красавица, я жду кульминации этой надуманной истерики…
– Никаких извинений! – громко взвизгнула она. – Только дуэль!
О как, удивлённо пожала я плечами. Но с готовностью достала из сумочки дядькин именной пистоль – тот, что с костяными накладками на рукояти. У брюнетки глаза полезли на лоб. Поганец что-то зашипел позади, сунув мне бокал с соком, но я только отмахнулась. Прояснила ситуацию одна из носатых девиц Варинс:
– Дамская дуэль на веерах, ваше сиятельство. Старая альматская традиция. Видимо, вы, графиня Стефен-Дари, с ней не знакомы…
Дуэль на веерах?.. Там что, кто первый соперницу по носу щёлкнет, тот и победил? Какая глупость. Да ещё этот аксессуар, пережиток прошлого… Кто сейчас вообще пользуется веером, когда на воротник можно прицепить модный артефакт с воздушной магией, замаскированный под украшение? Разве что в самых глухих провинциях и остались. Или в степях Аль-Маттани, где опахала веками были жизненной необходимостью, пока растунции два года назад не принесли свежесть и прохладу этим сухим и знойным местам.
– Боюсь, у меня даже нет веера, – виновато улыбнулась я.
Мне тут же сунули в руки один – лёгкий, тканевый, на деревянных пластинах. И что с ним делать? Причёску сопернице ветром разметать? В чём вообще смысл этой дуэли?
Брюнетка, вызвавшая меня, заложила левую руку за спину, а правой выкинула веер перед собой, раскрыв его с сухим костяным щелчком.
– Ой, – вдруг бесстрастно сказала далеко не юная баронесса д’Эртенгель, выбив поданный доброжелательницей веер у меня из рук. И припечатала его каблучком с громким хрустом. – Простите, я такая неуклюжая, ваше сиятельство. В качестве извинения примите мой, графиня Стефен-Дари, прошу вас.
Предложенный ею веер был гораздо тяжелее. Хотя странно – экран его был из невесомых экзотических перьев, что мягко колыхались при малейшем движении.
– Мужчины не имеют права вмешиваться, – беспрекословно объявила одна немолодая дама, чью родовую принадлежность я пока не смогла определить. Кажется, никто и не собирался с ней спорить. – Это женская дуэль. Мейсе, прошу занять позиции. Уважаемые господа на балконе – приготовиться. Танец до первой крови.
Чего?..
До первой крови?!..
Танец?!?!..
В смысле, это то, что обычно делается под… под… музыку?..
Вообще-то я рассчитывала удрать с приёма ещё до того, как оркестр на балконе возьмётся за инструменты.
Плавно и торжественно зазвучала с балкона скрипка, а у меня тут же поплыло перед глазами. Чёрт, вот уж действительно испытание!
Я проморгалась, беря себя в руки. Перед глазами мельтешило от музыки, да ещё обозначилась резким сиянием скрытая магия в зале – амулеты, артефакты, заклинания на недорогих портьерах, выдаваемых за парчовые… А ещё шёлковый расписной веер в руках брюнетки неожиданно сверкнул металлом, пока никому не видимым. Его-то графиня фон Эдвиг и выкинула снова вперёд, сделав изящный разворот и едва не задев мою ладонь.
Начался танец. Вроде бы полонез. Ладно… Превозмогая какофонию в ушах и нестерпимое сияние магии, я двинулась навстречу. Не в такт, но по-другому я не умела. Веер, раскрывшись в моей руке, тонко лязгнул. Я ещё невзначай огладила мягкий пух и… нащупала металлические спицы, притаившиеся между перьями. Нет, не просто спицы – острые стальные иглы! Вот оно, значит, как…
Веер брюнетки был выполнен в восточном стиле – узкие плашки, обтянутые шёлковой расписной тканью. Или, точнее, узкие плоские стилеты с двусторонней заточкой. Сейчас, когда над моим слухом и зрением вовсю издевалась музыка, я смогла чётко это разглядеть.
Танец мы начали с разных углов, кружа друг против друга и постепенно сходясь. А к скрипкам – будто их одних мне было мало! – уже добавилась виолончель. Висок будто припечатали раскалённым клеймом, а перед глазами всё смазалось в одно сверкающее пятно. Проморгавшись и выровняв зрение, я просто двинулась вперёд, стараясь приседать и двигаться так же, как это делала графиня фон Эдвиг.
С очередным пируэтом она выкинула веер прямо у моего лица, и я инстинктивно подалась назад. Сейчас танцем, насколько я помнила, предписывалось сделать круг под руки… Герцогиня с ехидной улыбкой выбрала роль кавалера и предложила мне свободную руку, левую. Чтобы принять её правой, мне ничего не оставалось, как переложить веер. Брюнетка начала обходной круг, сужающийся по спирали к центру. Мы неспешно поплыли рука об руку, обмахиваясь веерами в свободных руках. Вот теперь я, кажется, поняла её задумку. В центре зала танцующая пара должна разойтись, и, видимо, именно тогда она, используя предписываемую танцем фигуру, развернётся и полоснёт меня своими лезвиями.
И думает, что будет в более выгодной позиции, ибо у неё веер в правой руке, а мой – в левой. Я даже улыбнулась, раскусив её нехитрую игру. Графиня фон Эдвиг, а вы не заметили, какой рукой я достала пистоль из сумочки? Левая, правая… Для меня без разницы: я владела обеими одинаково.
Пусть правила никто толком не объяснил, но мне было достаточно услышать главное: «до первой крови». И прежде, чем брюнетка ушла в поворот, мысля сразить меня в пируэте, я развернулась в её же сторону и нежно притронулась трепетными перьями к тыльной стороне её ладони.
Крохотные бисеринки крови даже не успели проступить на белоснежной перчатке, как её отец закричал на весь зал:
– Нарушение!
А графиня фон Эдвиг, даже не успев почувствовать укол, уже свистнула своими стилетами у моего горла…
Я ощутила только резкую боль в затылке – ибо за тщательно уложенные локоны меня и выдернули из дуэльного круга. Кто – я так и не успела увидеть: слишком плотно стояли девицы за моей спиной.
– Первая кровь! – громогласно объявила та дама, что с самого начала взялась судить этот нелепый поединок.
Она властно махнула музыкантам, и те резко оборвали мелодию, а с нею и мои мучения.
– Удар был со спины! – всё вопил граф. – Нарушение дуэльного кодекса!
– Мужчины не вмешиваются! – дружно оттеснили его дамы, напомнив о правилах.
– Удар был лицом к лицу, – вынесла вердикт судья. – Да, они обе находились в развороте, просто графиня Стефен-Дари, видимо, не помнит принципов полонеза и вместо положенного разворота влево после парного прохода повернулась вправо. Не станем же мы обвинять её сиятельство в незнании фигур этого танца…
Да я знать не знаю, куда там поворачиваться положено! И в какой момент. Я никогда сама полонез не танцевала. Только смотрела издалека, как мои сёстры его разучивают. И сейчас тоже просто повторяла за соперницей. Я понимаю, что у благородных девиц на уровне подсознания вбито, куда нужно поворачиваться в этом танце, но я-то действительно этого не знаю! Ибо обучать меня танцам не было никакого смысла…
– Первая кровь за графиней Стефен-Дари, – объявила судья и подняла на всеобщее обозрение руку брюнетки. На её перчатке алели четыре аккуратные точки. – Дуэль окончена! Претензии графини фон Эдвиг как проигравшей стороны признаны необоснованными и удовлетворению не подлежат. Также графиня фон Эдвиг лишается права на дальнейшее участие в отборе, ибо настоящим уроженкам Альматы неведомо поражение и они никогда не вступают в бой, не будучи полностью уверены в своей победе!
Девицы ахнули, а громче всех – граф фон Эдвиг, что, кажется, был готов задушить чересчур инициативную дочку собственными руками.
– Поздравляю. И простите, что так грубо выдернула в конце, – тихо шепнула мне баронесса д’Эртенгель.
– Если бы не вы, мне бы горло перерезали, – так же тихо ответила я. – Как вы можете ещё и извиняться за это? Это я перед вами в неоплатном долгу.
Когда я протянула ей одолженный веер, она лишь покачала головой:
– Оставьте себе. Это подарок. Мы ведь с вами теперь будем подругами. Осталось найти ещё двух.
– Спасибо… Скажите, спицы хотя бы не были отравлены?
– Боги, за кого вы меня принимаете? – округлила глаза баронесса. – Всего лишь экстракт продуванчика. Ну, почихает да посопливит пару недель…
– А вы мне нравитесь, – улыбнулась я. И призналась: – Буду честна с вами – мне место при дворе не нужно. Я вам не соперница, так что окажу вам ответное содействие на отборе. И если вы всё же уедете в столицу и судьба нас разведёт, то я буду рада знать, что где-то далеко у меня теперь есть подруга. У меня ещё ни одной раньше не было.
– Не торопитесь прощаться, графиня, – улыбнулась баронесса д’Эртенгель.
И оказалась права.
– Благородные мейсе! – снова заговорила та немолодая дама, а стоящий рядом маг из ассоциации усилил её голос на весь зал.
Как подсказала моя новая подруга, это была сама герцогиня Шальтеир, супруга мэра и председательница общества благородных мейсе Альматы, что разобрали деточек из приюта. И, да, они с супругом действительно удочерили девочку на днях. Одиннадцати лет. Хотя наверняка там были сиротки и постарше – подходящего для отбора возраста. Я посмотрела на неё заново с уважением.