– Ура! – сказал я. – Нам очень нужна эта ванна. Молодец. Давай вынесем ее на террасу и помоем.
Ребята вынесли ванну на террасу. Мы взяли шланг, включили напор воды на полную мощь и смыли грязь и паутину. Хуан Сальвадор стоял рядом и внимательно наблюдал за нашими действиями. Видимо, пингвин остался доволен состоянием ванны и потер голову о грудь, отчего во все стороны полетели мельчайшие брызги воды. Я всегда поражался гибкости шеи пингвинов, которые могли тереть голову и грудь и при этом повернуть голову так, чтобы клюв торчал вверх. Вокруг пингвина в солнечных лучах возник радужный ореол мелких капелек воды по сторонам мощной струи из шланга, разбивавшейся о стенки ванны. Это было удивительно красивое и незабываемое зрелище.
Мы вымыли ванну и налили в нее чистой воды. Ванна готова!
На террасу мы принесли несколько массивных брусков дерева квебрахо. Эти куски тяжелого дерева лежали в дровяных сараях. С их помощью мы закрепили лежащий на столе шланг, чтобы он не падал под напором струи, когда открывали кран. Название дерева квебрахо переводится как «сломать топор». Как следует из названия древесной породы, это было очень твердое дерево – настолько тяжелое, что оно даже тонет в воде. В Аргентине из этого дерева заготавливают дрова, потому что оно хорошо горит и выделяет не меньше тепла, чем уголь. Мы сложили бруски дерева перед ванной, а также внутри – получились две лесенки, по которым Хуан Сальвадор мог залезть в ванну и вылезти из нее. Как я уже упоминал, дерево квебрахо тонет в воде.
Мы закончили подготовку ванны и отошли в сторону, чтобы посмотреть, как пингвин заберется в нее. Мы были готовы поздравлять друг друга с тем, как удачно соорудили бассейн для птицы. Однако Хуан Сальвадор не обращал на ванну никакого внимания и продолжал чистить перышки. Он не удостоил нашу ванну даже взглядом, что было довольно странно, потому что пингвин был крайне любопытным созданием. Когда на террасе появлялся какой-либо новый предмет, он всегда его внимательно осматривал.
Мы не знали, что и думать.
– ¿Porqué no usarlo? – спросил один из мальчиков.
– ¿No le gusta? – вторил кто-то другой.
– Говорите по-английски! – громко сказал я им. У учеников были уроки испанского языка, а все остальное время им полагалось говорить по-английски, что, впрочем, в реальности происходило далеко не всегда.
– Sí, – сказал третий мальчуган. – Птица ведет себя очень странно.
– Не торопите его, – заметил я. – Дайте ему время. Просто он еще не успел привыкнуть к этой вещи. – Мне очень хотелось приободрить ребят, но если честно, то и сам чуть расстроился.
– О! – сказал один из ребят. – Я знаю, что ему нужно! Ему нужно yelo!
Мальчик повернулся ко мне и спросил:
– У вас наверняка есть yelo?
Это был типичный пример использования смеси английского и испанского языков, по-английски удачно названный Spanglish, на котором зачастую общались ученики школы.
– Ты имеешь в виду yellow[15]? – спросил я. – Но зачем ему что-то желтое? И что именно желтое ему надо? Краску? Ну что за чушь! Зачем пингвину желтая краска? – сказал я ворчливым голосом, имитируя отставного колониального полковника английской армии, который провел всю свою жизнь в какой-нибудь британской колонии. Всем ученикам нравилось, как я изображал из себя этакого бронтозавра британской колониальной политики.
– Нет-нет, – заверили меня ребята. – Мы имеем в виду не «желтый», а yelo! Ну, чтобы он почувствовал себя как дома.
Ребята дружно рассмеялись, и один из них объяснил мне, что они имеют в виду:
– Мы говорим про лед.
– Sí, именно лед! Heilo! ¿Tiene? – затараторили ребята.
– Лед?! Зачем? В воду? Да зачем ему лед в ванне? Пара кубиков льда ничего не изменит. Посмотрите, сколько в ванне воды.
– Да! Sí! – закричали ребята. – Ему нужен лед!
Уж не знаю, почему они так загорелись этой идеей.
– Пожалуйста, у вас же должен быть лед!
– Ну, даже не знаю… – пробормотал я. – Да, у меня есть лед в морозилке, но совсем немного. Не думаю, что лед что-либо изменит. Вы же понимаете, что это не арктический пингвин. Вы считаете, что его привлекут несколько кубиков льда? Не уверен.
Было уже почти полседьмого, то есть скоро прозвенит звонок, приглашающий всех на ужин. После ужина преподаватели могли немного расслабиться в конце трудового дня. Именно в это время я обычно сидел на террасе и наблюдал за закатом, потягивая джин с тоником. Часто ко мне присоединялись коллеги. А в стакане джина с тоником несколько кубиков льда просто необходимы. К тому же лед я делал из покупной бутилированной питьевой воды. В общем, мне казалось, что я смог отговорить ребят от их странной, на мой взгляд, затеи.
– Пожалуйста! – умоляли меня ребята. Я понял, что мне придется пожертвовать своим драгоценным льдом. Я пошел в квартиру, вынул из морозильника маленький пластиковый контейнер с кубиками льда и переложил несколько кубиков в стакан, который снова поставил в морозилку.
– Вот, пожалуйста, – сказал я, вернувшись на террасу и передавая им контейнер со льдом. – Не знаю, на что вы рассчитываете. Уверен, делу это не поможет. Вот сами увидите.
В этот момент раздался звонок, созывавший учеников на ужин в столовую, расположенную в другой части территории школы.
– Вам, кстати, пора на ужин. Оставьте пингвина в покое. Он сам рано или поздно поймет, зачем здесь стоит ванна. Можете после ужина зайти.
– Momentito, momentito! – загалдели ребята и кинули кубики льда в ванну. Я знал, что буквально через минуту маленькие кубики льда растают и бесследно исчезнут.
Однако совершенно неожиданно Хуан Сальвадор перестал заниматься своими перышками и посмотрел на ванну. Казалось, что он только и ждал, когда в воду бросят лед. Пингвин уверенным шагом поднялся по импровизированной лесенке, словно проделывал это уже много раз, и прыгнул в воду.
Все ребята дружно рассмеялись. Я напомнил им о том, что их ждут в столовой, и они бросились вниз по лестнице. По пути они передразнивали меня и произносили фразу: «Уверен, делу это не поможет». Так, смеясь и передразнивая меня, они добежали до дверей столовой.
Я налил себе долгожданный и заслуженный джин с тоником и поудобнее устроился на стуле. Освещенный косыми лучами заходящего солнца, я приветственно поднял бокал и посмотрел на купающегося пингвина.
– Твое здоровье, Хуан Сальвадор! – громко произнес я. – Salud! – и сделал глоток.
Потом я покрутил в руках стакан, чтобы лед побыстрее растаял. Кубики льда позвякивали о стенки стакана.
– Пьем до дна! – сказал я, наблюдая, как пингвин трясет хвостом и хватает клювом кубик льда. Потом пингвин полностью погрузился в воду и начал махать крыльями, поднимая фонтан брызг.
Глава 10. О разговорах на террасе и о том, что поделиться с кем-нибудь своей проблемой – значит наполовину решить ее
Как я уже упоминал, водопроводная вода в школе была очень соленой. От соли водопроводные трубы быстро изнашивались, и их приходилось менять каждые несколько лет. Нам сообщили, что временно отключат воду и надо будет впустить в квартиру рабочих, которые заменят трубы. Так вот, однажды во время сиесты в мою квартиру постучались трое рабочих, чтобы измерить длину труб. Свою работу они закончили меньше чем за десять минут, благо кухня и ванная комната в квартире были маленькими, и после этого попросили разрешения сделать замеры на террасе.
Можно было бы предположить, что они управятся за пару минут. Один из мужчин записывал замеры на бумаге, в руках другого была измерительная рулетка, а третий был начальником. На террасе была только одна короткая труба. Однако, как выяснилось, Хуан Сальвадор не собирался отпускать своих гостей так быстро.
Террасу я мог обозревать через одно из окон своей квартиры. Когда кто-нибудь заходил к Хуану Сальвадору, мне всегда было любопытно, чем они занимаются, и я невольно прислушивался к разговорам, которые велись на террасе. Из окна я увидел, как Хуан Сальвадо бегает и проверяет точность проводимых рабочими измерений. Затем трое рабочих уселись на парапет и обстоятельно рассказали птице, что они собираются делать с трубами и каким хорошим будет напор воды после ремонта. Я был сильно удивлен, что со мной они говорили не так обстоятельно и не описали всех подробностей замены труб.
Я уже привык к тому, что очень многие наделяли Хуана Сальвадора человеческими качествами. Если честно, то и сам этим грешил и был первым, кто начал разговаривать с этим пингвином как с человеком. Было забавно видеть, что многие поступают точно так же. На замеры и объяснения пингвину ушло полчаса, и я, слушая рабочих, не раз тихо про себя посмеивался.
Через пару дней в дверь моей квартиры постучали. Когда я открыл, передо мной стояла группка рабочих, которые все, как один, смотрели мне через плечо. Как выяснилось, они пришли не ко мне, а к Хуану Сальвадору. Они очень обрадовались, когда я предложил им покормить пингвина, и высыпали на террасу. Потом они сообщили мне, что в ближайшее время в школу привезут новую газонокосилку; трава на территории станет не такой высокой и гулять пингвину будет легче. Рабочие надеялись, что меня обрадует известие о появлении новой газонокосилки.
Уборщицы даже не спрашивали моего разрешения выйти на террасу и не просили у меня рыбы, чтобы покормить пингвина. Я, конечно, информировал их о том, что они могут посещать Хуана Сальвадора так часто, как сочтут нужным; но даже если бы я этого и не сделал, они бы, скорее всего, ходили к пингвину и без моего ведома, потому что работали в школе гораздо дольше меня. Разговор, который вели гости с Хуаном Сальвадором, происходил у всех одинаково. Гости проговаривали вступительные любезности и быстро переходили к теме, которая их волновала на самом деле. Уборщиц больше всего тревожила инфляция, а также сплетни о жизни преподавательского состава и обслуживающего персонала школы.
Частым гостем Хуана Сальвадора была Мария, которая заглядывала навестить своего любимца каждый раз, когда по работе проходила мимо моего дома. Надо сказать, что после появления пингвина на террасе у Марии постоянно оказывались какие-то дела поблизости от моей квартиры, и она заходила практически через день. Она садилась на парапет, вытягивала больные натруженные ноги и рассказывала Хуану Сальвадору о своих пр