и, – сознался Воробьев. – Мертвых староверов боюсь!
– Пф, – подавился смешком Шестаков.
– Миша, смени его, – попросил Зотов. До смерти напуганный замыкающий – гиблое дело. Не на прогулке. – Степан головным.
Карпин остановился, баюкая ППШ, и подождал, пока крохотный отряд пройдет мимо. Шестаков, ворча и ругаясь вполголоса, поменялся с лейтенантом местами, поддев напоследок Кольку:
– Не боись, шкет, староверы только по ночам шастают и кровушку пьют.
– Шестаков! – одернул Зотов.
– Все-все, умолкаю.
В темной и холодной утробе чащи скрипели умершие стволы, цепляясь друг за дружку крючковатыми руками-ветвями. Пахло весенней прелью, толстые заплесневелые елки подпирали серое небо, где-то рядом выстукивал дятел. Шестаков вел глухоманью, мимо затянутых ряской бочажин, неглубоких, забитых кустами оврагов и буреломов в человеческий рост высотой. Через час впереди показался робкий белесый просвет, и скоро группа вышла на старую заросшую просеку.
– Дорога на Малькинское болото, – шепотом сообщил Шестаков и указал направление. – Выйдем прямо на гать.
– Телега недавно прошла. – Карпин присел и коснулся травы.
– Быть того не могет, – удивился Степан. – Какая телега?
– Продразверстка из двадцатого года. Сам посмотри.
Зотов приблизился и увидел след, петляющий по дороге. На краю лужи, в грязи, остался четкий, не заветренный отпечаток колес.
– Не нравится мне это, – обронил лейтенант.
– Все в порядке. Наверное, – успокоил Зотов. – Нас должна ждать Ерохина с друзьями и телегой.
– Все темнишь? – сощурился Карпин.
– Хотел сделать сюрприз. – Зотов пошел по дороге. – План прост, как все гениальное: мы с тобой залезаем в телегу и строим из себя мертвецов. Нас привозят обратно в отряд, и там, в санчасти, мы благополучно оживаем.
– А что за друзья?
– Самому интересно.
– Люди, – сообщил, резко останавливаясь, Степан.
Зотов сравнялся с проводником. Метрах в пятидесяти впереди из дымки проявилась телега, запряженная лошадью. Рядом кучковались несколько вооруженных человек. Анька Ерохина, сидящая на телеге и болтающая ногами, приветливо помахала.
Разведчица привела троих хмурых бородатых мужиков и такую же хмурую лошадь. Договорились просто: Анька находит надежных людей из другого отряда, умеющих держать языки за зубами и не задающих вопросов. Справилась на отлично.
Ерохина дождалась, пока Зотов подойдет, и дурашливо бросила ладонь к виску.
– Товарищ командир, задание выполнено. Вот товарищи из отряда «Пламя», главным Семен Башлаков.
– Зотов. – Зотов пожал руку Башлакову, крупному мужику лет сорока, в ватнике, перетянутом кожаными ремнями крест-накрест, и кепке, надвинутой на глаза. – В курс дела вас ввели?
– Поверхностно, – откликнулся Башлаков. – Наша задача?
– Требуются услуги похоронной команды. Доставить в отряд «За Родину» двоих под видом убитых.
– Постоянно так делаем, – хмыкнул Большаков.
– Ну вот. Марков в курсе и поможет в нашем маленьком представлении.
– Легенда?
Этот человек Зотову определенно понравился, спокойствием, рассудительностью, короткими и точными репликами.
– В бою вы потеряли двоих, вынесли и везете к родственникам. Попроситесь переночевать, вам предложат перенести тела в сарай, примыкающий к санчасти, там яма и холодок.
– Дальше?
– Дальше отдыхаете, наслаждаясь гостеприимством. Мне нужно скрытно пробраться в отряд. Больше ничего.
– Хорошо, – кивнул Башлаков и стрельнул глазами на Аньку. – Сюрпризов не будет? От этой егозы всего ждать можно, научен.
– Скажешь тоже, Семен, – притворно надула губки Ерохина. – Я тебя подводила?
– Последние три раза считаются? Ну то-то. Кто с нами?
– Я и Миша. – Зотов кивнул на Карпина. Лейтенант не удивился. Удивился Шестаков.
– А мы куда?
– А вы пешком прогуляетесь. Хочешь, Кольке остров старообрядческий покажи, он обрадуется. Раньше завтрашнего утра я вас в отряде не жду.
– Лады, – кивнул Шестаков, явно обрадовавшийся такому развитию событий. В Кокоревку, героически сопротивляться оккупантам, не надо идти, в лагерь, где случайно рвутся гранаты и убивец орудует, возвращаться не надо. Форменный выходной.
Колька Воробьев застыл, изумленно хлопая глазами, еще не до конца понимая, что произошло. Губы дрогнули, голос был тихий, растерянный:
– Виктор Палыч… А я?
– Ты со Степаном, – пояснил Зотов. – Может, подружитесь, по крайней мере, я этого искренне жду.
– Со Степаном? – Колька приготовился расплакаться. – А вы? А я? Без меня, значит? Без меня?
– Без тебя, Коль, – миролюбиво сказал Зотов.
– Убийцу ловить? – Колька размазал слезы по грязному лицу. – Он Вальку зарезал, а вы меня туркаете? Вы чего? Вы зачем?
– Прекратить истерику, боец Воробьев, – посуровел Зотов. Брать с собой Кольку он не мог и не хотел, пускай даже ценой ненависти со стороны пацана. Приглядывать за ним будет некогда.
– Так, значит, да? Так? – Колька упрямо сжал кулаки.
Помощь пришла со стороны Анны, разведчица подошла к закипающему парнишке, ласково обняла за плечи и шепнула:
– Ты погоди, Коленька, погоди. Надо так, милый. Понимаешь? Надо.
Она притянула голову Кольки к себе. Он уткнулся в фуфайку, худющие плечи затряслись в беззвучном рыдании.
– Ты поплачь, миленький, поплачь, оно полегчает. – Анька, нежно воркуя, увела парнишку в сторонку, подальше от безжалостных, ничего не понимающих взрослых. Зотов посмотрел на девушку с благодарностью. Действительно, лучше оставить это бремя хрупкой женщине. У них как-то лучше получается успокаивать, природой так, что ли, задумано…
Зотов перехватил Шестакова за рукав, притянул к себе и тихонько сказал:
– Отвечаешь за парня головой. Делай что хочешь: обманывай, изворачивайся, байки трави, но чтобы в отряде духу его не было ближайшие восемнадцать часов. С Ерохиной никуда не ходить. Понял?
– Как не понять, когда чуть не стволом под рёбера тычут, – умилился Степан. – Нет, ну что я, нянька ему? Своих забот полон рот.
– Не нянька, но парня удержишь.
– Ноги ему, может, сломать?
– Сломай, если потребуется, – серьезно парировал Зотов. – С мальчишкой не справишься? Справишься.
– Справлюсь, – сдался Шестаков и сплюнул в траву.
Зотов подошел к телеге и заглянул под просвечивающий, грязный, местами прогнивший брезент. Ничего так, уютненько. Дно застелено свежей соломой, для дальней дороги самое то.
– Когда должны прибыть в отряд? – спросил Башлаков.
Зотов мельком посмотрел на часы.
– Давай к закату, темные дела любят темноту.
– Хм, изрядно покружим. – Башлаков задумчиво посмотрел на больное, мутное солнце. – Мертвецов, то есть вас, сразу упаковывать будем? Я и саваны приготовил, все честь по чести.
– Ты как, Миш? – повернулся Зотов к Карпину.
Тот пожал плечами и отозвался:
– Давай сразу, я не суеверный. Отлить только надо, чтобы дальше не мучиться.
– А если приспичит?
– Под себя прудить будете, – усмехнулся Башлаков. – Не дай бог кто увидит, как из телеги мертвецы в саванах лезут и до ветру по лесочку бегут. Не отбрехаемся. Полезайте.
Зотов и Карпин сбегали в кусты и нырнули в телегу, на мягкую, пахнущую сыростью и мышами солому. Зотов переложил автомат на грудь. Партизаны сноровисто запеленали обоих в обрывки тряпья, парусом хлопнул брезент, свет мигнул и померк. Предстояла дорога назад.
– Н-но, милая.
Телега дернулась, качнув бортом, словно корабль.
– Анна! – послышался голос Башлакова. – После этого мы в расчете?
– В расчете, Семен. Ни пуха вам.
– К черту.
Колеса мерно поскрипывали, стучали о корни, фыркала лошадь, изредка доносились обрывистые реплики партизан. Карпин спал или искусно притворялся. Зотов, упакованный древнеегипетской мумией, потерял счет времени. Конечности одеревенели, разнылся искромсанный осколками бок. Хотелось с наслаждением расчесать рану, но руки были туго притянуты к телу. Качка баюкала, веки тяжелели. Минуты сливались в часы. Мягкость подстилки оказалась обманчивой, твердые бугры врезались в спину. Зотов дважды проваливался в беспокойный, прерывистый сон. Беспомощность угнетала, иногда казалось, что их везут к немцам. Вот сейчас вытащат, а там пулеметы и немецкий офицер манит ласково: «Ком, партизанен, ком». Не смешно. Или нарвемся на полицаев, Башлаков и его ребята благополучно сбегут, а «бобики» решат проверить груз на телеге штыком. Мозг услужливо представил полицая со злобной пропитой рожей, вонзающего полуметровое лезвие в саван. Тьфу, прекрати. Идея с доставкой в отряд уже не казалась такой привлекательной. Смелой – да. Умной – нет. Слишком много риска в последнее время. На Зотова это было совсем не похоже.
– Подъезжаем, – сказал наконец Башлаков, обращаясь вроде к своим.
Зотов набрал воздуха в легкие и постарался не дышать. Теперь лишь бы Марков не подкачал, до санчасти должны дойти без задержек.
– Кто такие? – раздался взволнованный молоденький голос.
– Из «Пламени» мы, хозяйство капитана Зарубина, – отозвался Башлаков. – Ты чего, Ленька, не узнал? А я тя еще помню, как ты дитем по деревне бегал, голым задом сверкал.
– Ты, что ли, дядька Семен?
– Ну я.
– Вы откуда?
– На Алтухово, в разведку ходили.
– И как там?
– Херово. Немцы и полицаи леса прочесывают, артиллерией долбят. Мы дуриком сунулись, нарвались на егерей, еле ушли, трое раненых, два мертвяка. Раненых в Алтухово оставили, их должны в отряд переправить, а убитых родным за речку везем. Хотели у вас переночевать. Можно?
– А мне что? Чичас командира кликну, тута он, рядышком. Товарищ командир! Товарищ командир!
– Чего орешь? – отозвался Марков. От сердца немножечко отлегло, на месте Михаил Федорыч, ждет.
– Товарищ командир, партизаны из «Пламени», просятся переночевать. Потрепали их сильно.
– Здорово, бойцы, – поприветствовал Марков. – Милости просим, накормим-напоим, чем богаты.