В 1732 году Крашенинников в числе двенадцати учеников Славяно-греко-латинской академии был отправлен в Петербург для участия во Второй Камчатской экспедиции.
В истории географических исследований эта экспедиция, длившаяся десять лет (с 1733 по 1743 год), составила целую эпоху. Начальником ее был назначен Беринг, а его помощником — Чириков. В марте 1733 года из Петербурга отправились моряки и геодезисты во главе с Берингом и Чириковым. По дорогам продвигался громадный обоз. Несколько сот человек ехало в колясках, каретах и на подводах. Добравшись до города Твери на Волге, путешественники погрузили все снаряжение на речные суда. Плыли вниз по реке до Казани, а оттуда на подводах направились в сибирский город Тобольск, расположенный у впадения реки Тобола в Иртыш. Здесь экспедиция зазимовала.
Участники экспедиции были разделены на отряды. Перед северными отрядами стояла задача описать и положить на карту побережье Северного Ледовитого океана на громадном протяжении от Белого моря до Чукотки. На географической карте Арктики в названиях мысов, островов, морей и заливов увековечены имена людей, осуществлявших эту трудную задачу. Среди них Степан Малыгин и Алексей Скуратов, обогнувшие полуостров Ямал; Дмитрий Овцын, который обошел морем Гыданский полуостров и достиг устья Енисея; Василий и Мария Прончищевы; Дмитрий и Харитон Лаптевы; штурман Семен Челюскин, достигший самой северной точки Азии — мыса, которому позже было присвоено имя Челюскина.
Тихоокеанским отрядам экспедиции предписывалось «сыскать неизвестные американские берега»; а также найти морской путь в Японию.
Большим подвигом и выдающимся географическим достижением Второй Камчатской экспедиции стало плавание к северо-западным берегам Америки двух кораблей, одним из которых — «Св. Петр» — командовал Беринг, а другим — «Св. Павел» — Чириков. Корабли строились в Охотске, грузы к верфи везли издалека. В 1740 году оба они были спущены на воду и направились к восточному побережью Камчатки; в Авачинской бухте корабли зазимовали. На берегу бухты был заложен город и порт Петропавловск, названный так в честь кораблей, которым предстоял неизведанный путь. Плавание началось в июне 1741 года. «Св. Павел» достиг Америки первым 16 июля 1741 года под 55°36′ с.ш. В октябре этот корабль, преодолев многие опасности, вернулся в Авачинскую бухту. В числе островов, нанесенных экспедицией на карту, были Алеутские острова.
«Св. Петр» достиг американского берега 17 июля на широте 58°14′ и двое суток плыл вдоль него. Натуралист Стеллер высадился на берег и за немногие часы пребывания на американской земле успел сделать важные научные наблюдения. Обратное плавание сложилось трагически. Корабль преодолевал штормы, туманы и, потеряв ориентировку, потерпел крушение возле острова, который ныне носит имя Беринга. Беринг умер во время зимовки на острове. Оставшиеся в живых люди на суденышке, выстроенном из обломков корабля, добрались в 1742 году до Камчатки. В результате плавания В. Беринга и А. И. Чирикова был пройден морской путь к неизвестным тогда берегам северо-западной Америки.
Отыскать морской путь в Японию надлежало отряду под начальством Шпанберга. На пути к Японским островам велись работы по описи Курильских островов и берегов Охотского моря. В 1739 году корабли отряда достигли островов Хоккайдо и Хонсю.
Перед Второй Камчатской экспедицией была поставлена еще одна задача — исследовать и описать малоизученные территории Сибири и в особенности полуостров Камчатку. Неудивительно, что описанию этого огромного полуострова придавалось большое значение. Камчатке предстояло стать важной опорой русского государства на Тихом океане. От Камчатки корабли Беринга и Чирикова должны были направиться к неведомым берегам Америки. Естественно поэтому, что обе экспедиции Беринга и Чирикова получили официальное наименование «Камчатских», хотя, конечно, для Второй Камчатской экспедиции это название оказалось весьма условным и многие историки позднее приняли для нее иное наименование: «Великая Северная экспедиция»[8].
Работы по изучению Сибири и Камчатки должен был выполнить отряд, который снарядила Петербургская Академия наук. В помощь академикам для подсобных работ и были затребованы учащиеся Иконоспасской школы.
В морозный декабрьский день 1732 года Крашенинников выехал в свою первую далекую поездку — к берегам Невы. Шестисотверстная дорога заняла неделю. Из присланных учеников в экспедицию отобрали пятерых, зачислили их в студенты Академии наук и за восемь месяцев, пока шла подготовка Академического отряда, успели обучить кое-чему полезному для будущих работ (показывали, например, как обращаться с геодезическими инструментами).
В Академический отряд Второй Камчатской экспедиции были назначены историк Г. Ф. Миллер, натуралист И. Г. Гмелин и астроном Л. Делиль Делакроер. Предполагалось, что они поделят исследовательские работы между собой в соответствии со специальностью и научными интересами каждого. Петербургская Академия наук снабдила профессоров обстоятельными инструкциями, а в помощь им были включены в отряд геодезисты, переводчик, два живописца и, как уже упоминалось, студенты. Для студентов также составили инструкцию. От них, впрочем, требовалось не так уж много — слушаться во всем своих начальников. Кто мог предполагать, что самую трудную задачу Академического отряда — исследование и описание земли Камчатки — придется выполнить лишь одному человеку, и этим человеком окажется молодой студент Крашенинников.
В экспедиции каждому профессору предоставлялось десять подвод. С ними была отправлена большая библиотека. К услугам профессоров были повар и портной, столяр и плотник. Недаром И. Г. Гмелин писал впоследствии в книге о своем путешествии по Сибири: «Читатель увидит, что свое путешествие в самых отдаленных странах я имел возможность устраивать очень удобно»[9].
Студенту Степану Крашенинникову, конечно, не полагалось профессорских удобств, но, очевидно, его путешествие по Сибири не сопровождалось такими лишениями, которые выпали на его долю позже, на Камчатке. Однако сибирские пути студента не были легкими. Застигали его в дороге вьюга, дождь и лютый мороз; приходилось подчас голодать, проводить сутки без сна. Но все сильнее увлекал Крашенинникова его повседневный труд. Он узнавал, как надо собирать и коллекционировать растения, как составлять географические описания, как по рассказам местных жителей и по архивным бумагам, хранящимся в приказных избах, знакомиться с историей посещенных земель.
Руководители Академического отряда И. Г. Гмелин и Г. Ф. Миллер (третий профессор, Д. Делакроер, отправился из Тобольска с другой группой участников экспедиции, и Крашенинников встретился с ним лишь несколько лет спустя) были учеными широкообразованными, но разными и по характеру, и по своим научным интересам.
Гмелина более всего занимала ботаника. Впоследствии им был создан капитальный труд о сибирской флоре. После отъезда из России в Германию он выпустил также в свет описание своего путешествия по Сибири, в котором наряду со многими существенными сведениями о природе и хозяйстве посещенных им мест было немало и поверхностных, утрированных рассказов о быте сибирского населения.
Миллер занимался и географическими исследованиями, однако наибольший интерес вызывали у него старинные исторические документы, которые он неутомимо отыскивал в архивах сибирских городов. Выписки из этих документов послужили в будущем основой для написания им обширного труда «История Сибири».
К студентам профессора относились по-разному, сообразно складу своего характера. Гмелин вел себя с ними более общительно, Миллер держался свысока, как крутой начальник. В общем-то обоих профессоров студенты интересовали мало — они были поглощены собственными научными работами. Гмелин все же иногда проводил с ними занятия по естествознанию, стараясь, чтобы этого не заметил Миллер, который считал такие занятия излишними. Студентам приходилось учиться самостоятельно. Впоследствии Ломоносов говорил, что из академических студентов, отправленных в экспедицию, только «…один удался — Крашенинников, а прочие от худова присмотру все испортились»[10].
Более трех с половиной лет длился путь Крашенинникова по сибирским землям. Он проехал сотни верст в крытой кожей кибитке. Березовые перелески перемежались с лугами и со степью, поросшей высокой травой. Поднималась перед ним и глухая тайга. Лучи солнца не проникали сквозь густые ветви елей, кедров и пихт. За Енисеем увидел студент светлую лиственничную тайгу. Лиственницы стояли стройные, высокие, убранные мягкой хвоей. Зимой они сбрасывали свой ярко-зеленый наряд — в отличие от других хвойных деревьев. Стали привычными для путешественника и горные тропы и нескончаемые речные дороги. И на всех этих путях, на коротких стоянках в селениях и на зимовках в городах — всюду Степана Крашенинникова ожидали работы, которые становились для него все более интересными, понятными и привычными, — сборы коллекций, описания увиденного и множество повседневных экспедиционных хлопот.
Через год после выезда из Петербурга Крашенинников начал вести путевой дневник, названный им «Дорожным журналом». По этому дневнику, а также по другим записям можно ныне восстановить маршруты Крашенинникова по Сибири и в какой-то мере представить себе облик автора — пытливого молодого исследователя, наблюдающего жизнь сибирского населения, жадно всматривающегося в необычные для него картины природы.
Крашенинников работал увлеченно, упорно. Вскоре ему стали поручать самостоятельные задания. Он описывал Колыванские заводы Алтая, Аргунские серебряные заводы, изучал слюдяные залежи, теплые источники и соленые ключи.
Обо всем этом, можно прочесть в его «Дорожном журнале», в составленных им описаниях путей, в отчетах о поездках, которые он представлял своим начальникам И. Г. Гмелину и Г. Ф. Миллеру — «благородным господам профессорам», как именуются они в этих отчетах.