– Простите, но в тот странный вечер, когда вы появились у меня в кабинете… – начал он.
И Валентина встрепенулась:
– Что?
– Нет-нет, ничего! Просто у меня оказалась невыключенной селекторная связь. Моя секретарша – в смысле, ваша подруга – она говорила ужасные вещи… Конечно, подслушивать нехорошо…
– Но вы всё слышали?
– Да.
– Стыд-то какой! – Валентина густо покраснела.
– Это не стыд, это ужас, – произнёс Виталий Михайлович. – Мне надо было сразу вмешаться, но меня вызвали – я выбежал к машине, у меня же в кабинете отдельная дверь во внутренний двор… Потом надо было отыскать вас среди уборщиц, но я и не предполагал, что вы там, пока сегодня не нашёл вас… тебя… по следам. И, как выяснилось, очень вовремя.
– Спасибо!
– Да дело не в этом!
– Нет, в этом! Виталий Михайлович, я вам так благодарна, так благодарна – только вы, пожалуйста, не увольняйте меня! Я обещаю больше ничего не заливать кровью…
Вместо обещания не уволить Виталий Михайлович крепко схватил Валентину за здоровую руку и попросил рассказать о себе – и потихоньку она поведала о себе и маме, своём образовании, последнем месте работы, любви к английскому языку и прочим интересным вещам.
– Ну уж младшим экономистом я вас точно могу взять с ходу! – улыбнулся Виталий Михайлович, когда она замолчала. – А дальше будет видно.
– Спасибо!
– Не за что.
– Нет, – мотнула головой Валентина, – как раз есть за что. А вы простите меня за «сухарь». Это неправда.
– Прощаю.
В машине, когда Виталий Михайлович вёз Валентину домой, она осторожно проговорила:
– По поводу того, что вы слышали наш разговор… Пожалуйста, не ругайтесь на Аллу. И не выгоняйте её! Она не со зла всё это. Просто в жизни Алла не на то поставила. Как в казино.
– Валентина, я не пойму – ты святая или блаженная? – нахмурившись, посмотрел на неё Виталий Михайлович.
– Не то и не другое! – замотала головой Валентина.
– А ты себя-то так хорошо понимаешь, как подружку Аллу?
– Даже не знаю… – честно призналась Валентина и вздохнула.
Вот уже месяц Валя работала в банке. Потихоньку она втягивалась, с каждым днём всё лучше и лучше разбираясь в тонкостях банковского дела. Коллектив пришёлся ей по душе, и она быстро прижилась. А с одной из молодых женщин, Елизаветой Рыжовой, она даже подружилась. Алле Валентина больше не звонила, та, естественно, тоже.
По настоянию Виталия Михайловича Валентине дали большой аванс, и на эту сумму она смогла купить все нужные лекарства маме и вылезти из долгов.
Регулярно приходила зарплата, в жизни Валентины и её мамы появилась стабильность и спокойствие. Всё было хорошо, но радости и счастья почему-то не было.
Виталия Михайловича после того визита в больницу она больше ни разу не видела. Валентина была уверена, что Виталий Михайлович даже может не узнать её при встрече.
– Валентина, у меня просто чумовые новости! – с таким криком влетела однажды в кабинет Лиза Рыжова. Подсела поближе к Валентине и принялась шептать ей на ухо.
Оказалось, что их прекрасный босс уходит из банка. Невероятный красавец Виталий Михайлович больше не будет здесь работать и населять сердца девушек и женщин сладким трепетом.
– Да, он освободил должность по собственному желанию! – вещала Лиза. – И на его место уже назначен другой.
– Когда это случилось? – еле ворочая губами, проговорила Валентина.
– Да прямо сегодня! Все в шоке! – Голос Лизы становился всё громче.
– Ясно…
К вечеру появилась новая сплетня: Аллу уволили. И не просто уволили, а завели на неё дело. Обнаружилось её серьёзное участие в махинациях сбежавшего в Америку бывшего шефа. Дав подписку о невыезде, Алла сидела теперь дома. Вот такие дела.
Было обычное воскресное утро. Валентина проснулась, но не торопилась выбираться из постели, лежала и сладко нежилась. На кухне мама уютно гремела посудой, доносились манящие запахи жареного, пареного и сладенького. От этого улучшалось настроение и жизнь казалась небессмысленной.
А в Валиной жизни и вправду всё было хорошо. Выздоравливала мама, радовала интересная работа с хорошей зарплатой, даже мужчине Валентина явно нравилась – несмотря на предсказания Аллы, за Валей ухаживал сотрудник службы безопасности банка. Правда, сам он Вале не нравился, но факт того, что и она может кого-то заинтересовать, чрезвычайно Валентине льстил.
Алле Валентина позвонила. И не один раз. Но та не брала трубку. Общаться не хотела. Её право…
Раздался звонок в дверь. Валентина никого не ждала, а потому не особо прислушивалась, кого же впустила мама.
Снова всё затихло в квартире. А потом в комнату заглянула мама и сообщила, что к ней пришли.
– Ко мне? – удивилась девушка. – Но кто?
– Оденься и выйди.
Валя надела спортивный костюм, собрала волосы в пучок, вошла в кухню.
За столом сидел Виталий Михайлович в великолепной рубашке бирюзового цвета и синих джинсах. Мама разговаривала с ним как со старым знакомым.
– Виталий Михайлович, здравствуйте! – улыбнулась Валя.
– Можно просто Виталий, – улыбнулся и он.
Мама поспешно умчалась с кухни, подхватила сумку и выскочила из квартиры, сообщив, что в доме закончились стратегические запасы соли и песка.
Валентина и Виталий остались одни.
– Как вы узнали мой адрес? – спросила Валентина.
– Как ТЫ узнал мой адрес, – мягко поправил её Виталий. – Ну я же брал тебя на работу. Вся информация осталась у меня.
– Точно.
– Валя, я приехал сказать, что нашёл тебе врача, – осторожно дотрагиваясь до её руки, сказал Виталий. – Я оплатил курс лечения и восстановления в одном из ожоговых центров Германии.
– Ну зачем такая щедрость, Виталий?..
– Это не щедрость, – улыбнулся Виталий. – И это во-первых. А во-вторых, я больше тебе не начальник.
– Да, – вздохнула Валя. – Все очень переживают.
– Ничего! На моё место пришёл порядочный человек, профессионал. Теперь в банке всё будет хорошо.
– Виталий, скажи… – начала Валентина. – Ведь это ты разоблачил Аллу? И её махинации вместе со сбежавшим боссом, на которого она всё попыталась повесить?
– Вот ты меня и рассекретила! – картинно всплеснул руками Виталий. – А если серьёзно, то да – на самом деле я не директор банка, а кризис-менеджер. С большим, между прочим, опытом выведения из кризисов банков и других организаций. Состою на службе у государства. Служу, что называется, верой и правдой. Но мы отвлеклись… Поскольку я теперь тебе, Валентина, не босс, то имею полное право пригласить тебя на свидание. Очень надеюсь, что ты не откажешь.
– Я тебя плохо знаю, – призналась Валентина, – поэтому буду комплексовать…
– А я не дам тебе возможности комплексовать! – заявил Виталий. – И потом, не забывай: мы познакомились в День святого Валентина, то есть в День влюблённых. А это хороший знак! – рассмеялся Виталий.
Валентина не смогла больше сдерживать нахлынувшие в её душу эмоции – и рассмеялась в ответ.
Жизнь – интересная штука. Она способна преподносить сюрпризы, когда их совсем уже не ждёшь.
Ганна ШевченкоЧёрный шоколад
Начиная рассказ о подруге, я хотела изменить имя и фамилию, потому что придётся писать малоприятные вещи, но, подумав, решила оставить как есть. Во-первых, ни подруга, ни её знакомые не читают современную прозу, и потому у меня нет шансов быть уличённой в том, что я выдаю чужие тайны. А во-вторых, любое имя несёт свою, уникальную энергетику, и, придумай я иное, это уже будет история о другом человеке, а я бы хотела рассказать именно о ней.
Её зовут Жанна Тарба.
Познакомились мы зимой, около восьми лет назад, когда моей младшей было полтора года. Я вывезла дочь на коляске во двор для послеобеденного сна и устроилась на скамейке возле детской площадки. Жанна подсела ко мне со своей коляской и тут же засыпала вопросами. Спросила о возрасте ребёнка, о часах кормления, сна, высаживаемся ли на горшок, когда сделали первые шаги. День был солнечный, мороз слабый, дети долго спали, надышавшись кислородом, и вскоре Жанна стала рассказывать о себе. О том, как любит мужа и как ему сейчас, после того как появился ребёнок, недостает внимания: раньше перед сном она ему щекотала пятки и массировала спину, а теперь всю нежность получает сын.
В наш город Жанна приехала из Сухуми в середине девяностых: продала там свою квартиру в центре и купила у нас комнату в коммуналке. Мужа её звали Костик. С Костиком они начали встречаться ещё на родине. Когда Жанна уехала в Россию, он долго раздумывал, но через полтора года всё же приехал в Подмосковье, и они поженились. С детьми долго не получалось. Сначала Костик не мог найти работу, и они жили только на Жаннину зарплату. Потом, когда он устроился в школу милиции, то долго зарабатывал копейки, и Жанне пришлось откладывать из своей зарплаты на будущие роды (врач предупредил, что из-за возраста будет кесарево), на одежду малышу и на послеродовое время, пока она не выйдет на работу из декретного отпуска. Жанне на тот момент было сорок три, и все признаки возраста – мелкие морщины, полукруглые впадины под глазами, носогубные складки – уже появились на лице. Но было в ней что-то беззащитное, лёгкое, наивное, что придавало ей моложавости, и, если бы она сказала, что ей тридцать три, я ни на секунду не усомнилась бы. У неё узкое вытянутое лицо, индюшиный подбородок, горбатый нос, близко посаженные глаза, но когда она смеялась, шутила или с нежностью говорила о муже, свет затенял недоработки природы, и она становилась милой.
Дети проснулись один за другим. Жанна своего сына звала Николаем, как взрослого мужчину. У него было такое же узкое вытянутое лицо, к тому же у них оказались похожие шапочки, связанные «резинкой». И у мамы, и у сына они почему-то съезжали на макушку, обнажая лоб и уши, и Жанна с Николаем походили на аптечные пузырьки, которым достались не те колпачки.