Школе принадлежало двадцать гектаров земли к югу от грунтовой дороги. На этой территории было расположено несколько школьных строений и еще несколько полей для регби. В настоящее время город расширился, и на этом месте появилось много новых домов. Но в те годы можно было идти по грунтовой дороге, обнесенной по обеим сторонам забором из проволочной сетки, ограждавшим территорию школы. По обеим сторонам дороги росли кусты, а вдоль дороги тут и там попадались небольшие дома. Грунтовая дорога выходила к реке Ла-Плата. Обычным шагом до реки было полчаса ходу, но с пингвином мы шли гораздо дольше.
Дома, построенные между школьными зданиями и рекой, нельзя было в строгом смысле этого слова назвать трущобами. Для строительства домов использовался подручный материал, который их обитатели могли найти поблизости. Например, старые балки покинутых и развалившихся домов. В этих домах не было электричества, канализации и воды. Обитатели этих домов выращивали овощи на небольших огородах и зарабатывали в городе на жизнь не требующим квалификации физическим трудом. Некоторые жители этих «хуторов» работали поварами, уборщиками, прачками и садовниками в школе.
До знакомства с Хуаном Сальвадором я часто прогуливался до реки. После того как у меня поселился мой новый постоялец, я начал расспрашивать местных жителей, доводилось ли им встречать пингвинов в этой части реки.
– Нет, никогда не доводилось, – отвечали мне и объясняли, что рыба, которой питаются пингвины, не водится в пресной речной воде, поэтому и пингвинов в реке нет. Получалось, что пингвинам приходилось проплывать триста километров по океану, чтобы добраться из Аргентины в Уругвай. Чем больше я узнавал о жизни этих поразительных птиц, тем больше они меня удивляли.
Ла-Плата – река огромная; ее ширина не уступает проливу Ла-Манш между Англией и Францией. Представьте себе, что вы стоите в Дувре и смотрите на юг. Температура воздуха плюс тридцать градусов по Цельсию. Вода теплая, мутная и пресноватая, а вокруг растут тропические растения, и солнце движется по небу в обратном направлении. (В южном полушарии солнце вращается по небу против часовой стрелки.) Вот теперь вы можете себе представить, что увидел я, выйдя по грунтовке к реке Ла-Плата.
Ученикам школы разрешали не только свободно гулять по территории, но и самостоятельно уходить в город. Несмотря на то что страна находилась на грани анархии, а гражданские права населения, по существу, отсутствовали, ученики пользовались практически неограниченной свободой передвижения, что сейчас может показаться несколько странным. Еще более удивительным могло бы показаться то, что ученики школы, выросшие в самых богатых и влиятельных семьях на континенте, могли запросто общаться с местной беднотой, жившей в пойме реки (этот район по-испански назывался bajo). На собраниях преподавательского состава неоднократно обсуждался вопрос о безопасности учеников. Ворота школы охраняли вооруженные охранники, а сама территория школы по всему периметру была обнесена высоким забором из металлической сетки. Однако, несмотря на все наши обсуждения, никаких дополнительных мер по усилению безопасности учеников так и не приняли.
После нашей первой совместной прогулки по территории мы с Хуаном Сальвадором вернулись к зданию, в котором находилась моя квартира. Перед входной дверью было две ступеньки, и пингвин ударился о нижнюю, словно не увидел ее. Он отпрянул и сел. Пингвин совершенно спокойно относился к тому, что я брал его на руки, поэтому я взял его и перенес через две ступеньки. Однако внутри здания снова поставил его на пол.
Моя квартира находилась на втором этаже, куда вела широкая и красивая деревянная лестница. Я начал подниматься по лестнице и обернулся, чтобы посмотреть, что будет делать пингвин. Хуан Сальвадор снова пошел вперед, снова ударился о нижнюю ступеньку и отступил. Но на этот раз он стал внимательно осматривать возникшее на его пути препятствие то левым, то правым глазом. И тут он понял, как можно это препятствие преодолеть. Он снова подошел вплотную к нижней ступеньке, подпрыгнул и приземлился на живот. При этом он ударился головой о следующую ступеньку. Пингвин снова встал, подпрыгнул и оказался на второй ступеньке. На этот раз он приземлился на животе не поперек, а вдоль ступеньки так, чтобы не удариться головой о следующую. Он моментально повторил эту операцию со следующей ступенькой и снова упал на нее вдоль, а не поперек. Я медленно поднимался впереди него, а пингвин зигзагами следовал за мной.
Я был крайне удивлен подобной сообразительности птицы и решил посмотреть, что будет делать пингвин, если я начну спускаться с лестницы. Недолго думая, Хуан Сальвадор лег на живот и, быстро скатившись по ступенькам вниз, оказался на полированном мраморном полу. Лежа на животе, он некоторое время по инерции катился по гладкому полу, а потом остановился и встал. Хуану Сальвадору не было суждено стать птицей, которая умеет быстро подниматься по лестнице, однако при спуске ему не было равных. Спускаясь по лестнице, он мог опередить кого угодно и даже совершенно спокойно «разруливал» ситуацию на ровных местах с двумя правыми поворотами на лестничной площадке. Только потом я узнал, что в мое отсутствие ученики спускались по лестнице с пингвином наперегонки, и Хуан Сальвадор всегда выходил победителем из этой гонки. Как только я узнал о таких развлечениях учеников, то страшно испугался и строго-настрого запретил подобные увеселения, потому что опасался, что какой-нибудь мальчик захочет обогнать пингвина, сиганет сразу через несколько ступенек, после чего не только упадет на пингвина и убьет его, а еще и сам поскользнется на теле мертвой птицы и сломает себе шею. Я представил себе эту страшную картину и внутренне содрогнулся от ужаса. Но все это было еще впереди. Пока я готовился к началу нового семестра и даже не представлял себе, что мальчишки будут вытворять с моей птицей.
Глава 8. О новых друзьях, или О том, как учащиеся вернулись к началу занятий и увидели, что в школе появился новый «ученик»
Мне кажется, что паркетные полы в школах натирают мастикой, пахнущей совершенно особым образом, пропитывая запахом все помещения школы. В тихих коридорах раздались громкие голоса, смех и крики учеников, которые с топотом неслись в свои спальни, где с грохотом бросали на пол тяжелые сумки со школьной и спортивной формой. Начинался новый семестр. Он продлится семнадцать недель. Школа оживала. Я был рад началу учебного года. Я уже понял, что Хуан Сальвадор любит общество людей, и с возвращением в школу трех сотен учеников у него должны появиться новые друзья.
На территории школы проживали не только учащиеся, но и многие семьи преподавательского состава, а также медсестры санатория. Коллектив сотрудников был дружным и сплоченным, и все обращались друг к другу по имени. В каждом классе было около пятнадцати учеников. На такое же количество учащихся были рассчитаны и общие спальни. Обеденный зал вмещал всех учеников и преподавателей, где мы собирались по три или четыре раза в день. Главного повара звали Джорджем, и он умел досыта накормить ораву детей. Часовня тоже была достаточно вместительной, и все мы собирались на службу, правда, не так часто, как в столовой, и с гораздо меньшим энтузиазмом.
Я стоял на лестничной площадке и, как регулировщик, управлял движением учеников, размышляя о том, сколько ребятам потребуется времени, чтобы через окно террасы увидеть пингвина. Мне не пришлось долго ждать. К двери подошел Игорь, смышленый парнишка с копной непослушных темных волос; улыбка, казалось, ни на секунду не покидала его лица. Парень уставился через стекло двери на террасу. Со смешанными чувствами, которые знакомы всем, кто возвращался после каникул в школу, он смотрел на реку и поля. Этот парень был из Перу, но его дед когда-то иммигрировал из России.
Через несколько секунд в ближайшем поле зрения он заметил что-то неожиданное, находящееся на террасе.
– Ничего себе! – тихо произнес он. – Да там же пингвин!
Мальчик посмотрел в сторону и потом снова прилип носом к стеклу.
– Да это же пингвин! – уверенно произнес он, повернув голову в мою сторону.
– Наверное, он решил передохнуть после долгого перелета на зимовку, – сказал ему я.
Мне нравилось в учебном процессе использовать противоречия, чтобы стимулировать умственную активность учеников и заставлять их мыслить, решая задачи, которые ставит перед ними жизнь.
Игорь снова посмотрел на пингвина, но потом быстро развернулся.
– Нет! – воскликнул он и, увидев улыбку на моем лице, тоже широко улыбнулся, давая мне понять, что оценил мою шутку.
– А можно выйти на террасу? – спросил он.
– Да, если будешь вести себя спокойно и нежно.
Мальчик открыл дверь и вышел на террасу. Я подошел поближе к двери, чтобы лучше видеть происходящее на террасе. Заметив мальчика, Хуан Сальвадор приветственно захлопал крыльями и наклонил голову, когда тот его по ней погладил, а потом немного от него отодвинулся. Впрочем, через несколько мгновений он снова подошел к мальчику поближе, словно предлагая себя погладить. Игорь посмотрел на меня.
– А можно я о нем ребятам расскажу? – спросил он.
Известие о том, что в школе появился пингвин, мгновенно облетело школу, и вскоре у двери на террасу появилась толпа возбужденных учеников, которые хотели удостовериться лично. Сначала я ограничивал количество посетителей, опасаясь, что Хуана Сальвадора испугает такой наплыв людей, но очень скоро понял, что гостеприимство пингвина не знает границ и он готов общаться с любым количеством поклонников.
Ребятам понравилось кормить пингвина, и у меня появилось много желающих (в особенности учеников младших классов), готовых покупать ему на рынке рыбу, кормить и обмывать крышу водой из шланга. Мне кажется, что для правильного воспитания молодого поколения необходимо предоставить ребятам определенную зону ответственности. В общем, желающих помогать мне заботиться о Хуане Сальвадоре было предостаточно.