— Да будет вам. Мне же ничего не известно. Ни о каком убийстве я не знаю и знать не хочу.
— Так все-таки зачем он его убил?
Мистер Свити тяжело вздохнул.
— Вот и спросили бы его, — сказал он.
— А я и спросил, — ответил Реймонд.
— Да? И что же он вам сказал?
— Он сказал: какая разница? Так и сказал, клянусь. Какая разница?
— Ну, если вы его об этом спросили, то зачем обратились ко мне?
— Потому что вам и самому хочется мне помочь, — ответил Реймонд. — Вам не терпится избавиться от такого знакомого, как Клемент Мэнселл. Но вы его боитесь и потому не хотите его сдавать — вдруг он пронюхает о нашем разговоре.
Мистер Свити хранил молчание.
— Можно позвонить? — поднявшись с кресла, спросил Реймонд.
В темном холле раздавались доносившиеся из спальни звуки музыки. Круз поднес свою визитку, на обратной стороне которой был записан телефон, к свету и набрал номер.
— Лафайет-Ист, — ответил на другом конце провода мужской голос.
— Пожалуйста, соедините меня с сержантом Робинсоном, — попросил Реймонд.
Услышав в трубке голос Уэнделла, он спросил:
— Что там нового?
— Звонили по поводу автомашины «монтего». Я пробил ее по базе, выяснил номер и позвонил оперативникам. Но знаешь, в чем проблема?
— Какая проблема? — спросил Реймонд. — У нас, куда ни кинь, всюду проблемы.
— Мэнселла засекли где-то в Окланде или в округе Мейкомб, — сказал Уэнделл. — Его можно задержать за вождение без водительских прав, но пушку из машины они вытащить не имеют права, разве что она валяется на самом виду. В общем, без пушки убийство на него не повесишь. Понимаешь, о чем я?
— Передай им… — начал Реймонд и прервался. — Передай им, что сейчас никакие юридические тонкости меня не волнуют. Но мы должны быть уверены, что пистолет, который у него обнаружим, тот самый, из которого застрелили судью. Если мы найдем его у Клемента, нам будет что представить суду. В противном случае он снова выйдет сухим из воды. У, черт!
— В любом случае от пистолета он уже избавился, — заметил Уэнделл.
— А может быть, и нет. Слишком уж он свободно ездит по городу. А что Сэнди Стентон?
— Уехала из дома и пока еще не вернулась.
— Твой приятель не будет против, если мы обыщем квартиру Уимза?
— Нет, мистер Эдисон не возражает. Вот только интересуется, будет ли у нас ордер на обыск. Я заверил его, что за ордером дело не встанет.
— Все боятся преступить закон, — заметил Реймонд. — Хорошо, раздобудем ордер и произведем обыск. А как дела с «бьюиком»?
— Стоит, и никто к нему не подходит.
— Отлично. В таком случае возьмите эвакуатор и отбуксируйте «бьюик» на нашу стоянку. Я скоро освобожусь.
— Теперь я слышу голос начальника, — сказал Уэнделл. — А ты сейчас раскручиваешь Мистера Свити?
— Послушай, давай не будем пока тревожить Клемента. Скажи ребятам, чтобы не выпускали его из виду. Скоро увидимся.
Положив трубку, Круз вернулся в гостиную и в который раз посмотрел на подсвеченную фотографию молодого мужчины с бородой.
— Кстати, кто это? — спросил он Мистера Свити. — Ваш друг?
Хозяин дома бросил взгляд на висевшую на стене фотографию.
— Он-то? — удивленно переспросил он. — Иисус Христос. А вы на кого подумали?
— Но это же фотография, — заметил Круз.
— Похоже на фотографию, — произнес Мистер Свити. — Правда?
Реймонд, кивнув, опустился в кресло и перевел взгляд на тучного негра в купальном халате.
— Полагаете, что вам ничто не грозит? — спросил он.
— Надеюсь. Во всяком случае, некоторые меры предосторожности я принимаю.
— Я понимаю, о чем вы, — кивнул Реймонд. — Душевное спокойствие ни с чем не сравнимо. Но мне кажется, сейчас вы сильно взволнованы. Никак не можете решить, звонить Клементу после моего ухода или…
— Подождите, — поморщившись, произнес Мистер Свити. — Зачем мне звонить Клементу?
— Ну, чтобы сообщить ему, что я был у вас… что Сэнди к вам заезжала… Но вы боитесь влезать в его дела. Так для вас безопаснее. На вашем месте я бы предпочел сохранить свою шкуру и ни во что не влезать. Верно я говорю?
— Я могу уповать только на Всевышнего, — ответил Мистер Свити.
— Так что подумайте хорошенько. Береженого Бог бережет.
21
— О, как здесь темно, — произнес Клемент, оглядывая висевшие на стенах оленьи рога и зеркала в рамах из лошадиных хомутов. — Темнее, чем в других кантри-барах. Но вообще-то здесь довольно уютно. Раз уж у нас серьезный разговор, почему бы не встретиться в уютном месте.
Он приподнялся со стула и посмотрел в угол зала, где стоял игровой автомат.
— Вот только тот агрегат грохочет, словно трамвай.
Клемент вновь сел.
— Я вот вам что скажу, — продолжил он. — Если бы нашу маму не унес ураган, то встречались бы мы сейчас не здесь, а в Лоутоне.
— Он имеет в виду Лоутон, штат Оклахома, — пояснила Сэнди Скендеру Лалджараю.
— Да он слышал о Лоутоне, — сказал Клемент. — Не так ли? Если нет, то наверняка слышал о расположенном там Форт-Силле. Кстати. — Он снял с себя ковбойскую шляпу и, перегнувшись через столик, надел ее на Скендера Лалджарая. — Это тебе. Подарок. — Из-за густых и длинных волос албанца шляпа на его голове оказалась слишком высоко, и он попытался потуже натянуть ее на голову.
— Ты в ней похож на настоящего ковбоя, — заметила Сэнди.
— Мне кажется, она мне маловата, — держась обеими руками за полы шляпы, сказал албанец.
— Но она тебе очень идет, — ответила Сэнди. — Особенно к твоему костюму.
Она смахнула с лацкана Скендера крошки кукурузных хлопьев, затем сняла еще одну с его волосатой груди.
Клемент, вскинув руку, остановил обслуживавшую их столик официантку.
— Какая хорошенькая на тебе маечка, — сказал он ей. — Дорогая, принеси-ка нам еще по пиву и попкорна. А еще попроси Ларри исполнить «Люси, зачем ты бросила меня?». Хорошо? Спасибо, детка.
Он повернулся к Скендеру:
— Наша мама любила эту песню. Когда она ее слушала, то возмущалась и восклицала: «Какая же та женщина подлая! Оставить четверых голодных детей…» По-моему, она эту песню просто обожала… Чуточку смахивает на «Лакенбак, что в Техасе».
— Лак… — попытался повторить Скендер. — Как дальше?
— Нет, он надо мной издевается, — сказал Клемент Сэнди. — Скенни, ты меня дурачишь. Хочешь сказать, что никогда не слышал, как Вейлон исполняет «Лакенбак»? А «Возвращенную жизнь»?
— «Возвращенная любовь», а… не «жизнь», — поправила его Сэнди.
— Ты уверена? — покосившись на нее, спросил Клемент.
Сэнди посмотрела на сцену, на которой расположились Ларри Ли Эдкинс и вокально-инструментальная группа «Плакучая ива», состоявшая из трех гитаристов и одного ударника. Они уже готовились исполнить следующую песню.
— Если мне не веришь, спроси у музыканта, — сказала Сэнди Клементу. — Они только что ее исполняли.
Клемент задумался, вспоминая слова.
— «Давай продадим дорогое колечко и купим сапожки и джинсы…»
— «Построим мы дом и гараж, а потом, — подхватила Сэнди, — вернемся к истокам любви».
Скендер, в нелепой ковбойской шляпе на голове, недоуменно поглядывал то на Сэнди, то на ее «брата». Заметив это, Клемент снисходительно улыбнулся.
— Не обращай на нас внимания, — сказал он албанцу. — Мы всегда спорим с сестрой по поводу песен… — Он помолчал и, вытянув шею, прислушался. — Нет, вы слышите, что они играют? Это же «Победителей любят все».
Он начал тихо напевать.
— Коронный номер Далейни и Бонни.
— Ты сегодня чересчур разговорчивый, — заметила Сэнди. — Тебе бы найти работу, за которую хорошо платили.
— Ничего против работы не имею, — ответил Клемент. — Родился я в местах, где добывают нефть, а приехал в центр машиностроения и растерялся.
Сэнди от удивления закатила глаза.
— Но я предпочел бы, чтобы за меня работали мои вклады, — продолжил Клемент. — Ты понимаешь, что я имею в виду.
Он посмотрел на Скендера и подмигнул ему.
— А ты, как мне говорила Сэнди, в ресторанном бизнесе.
— Да, — ответил тот. — У меня сеть закусочных «Кони-Айленд». Вначале я откладывал по восемьдесят три доллара тридцать четыре цента в месяц, и в конце года набегала тысяча долларов. Я покупаю у министерства жилищного строительства дом, делаю в нем ремонт и сдаю его. При этом продолжаю откладывать по восемьдесят три тридцать четыре в месяц. Покупаю второй дом, ремонтирую его, продаю первый дом, покупаю закусочную, еще несколько домов, ремонтирую их, потом некоторые продаю, покупаю квартиру и еще одну закусочную. Теперь, по прошествии двенадцати лет, у меня две квартиры, которые я сдаю в аренду, и четыре закусочные «Кони-Айленд».
Сэнди положила ладонь на руку Скендера и посмотрела на Клемента.
— Правда, у него забавный акцент? — сказала она.
— Да. Надо полагать, взяток разным чиновникам ты тоже платишь немерено.
Скендер пожал плечами.
— Ну конечно же плачу. Но деньги у меня остаются.
— Был женат?
— Нет. Мне тридцать четыре года, я в браке не состоял. Знаешь, мой кузен Тома и дедушка, глава нашей семьи, хотят меня женить на девушке из Тузи, что в Югославии. Выписать ее сюда, чтобы я на ней женился. Но я отказался, и они ужасно разозлились, потому что я хочу жениться на американке.
Клемент, подавшись вперед и опираясь руками о столик, слушал его затаив дыхание.
— Отлично понимаю тебя, приятель, — кивнул он. — Жениться на славной американской девушке, которая следит за собой, бреет подмышки, пользуется дорогими духами, дезодорантами, хорошо пахнет… — Клемент подмигнул Скендеру. — Я ничего против тебя не имею, но, видишь ли, я должен заботиться о своей сестре. Если бы я этого не делал, клянусь, наша мама спустилась бы с небес и устроила бы мне взбучку. Я сказал Сэнди, что решать ей, но если ее жених мне понравится, то быть ей миссис Лалгарри…
Сэнди закатила глаза.
— Лалджарай, — поправил его Скендер. — У нас эта фамилия очень распространенная. В телефонном справочнике встречается больше Лалджараев, чем Мэнсвеллов. Кстати, ни одного Мэнсвелла я в справочнике не нашел. И еще… Извини, но у меня возник такой вопрос. Если вы брат и сестра, то почему у вас разные фамилии?