Глава 3Любовь эмигрантки
Вот уже два месяца Грег не видел Арус. Он никогда не был таким подавленным, как сейчас, даже когда от него ушла Нэнси. Как будто он заболел странной болезнью, и название этой болезни – «арусовирус».
Как-то, проходя мимо кабинета начальника финотдела, он услышал громкий смех Сюзи и Ядиди.
– Представляешь, Пайям, она раз двадцать прослушала сообщение, чтобы понять, о чём идёт речь. Удивительная женщина! И как она с таким английским добивается успехов? Вот и агентство твоё в Глендейле процветает не по дням, а по часам…
– Главное, что все её любят. Она поразительным образом вселяет в сердца клиентов счастье. Да-да! Её называют армянкой Ядиди with very sexy pronunciation[53].
Грега моментально озарило: это же из-за плохого английского Арус они не поняли друг друга! Его душа возликовала. Теперь им двигало неуёмное желание сию же минуту увидеть её. Прихватив с собой злополучную папку японца, в которой именно в этот день потребовалась её подпись, он отправился в офис Ядиди в Глендейле. Там ему сказали, что Арус заболела и не вышла на работу. Уточнив адрес женщины, он поехал к ней. Конечно, это была самая абсурдная идея – навестить её, чтобы получить подпись…
Грег припарковал свой шикарный «порше» у мрачного здания. Сперва он позвонил Арус, чтобы под предлогом подписи попросить её выйти, но телефон не отвечал. Как бы комично ни выглядело его появление, сильное влечение к женщине взяло верх и Грег решительно зашагал к квартире номер двадцать пять вглубь двора. Из раскрытых дверей доносились громкие звуки телевизоров. Старики и дети с нескрываемым любопытством разглядывали Грега. Его респектабельный вид не вписывался в невзрачную картину двора, он выглядел как инопланетянин, который только что приземлился в этой странной местности.
Дверь квартиры была полуоткрыта. Грег, распахнув её, вошёл. В углу маленькой, узкой комнаты, у стола, запахнувшись в мягкий цветастый халат в стиле пятидесятых годов прошлого века, сидела Арус. Она заворачивала фарш в какие-то странные листья[54] и смотрела телевизор.
– Вы?! – Арус поднялась со стула, тяжело оперлась о стол и стала медленно сползать на пол.
Грег подбежал к женщине, подхватил её и усадил на диван. У неё был сильный жар, он быстро снял с неё тёплый халат и собирался позвонить в службу спасения по номеру «девять-один-один», но Арус слабо покачала головой и взглядом показала на лекарства, лежащие на столе.
Мужчина быстро подошёл к шкафу, нашёл стакан, наполнил водой и протянул ей жаропонижающее.
– Вчера было терпимо, но сегодня подскочила температура… Грипп… Завтра полегчает, – Арус с усилием улыбнулась.
– А что это ты делала? – спросил Грег, взглянув на стол.
– Готовила обед для сына.
– В твоём состоянии должны заботиться о тебе, а не ты о сыне. Он что, маленький, не может сам удовлетворить свои потребности?
– Обычно мы обедаем дома. Я мать и, как всегда, должна приготовить еду к его приходу.
– В таком случае сегодня я накормлю тебя. Не возражаешь?
Как ни странно, Арус одобрительно улыбнулась. Единственное блюдо, которое мог приготовить Гриффит, – суп по рецепту бабушки-немки; когда маленький Грег болел, её куриный суп с лапшой оказывал на малыша лечебное действие. Этот вкус всегда уносил его в далёкое прошлое, это был вкус детства – тёплых бабушкиных объятий.
Грегу было непривычно в такой тесной квартире, низкий потолок давил на него. Однако он всячески старался помочь больной Арус. И только сейчас понял, какой разной может быть забота. А его хоромы в Беверли-Хиллз и эта полутёмная каморка как небо и земля… Грег приятно удивился, когда в кухонном шкафу и холодильнике нашёл всё, что ему могло понадобиться при готовке. Маленькая квартира сияла чистотой и порядком, каждая вещь находилась на своём месте.
Бабушкину лапшу Арус предложила заменить вермишелью. Укутавшись в халат и усевшись в кресло, она смотрела телевизор и давала указания Грегу. Женщина не могла понять, во сне это происходит или наяву. Будто так и должно было быть: бывший босс прислуживал ей и лично варил суп.
Спустя час Грег разлил горячий суп по тарелкам. Он помог Арус пересесть к столу. В каждом его жесте сквозили нежность, любовь и сострадание к больной женщине. Как будто он держал в руках бесценную хрустальную вазу, которую боялся нечаянно разбить вдребезги. Так с Арус давно, очень давно обращалась только её любимая мама… Они сидели друг против друга и обедали как супруги, прожившие вместе много лет под одним кровом. И от этого в маленькой квартире повеяло такой душевной теплотой и покоем, что на Арус снизошло благодатное умиротворение. Ей казалось, будто с её плеч спадает тяжёлый груз.
– В жизни я ещё не пробовала суп с таким своеобразным вкусом, – сказала она, одарив мужчину благодарным взглядом.
– А я в жизни никогда ещё не встречал такую своеобразную женщину, – сверкая глазами, произнёс Грег.
Улыбка мужчины, взгляд его красивых голубых глаз были красноречивее слов. Сомнений больше нет: этот импозантный иностранец безоглядно влюблён в неё, а она и не догадывалась.
Арус с безграничной признательностью посмотрела на Грега, и слёзы невольно покатились по щекам. А он обнял её и стал нежно вытирать слёзы.
– Не плачь! Ну почему ты плачешь? – спросил растерянно.
– Так обо мне заботилась только мама, когда я была маленькой. Но я очень рано лишилась её, мне было девять лет, когда её не стало.
– От чего умерла твоя мать?
– От непонятной болезни. Врачи расходились в диагнозе. Пока они опровергали друг друга, мама таяла на глазах. Под конец у неё начались страшные боли и она скончалась в муках, – грустно рассказала Арус.
– О, как же ты страдала! Прости, прости меня!.. Спасибо Господу за Ядиди, ведь из-за меня ты могла остаться без работы. Это было бы так несправедливо по отношению к тебе. Прости! Злость меня ослепила… Ты такая жизнерадостная, весёлая, я бы никогда не подумал, что ты так настрадалась. Просто удивительно, как тебе удаётся не терять бодрость духа?
– Благодаря Господу Богу. Соседи называют меня church woman[55], но после твоего визита наверняка изменят своё мнение. Сейчас старики и старушки нашего двора считают часы, проведённые мужчиной со мной в моём доме. И ещё год будут судачить о нас, – Арус очаровательно улыбнулась.
– А твой муж? Вы же долго прожили вместе. Неужели он плохо с тобой обращался?
Вжавшись глубоко в кресло, женщина стала рассказывать:
– Я многому у него научилась и многим обязана ему. Смерть мужа была полной неожиданностью для меня. Всё произошло за считаные минуты – инфаркт… Спустя год после смерти матери отец женился, и его интересовали только новая жена и двое младших сыновей. Мы с сестрой оказались обузой, лишними ртами в семье. Поэтому он был рад избавиться от нас. Я очень рано вышла замуж, в семнадцать лет. Муж прежде всего был для меня отцом, и не только для меня, но и для сестры. Он был очень добр: избавил нас не только от притеснений злобной и вечно ворчливой мачехи, но и от крайней нищеты. Благодаря ему мы обе получили образование, улучшили своё социальное положение. После моего замужества мы с сестрой из тесного отцовского жилья на окраине города переехали в просторную квартиру мужа в центре. С ним мы прожили пятнадцать счастливых лет. Он был строг и, как взыскательный учитель, всегда чему-то учил, наставлял. Может, потому что был старше меня.
Арус чуть не проговорилась Грегу, что до сих пор мысленно общается с мужем, прислушивается к его советам… Вряд ли этот малознакомый мужчина поймёт её, и без того она в его глазах выглядит чудачкой и дикаркой.
На телеэкране мелькало счастливое лицо Опры Уинфри, которая со слезами на глазах вещала о том, что сегодня самый счастливый день в её жизни, что об этом дне она мечтала всю жизнь. Затем на экране появился новоизбранный президент, который впервые выступал с обращением к народу. Восторженная толпа овациями встретила сорок четвёртого президента США – Барака Обаму.
– А ты за него голосовала? – спросил Грег, заметив, как воодушевилась Арус.
– Грег, ты забываешь, что у меня нет права голоса, есть только право на проживание в стране, а у сына даже этого нет. Я просто восхищаюсь: люди так счастливы. А ты его выбирал?
– Нет. Разве ты не знаешь, что я приверженец республиканцев? Первые президенты, да и последующие тоже, создавали страну, руководствуясь принципами христианской веры, и это всегда было залогом процветания. Я сам бизнесмен и знаю: одной из сильных сторон моей страны является экономическая независимость, свободные рыночные отношения. Барак выступает против этого, поэтому я не питаю надежд, что он наведёт порядок.
Арус поняла, что ей ещё предстоит многому научиться, чтобы получше узнать эту страну, её историю. А пока она не совсем понимает смысл высказываний этого интересного человека.
– Скоро сын вернётся с работы, – как бы невзначай сказала Арус.
Грег всегда отличался особой деликатностью, и сейчас он понял, что пора уходить. Он нежно обнял женщину и коснулся губами её лба.
– Вот видишь, температура спала. Я же говорил: бабушкин суп всегда оказывает волшебное воздействие. Теперь я за тебя спокоен и могу уйти. Позвоню. Выздоравливай скорее! Между прочим, мне нужна была твоя подпись, – Грег показал папку. – Но, видишь ли, это был всего лишь повод: мне очень хотелось увидеться с тобой. Мы не виделись два месяца, и это медленно меня убивало.
Грег давно ушёл, но Арус притрагивалась к покрытому холодной испариной лбу, к которому прикасались тёплые губы мужчины. Целовала собственные пальцы и плакала, плакала, сама не понимая, почему. Это было неведомое ей чувство растерянности вперемешку с счастьем…
Всю ночь она не сомкнула глаз; за стеной мерно похрапывал сын. Казалось, в тесной комнате присутствовали и Грег, и муж. Арус одолевали сумбурные и противоречивые мысли. Тут же появился муж и стал порицать её: «Как тебе, взрослой женщине, не стыдно?! Влюбилась как девчонка. Не к лицу тебе, возьми себя в руки. Этот мужчина никогда не поймёт тебя так, как понимал я. Он чужой, он не похож на нас. Забудь его!»