Тайна гор
Был ослепительно ясный день. Женщина стояла на террасе прямо на краю высокой скалы. С отвесной стороны открывался захватывающий вид, с другой – скала спускалась почти перпендикулярно, а здесь, между камнями, тут и там пробивались кусты с белыми, красными и жёлтыми цветами. Она глубоко вдохнула аромат цветов; слышно было жужжание пчёл, которые, словно живые золотистые шарики, перелетали с куста на куст. Внизу простиралась обширная зелёная долина с одно- и двухэтажными домами, свисающими со скал. Орёл горделиво размахивал крыльями, паря вокруг дома настолько низко, что сине-серые оттенки его оперения ослепляли женщину.
Она очень любила дом, приобретённый несколько лет назад, когда её сын устроился программистом в известное американское агентство, а её саму продвинули по службе. Каждый день она благодарила бога, убеждаясь всё больше и больше, что успех зависит не только от навыков и способностей, но и от воли и щедрости божьей.
Калифорнию называют райским уголком – с мягким климатом, красивой субтропической природой и Тихим океаном, охраняющим свои бескрайние просторы, берега материка, и очаровывающим людей всех мастей умопомрачительными восходами и закатами. Мать и сын полюбили этот край, находящийся, пожалуй, на «окраине» чужого мира.
Казалось, только вчера они прибыли в этот город. Бóльшую часть жизни они прожили в центре Еревана, где всегда царило оживление, гуляла нарядно одетая молодёжь, на улицах стоял шум и гомон.
А здесь всё было совсем иначе: почти не было пешеходов, словно жизнь остановилась. Для покупок мать с сыном ходили в американский супермаркет; оттого что у них не было автомобиля, приходилось идти пешком долго, очень долго… но домой возвращались с тяжёлой тележкой, полной продуктов. Каждый раз на мосту Ева останавливалась и долго смотрела вниз: машины мчались по автомагистрали на безумно высокой скорости, четыре полосы движения в одну сторону, четыре – в другую, гул был настолько громким, что его можно было услышать издалека. Вот она снова остановилась, посмотрела вниз и почувствовала головокружение. Сможет ли она когда-нибудь водить автомобиль с такой бешеной скоростью? Тогда для неё это было недосягаемо!
Слева от дома виднелись горы Энсино[15], и не будь пальмы и свисающего с соседней террасы флага, Еве показалось бы, что она в Арцахе[16]. Горы, скалистые и многослойные, как на её родине, были настолько близки ей, что она обязала сына купить это здание. И теперь у них с левой стороны дома почти армянская гора и холм. А чтобы заслужить всё это, и сын, и невестка, и мать трудились не покладая рук. Справа находился Даунтаун. Ева помрачнела, посмотрев в ту сторону… Быть может, виной тому был страх потерять работу, который охватил её в последнее время? Нет, она этого не допустит, ведь сын и невестка так нуждаются в её поддержке.
Женщина отогнала от себя неприятные мысли и подумала: «Я хороший специалист, и руководство мною довольно. Я удержусь на своём рабочем месте во что бы то ни стало!»
Возможно, причина проблем кроется в автостраде? Ежедневно она проводила час за рулём, чтобы добраться до работы, к тому же ещё час обратно, а постоянные аварии на дорогах, приводящие к серьёзным пробкам!.. Жизнь на колёсах – такова эта страна, которая напоминает огромный кратер, где смешиваются народы, языки, культуры и кухни, создавая новое качество граждан – прагматиков, умеющих и забавляться, и зарабатывать деньги.
«Евгения, – ухмыльнулась про себя Ева, – ну и имя мне дали. Русское, да ещё от мужского Евгений. Мои родители так были увлечены Пушкиным и его „Евгением Онегиным“, что меня – их старшую дочь – назвали Евгенией. Но ведь я до мозга костей армянка… Мне хотелось, чтобы меня звали Шогер[17], Цогер[18], Зепюр[19]… Слава богу, при получении паспорта в Америке библейское имя Ева „сгладило“ это маленькое „противоречие“ между армянской и русской культурами, „примирило“ два христианских народа и разрешило „недоразумение“, связанное с „Евгенией“, – сама себе улыбаясь, подумала Женя, недавно ставшая Евой. Она вспомнила абсурдные имена подруг детства из Степанакерта[20]: Октябрина (от слова „октябрь“), Замира (от словосочетания „за мир“), Весмира (от словосочетания „весь мир“). – Однако я благодарна тебе, мой дорогой русскоязычный отец, за то, что ты, не зная армянской письменности, повёл меня в армянскую школу, а на нашей улице в Степанакерте я была единственной, кто посещал её».
В Карабахе велико было влияние большевизма и степень русификации была очень высока. Либо отуречивание, либо обрусение – другого выбора не оставалось. И народ выбрал второе.
Что ж, армянский народ сделал свой выбор много веков назад, задолго до прихода большевиков. После столетий преследований коварных соседей он поверил, что наконец-то встретил своего брата-христианина, настоящего друга. Но почему-то в роковые минуты русские или внезапно опаздывали, или медлили с принятием решений, или задерживались, забывая об опасности резни и… позволяли турку убивать братьев-единоверцев, грабить их имущество, уничтожать христианские святыни. Так что вопрос оставался открытым до девяностых годов двадцатого века…
Слава богу, армяне смогли победить на первых выборах в Арцахе! Уния состоялась, и большевистская несправедливость была исправлена. Арцах – национальная мечта армян, верующих в утраченную родину, и уже неважно, примет ли мир сей факт или нет… Но действительно, как говорил сын Евы, надо быть подготовленными и бдительными, чтобы не потерять победу…
А что ожидает её внуков Арега[21] и Аревик[22] в этой стране? Ева просила Бога дать ей сил, чтобы она могла как можно дольше сохранять армянскую идентичность своих детей. Она решила заставлять их говорить на армянском каждую минуту, час, день… но почему-то шалунишки разговаривали с родителями и бабушкой по-армянски, а между собой – по-английски. И опять она соглашалась с сыном, который считал, что только возвращение на родину сохранит в детях армянскость. Переживания бабушки Евы были небезосновательны: любой малочисленный народ не застрахован от ассимиляции… Но ведь об этом должны думать политики, государственные мужи, первые лица страны… Так всякий раз она отгоняла тревожные мысли о будущем её детей и внуков.
Ева вспомнила родной город, улицу, дом… и ею овладела безграничная тоска. В том доме её не любили. Бабушка и папина сестра не любили маму, и эта антипатия распространялась на Еву тоже. Часто приходилось слышать, что она некрасива. Когда девушкам делают комплименты, у юных созданий словно крылья появляются за спиной! Но когда их называют некрасивыми… Ох, как долго держится боль и обида в душе! На протяжении долгих лет они могут чувствовать себя несчастными и неполноценными. Еве потребовались годы, чтобы освободиться от своих комплексов.
У неё были пухлые губы, гладкая кожа цвета слоновой кости, красивые глаза, широкий лоб и прямой нос. Картину портили слишком полные щёки. Муж часто подшучивал: «Это хорошо, есть что целовать!» – и осыпал её поцелуями. Ева вновь преисполнялась благодарности и любви к мужу. А ведь он обращался с женой крайне деликатно, быть может, оттого, что обладал особенным качеством: в подходящий момент говорил то самое важное, в чём она нуждалась. В браке Ева сразу похорошела – и в своих глазах, и в чужих. Видимо, правильное поведение мужа привело к такому преображению.
Ева зашла на кухню, почистила огурец, свежий запах которого вновь перенёс её далеко-далеко, в горы Арцаха. Этот запах сопровождал её всю жизнь, всякий раз напоминая о далёком горном селе, где на грядках росли самые ароматные в мире огурцы. В летние каникулы маленькая Ева всегда приезжала сюда, к маминой маме – любимой бабушке, которая обожала внучку.
…Казалось, в той деревне, в горах, в доме, в ветре, в земле есть какая-то важная тайна – незаконченное дело, которое она должна разгадать и завершить. Эта тайна часто приходила к Еве в необъяснимых снах. Но почему именно это село, а не Степанакерт, где она родилась, или Ереван, где прошла бóльшая часть жизни? Может, наша душа стремится назад, к детству, к далёким временам – туда, где нас действительно любили?..
На высоком холме стояла мельница. До советской власти это была церковь, а после её превратили в склад. В углублении стены была спрятана закопчённая икона. С наступлением темноты старушки тайком ходили туда зажигать свечи и молиться и выходили оттуда, тихонько крестясь… Словно всё это было ещё вчера… и церковь, и школа рядом с ней, куда жаркими летними вечерами они с бабушкой приходили поливать цветы…
После двадцатилетнего отсутствия летом две тысячи первого года Ева снова приехала в это село вместе с мужем и детьми. Поездку в Арцах предложил муж, сказав, что если снятся сны, то надо бы посетить могилы предков. Чудные, незабываемые карабахские каникулы! Сколько в них было радости! Дети впервые приехали в Арцах и влюбились в его камни и воду, они были счастливы, что посетили землю предков.
Тогда один из жителей села рассказал, как азербайджанцы окружили и держали в осаде село. Дальнобойными снарядами противник бомбил жилые дома, школу, мельницу. С противоположной стороны холма спускался крутой косогор, под которым и укрылись старики, женщины и дети. Они жили там месяцами, потому что только этот крохотный участок земли был защищён от ударов. Снаряды долетали до школы и мельницы или взрывались вдали от возвышенности. А непосредственно под холмом находилось село со своими жителями. При каждом залпе моя хрупкая бабушка-учительница вздрагивала от страха. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. И однажды во время бесперебойной бомбёжки сердце бабушки не выдержало – разорвалось от страха. Когда наступило относительное затишье, жители села, солдаты-ученики похоронили свою учительницу…