Когда мексиканец Хуан намекнул ему, что Синди переспала со многими водителями, Каро, естественно, не поверил: приписал это зависти. Перебранка между ними закончилась бы мордобоем, если б не подоспевшие вовремя водители.
– Это клевета! – потрясая кулаками, кричал Каро. – Хочешь опорочить беззащитную девушку или за дурака меня держишь?!
Он тратил на Синди последние деньги. Они часто посещали рестораны Лас-Вегаса, ночевали в дорогих отелях, а денег никогда не хватало. Пожалуй, жизнь Каро обрела смысл, и смысл этот заключался в Синди. То, что он делал для неё, не делал никогда – ни для родителей, ни для ребёнка, и уж тем более для жены.
Тем не менее человек по природе эгоистичен: он любит другого человека тогда, когда ради него способен на благие поступки, и ненавидит, когда сам же поступает с ним подло. На каком уровне подсознания это происходит – трудно сказать. Во всяком случае, он не принимает, а может, пелена на глазах не позволяет ему видеть, что в круговороте судьбы добро и зло вращаются только вокруг ошибочной оси его собственного «я».
Каро с трудом терпел присутствие жены рядом. Он не замечал её пропорциональную фигуру и пленительные формы, детскую улыбку и безграничную снисходительность, которую она проявляла во всех ситуациях. Нубар была очень доверчива и по-детски наивно верила, что супруги всегда могут начать с чистого листа и заново познать семейное счастье, осуществляя взаимные ожидания.
Семнадцатилетний сын Каро, Арутюн, по ночам работал уборщиком на той же бензоколонке. Убирался не только в помещении, но и в туалетах. До него дошли слухи о любовных похождениях отца. Большинство парней его возраста уже осознают себя взрослыми, и вовсе не удивительно, что Арутюн решил по-мужски поговорить с отцом – с целью отвадить его от Синди. Тот, однако, попытался открыть глаза неопытному юнцу.
– Посмотри на свою мать, – говорил он, – а потом на Синди… Настоящая красавица, молодая, на неё многие заглядываются, она же любит только меня. А я, настоящий мужчина, не смог устоять. Скажи мне честно, молокосос, ты бы тоже не прочь был лечь с ней в постель, а?
Они впервые так сильно повздорили, и в пылу спора до Арутюна вдруг дошёл смысл последних слов. Схватив отца за руку, он сказал:
– Постой-ка, отец, так ты думаешь, что я могу положить глаз на женщину своего отца? Могу сожительствовать с женщиной своего отца? Ты что, считаешь меня подонком?
Бледное лицо юноши побагровело, кровь в венах забурлила. Он ни разу ещё не сталкивался с негодяем, поселившимся внутри отца, и сейчас жалел и боготворил мать, охваченный безудержным желанием защитить её. Но Каро даже не смотрел на сына. Разинув рот, он телячьим взглядом уставился на Синди, которая, догадавшись о предмете спора между отцом и сыном, неторопливой походкой, плавно покачивая бёдрами, приближалась к ним…
«Влюблённая» парочка села в машину и отправилась в Вегас. Сегодня юноша впервые столкнулся с тем, что превращает человека в жалкое зрелище. Арутюн стоял с растерянным видом и понурым взглядом провожал удаляющуюся парочку.
Мать подошла к сыну и нежно обняла его за плечи. Нубар должна была заступить на смену. День начинался с привычной беготни, с нервных передвижений под «американский ритм», обязывающий не выбиваться из колеи… Арутюн заспешил в школу.
«Влюблённая» парочка вернулась из Вегаса через два дня. У Каро не осталось денег даже на бензин, и он взял их у Арутюна.
– Я не в долг беру, – сказал он с наглой усмешкой, скользнувшей по тонким губам, – потому что и ты, и твоя мать в неоплатном долгу передо мной. Не будь меня, вы никогда не получите разрешение на законное проживание в Америке. Ты это прекрасно знаешь. Так что ведите себя нормально, а не то я пойду своей дорогой. И что вы тогда будете делать?
Синди занимала даже самые сокровенные мысли Каро. «А что, если уехать с ней куда глаза глядят, где меня никто не знает? – думал он. – А почему бы и нет? Эти меня не любят. Семнадцатилетний мальчишка уже выясняет со мной отношения. А Нубар – словно ереванский призрак. Вот-вот состарится, хотя и сейчас на неё без слёз не взглянешь. И что я буду делать?»
За несколько часов до этого пьяная Синди рыдала на груди Каро, осыпая его поцелуями. Естественно, это была игра – игра, способная разжалобить мужчину.
– Никто меня не любит… Понимаешь? – всхлипывала Синди. – Но я никому ничего плохого не сделала. Не бросай меня, прошу! Я же совсем одна на всём белом свете…
Женские слёзы разбудили в душе Каро гамму чувств. Он не мог допустить, чтобы его красавица страдала. «Деньги, – размышлял Каро, – вот решение всех проблем. Я должен срочно достать деньги, и мы сможем выбраться отсюда. Мне плевать, что будет с Нубар и Арутюном, пусть сами о себе позаботятся».
И вдруг вспомнил о ереванской квартире. Вот он, ключ! Каро не может разочаровать любимую женщину, не может её потерять. Мужчина страстно увлёкся своей новой идеей. Квартиру нужно продать срочно и как можно дороже. Нет нужды даже ехать в Ереван: сделку можно осуществить из Америки.
На следующий день он отправился в Лос-Анджелес. Через работника консульства Армении отправил доверенность проживающему в Ереване другу… Прошло несколько дней, и Каро вернулся с восемнадцатью тысячами долларов и с твёрдым намерением жениться на Синди и сбежать с ней.
Вечером того же дня на заправочной станции Каро оттащил Нубар в заднюю часть помещения, подальше от глаз клиентов, и дал волю кулакам. Женщина не кричала, она топила боль в молчании и, словно по привычке, закрывала лицо руками…
Резко затормозил пикап. Из кабины выскочил статный мужчина и решительно зашагал к пристройке. В его брутальной внешности сквозили сила и чувство собственного достоинства. Это был Джо Бартон. Он крепко схватил обидчика за воротник и прижал его к стене. Ноги Каро оторвались от земли, а когда Бартон ослабил хватку, чтобы случайно не задушить, тот, как надломленный тростник, упал на землю. Джо стоял с непоколебимым видом, пытаясь держать ситуацию под контролем. Лицо Каро выражало безудержную наглость, но в глубине глаз затаился страх.
Смиренное выражение на лице женщины ошеломило Джо. Сколько очарования было в её растерянности и тихой мольбе! Её миндалевидные глаза выражали невинность… Именно так, бархатным взглядом карих глаз, смотрят раненые животные, ожидающие последней, смертельной стрелы. Бартон со вчерашнего дня был на охоте, преследовал лань. Обезумевшая, затравленная, она вдруг выбежала на шоссе и угодила под колёса мчавшегося автомобиля. Водитель, тоже охотник, стоял около умирающей лани и ждал, когда появится сам следопыт. Он заставил Джо согласно охотничьим правилам добить животное, чтобы избавить от мучений. Бартону не раз приходилось убивать добычу, но ведь одно дело повалить преследуемого зверя и совершенно другое – в упор, глядя прямо в глаза, выстрелить в трепещущее животное. Прошёл день, а Джо всё ещё не мог забыть глаза той лани.
– Вызвать полицию, мэм?..
– Нет, ни в коем случае! Это мой муж, отец моего сына.
– Я не твой муж, а её, – сказал Каро, взглядом указывая на сидящую в машине Синди, и зашагал к ней.
Джо двинулся было за ним, но машина с визгом сорвалась с места. Нубар с трудом прислонилась к столбу, по её щекам струились слёзы. Бартон подошёл к женщине со словами:
– Не плачь, я помогу тебе. Сделаю всё, что в моих силах.
Владелец бензоколонки, перс Гасан, поведал ему историю женщины и её сына.
– Нубар и Арутюн – мои самые добросовестные сотрудники, но у них нет разрешения на работу и на вождение, – Гасан искренне выразил свою озабоченность. – Если ничего не предпринять, в конце концов они потеряют работу. Была надежда, что семья получит статус эмигрантов, пока муж не изменил жене и не бросил её с сыном на произвол судьбы. И что мне теперь делать, Джо Бартон? Совесть не позволяет их уволить, но правда рано или поздно раскроется, шила в мешке не утаишь. Меня привлекут к ответственности, мне придётся отвечать перед законом. В конце концов я один пострадаю, ясно как день.
Спустя неделю после этой встречи Джо и Нубар поженились. Регистрация прошла в Лас-Вегасе. Арутюн тоже присутствовал на бракосочетании. Сфотографировались… Во время церемонии руки Бартона дрожали. Как бы он хотел, чтобы брак был настоящим, а не фиктивным. Джо изначально задался одной-единственной целью: безвозмездно помочь женщине и её сыну, и ничего более. Однако утончённое обаяние Нубар очаровало его. Он часто заходил к ней на работу, заказывал кофе, фотографировался с женщиной, иногда в обнимку. Встречи, приправленные непринуждёнными объятиями, совместные фотографии создавали видимость семьи, что позволило бы завоевать доверие миграционной службы.
Но была и подспудная реальность. Джо не сводил влюблённого, преисполненного надежды взгляда с нежной, как цветок, Нубар, не переставая любоваться её непорочной чистотой. Женщина с глазами лани олицетворяла собой все мечты, которые он некогда лелеял. Нубар была именно той, которую Бартон хотел ласкать, защищать и опекать. Она краснела от его взгляда, как стыдливая девушка, и прятала свои продолговатые бархатные глаза. И всё… Все предложения мужчины – пойти куда-нибудь, узнать друг друга поближе – Нубар отвергала. Джо наткнулся на необъяснимое и непреодолимое препятствие. Он не знал, что армянская женщина не может самостоятельно принять решение, пока рядом с ней есть мужчина, на которого и ложится вся ответственность. Вначале это был отец, затем муж, сегодня это сын – первенец Арутюн – мамина надежда и опора.
Через полгода миграционная служба США выдала Нубар вид на жительство. Она вместе с сыном переехала в Лос-Анджелес, и Джо потерял с ней всякую связь. Он бросил охоту, купил лодку и занялся рыболовством.
Когда в памяти Джо всплывал взгляд Нубар, преисполненный смирения и мольбы, его сердце сжималось: он тосковал по женщине с глазами лани, которая и была его судьбой – безнадёжно утраченной судьбой.