Берг, 18 июня 1876 г.
Людвиг».
«Киссинген, 5 июля 1876 г.
…Увы, политика не дает мне полного спокойствия, столь необходимого на водах. Бесплодная работа дипломатов вызвана не действительной опасностью, угрожающей миру, по крайней мере в отношении Германии, а общим тревожным состоянием и беспокойством. Эта работа и не может быть плодотворна, покуда борьба в границах Турции не приведет к какому-нибудь решению. Чем бы она ни кончилась, соглашение между Россией и Англией всегда будет возможно при наличии прямодушия с той и другой стороны, постольку и до тех пор, поскольку и пока Россия не стремится захватить Константинополь. Гораздо труднее будет долговременное примирение интересов Австро-Венгрии и России. Хотя до сих пор между обоими императорскими дворами еще не нарушено согласие. Я твердо надеюсь заслужить высочайшее одобрение вашего величества тем, что считаю поддержание этого согласия основной задачей германской дипломатии. Германия была бы поставлена в достаточно трудное положение, если бы ей случилось выбирать между этими двумя настолько дружественными соседними державами. Я убежден, что действую в духе вашего величества и всех немецких государей, защищая в нашей политике тот ключевой принцип, что Германия может добровольно вступить в какую-либо войну не иначе, как защищая бесспорно немецкие интересы. Я смею думать, что пока турецкий вопрос не выходит за границы Турции, он не касается таких интересов Германии, из-за которых ей стоило бы воевать. Подобным образом борьба между Россией и одной западной державой или обеими может разгореться и без вовлечения в нее Германии. В случае разногласия между Австрией и Россией положение было бы гораздо затруднительнее, но я верю, что свидание обоих монархов в Рейхштадте будет плодотворным и послужит укреплению их дружбы. К счастью, император Александр хочет мира и признает положение Австрии в отношении южнославянского движения более затруднительным и обязывающим, нежели положение России. У России задеты здесь лишь интересы внешней политики, у Австрии же – жизненные интересы внутренней политики.
ф. Бисмарк».
«С большой радостью я узнал о благоприятном ходе вашего лечения. Благодарю вас тысячекратно за эту радостную весть и от души желаю, чтобы неприятные последствия утомительного лечения киссингенскими водами также вскоре пропали. Я вам чрезвычайно обязан, любезный князь, за столь ясное изложение нынешней политической ситуации. Я восхищен дальновидностью и государственной мудростью высказанных вами политических соображений о позиции Германии в отношении нынешних и угрожающих в будущем осложнений за границей. Не стоит говорить, что ваши напряженные усилия, направленные на поддержание мира, вызывают во мне самое горячее понимание и безграничное доверие. От души желаю, любезный князь, чтобы успех германской политики и благодарность немецких государей и племен застали вас в добром здравии и бодрости. К этому искреннему пожеланию прибавляю самый сердечный привет и уверение в безупречном почтении и глубочайшем доверии, с коими, любезный князь, неизменно пребываю вашим искренним другом.
Гогеншвангау, 16 июля 1876 г.
Людвиг».
«Киссинген, 29 июня 1877 г.
Я не мог избежать множества дел во время моего лечения, ибо рейхстаг чинил всяческие затруднения в вопросе о моем заместителе, бороться с которыми мне тогда не позволяло здоровье, и таким образом я был вынужден контрассигнировать бумаги, даже будучи в отпуске. Это одно из средств, с помощью которых большинство в рейхстаге добивается установления того, что понимают под названием «ответственного имперского министра». Я же постоянно сопротивляюсь этому, но не чтобы оставаться единственным министром, но ради ограждения конституционных прав Союзного совета и его высоких поверителей. Только в ущерб им могут быть наделены полномочиями имперские министерства, учреждения которых у нас добиваются. Мы бы тогда вступили на путь централизации, который, думаю, вряд ли послужил бы в будущем ко благу Германии. Конституция не только дает моим непрусским коллегам по Союзному совету право и обязывает их открыто помогать мне в борьбе против введения имперских министерств и тем самым разъяснять, что я защищаю не только министерское единовластие канцлера, но и права союзников и министерские полномочия Союзного совета. В конце концов это является также их политической задачей. Когда я высказал это Пфрецшнеру, я, полагаю, поступил согласно со взглядами вашего величества. Я уверен, что представитель вашего величества в Союзном совете вместе с прочими своими коллегами облегчит мне борьбу с рейхстагом, который настаивает на учреждении ответственных имперских министерств. Если выбор вашего величества пал, как я слышал, на господина ф. Рудгарта, то, судя по тому, что говорил мне о нем Гогенлоэ, я должен почтительнейше благодарить вас за это назначение. Думаю, что мне удастся обсуждать с ним вполне чистосердечно не только внутренние, но и внешние дела империи. Это очень важно, если речь идет о представителе вашего величества, и в служебном отношении, и лично для меня. Сегодня наше положение по отношению к другим государствам такое же, каким оно было и в течение всей зимы. Все еще есть надежда, что война минует нас. Доверие России к тому, что она сможет полагаться на надежность нашей добрососедской политики, выросло. В то же время крепнет надежда на то, что нам удастся избежать событий, против которых Австрия была бы вынуждена принять меры, охраняя свои собственные интересы. Мы, как и прежде, стараемся поддерживать дружеские отношения между двумя империями, и старания наши весьма успешны. Наша дружба с Англией пока от этого не пострадала. Слухи, будто Германия подумывает о приобретении Голландии, пущенные при английском дворе политическими интриганами, были приняты – и то временно – лишь в высших дамских кругах. Наветчики работают без устали, но те, кто им верит, видимо, уже устали. Внешняя политика империи при таком положении дел может обратить неослабное внимание на вулкан, находящийся на Западе, который за последние 300 лет так часто угрожал Германии своими извержениями. Я не обращаю внимания на заверения, которые доходят до нас оттуда, и не могу посоветовать империи ничего другого, как только ждать возможного нового нападения во всеоружии, в полной боевой готовности…
ф. Бисмарк».
«…Пользуюсь случаем, любезный князь, чтобы высказать вам свое чрезвычайное беспокойство по поводу известия о вашем предполагаемом выходе в отставку. Учитывая все возрастающее уважение, которое я испытываю лично к вам, и мое доверие к федеративному началу вашей государственной деятельности, такое событие было бы крайне прискорбно как лично для меня, так и для моей страны. К великому моему счастью, этого не случилось, и я от души желаю, чтобы империя и верная ей Бавария еще долго могли пользоваться вашей мудростью и энергией! Также, любезный князь, примите мою неподдельную благодарность за сообщаемое вами радостное известие о надеждах на поддержание мира и за уверение, что фон Рудгарт, посланник, назначенный мной в Берлин, будет принят вами благосклонно и с глубоким доверием. Ваше отношение к вопросу об учреждении ответственных имперских министерств, все чаще дающему о себе знать, показывает, что в вашем лице мы имеем могучий оплот и защиту прав союзных князей. Меня весьма успокоили ваши слова, любезный князь, что вы видите будущее благо Германии не в централизации, которая была бы достигнута учреждением подобных министерств. Заверяю вас, что я приложу все силы к тому, чтобы непременно обеспечить вам в борьбе за сохранение основ имперской конституции самую чистосердечную и полную поддержку со стороны моих представителей в Союзном совете, к коим, без сомнения, примкнут и уполномоченные прочих государей.
Людвиг.
Берг, 7 июля 1877 г.».
«Киссинген, 12 августа 1878 г.
Позволю себе повергнуть к стопам вашего величества мою почтительнейшую благодарность за милостивое распоряжение, данное и в нынешнем году королевской придворной конюшне на время моего пребывания здесь, и за милостивые слова, которые передал мне министр фон Пфрецшнер по высочайшему повелению вашего величества. Политика, которую ваше величество во всемилостивейшем письме вашем признали вполне целесообразной для Германии, нашла на Берлинском конгрессе свое завершение. Мир нам обеспечен, опасность конфликта между Австрией и Россией устранена, а наши отношения с обеими дружественными соседними империями сохранены и укреплены. В особенности я радуюсь тому, что у нас получилось внушить венскому кабинету и населению Австрийской империи доверие к нашей политике, а также укрепить это доверие, возникшее так недавно. И впредь руководя внешней политикой империи в указанном направлении, я надеюсь заслужить высочайшее одобрение вашего величества. Сообразно с этим, я постараюсь повлиять на Порту и на другие государства, чтобы по мере сил облегчить дипломатическим вмешательством трудную задачу, которую Австрия взяла на себя, увы, несколько поздно. Гораздо сложнее в настоящее время задачи внутренней политики. После смерти кардинала Франчи мои переговоры с нунцием нисколько не подвигаются по причине ожидания инструкций из Рима. А в инструкциях, которые привез архиепископ Новокесарийский, требовалось, чтобы в Пруссии было восстановлено положение до 1870 г. если и не в форме договора, то хотя бы фактически. Такие принципиальные уступки немыслимы ни с той, ни с другой стороны. Папа фактически не способен чем-либо возместить нас. Партия центра, враждебная государству пресса, польская агитация не послушают папы, даже если его святейшество и вознамерился бы приказать этим элементам поддержать правительство. Хотя силы, объединенные в партии центра, борются в настоящее время под знаменем папы, но они сами по себе враждебны государству и будут таковыми, даже если они не могут более прикрываться знаменем католицизма. Их связь с партией прогрессистов и с социалистами, основанием которой является враждебное отношение к государству, не зависит