«…Ты знаешь, сеструха, как он заматерел, плечищи стали почти как у бати нашего, на шее ни одна рубаха не сходится! Долго не могли Сереге халата подобрать, нашли с трудом мало-мальски подходящий, а Серега нагнулся, чтобы шлепанцы поправить, и видим - дырища в халате между лопаток! Дали другой, и этот тем же манером напополам. «Ты меня с работы снимешь!» - ругается кастелянша. Тогда Мариам Вахтанговна, наш лечащий врач, принесла из дому богатющий ворсовый халат с кистями, бухарским его зовут. Вот и ходит теперь наш Серега, что тебе персидский шах с костылем!»
Другие письма были тоже веселыми, ободряющими, нигде ни полсловечка о боях, о смертельной опасности, ежечасно подстерегавшей отца. Будто не с фронта писал он, а откуда-то с мирной дальней стороны.
«…Дружок мой закадычный Петро Шамшурин посылочку получил с кедровыми орехами. Поделил на все отделение, два дня щелкали, пока челюсти судорогой сводить не стало. А одну очень красивую шишку я лущить не стал, оставил на память…»
«…Недавно новый пулеметчик к нам пришел, Поваляев его фамилия. Разговорились мы с ним, и оказалось - почти что земляки. Он тоже из нашей, из Омской, области, только из Русскополянского района. Мировой мужик, в бою страха не знает… А войне-то, милая моя сеструха, по всему видно, очень скоро конец придет!..»
Этот последний треугольник был обозначен апрелем сорок пятого года. До победы оставалось чуть больше месяца. Но сколько раз за эти оставшиеся недели и дни довелось, быть может, отцу рисковать своей жизнью…
- Тетя Тося, вы людей этих, что в письмах отца упоминаются, Шамшурина и Поваляева, не знаете? - спросил Юрий.
- Не знаю, Юронька. О Шамшурине я, правда, слыхала от Егора. Они и после войны друг с другом переписывались. Брат все в гости к нему съездить, поохотиться в тайге, .собирался. Только не успел, сердешный…
ГЛАВА 11
В санитарную часть рано утром первым заглянул гвардии капитан Миронов.
- Здравствуйте, Русаков. Серьезно это у вас? - глянул он на забинтованные руки лейтенанта.
- Начмед грозится дней семь продержать, - ответил Юрий, косясь на вытянувшегося по стойке «смирно» Филипеню.
. - Товарищ гвардии матрос, оставьте нас на минуту одних, - сказал тому командир роты. - Удивляете вы меня, Русаков, - продолжил он, когда Филипеня вышел. - Ну разве командирское это дело - самому лезть в огонь? Ваша обязанность подчиненными руководить.
- Но тут был особый случай, товарищ гвардия капитан. Линия под напряжением, кого попало не пошлешь. А сам я все-таки инженер.
- Инженером вы были на заводе, а здесь вы прежде всего командир. Могли проинструктировать толкового сержанта.
- Да не было же времени для этого! Завод горел!
- Ну хорошо, не будем сейчас об этом. Неужели вас продержат здесь целую неделю? А мне ведь нужно срочно сдать вам дела.
- Какие дела? - не понял Юрий.
- Дела и обязанности командира роты. Пришел вызов из академии, в следующий понедельник мне надо выезжать.
- А почему именно я должен принимать роту?
- Так распорядилось командование. Вы же по штату числитесь моим первым заместителем, вот и замещайте… Кстати, есть и другая приятная для вас новость: мне сообщили, что вас и Филипеню будут представлять к медали «За отвагу на пожаре». Не зря пострадали, - усмехнулся Миронов.
- Какая там отвага! - махнул забинтованной рукой Юрий.
- Не скромничайте, Русаков. Излишняя скромность так же вредна, как и нахальство. Если позволите, я буду просить врача, чтобы он выписал вас побыстрее.
- Пожалуйста, я готов уйти отсюда хоть сегодня.
После завтрака в санчасть прибыли новые посетители.
Вместе с Родионовым в палату вошел человек в гражданском костюме. Брюки из дорогой ткани были у него заправлены в порыжелые сапоги, явно с чужой ноги.
- Командир взвода, ходившего в Мысовое, товарищ секретарь обкома, - представил Юрия гвардии майор Родионов.
- Сердечно вас благодарю, лейтенант! - сказал гость, и глаза его на усталом, наспех побритом лице молодо заблестели. - Директор мысовского совхоза Воронов рассказывал о вас буквально с восхищением…
- Разве только про меня, а не про них? - указал Юрий взглядом на Филипеню.
- Разумеется, о них тоже, - понимающе улыбнулся секретарь обкома, откидывая с высокого лба прядь начинающих седеть волос. - Буду докладывать обо всем на бюро обкома, - повернулся он к Родионову, - особенно подчеркну участие ваших гвардейцев.
- Мы выполняли свой долг, - смущенно сказал ком-бат, - Любая воинская часть на нашем месте поступила бы точно так же.
- В этом я не сомневаюсь! - воскликнул гость.
- Я извиняюсь, - обратился к нему Родионов.- Мне надо по службе сказать несколько слов лейтенанту.
- Пожалуйста, будьте добры!
- Миронов вас ввел в курс дела? - спросил Юрия комбат. - Приказ мною подписан. Как только позволит врач, приступайте к исполнению новых обязанностей. Но должен предупредить вас, Русаков, что скоро нам предстоит принять участие в крупном флотском учении во взаимодействии с нашими польскими товарищами. В таком, какого вам, пожалуй, еще. не приходилось видеть. Не исключено, что за его ходом будет наблюдать сам министр обороны… Вот потому, - внимательно глянул он на Юрия, - я и хочу, чтобы вы осознали всю ответственность, которая на вас ложится.
- Постараюсь, товарищ гвардии майор.
- Выздоравливайте побыстрей.
- Спасибо.
Весь день Юрий испытывал странную раздвоенность чувств. Неожиданное повышение радовало, но в то же время не было полной уверенности в том, что новая должность окажется ему по плечу. Не представлял он пока и того, как теперь ему надлежит вести себя с вчерашними приятелями - командирами взводов, с замполитом Еськовым, для которого он из подчиненного сразу превратился в начальника.
- Где же тут герои мирных дней? - услышал он из коридора голос со знакомой картавинкой. - Можно к вам? - поскреблась Наташа в полуприкрытую дверь палаты.
- Пожалуйста! - вскочил Юрий, торопливо одернув примятую постель.
- Здравствуйте. А у вас тут очень даже уютно.
- Добрый вечер.
- Здравия желаю, - сказал Филипеня, бочком пробираясь к выходу.
- Куда же вы? - попыталась остановить его девушка.
- Вы знаете… Мне обязательно надо… - смущенно забормотал Филипеня. - Я скоро вернусь.
- Он что у вас, из робкого десятка? - спросила у Юрия Наташа.
- Как сказать,- усмехнулся тот.
- Куда вам поставить цветы?
- Сейчас я раздобуду у сестрички какую-нибудь посудину… Вот дали поллитровую кружку, - сказал Юрий, возвращаясь. - Хрустальные вазы здесь не предусмотрены.
- Ничего, обойдемся без хрусталя. Федор мне сообщил, что вас положили в Санчасть, вот я и решила навестить. Может, я некстати?
- Нет, что вы! Совсем наоборот. Я вам очень благодарен за внимание.
- Это уже хорошо. А то я сценария не приготовила, все - сплошная импровизация,- улыбнулась Наташа.
- И надо сказать - очень удачная.
- Вы так считаете?.. Что-то я чересчур разболталась. А вам, наверное, не до шуток. Очень руки болят? - участливо спросила она.
- Уже перестали. Одно плохо - ложку неудобно держать.
- Вы уже поужинали? Жаль. Лишили меня удовольствия покормить вас с ложечки.
- Если бы я мог знать, что вы придете…
- А вы бы пришли в больницу, если бы слегла я? - негромко спросила она после паузы.
- Если бы знал, что вам это будет приятно, навещал бы по нескольку раз на дню.
- Это было бы для меня самым лучшим лекарством… - прошептала Наташа и отвернулась, чтобы спрятать зардевшиеся щеки.- Только, как назло, у меня завидное здоровье! - справившись со смущением, сказала она.
- Тогда разрешите мне как-нибудь навестить вас в вашем сельском клубе.
- Чтобы вы вскружили головы всем моим артисткам? Им тогда репетиции на ум не пойдут.
- Опасность грозит только вашим ухажерам… - удивляясь собственной смелости, произнес Юрий, чувствуя, как горячая волна приливает к его голове.
Филипеня вернулся в палату перед самым отбоем.
- Чего вы так застеснялись, Женя? - спросил его Юрий. - И девушку поставили в неловкое положение.
- Извините меня, товарищ гвардии лейтенант, но. ведь она пе ко мне приходила…
- С чего это вы взяли?
- Она же вам нравится, товарищ гвардии лейтенант! Вот и женитесь на ней.
- Так сразу и жениться? А если она не пойдет за меня?
- Непременно пойдет. А по годам вам уже пора семьей обзаводиться.
- Ну и мудрец вы, Женя! Ну и рассудили! - искренне развеселился Юрий.
- Послушайтесь моего совета, делайте побыстрее предложение! Иначе отобьет ее у вас гвардии лейтенант Ермоленко. Наши ребята ее с ним видели.
- В ток-то вся сложность, дорогой сват, что не только мы выбираем, но и нас тоже выбирают…
Начмед выписал их лишь через пять суток. Фили-пене дал освобождение на полмесяца от дежурств и нарядов, а Юрию долго втолковывал:
- Поменьше занимайтесь канцелярией, не утруждайте руку. Возьмите писаря и диктуйте ему все ваши приказы и распоряжения. На бэтээрах пока не раскатывайте, пусть занятия проводят ваши помощники…
- Будет сделано, товарищ гвардии капитан медицинской службы! - нарочито серьезно отрапортовал Юрий и уже тремя днями спустя, приняв обязанности командира роты, отправился на полигон руководить водительской подготовкой.
В подразделения пришли молодые механики пока еще с ученическим опытом вождения боевых машин. Их следовало в короткий срок ввести в строй.
Один из стажеров сидел в командирском бэтээре на месте Файзулаева, который выполнял теперь роль инструктора.
- Заводи, - скомандовал Файзулаев новичку.
Взревел двигатель, сразу же взяв высокую ноту.
- Не газуй! Плавно повышай обороты. Марш!
Выметая колесами песок, бронетранспортер двинулся
вперед по петляющей между рытвинами и клыкастыми надолбами колее. Вот она резко нырнула в овраг.
- Сбрось газ! Плавнее веди, - предупредил стажера Файзулаев. Он был настолько увлечен своей новой ролью, что совсем забыл про старшего в машине. Юрий понимал это и не вмешивался в его распоряжения.