В обрушившейся тишине было слышно, как жирная зеленая муха ползла по стене.
Глава 16
Зотов молча смотрел на Ерохину. Какая-то глупая шутка, загадочная игра. Мысли прыгали и метались в дьявольском хороводе. Больше всего хотелось, чтобы вернулась прежняя Анька: своя, насмешливая и добрая, с лукавым прищуром голубых, наполненных веселыми искрами глаз. Чтобы исчезла новая Анька – печальная, озлобленная, чужая, похожая на дикую кошку. Но прежняя не вернулась. Анька налила себе еще водки, выпила не поморщившись и пробурчала:
– Ну, чего смотришь?
– Ты это серьезно?
– Серьезнее не бывает. Завербована гестапо в Брянске, четырнадцатого октября сорок первого года, агентурная кличка Сова, первым заданием было установление связи с подпольем. С середины ноября переведена на службу в разведку Локотской республики под личное командование Бронислава Каминского. Вот так.
Он понимал, что Анька не врет, ей нет смысла врать, взваливая на себя такое дерьмо. Все это время она была рядом, а он так ничего и не понял, эта девчонка с легкостью обвела вокруг пальца матерого следака. Утешение одного – не только его, всех. Змея, пригретая на груди.
– Как ты могла? – глухо обронил он.
– Такая я тварь! – прорычала Ерохина и внезапно расплакалась.
– Успокойся.
– Думаешь, я сама? – Аня размазала слезы. – Думаешь, я предатель? Думаешь, Родину продала, да? Я не хотела. Они у меня сыночка отняли, Илюшеньку, понимаешь? Сказали, убьют. Ты их не знаешь. Ты не знаешь Каминского, это не человек, это дьявол…
Она снова схватилась за фляжку, руки тряслись, горлышко прыгало и клацало по ободку металлической кружки. Дальше по ободку клацнули зубы, выбив мелкую дробь. Задвигалось горло.
«Как бы ты поступил на ее месте? – подумал Зотов с неожиданной жалостью. – Если бы твоего ребенка забрали? Ольку или Дениску, что бы ты сделал? Смотрел, как они умирают?» Ответа не было. А может, он был, но Зотов постарался забить его в самые темные закоулки души.
– Почему призналась?
– У меня… у меня приказ. – Ерохина вытерла слезы. – Я должна раскрыться, в знак доброй воли. Мне приказали…
– Кто?
– Обер-бургомистр Каминский. Хочет встретиться с вами.
– Каминский? – Зотов недоверчиво усмехнулся. Все это нравилось ему меньше и меньше. – С какой целью?
– Я не уполномочена, – всхлипнула Аня. Или агент Сова? – Мое дело – передать приглашение, у меня приказ… Обер-бургомистр гарантирует безопасность.
– А если не соглашусь?
Анькино лицо перекосилось от страха.
– Виктор Палыч, пожалуйста, я все что угодно, Виктор Палыч, не губите. Если вы не согласитесь, Илюшку убьют. Это настоящие звери.
– А я ведь могу Маркова с Лукиным позвать, – испытующе откликнулся Зотов.
– Воля ваша. – Ерохина сжалась, побелевшее лицо украсилось нехорошей усмешкой. Руки незаметно скользнули под стол.
Интересно, будет стрелять? Или там нож, которым так удобно вырезать на трупах всякие цифры? Может, не случайно она пропала из Тарасовки в ночь убийства Феди Малыгина? Лучше, конечно, нож, тогда будет неплохой шанс отбиться. Зотов застыл, стараясь не делать резких движений. Ерохиной терять, в сущности, нечего, вот и не стоит ее провоцировать. А предложение неожиданное. Каминский, Каминский… Знать бы, что задумал этот урод.
– Бронислав Владиславович хочет поговорить, – нарушила настороженное молчание Аня. Поняла, никого Зотов звать на помощь не будет. – На нейтральной территории, только он и вы, с глазу на глаз, никто не узнает.
– Почему я? – задал Зотов главный вопрос.
– Вы умный и человек в лесу новый, ни от кого не зависимый. И взгляд у вас свежий. Каминский выбрал именно вас.
– Экая честь, – присвистнул Зотов. – Интересно, с чьей подачи?
– Я подсказала. – Глаза у Ерохиной были на мокром месте. – Простите, Виктор Палыч. Все мои доклады ложатся прямиком на стол Каминскому. Он велел передать. – Разведчица сосредоточилась и отчеканила: – «Приходите на встречу, ничего не бойтесь, это настолько же в ваших интересах, сколько в моих».
Зотов задумался. Интересно девки пляшут. Ведь авантюра чистой воды. Сердце забилось ускоренно, волосы на руках встали дыбом. Вот оно, чувство опасности, сладкое, будоражащее. Допустим, Каминский брешет как сивый мерин и Зотова банально заманивают. И какой в этом смысл? Чтобы бургомистр лично суетился, пытаясь схватить какого-то пришлого человека? Сомнительно. И слишком сложно. Зотов птица не того полета. Все можно было сделать куда как проще и без раскрытия ценнейшего агента. Ерохина не раз могла слить маршрут группы, а дальше дело техники, взяли бы тепленьким. Нет, тут дело в другом… Аньку сдавать нужды пока нет. Зотову пришлась по душе начавшаяся игра.
– Хорошо, я согласен.
– Виктор Палыч… – Анька вскочила и кинулась обниматься.
– Отставить, боец Ерохина, – отстранился Зотов.
– Брезгуете теперь, да? – Ерохина резко остановилась.
– Сама как думаешь? Тут такие новости, закачаешься.
– Меня заставили. Илюшенька мой…
– Не скули, – безжалостно оборвал Зотов. – Когда назначена встреча?
– Нужно выезжать прямо сейчас. – Анна приняла деловой вид. – К полуночи будем на месте, Каминский прибудет перед рассветом. Если не успеем, время запасной встречи наступит только через пять дней. Но, возможно, второго шанса не будет. Тут такое начинается, такое… да не мне вам рассказывать, сами все видели.
– Что за место?
– Извините, Виктор Палыч, сказать не могу. – Анна смотрела прямо в глаза. – У меня две лошади, дороги я знаю, доставлю в целости и сохранности.
– А что я ребятам скажу?
– Придумайте. Только, пожалуйста, побыстрей.
– Беда с тобой, боец Ерохина. – Зотов тяжело поднялся из-за стола. Кости ломило, мышцы окаменели, тело словно провернули через огромную мясорубку. Вот она – старость. Три дня по лесам попрыгал – и сил больше нет, хоть помирай. А еще на лошадке скакать, кавалерист, твою мать. Каминский, сучара, мог бы автомобиль за гостем прислать.
Маркова нашел возле кухни. Командир слушал оживленно жестикулирующего Решетова и согласно кивал.
– М-м-м, товарищи партизаны, – протянул Зотов, не зная, с чего начать. И бухнул прямиком в лоб: – Мне нужно отлучиться по личному вопросу. Немедленно.
– Куда, – ахнул Марков. У Решетова бровь изогнулась дугой.
– По делу. – Зотов мельком оглянулся. – Анна обещала кое-что показать.
– В землянке не мог посмотреть? – хмыкнул Решетов.
– Пошел ты. Я и обидеться могу.
– Ути, какие мы нежные. – Капитан резко сменил тон на серьезный. – Ты хоть понимаешь, как опасно в лесу?
– Чай не маленький.
– Угу, а ведешь себя…
– Я ненадолго, завтра вернусь.
– Да как же так, Виктор Палыч, как же так? – засуетился Марков. – Я хоть охрану вам дам!
– Спасибо, не нужно. – Зотов хлопнул его по плечу. – Вы не переживайте, я мигом, одна нога там, другая тут.
– Этого и боюсь, – помрачнел Решетов. – Одна нога в Локте останется, другую назад привезут. Твое дело точно стоит того?
– Сам не знаю, Никит, надеюсь, стоит. – Зотов огляделся, выискивая Карпина. Не дай бог увидит, от него не отвяжешься. – Лейтенанту моему передайте, чтобы не беспокоился. Ну, бывайте, я побежал.
Зотов быстро пожал обоим руки, оставив Маркова с Решетовым удивленными и подозрительными. Врать им не хотелось, да особо и не пришлось.
Ерохина поджидала на краю лагеря с двумя гнедыми лошадьми в поводу. Спросила чуть насмешливо:
– Умеете на лошади-то?
– Приходилось по молодости, – уклончиво ответил Зотов, вскакивая на лошадь. Ну как «вскакивая». Пока залез, сто потов сошло. Шутка ли, последний раз в седле сидел лет пятнадцать назад. Ничего, это как на велосипеде, навык, чтоб его, не пропьешь.
– Отпустили? – спросила Анна, тронув коня.
– А кого мне спрашивать? Сам себе начальничек, – откликнулся Зотов. – Сказал, с тобой еду, под твою ответственность.
– Понятно. Если не вернетесь, спрос с меня будет.
– Надо было подстраховаться.
Дальше ехали молча, лагерь остался за спиной и затих. Дорога мерно лилась под копыта. Лошадь попалась смирная, не буянила, не пыталась сбросить неумелого седока. Елки покачивались, заслоняя бледное солнце и отбрасывая косматые тени. Километра через два Анна свернула на малохоженую тропу, заросшую травой и заваленную обомшелым валежником. Ощутимо похолодало, болото дышало могильным холодом и воняло протухшей водой. Левее раскинулся буреломный малинник, затянутый космами паутины. Кое-где из него торчали острые пики обгорелых стволов. Минуты сливались в часы. В упавших сумерках лес размылся и потускнел, внушая иррациональный, болезненный страх. Анька кружила, запутывая следы. Зотов делал вид, что ничего не понимает. Они сворачивали снова и снова, находя едва заметные звериные тропы и заброшенные просеки. В чаще трещало и охало. Край поляны перерыли кабаны, из земли торчали обглоданные добела корни.
От тряски и жесткого седла у Зотова разболелась задница. Потихоньку бы надо, а тут… Враскорячку пойдешь. А ведь в Гражданскую мог сутками с коня не слезать. Стемнело внезапно, вроде только падали последние косые лучи – и сразу обрушилась тьма. Тропа нырнула в затянутый дымкой овраг и выскочила навстречу грунтовой дороге и поднявшейся луне. В подсохшей грязи виднелись отпечатки автомобильных протекторов. Вот и цивилизация.
– Долго еще? – спросил Зотов, нарушая затянувшееся молчание.
– Немножко осталось, – тихо ответила Анна и приложила указательный палец к губам. Ее профиль четко выделялся в лунном свете. Разговор не заладился.
Дважды слышался отдаленный собачий лай и однажды вроде гудели моторы. Дорога вихляла, как пьяная. Лес густел. К запаху гнили примешался едва уловимый аромат табака. Зотов пропустил момент, когда из темноты выступили черные тени.
– Стой, кто идет? – спросил хриплый прокуренный голос. В темноту улетел, рассыпая искорки, огонек. Предупреждающе лязгнул затвор. Шутить здесь не будут.