– Мать честнáя! Да он чуть было не столкнулся со мной! – испуганно воскликнул Арам, имея в виду обгонявший его на большой скорости автомобиль.
– Сынок, прошу тебя, сбавь скорость! Мне страшно.
– Ну что? Ты этого хотела, да? У лжи ноги коротки! Получила что хотела? – закричал сын.
– Но ты же правда участвовал в демонстрации, и полицейский действительно ударил тебя дубинкой…
– Мам, мам! Да выйди ты из этой роли! Мы покинули Армению не из-за этой демонстрации. Полуправды не бывает, правда – одна! Я не сидел в тюрьме из-за политических взглядов, эту дурацкую версию нам адвокат «подкинул». Мы с тобой здесь по твоей милости, потому что тебе казалось, что Америка – лучшая страна для зарабатывания денег, а самое главное – в Америке проживает твоя любимая сестричка. Тебе всегда было наплевать на мои желания, на мои чувства! Мы здесь, потому что так захотела ты! – сын убрал руки с руля и, размахивая ими в воздухе, неистово кричал.
Арус еле сдерживала рыдания. Она вспомнила зимний Ереван, погруженный в густую темноту, жуткий холод, пропитавший весь дом, все предметы быта, которые, постепенно замерзая, приспосабливались к окружающей обстановке. Иногда не хотелось даже шевелиться, не хотелось ни к чему прикасаться, настолько это было неприятно; холодом была пронизана даже печка, потому что её редко топили: не было топлива. Армения билась в агонии: война, блокада, длинные очереди за хлебом, огромные горы мусора на улицах, зловоние, распространяющееся по всему городу. В республике не было ни электричества, ни газа. Как будто дьявольское проклятие нависло над городом и он застыл от тьмы, холода, голода и безысходности. Застыли и люди – на их лицах лежала печать растерянности и отчаяния.
– Дело не в деньгах, вовсе не в деньгах. Мы здесь, потому что не было работы, а надо было выживать. После смерти папы мы еле сводили концы с концами. А стране было на нас наплевать. Сынок, ты забыл ереванские холодные и голодные дни…
– Тебе тоже было наплевать на страну, вот и уехала. Ничего я не забыл, но считаю, что, если б мы остались, было бы гораздо лучше. Да и сестра твоя хоть понемногу, но помогала. Не могла же она дать нам умереть с голоду?
– Я прежде всего мать и делала всё ради того, чтобы тебе было хорошо. Ты не знаешь, через что я прошла, но бог всё знает, поэтому простит, и страна моя простит. Я стремилась к тому, чтобы мой сын ни в чём не нуждался, хотела обеспечить ему хорошее будущее. Я же не инвалид, чтобы меня содержали, я всего лишь хотела своим честным трудом прокормить себя и сына. Разве я много хотела?
– Ты – слабая?! Да на тебя ничего не действует. И эта твоя гордость… Ты забываешь, что я в доме мужчина, а не ты, ты всего лишь женщина и веди себя как женщина. Это из-за твоей сестры ты притащила меня сюда, а она как будто и рада, что избавилась от нас.
– Это не так. У сестры столько забот! Бедняжка запуталась в собственных проблемах.
– А я не хочу повторить её участь, поэтому мне нужно как можно раньше уехать из этой страны. Я чувствую себя таким одиноким, мне так не хватает папы… Разве ты не понимаешь, что мне хотелось бы поговорить с ним по-мужски? – Крупные слёзы хлынули из глаз Арама. – Не смей никому рассказывать, что я, как баба, расплакался! Даже своей любимой сестрице не говори ничего! – выкрикнул он.
– Сынок, ты же человек, поэтому плачешь. Знаешь, я тоже часто плачу, но в подушку, а не за рулём. И папа твой всегда мысленно разговаривает со мной, я приехала в Америку по его совету, – мать старалась говорить спокойно и даже выжала из себя улыбку.
– Перестань молоть чепуху! Может, и Сону мы потеряли по совету папы? Не забывай: папы нет с нами уже пять лет, и не надо свою вину перекладывать на других.
– Сынок, так получилось, тут нет ничьей вины. Разве я виновата, что она вышла замуж?
– Ты! Ты виновата, что я здесь, в чужой стране, а не рядом с ней, что она осталась одна, без поддержки, без любимого человека… Наивную, неопытную, растерянную девушку допекли родители, и она сдалась.
– Ты прав, сынок, мне следовало чаще ей звонить, но не всегда получалось. Я в этой кондитерской так уставала… Хотелось пораньше лечь спать. А в последнее время она сама избегала моих звонков, и вчера мы поняли, почему.
Автострада осталась позади, и Арус немного успокоилась. Дождь в Глендейле прекратился, но было пасмурно. Сбавив скорость, Арам ехал по Бродвею, на пересечении с улицей Глендейл притормозил свою старенькую «короллу» на красный свет.
– Раз надо было, должна была звонить, а не идти спать! – крикнул Арам и с размаху ударил кулаком по зеркалу.
Зеркало треснуло, осколки посыпались в салон. Юноша повредил руку, из раны сочилась кровь. От страха Арус потеряла голову.
– Что вы все от меня хотите?! – закричала она, почему-то швырнула сумочку в окно, выскочила на дорогу и побежала в противоположном направлении.
Потом вернулась и, подбирая сумочку, с ужасом увидела, как Арам передней частью своей машины методично ударяет по стоящему перед ним «камри». Арус кинулась к сыну. Девушка, сидевшая за рулём «камри», разговаривала по телефону на армянском:
– Папа, ради бога, приезжай поскорей! Какой-то чокнутый колотит по моей машине!
Немного спустя на новеньком «мерседесе» приехал отец девушки.
– Сейчас же звони в полицию… – сказал он дочери приказным тоном.
Арус со слезами на глазах пыталась отговорить его:
– Прошу вас, не надо звонить. У сына нет водительских прав, его арестуют.
– Посмотрите, во что ваш сын превратил нашу новую машину.
– Я заплачу сколько надо. Умоляю, давайте отъедем, пока не появилась полиция. Простите, ради бога, простите нас! – всхлипывала Арус. – Мой сын сам не свой, только вчера он узнал, что его невеста вышла замуж за другого. Это было так неожиданно, он не соображает, что творит.
У мужчины тут же изменилось выражение лица, он с любопытством посмотрел на женщину и велел дочери:
– Сейчас же возвращайся домой, выключи телефон.
– Пап, но правильнее будет сообщить в полицию.
– Я сказал, вернись домой, не надо никакой полиции.
Дочь сделала недовольную гримасу, развернула машину и скрылась в тумане.
– Тикин-джан… Ну что я могу сказать? Вижу, вы женщина умная. Присмотрите за сыном, как бы он не навредил ни себе, ни другим. Поезжайте домой, вам нужно отдохнуть… И берегите себя.
Арус не успела ничего ответить: мужчина вслед за дочерью скрылся в тумане. Мать с сыном поспешно сели в машину и покинули злополучное место, пока кто-нибудь из прохожих не вызвал полицию.
Время было позднее, но Арус не могла уснуть. Муж, как всегда, был рядом и, как всегда, наставлял её: «Вот видишь, к чему привело твоё легкомыслие? Сын отбился от рук. Удели ему больше внимания…»
Арус ворочалась в постели, пытаясь уснуть. Сегодня Арам чуть было не угодил в тюрьму. Вспомнила детство сына; он был очень спокойным ребёнком, муж даже называл его тихоней. Сегодняшнее его поведение, вызванное вспышкой неуправляемого гнева, который сметает всё на своём пути, абсолютно ему не присуще. Теперь, когда у неё есть Грег, Арус как никогда понимала, как больно сыну терять любимую. Это действительно невыносимая боль. Сейчас ей кажется, что она не сможет жить без Грега. Опять Грег, Грег… Спать, немедленно спать. Завтра с утра на работу, надо хорошенько выспаться. Да, муж, как всегда, прав: она совсем потеряла голову, любовь выбила её из колеи. Но почему именно сейчас? Забыть! Спать!
Глава 5Свидание
В офисе Арус была крайне рассеянна – думала то о Греге, то об Араме. С трудом заставляла себя сосредоточиться на работе. Она волновалась перед предстоящим свиданием и тревожилась за сына.
После работы Арус должна была встретиться с Грегом. Он пригласил её в фешенебельный ресторан «The little door»[56] в Беверли-Хиллз и попросил прийти в вечернем платье. Никогда в жизни она не старалась выглядеть так красиво и привлекательно, как сейчас, – и всё ради чуткого, родного и вместе с тем чужого и далёкого мужчины. Ей это удалось: в маленьком чёрном платье с декольте, с озорной улыбкой в уголках губ она выглядела на двадцать пять. Влюблённость удивительно преобразила женщину: она похорошела, черты лица утончились.
Грег дожидался её во дворе – на своём неразлучном «порше». Перед выходом Арус надела коротенькое чёрное пальто и красивую широкополую шляпку. В дверях она столкнулась с Арамом.
– Мам, какая ты красивая! Я никогда тебя такой не видел.
– Теперь будешь чаще видеть меня такой, – мать торжествующе улыбнулась.
– Эта дурацкая работа все силы отняла. Накормишь меня?
– Обед уже готов, сам поешь. Я тороплюсь. Ты же не новорождённый, чтобы кормить тебя с ложечки.
– Это не твои слова. Ты же знаешь, я не притронусь к еде. Столько лет ты с любовью делала это, а сейчас отрекаешься от меня.
– Сынок, ну зачем ты всё осложняешь? Я просто спешу.
– Спешишь? Бежишь к тому мужчине. Я видел его у дома. Такие, как он, меняют женщин как перчатки. Ты и он – небо и земля. Я-то думал, что моя мать дорожит честью моего отца. Но соседка, бабушка Аник, сказала, что две недели назад он весь день провёл здесь с тобой. Для таких встреч существуют отели. Ты ведёшь себя как дешёвая женщина, а ещё говоришь, что верующая! – кричал Арам.
Дверь напротив распахнулась, и бабушка Аник со стульчиком не мешкая пристроилась во дворе, чтобы ничего не пропустить из разговора матери и сына.
– Сынок, успокойся. Ты всё не так понял. Я не совершила ничего постыдного, – со слезами на глазах тихо произнесла Арус. – Грег – серьёзный мужчина. А я очень долго оставалась верна памяти твоего отца. Ты не вправе в чём-либо упрекать меня. Он такой серьёзный, умный. Мы очень нуждаемся в нём, он может быть тебе очень полезен.
– Я лучше умру, чем воспользуюсь его услугами! Мы ни в ком не нуждаемся! Просто ты не принимаешь меня всерьёз. Что я могу тебе дать со своей жалкой зарплатой, без документов, без будущего? Ты покидаешь тонущий корабль, – решительно возразил Арам.