Клемент заулыбался.
— …был убит человек. Только ты все излагаешь своими словами, приводишь факторы, которые смягчали бы твою вину, если такие имелись. Например, твое эмоциональное состояние на момент совершения убийства, на которое ты пошел в результате, к примеру, нанесенного тебе оскорбления… Чего ты ухмыляешься?
— Разговариваешь со мной, как с младенцем несмышленым, — ответил Клемент. — За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я совсем тупой? Да я вообще могу рта не раскрывать. Или, наоборот, нести что угодно. Но мои показания использовать ты не сможешь — я же никаких бумаг подписывать не стану. В таком случае чего мы здесь сидим?
— Чистая формальность, — ответил Хантер. — Я хотел облегчить твою участь, объяснил тебе, что такое «явка с повинной» и «сотрудничество со следствием». Если ты не пойдешь мне навстречу, я отведу тебя в гараж, приставлю к стенке, сяду за руль патрульной машины и начну выдавливать из тебя дерьмо.
— Проклятие! — вернувшись в комнату после допроса, сказал Хантер Крузу. — Ничего от него не добился.
— Он подписал протокол?
— Нет. А какая разница? Он не хочет говорить. Клемент лучше нас знает порядок.
— Я дал тебе шанс его расколоть, — сказал Реймонд. — Не получилось. Так что можешь идти домой.
— Нет, я еще здесь побуду.
— Как хочешь. А что мы, собственно говоря, делаем? Просто беседуем, больше ничего.
— Ну, Клемент… как дела?
— Вы, ребята, в полном дерьме, — ответил Мэнселл. — Кэролайн же вам сказала, чтобы вы меня в ее отсутствие не допрашивали.
— Ты провел у нас целую ночь, — сказал Реймонд. — Когда она об этом узнает, то, вероятно, придет в ярость. Но она прекрасно понимает, что это часть нашей работы. Раз есть убийство, его необходимо раскрыть. Кстати, не перейти ли нам в другую комнату? Хочешь кофе?
— Интересно все-таки, кто же из вас добрый полицейский, а кто злой.
Клемент со скучным лицом сидел за столом Хантера и покручивался на вращающемся кресле. Он оживился, лишь заметив огромную доску с цветными фотографиями двухсот шестидесяти трех задержанных. Реймонд сидел напротив, за столом Норба Брила.
— Бедняги, — сочувственно произнес Клемент, разглядывая снимки. — И всех их отправили в каталажку?
— Нет, — ответил Реймонд. — Всего лишь процентов девяносто восемь. Здесь те, кто был задержан только в этом году.
— И девяносто восемь процентов из них ниггеры, — заметил Клемент. — А я что тут делаю?
— Сказать? — спросил Реймонд.
— Да, хотелось бы, чтобы кто-нибудь мне объяснил, — ответил Клемент. — Я знаю, чего ты дожидаешься: я попытаюсь сбежать, а ты меня пристрелишь. Но стоит мне перейти на другую сторону улицы, и вас всех ждут крупные неприятности.
— Ничего подобного. Может у меня дрогнуть рука?
— Наверное. Раз пять подряд.
— Сам ведь знаешь — заволнуешься, а палец нажимает на спуск.
— Ну-ну, не надо так волноваться, — посоветовал Клемент. — Допустим, засекли вы где-то мою машину…
— Не «где-то», а на месте преступления.
— Да? — уклончиво спросил Клемент.
— Ту же машину видели и на стоянке ипподрома в Хейзел-парке, — сказал Реймонд. — Владелец — Дел Уимз, приятель Сэнди Стентон.
— Ну и что?
— Она живет в его квартире и иногда берет его машину.
— Ну и что?
— И ты тоже. Стоит мне расспросить побольше свидетелей, и они подтвердят, что тебя часто видят в доме номер 1300 по Лафайет. У нас есть свидетели, что в Хейзел-парке за рулем машины Уимза сидел ты. В то же время на ипподроме находился судья. — Реймонд посмотрел на настенные часы. — Судью убили около двадцати двух часов назад. Как ты думаешь, почему мы сразу же заинтересовались тобой?
— У вас, наверное, везде подслушивающие устройства.
— Зачем они нам? — вскинув руки, воскликнул Реймонд.
— Да если бы они и были, вам бы это не помогло, — задумчиво глядя в потолок, произнес Клемент. — Так что у вас против меня ничего нет!
— Можешь не кричать, — не повышая голоса, сказал Реймонд. — Я прекрасно тебя слышу. Нарушать закон я не собираюсь. Просто думаю, что мы с тобой смогли бы сэкономить кучу времени, прояснив ситуацию.
— Что ж, разумно, — заметил Клемент. — Но по-моему, со мной вы сглупили. Спрашивается, с какой стати меня сюда привезли? У вас тут настоящий гадючник.
— Кажется, Гай тебя никогда не судил?
— Нет. Никогда.
— В таком случае ты не мог испытывать к нему личной неприязни.
— Да что ты зациклился на судье?
— Значит, за его убийство тебе кто-то заплатил, — сказал Реймонд и вопросительно посмотрел на Клемента.
Но тот молчал. Реймонд улыбнулся.
— Видимо, твой заказчик видел тебя в суде, и ему в голову пришла мысль использовать тебя. Помнишь, прошлым летом у бесплатной столовки застрелили парня, импресарио? И кого тогда судили? Исполнителя, а не заказчика.
— Бог ты мой, да ты хочешь навесить на меня мокрое дело, — ответил Клемент. — По-твоему, я совсем тупой?
— Так что я буду разрабатывать именно эту версию, — сказал Реймонд.
— Ну, если тебе станет легче, то валяй.
— Отлично. А знаешь, что произойдет после того, как будет доказано, что за рулем «бьюика», который видели на месте убийства, сидел ты? Ты в надежде, что тебе скостят срок, сразу же разговоришься. Но только тогда, боюсь, будет уже поздно. Мы передаем дело Клемента Мэнселла в суд, который приговаривает его к пожизненному заключению. Вот и все. А кто тебя нанял, кто заплатил за убийство судьи? Кому какое дело! И никто за тебя не вступится — хотя многие втайне радуются и считают, что убийцу такого гада надо не сажать, а наградить орденом! Но убийство — преступление тяжкое, и всем нам, хотим мы того или не хотим, придется сдерживать свои эмоции. Мне хотелось бы, чтобы ты знал, как мы тебя изобличим. А это мы обязательно сделаем. Здесь никаких сомнений быть не может. Но это может не произойти, если ты пойдешь нам навстречу и назовешь имя своего заказчика. Тогда мы, вероятно, сумеем как-то помочь тебе. Например, уговорить окружного прокурора, чтобы он переквалифицировал дело в убийство второй степени — при том условии, что твой заказчик получит пожизненное. Ты понимаешь, к чему я клоню?
Клемент облокотился рукой о стол и внимательно посмотрел на лейтенанта Круза.
— Красиво излагаешь, — медленно произнес он. — Вежливо. Да только меня ты не купишь. Ты любыми средствами хочешь схватить меня за задницу. Ведь так же?
— У меня выбора нет, — пожал плечами Реймонд.
— А может, ты сам испытываешь ко мне личную неприязнь?
Реймонд задумался, а потом покачал головой.
— Точно, — уверенно заявил Клемент. — Три года назад вы, ребята, на мне прокололись. Вы обвинили меня в тройном убийстве. Но со свидетелями у вас вышла неувязочка, и меня освободили. Этого вы простить мне никак не можете. Теперь убили судью, и вы всеми силами пытаетесь навесить его на меня. Вам все равно, кто его убил, вам нужно, чтобы это был я. Ну что, разве не так?
— Вот видишь, мы уже и обозначили свою позицию, — выдержав паузу, сказал Реймонд.
— Так я прав или нет?
— Ну, должен признать, что ты где-то прав.
— Я так и думал, — кивнул Клемент. — Ты не можешь понять, какой мог быть у меня мотив, поэтому притянул за уши заказное убийство и предлагаешь мне сознаться. Получается, что ты нарушаешь закон и понуждаешь меня сделать то же самое. Ты хочешь меня поймать, а я стараюсь тебе не попасться. Ты меня слушаешь? Мы с тобой оба играем, причем каждый по своим правилам. Но на моей стороне закон, который меня защищает. Поэтому единственное, что мне остается, — держать рот на замке. Так что ни судью, ни кого другого вы на меня не повесите.
Реймонд молча покачал головой.
— Знаешь что, Клемент? Думаю, что ты прав. — Он помолчал и потом спросил: — Кстати, кого «другого» ты имеешь в виду?
В комнате воцарилась тишина. Клемент, опираясь рукою о край стола, наклонился к Крузу.
— Знаешь, скольких людей я убил? — тихо спросил он.
— Пятерых, — ответил Реймонд.
— Девятерых, — поправил его Клемент.
— Всех в Детройте?
— Нет. Одного в Оклахоме, одного в Канзасе.
— И семерых в Детройте?
— Верно. Но пятеро из них… нет, шестеро были ниггерами.
— Включая судью Гая?
— Включай кого хочешь. Я не собираюсь давать тебе полный отчет.
— И все в то время, когда ты был в «банде крушителей»? Да?
— Почти всех я прихлопнул сам. Лично. Мои напарники оказались слюнтяями.
— Ты убивал людей под кайфом?
Клемент ничего не ответил.
— Как тогда, на улице Сент-Мэри. Тогда ты убил троих.
Клемент продолжал хранить молчание.
— Я не собирался докучать тебе своими расспросами, — сказал Реймонд. — Ты пробуждаешь во мне любопытство.
Он откинулся на спинку стула Норба Брила и положил ноги на край стола.
— Ты очень интересно выразился. Сказал, что копы и грабители играют в игру. У нас совсем особая жизнь, ее ни с чем нельзя сравнить.
— Ты сам выбрал профессию, — заметил Клемент. — Так что опрашивай жертв и свидетелей. Всех, кого сможешь.
— А зачем? Я предпочитаю сначала поговорить с тобой.
— Как с партнером по игре.
— Наверное, в прежние времена мы с тобой спокойно могли бы договориться, — сказал Реймонд. — То есть… если бы оба были лично заинтересованы в исходе дела.
— Или если бы оба захотели порезвиться, — ответил Клемент. — Кстати, ты женат?
Вопрос застал Реймонда врасплох.
— Был.
— Выходит, у тебя была семья. Дети остались?
— Нет.
— Значит, тебе тоскливо, заняться нечем, вот ты и торчишь на работе сутки напролет.
Реймонд ничего не ответил и с надеждой посмотрел на стенные часы. Они показывали четверть двенадцатого.
— Ты за свою жизнь кого-нибудь застрелил? — неожиданно спросил Клемент.
— Да. Но это было давно.
— Скольких?
— Двоих, — ответил Реймонд.
— Ниггеров?
Реймонд смутился.
— Я тогда служил в отделе ограблений, — ответил он.