Крадман вскочил:
— Ваша честь, моя клиентка сама не своя. Ходатайствую об изъятии ее слов…
Для того чтобы восстановить порядок, потребовалось несколько минут.
— Мисс Ван Анка, — строго сказал судья Голландец, — еще один подобный взрыв эмоций, и я обвиню вас в неуважении к суду.
— Ох, — простонала Бабетта, — вы и понятия не имеете…
— Вы должны отвечать на вопросы защиты прямо, в меру своих способностей. Без комментариев. Это понятно?
— Это же извращение правосудия, — заявил Алан Крадман. Между прочим, впоследствии так была названа первая из трех его книг об этом деле.
— Вы нарушаете процедурные правила, мистер Крадман. А предупреждать вас мне уже надоело. Секретарю суда предлагается вывести мистера Крадмана из зала.
Крадмана вывели. Выйдя из здания суда, он сказал журналистам, что теперь понимает, каково быть «евреем в гитлеровской Германии», и поклялся «в поисках справедливости дойти до Верховного суда». Верховный суд, как верно подметил один репортер, находился всего в нескольких кварталах оттуда.
Между тем в зале суда, после десятиминутного перерыва, судья Голландец сообщил Бабетте, что ее перекрестный допрос можно отложить до тех пор, пока она не наймет другого адвоката.
Бет встала:
— Ваша честь, в таком случае я ходатайствую о взятии мисс Ван Анки под стражу ввиду склонности к побегу. Ее муж, мистер Граб, разыскиваемый федеральными властями, в настоящее время скрывается за границей. Генеральная прокуратура недвусмысленно заявила, что будет добиваться привлечения ее к уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Поэтому мы утверждаем, что она может попытаться бежать.
Шум в зале. Совещание у барьера. Судья откинулся на спинку стула, повернулся к Бабетте:
— Мисс Ван Анка, суд считает, что с учетом обстоятельств вы, возможно, склонны к побегу. Вы можете продолжить дачу показаний сегодня, без адвоката. А можете продолжить позже. Но пока я прикажу, чтобы в ожидании этих показаний вас содержали под арестом в федеральном центре предварительного заключения.
— В тюрьме?! — задыхаясь, вымолвила Бабетта.
— Под арестом.
— Нет. Нет, нет-нет-нет. Я хочу дать показания. Сейчас же. Сию минуту.
— Очень хорошо. Можете продолжать, миссис Макманн.
— Мисс Ван Анка, — сказала Бет, — значит, вы признаёте, что на пленке записан именно ваш голос?
— Да. Я ведь так и сказала, не правда ли?
— Сказали. Знаю, вам нелегко, и мне бы не хотелось задавать более трудные вопросы, чем это необходимо…
— Вы даже не представляете. Никто не имеет ни малейшего представления о том, как это тяжело.
— Ничуть не сомневаюсь, — сказала Бет, вздохнув. — Если исходить из записи, может сложиться впечатление, что вы с президентом занимались…
— Обменом рукопожатиями, — прошептал один из репортеров.
— …сексом. Это справедливое заключение?
— Мы предавались любви! Вряд ли вам известно, что это такое.
— Мисс Ван Анка, — сказал судья Голландец, — больше я вас предупреждать не буду.
— А что? Что я такого сказала?
— Как по-вашему, — продолжала Бет, — президент был в хорошей форме?
— Он был бесподобен.
— На пленке он издает такие звуки… Простите, не знаю, как бы это поточнее сформулировать. Но, судя по звукам, он… Позвольте мне выразить это таким образом: вы не наблюдали за ним…
— Я не только наблюдала за ним, милочка.
— И то правда. Был ли он в хорошей физической форме? Судя по звукам на пленке, он устал.
— Разумеется, устал. Он же только что слетал на Луну и обратно.
— Путь неблизкий. — Бет кивнула. — Значит, физически он проявил себя, гм, неплохо?
— Я же говорю, он был великолепен.
— Даже после долгого, утомительного приема? В его возрасте?
— Может, на него вдохновение нашло.
— Позвольте мне обратить ваше внимание на стенограмму… — Бабетте дали экземпляр. — Вот, на восемьдесят третьей странице, строчка тридцать пятая. Ваша честь, я прошу разрешения воспроизвести этот фрагмент записи для суда.
Послышалось затрудненное дыхание Бабетты и позвякивание кубиков льда, затем — отрывистое мужское «Ах-х».
— Что именно происходило в этот момент, мисс Ван Анка?
— Ему… понадобилось… он… захотел пить. И выпил воды.
— Судя по звуку, не похоже, что кто-то пьет. Звук такой, словно что-то погружают в воду.
Бабетта молчала.
— Мисс Ван Анка!
— Что?
— Он пил?
— Я это уже сказала.
— Мы можем пригласить судебных экспертов по акустике, и они порекомендуют суду воссоздать картину, о которой свидетельствует этот звук.
— Стоял у него, ясно? У него стоял, а ему нужно было возвращаться в вашу комнату — и он боялся, как бы вы его там не убили, что вы и сделали. Он окунул свое хозяйство в ледяную воду, чтобы оно расслабилось. Ясно?
Судье Голландцу пришлось воспользоваться молотком, чтобы восстановить некое подобие порядка в зале суда. Представители окружения Бабетты были предупреждены, что если они не перестанут издавать эти звуки, их выведут из зала.
— Ну и что, расслабилось его… хозяйство, мисс Ван Анка?
— Чего вы от меня добиваетесь?
— Правды. Только и всего.
— Нет, не расслабилось. Ему пришлось, ну, в общем… запихивать его в брюки.
— Президенту было далеко за пятьдесят. К тому моменту вечеринка уже явно затянулась — он принимал главу иностранного государства, множество гостей, после чего, полагаю, принимал вас, что наверняка потребовало от него напряжения всех сил. Был уже третий час ночи. И тем не менее вы уверяете суд, что даже после изнурительных занятий любовью, если это и вправду можно так назвать, — добавила она, — у него все еще держалась эрекция?
— Чудовищная.
— Странно.
— Вам-то откуда знать?
— Мисс Ван Анка, — сказал судья Голландец, — мое терпение скоро лопнет. Еще одно подобное замечание, и вы проведете выходные под арестом. Это ясно?
— Да. Да-а, — простонала Бабетта.
— Мисс Ван Анка, — продолжала Бет, — не прибегал ли президент той ночью — насколько вам известно, — к помощи каких-либо медикаментов, которые позволили бы ему сохранять такую… героическую эрекцию, даже после секса?
— Я…
— Да?
— Он принял немного виагры.
Шум в зале.
— Виагра — это средство, которое выдается по рецепту врача и позволяет мужчинам достигать продолжительной эрекции. Вы именно его имеете в виду?
— Ну конечно.
— Президент принял виагру?
— В общем, да. В некотором смысле.
— Что вы имеете в виду? Уточните.
— О, господи! Это же… — Бабетта умоляюще посмотрела на судью. — Это интимное дело.
— Идет процесс по делу об убийстве, мисс Ван Анка, — сказал судья. — Закон и нормы морали обязывают вас рассказать суду все, что вам известно. Это вы должны были сделать еще тогда, когда давали показания в первый раз.
— Хорошо, хорошо. Мы с президентом и раньше были… в близких отношениях. И в нескольких предыдущих случаях он не сумел ничего добиться. В смысле, как мужчина. — Она тяжело вздохнула. — Вы знаете, какой это удар по мужскому самолюбию. А мне хотелось, чтобы он был счастлив и удовлетворен. Он же был президентом Соединенных Штатов. А если президент не получает удовлетворения, весь мир в опасности. Я не хотела, чтобы он… не хотела говорить ему: «Вот, прими это». Поэтому я измельчила несколько пилюль, смешала порошок с каким-то увлажняющим кремом и смазала им свою… себя. Чтобы средство подействовало как лекарство… местного применения, понимаете? Как мазь.
— Вы приготовили из виагры мазь и смазали ею свои интимные места?
— Разве осталось еще хоть что-нибудь интимное?
— И эта мазь местного применения попала в организм президента?
— Да, и стоял у него, как скала Гибралтар.
Бет сказала:
— В данный момент вопросов к свидетельнице больше нет.
Глава 35
— Ну что, — спросила Бет по возвращении в «Долину роз», — надеюсь, ты тоже доволен?
— Неплохо, — сказал Бойс. — Очень даже неплохо. Возможно, лет через пять-шесть из тебя выйдет хороший судебный адвокат.
— Но обвинение еще не снято. Ну, ошалел он от виагры. Странно только, что об этом ничего не сказано в отчете о вскрытии.
— Наверно, медики боялись оскорбить достоинство известного органа.
— И поэтому все по-прежнему выглядит так, словно я поджидала его, притаившись за дверью с плевательницей в руках.
— Твой перекрестный допрос произвел впечатление еще на одного человека. Даже глубоко взволновал его.
— Кого, Алана Крадмана? О-Джея Симпсона? Сдаюсь.
— Капитана Кэри Грейсона.
— Откуда ты знаешь?
— Я провел с ним всё утро.
— Ты виделся с Грейсоном?
— Еще как виделся. Мы с капитаном Грейсоном сегодня подружились.
— Как ты к нему проник?
— Не важно. Но он готов дать показания под присягой. А поскольку выглядит он так, словно с минуты на минуту умрет, советую тебе сейчас же позвонить судье Голландцу и обо всем договориться. Немедленно.
Судья Голландец отдал необходимые распоряжения. Меньше чем через полтора часа он, Бет, Сэнди Клинтик, два секретаря, стенографистка, судебные специалисты по видеосъемке и звукозаписи, а также нотариус уже мчались по Висконсин-авеню в кортеже автомобилей, принадлежащих Федеральной службе судебных исполнителей, по направлению к Военно-морскому госпиталю в Бетесде. Разумеется, это привлекло внимание журналистов, и те образовали собственные кортежи, один за другим присоединившиеся к судейскому. К тому времени как процессия добралась до госпиталя, кортеж состоял из пятидесяти четырех машин и был длиннее обычного президентского кортежа. Он занесен в «Гиннессову книгу мировых рекордов», в раздел «Самый длинный кортеж автомобилей».
В спешке никто не догадался уведомить охрану у главных ворот госпиталя в Бетесде, что в скором времени мимо нее со свистом промчится «отец всех кортежей». Когда морские пехотинцы увидели, как приближается эта величественная многоножка, сверкающая огнями ярче большинства аэропортов, они решили, что едет не кто иной, как президент Соединенных Штатов, причем тяжело раненный. Эту информацию они и передали по телефону в госпиталь, вызвав такой переполох, что все хирурги-травматологи, находившиеся в здании — и испытывавшие естественное желание прийти на выручку своему главнокомандующему, — бросились к входу в отделение неотложной помощи. Когда открылась дверца головного лимузина и из него вышли главные участники процесса, врачи разочарованно и недоуменно уставились друг на друга.