С/с. Том 22 — страница 49 из 50

— Единственная вещь, которая поддерживала его в жизни… — повторил Вид, — это сокровище, которое он украл и спрятал…

— Нет! Так думали все, — повысила голос Анита. — Когда его арестовали, драгоценности взяла моя мать. Никто не знал, что он был женат, и ей нетрудно было выехать за границу. Она села на пароход, но он потерпел катастрофу. Спаслось только пять человек, и все ценности вместе с моей матерью лежат теперь на дне океана.

Мой отец выносил эти 15 лет муки и ад каторги только затем, чтобы никто не заподозрил мою мать. Если бы о ней случайно узнали, то отцу грозила бы смерть. Грозила бы смерть и мне. Это понимал он и хранил тайну исчезновения сокровищ магараджи, и все были уверены, что именно отец знает, где находятся эти драгоценности. Он надеялся, узнав, что мать погибла, найти меня и жить со мной. Потом пришел ты, чтобы убить его… Зачем? Ведь совсем скоро наступил бы конец его мукам?..

— Да не убивал я его в самом деле! — выкрикнул Вид.

— Нет! Убил! Если бы ты его оставил в покое, он бы и сейчас еще жил.

— Если бы я знал, кто он для тебя, я, конечно, не сделал бы этого. Я хочу, чтобы ты в этом мне поверила! Я так обязан тебе!.. Если бы я только знал…

— Уже тогда, в тот раз, я не должна была помогать тебе, — сказала Анита. — Я ошиблась в тебе… Я помогала тебе потому, что всегда помнила, как пришлось страдать моему отцу. Но если бы я тогда выдала тебя полиции, он был бы сейчас жив! Да, жив!

— Наверное, ты права, — сказал Вид и обессиленный упал на подушки. — Мне совсем немного осталось жить. Иди, скажи им, пусть приходят и забирают меня. Иди, зови их!

— Да, они этого ждут, — произнесла ровным голосом Анита.

— Поверь, если бы я знал, я бы не сделал этого, — бормотал Вид. — Но ты не веришь мне…

— Разве это имеет сейчас какое-то значение? Ты выкрал его из тюрьмы — и он умер. Это все…

Несмотря на внешнее спокойствие, ее била дрожь. Не глядя на Верна Вида, она резко повернулась и вышла из комнаты. Впервые в жизни Вид почувствовал страх. Он понял, что умирает. И умирает так, как и жил: одинокий и никому не нужный.

Дверь распахнулась — и в комнату вошли Олин и несколько полицейских с пистолетами в руках. За ними следовал Даллас.

Вид лежал на спине с закрытыми глазами и тяжело прерывисто дышал. Пот заливал ему лицо и стекал на подушку.

Олин крикнул:

— Пришлите сюда врача и скажите, чтобы он поторопился!

Даллас потряс Вида за плечо.

— Эй, ты, проснись.

Вид открыл глаза.

— Тебе сказал Хотт, где он спрятал драгоценности. Говори быстро!

Вид покачал головой.

— Я забыл у него об этом спросить, — ответил Вид еле слышно. — Жаль, правда? — Его глаза перенеслись с Далласа на Олина. — Я уже раз скрывался в этой квартире. Это было тогда, когда вы прижали меня у бара, — с трудом говорил он. — Я сказал Аните, что она должна спрятать меня, иначе ею займется Рико. Она не хотела оставлять меня здесь, но ей некуда было деться. Понимаете. Я принудил ее к этому. Она не виновата… Я заставил ее, клянусь.

— Становишься праведником, — презрительно сказал Олин. — Ты ведь хорошо знаешь, что она добровольно скрывала тебя, да еще и лечила, а это делает ее соучастницей твоих преступлений.

— Она знала, что если выдаст меня, то умрет!

Вид сделал попытку подняться на кровати, но упал без сил.

— Не двигайся, — приказал Олин. — Почему ты пытаешься ее выгородить? Ведь она разоружила тебя! Если бы не она, нам не так просто было войти сюда. Разве и сейчас она пыталась укрыть тебя?

Вид посмотрел на Далласа.

— Вы же знаете… — он еле дышал. — Она порядочная девушка. Это я ее силой и угрозами заставил помочь мне тогда. Записывайте то, что я говорю… прошу вас.

— Послушай, — обратился Даллас к Олину. — Он прав. Если бы эта девушка не отобрала у него карабин, то ваш визит сюда закончился бы стрельбой. Зачем ты хочешь пришить ей дело?

Олин нетерпеливо фыркнул.

— Я тебя не понимаю. Мне от нее ничего не надо, и она может идти куда хочет.

Вид, услышав это, с облегчением упал на подушку.

— В таком случае, я могу сказать твоим людям, чтобы они освободили ее? — спросил Даллас.

— Ну, да. Я же сказал! Поступай с ней сам, как находишь нужным.

Когда Даллас выходил из комнаты, вбежал врач.

Олин сказал ему:

— Дайте этому типу успокаивающее. Он должен дать показания.

Даллас сбежал по лестнице вниз.

Анита, которую полицейский вывел только что из квартиры, стояла в холле. Даллас прошел мимо них и скрылся в телефонной будке. Он позвонил Парвису и коротко проинформировал его о происшедшем. Тот помолчал немного потом сказал:

— Кажется, это все… Со смертью Хотта наш последний шанс отыскать драгоценности тоже умер. А ты как думаешь? Может, поговорить с этой девчонкой? Может быть она знает…

— Хочешь, чтобы я попробовал?

— Да. Скажи ей, что она получит 10 тысяч долларов, если расскажет, где Хотт укрыл драгоценности, если знает, конечно…

— Смотри-ка, каким вы стали щедрым.

— Пойдешь ты к ней или нет?! — заорал в трубку Парвис.

— Не спешите, шеф, Помните, что, если она действительно знает, где клад, и укажет его нам, Олин арестует ее, как соучастницу преступлений.

— А мне-то что, — орал Парвис. — Это ее дело! Не забивай себе голову разными глупостями. Десять тысяч — сумма большая. Возможно, тебе и удастся ее уговорить.

— Но вы поможете ей, если она попадет в руки к Олину, — настаивал Даллас.

— Не такой уж я глупец, чтобы вмешиваться в подобном случае в дела полиции. Но ты ей об этом не говори, а девчонка сама пусть разберется в том, что ей может грозить.

— Подождите минутку, я сейчас поговорю с ней.

Даллас положил трубку, вышел из кабинета и подошел к Аните.

— Лейтенант сказал, что девушку можно освободить, — сообщил он полицейскому. — А вас он ждет наверху.

— Порядок, — сказал полицейский и пошел наверх.

— Минуточку, мисс Джексон, — попросил Даллас, когда Анита собралась идти. — Я — Эд Даллас из Международного детективного агентства. С момента исчезновения драгоценностей магараджи Читтабада мы занимаемся их поисками. Меня уполномочили передать вам, что мы готовы выплатить десять тысяч долларов за любую информацию о местонахождении этих сокровищ.

Анита подняла на него глаза. На ее лице ничего нельзя было прочесть, кроме усталости и безразличия.

Даллас продолжал:

— Должен вас предупредить, что если вы знаете о месте нахождения клада и сообщите об этом мне, то вам грозит в этом случае обвинение в соучастии в преступлении.

— Вы могли бы и не предупреждать меня об этом, — промолвила Анита.

— Возможно, что мне и не следовало этого делать. Но я хочу быть честным с вами. А теперь вы должны решить, стоит ли вам рисковать ради этих десяти тысяч. Если вы идете на это, то прошу вас все рассказать мне. Пора уже давно раскрыть эту тайну.

— Но мне нечего сказать вам.

— Вы в этом уверены?

— Да, совершенно уверена.

Даллас достал свою визитную карточку и подал ее девушке.

— Это на случай, если вы измените свое решение. Тогда позвоните мне, пожалуйста. И не могу ли я сейчас чем-нибудь помочь вам?

— Благодарю вас, я справлюсь сама.

Она прошла мимо него и направилась к выходу. Даллас, задумавшись, смотрел на уходившую девушку. Он, собственно, думал о… Он думал, увидит ли он еще когда-нибудь Аниту. Предчувствие говорило ему: увидит.

Расскажи это птичкам

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

В дальнем конце узкой дороги, позволявшей едва-едва разминуться двум автомобилям и окаймленной с двух сторон колючим кустарником, Энсон, наконец, обнаружил дом, который безуспешно разыскивал последний час. Дом стоял позади барьера высоких кустов, тянувшихся по обе стороны от покосившихся двухстворчатых ворот. Эти кусты не позволяли видеть здание до тех пор, пока Энсон не вышел из машины и не подошел к воротам. Но прежде всего его внимание привлек сад. Хотя и маленький, не больше двадцати квадратных футов, он поражал своей ухоженностью. Гладкая, как сукно бильярдного стола, лужайка радовала глаз. Подобное совершенство садоводческого искусства изредка можно было увидеть разве что на профессиональных выставках, посвященных этому роду деятельности человека.

Там было все: миниатюрный фонтанчик, крошечный водопадик, клумбы, переливавшиеся всеми цветами радуги растущих на них цветов, и даже голубятня.

Некоторое время Энсон стоял возле ворот, любуясь садом, затем перевел взгляд на дом.

Дом являл собой разительный контраст в сравнении с садом и тоже удивил Энсона. Это было двухэтажное здание из кирпича и дерева с красной черепичной крышей. Некогда деревянный фасад здания был выкрашен темнозеленой краской, но дожди, ветер и солнце за долгие годы сыграли с ним злую шутку, и сейчас дом имел заброшенный и нежилой вид. По всему было видно, что стекла окон не мыли годами и они покрылись коркой грязи и пыли. Латунный дверной молоток тоже покрывала черно-зеленая плесень. Слева от дома находился гараж на две автомашины, окно в нем было разбито, на крыше не хватало доброй половины черепиц.

Энсон перевел взгляд на сад, потом на дом и снова на сад. Отступив на пару шагов, он прочитал адрес, написанный на табличке, прикрепленной к воротам: «Мон Репоз».

Расстегнув молнию порядком потрепанной кожаной папки, он вытащил и еще раз перечитал письмо, полученное сегодня утром.

«Мои Репоз.

Прю Тоун.

Национальной страховой компании.

Брент.

Дорогой сэр. Я была бы вам весьма признательной, если бы вы прислали ко мне своего представителя между двумя и четырьмя часами дня.

У меня имеются кое-какие драгоценности стоимостью около тысячи долларов, которые мой муж хочет застраховать на случай потери или кражи.

С уважением, Мэг Барлоу».

Энсон открыл ворога, поставил машину на маленькую площадку перед домом и зашагал к дому.

Тяжелые дождевые тучи над головой грозили вот-вот разразиться ливнем. Солнечные лучи, робко пробивающиеся сквозь них, освещали сад. «Через час или около того польет, как из ведра», — подумал Энсон, берясь за дверной молоток.

Он дважды ударил и принялся ждать.

Пауза, потом он услышал торопливые шаги, и дверь открылась. До самой смерти Энсон помнил свою первую встречу с Мэг Барлоу.

Сексуальный опыт Энсон приобрел еще в четырнадцать лет. Его родители отправились в недолгую поездку, оставив сына на попечении служанки, лет на двадцать старше его, женщины ничем не примечательной, толстой, да еще и квакерши. Через четыре часа после отъезда родителей служанка вошла в спальню, где он валялся на постели, читая какую-то книжку в яркой обложке. Полтора часа спустя Энсон из неопытного юноши превратился в развращенного мужчину, и с тех пор поиски сексуальных утех постоянно занимали его изобретательный ум. Этот первый опыт оставил у него убеждение, как выяснилось впоследствии неверное, что все женщины легкодоступны. Позже, когда он понял это, он предпочел не тратить время на комплименты и ухаживания и довольствовался проститутками. В их выборе он был весьма разборчив, так что их услуги обходились ему недешево.

Кроме этой пагубной страсти у Энсона была еще одна слабость, от которой он никак не мог избавиться — лошадиные бега. Но везло ему очень редко. Расходы на женщин в комбинации с постоянными выплатами букмекеру грозили ему банкротством.

Гибкий ум, обаяние и напористость обеспечили ему прочное положение в одном из филиалов «Национальной страховой компании», обслуживающих три небольших процветающих городка: Брент, Лэмбсвилл и Прю Таун. Этот район давал отличные возможности проявить свои способности молодому энергичному человеку, так как район был сельскохозяйственный, у фермеров в гаражах стояло по два-три автомобиля, и они охотно страховали свою жизнь, имущество и будущие урожаи. Но все деньги, которые Энсон зарабатывал, тут же уходили у него, как вода сквозь пальцы, и сейчас ему грозил очередной финансовый кризис. Это весьма тревожило Энсона.

До того как выехать в свою еженедельную поездку в Прю Таун и Лэмбсвилл, Энсон имел неприятный телефонный разговор с Джо Дунканом, своим букмекером.

— Послушай, Энсон, — сказал Джо своим свистящим голосом астматика. — Ты хотя бы имеешь представление, сколько ты мне должен?

— Успокойся, Джо, — ответил Энсон. — Ты же знаешь, что я уплачу тебе сполна.

— Ты должен мне примерно тысячу баксов, — продолжал Дункан, не слушая того, что говорит ему Энсон. — Последний срок — суббота. Если не вернешь долг к этому времени будешь иметь неприятный разговор с Моряком.

Моряк Хоган выбивал долги для Дункана. Когда-то он выиграл чемпионат Калифорнии по боксу в полутяжелом весе. О его жестокости ходили легенды. Если ему не удавалось выбить деньги из несостоятельного должника, он так отделывал беднягу, что тому уже недолго оставалось ходить по этой грешной земле.

Но Энсона не очень беспокоил такой пустячный долг. В случае нужды требуемую сумму можно было собрать: одолжить у друзей, продать телевизор, в крайнем случае заложить машину, но теперь, когда на него начали давить, он, кладя трубку на рычаг, вдруг вспомнил, что на нем висит еще один долг: восемь тысяч долларов местному ростовщику Сэму Бернштейну и рассчитаться с ним необходимо до конца года или же… Когда он подписал долговую расписку в прошлом июне, следующий июнь казался таким далеким. А все взятые в долг деньги он тут же, доверившись подсказке какой-то шестерки, поставил сто к одному на явного аутсайдера, и лошадь оказалась именно тем, кем и была: аутсайдером.

Сегодня был вторник, и у Энсона было еще пять дней, чтобы найти тысячу баксов и рассчитаться с Дунканом. Это не представляет сложности, но вот как рассчитаться с Бернштейном? При этой мысли Энсон невольно поежился. Впрочем, время еще имеется.

Из-за того, что Энсон пребывал в постоянном напряжении, он проявлял чуть больше настойчивости, чуть больше напористости чем следовало бы, а когда агент пребывает в таком состоянии, ему почти никогда не удается убедить клиента что-либо застраховать.

Неделя началась из рук вон плохо, но, будучи оптимистом по натуре, он убеждал себя в том, что все как-то уладится.

И, когда он стукнул молотком по этой обшарпанной, с давно выцветшей краской двери пришедшего в упадок дома, стоя рядом с великолепным садом, он вдруг каким-то шестым чувством ощутил, что фортуна вот-вот повернется к нему лицом. И теперь, глядя в огромные, кобальтового цвета глаза Мэг Барлоу, стоящей в дверном проеме, Энсон понял — вот оно, началось!

При виде этой женщины, которая была на год или около того моложе его, Энсон ощутил, как кровь быстрее побежала по его жилам, что происходило всякий раз, когда он встречал женщину, возбуждавшую в нем желание.

Она была высокой, примерно на дюйм выше его, крепко сбитая, широкоплечая и длинноногая. Оранжевый пуловер и черные брюки плотно облегали ее фигуру, выгодно подчеркивая бюст, тонкую талию и идеальной формы бедра. Собранные в пучок волосы цвета меда были стянуты на затылке зеленой лентой. Все это Энсон отметил одним взглядом. Красавицей в прямом смысле этого слова ее назвать было нельзя: пропорции носа и рта были несколько нарушены, но Энсону она показалась самой обаятельной и привлекательной женщиной на свете.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем ее губы раздвинулись в улыбке, дав Энсону возможность рассмотреть два ряда великолепных зубов.

— Добрый день, — сказала она.

Несколько ошарашенный ее видом, Энсон все же сумел вернуть на лицо выработанное годами выражение предупредительного внимания.

— Миссис Барлоу? Я — Джон Энсон из «Национальной страховой компании». Я получил письмо от вас…

— Да, конечно… Входите.

С сильно колотящимся сердцем Энсон прошел за ней через полутемный холл в гостиную.

Это была просторная со вкусом меблированная комната. В дальнем конце находился камин, в котором жарко пылали дрова.

Перед камином располагался удобный диван, на котором легко можно было разместиться четырем гостям. Возле окна стоял письменный стол с пишущей машинкой, пачкой бумаги, копирки и словарем Вебстера.

Лишь войдя в гостиную, Энсон понял, что здесь не убиралось по крайней мере месяц, и все покрылось слоем пыли, придавая гостиной тот же запущенный вид, как и дому снаружи.

Женщина подошла к камину и, повернувшись спиной к огню, принялась бесцеремонно рассматривать Энсона. Смущенный ее пристальным взглядом Энсон подошел к окну.

— Какой прекрасный сад! — искренне сказал он. — Редко можно увидеть что-то подобное. Наверняка вы им гордитесь.

— Муж гордится, — она рассмеялась. — Он посвящает ему все свободное время.

Энсон повернулся. Его взгляд скользнул по телу Мэг.

— Это его профессия?

— Не совсем. Скорее увлечение. В настоящий момент он работает в магазине Фрамли в Прю Тауне. Заведует сельскохозяйственным отделом, — она махнула рукой в сторону дивана. — Усаживайтесь, мистер Энсон.

Взволнованный ее близостью он обошел диван и уселся на краешек. Хозяйка расположилась с другого края.

— Фил… мой муж… Он хочет, чтобы я застраховала свои драгоценности. Я не очень хотела это делать, но он настоял. Интересно, какой будет годовой взнос?

— Вы говорите тысяча долларов?

— Фил говорит, что они стоят столько. Я, если сказать честно, что-то сомневаюсь в этом и все же… Тысячу долларов.

В душе Энсона шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Могу я посмотреть, что конкретно вы хотите застраховать?

— Конечно… Минутку.

Он посмотрел ей вслед и от ее грациозной походки у Энсона стало сухо во рту. После ухода Мэг, Энсон бездумно уставился в камин, наблюдая, как пламя лижет дрова, и чувствуя, как горит лицо.

Вскоре она вернулась, неся поцарапанную шкатулку, явно видавшую лучшие дни. В ней оказалось с дюжину побрякушек: такие обычно покупают на дешевых распродажах в надежде на то, что хотя бы что-то окажется стоящим.

Энсон с недоверием уставился на нее.

— И это все?

Она кивнула.

— Но ведь все эти игрушки не стоят и пятидесяти долларов, — растерянно сказал он. — Да и то это слишком много.

Она засмеялась и пододвинулась ближе, забрав шкатулку из его рук.

— Я так и сказала Филу, но он заявил, что это антикварные вещи… Ну что же, извините, что отняла у вас столько времени, мистер Энсон. Надеюсь, вы на меня не в обиде?

«Как бы не так! — подумал Энсон. — Ведь я потерял целый час, добираясь сюда. Мог бы с толком заниматься делами в Прю Тауне».

Но вслух он сказал:

— Все в порядке. Но раз уж я здесь, то могу поинтересоваться, как у вас вообще обстоят дела со страхованием. Я имею ввиду, застрахован ли ваш дом… от пожара… воров.

— С этим у нас все в порядке, — сказала Мэг. — Этот дом достался мужу от матери. Разумеется, он застрахован. Так что извините.

— Ну что ж, — он вновь окинул взглядом фигуру Мэг, чувствуя, как желание буквально переполняет его.

— Но раз уж вы действительно здесь, то может быть проконсультируете меня относительно одного дела? — Мэг вопросительно смотрела на него.

— Без проблем. И какого рода вам требуется консультация? — Уходить ему не хотелось. Сидя рядом с этой женщиной, он чувствовал себя удивительно комфортно. Блики огня играли на лице Мэг, сгущавшиеся сумерки за окном создавали атмосферу интимности.

— Я пишу рассказ, — сказала она. — Сюжет построен на страховании. — Она откинулась на спинку дивана, и теперь блики огня заплясали у нее на шее. — У меня есть идея, и вы должны сказать, сработает ли она.

Энсон глянул на пишущую машинку, стоящую на столе.

— Вы пишете рассказы?

— Надо же что-то делать. Правда мне еще не удалось пристроить ни одного, но все же… — Она улыбнулась. — У Фила не такой уж и большой оклад. Если бы мне удалось продать рассказ… то есть опубликовать, я могла бы купить что-либо из одежды. — Она снова улыбнулась, и Энсону вдруг пришло в голову, что она глубоко несчастна. Эта мысль возбудила его. Она встала. — Раз уж вы согласились помочь мне, то почему бы нам не выпить. Но у меня только виски. Как вы относитесь к этому напитку?

Энсон заколебался. Было чуть позже пяти часов, немного рановато для выпивки, но ему почему-то захотелось выпить.

— О’кей, почему бы и нет. Благодарю.

Она ушла и через некоторое время появилась, неся поднос, на котором стояла бутылка виски, два бокала, содовая и ведерко со льдом. Приготовив напиток, она подала бокал Энсону, а сама, взяв спиртное, расположилась прямо на полу, боком к камину.

В комнате все больше темнело, но попыток включить свет она не предпринимала. Энсон услышал, как по стеклу забарабанили первые крупные капли дождя, но он не обратил на это никакого внимания, жадно ловя каждое ее движение.

— Так вот, тот рассказ, над которым я работаю, — заговорила она, глядя на огонь. — Речь идет о женщине, которая только и мечтает, как бы огрести большой куш. Ее приятель работает билетным кассиром в крупной авиакомпании. У нее имеются кое-какие сбережения, она страхует свою жизнь на двести тысяч долларов, а затем они ждут крупной авиакатастрофы, которая случится над океаном. Ждут полгода, прежде чем она все же произошла. Узнав об этом, любовник тут же вносит фамилию своей подружки в список пассажиров рухнувшего в океан самолета, оформляет билет задним числом и тому подобное. Его подружка заблаговременно переехала в другой район, где ее никто не знает. Он звонит ей и сообщает о катастрофе и о том, что он сделал. Затем, по прошествии некоторого времени, ее сестра обращается в страховую компанию и представляет предоставленные любовником сестры сфабрикованные доказательства того, что застрахованная находилась на борту самолета. — Замолчав, она отхлебнула виски и искоса посмотрела на него. — Разумеется, детали еще предстоит отшлифовать, но главная канва рассказа выглядит таким образом. Как вы думаете, ее затея может сработать?

За двенадцать лет работы страховым агентом Энсон достаточно хорошо изучил все трюки и уловки, к которым прибегают люди в надежде как-то обмануть страховую компанию. К тому же он каждую неделю получал из главной конторы специальный бюллетень с подробным описанием всевозможных махинаций подобного рода. Этот бюллетень являлся детищем отдела претензий, который возглавлял Мэддокс, по праву считавшийся лучшим специалистом по распутыванию подобного рода афер.

Последние три месяца, когда денег катастрофически не хватало, Энсон и сам подумывал, как бы нагреть родную компанию на пару десятков тысяч долларов. Однако, несмотря на свой опыт и знания, приобретенные за годы работы на подобного рода поприще, он не особенно обольщался на этот счет. Энсон понимал, что одному, без надежного партнера, такая операция заранее обречена на провал. К тому же на его пути неминуемо станет сам Мэддокс, обладающий дьявольским нюхом и сверхъестественной способностью тут же вычислять липовые иски, стоило только им попасть на его стол.

— Прекрасная идея, — сказал Энсон. — Вполне приемлемая для сюжета художественного рассказа, но никогда не осуществимая в реальной жизни.

Она вопросительно смотрела на него.

— Почему же, интересно знать?

— Сумма слишком большая. Любой иск о выплате суммы большей чем пятнадцать тысяч долларов подвергается скрупулезной проверке. Предположим, что женщина из вашего рассказа действительно застраховалась в нашей компании. Страховой полис немедленно попал бы в отдел претензий. Человек, возглавляющий отдел, занимается этим делом уже два десятилетия и собаку съел на разного рода аферах. За это время он сумел распутать чуть ли не восемь тысяч разнообразного рода мошенничеств. У него такой опыт работы, что он чует мошенничество так же, как обыкновенный человек чувствует запах. У него нюх на такие дела. И как он поступает, если липовый иск попадает к нему? Он задает себе резонный вопрос, а чего ради эта женщина застраховалась на такую несуразную сумму? И кто от этого будет иметь выгоду? Ее сестра? Но чего ради? А не было ли у нее приятеля? В отделе Мэддокса работает пара десятков детективов, больших специалистов своего дела. И уж поверьте, они не зря едят хлеб. Он поручит паре парней покопаться в ее прошлом, и поверьте, через несколько дней Мэддокс будет знать всю информацию о клиентке. А уж откопать приятеля из авиакомпании вообще пара пустяков. А когда это будет установлено, тогда ни ему, ни ей и сам бог не поможет, тем более, что она якобы погибла в авиакатастрофе. Нет, в реальной жизни этот план сразу же обречен на провал. Можете не обольщаться на этот счет. Пока отдел возглавляет Мэддокс, ничего не выйдет.

Мэг сделала недовольную гримасу, затем пожала плечами.

— Жаль. А я думала, что это удачная задумка. Но раз так, ничего не поделаешь. Я разочарована. — Она сделала несколько глотков виски, взяла кочергу, помешала угли в камине и вновь посмотрела на Энсона. — Если судить по вашему мнению, обмануть страховую компанию достаточно сложно. — Она испытывающе смотрела на него.

Желание Энсона все росло.

— Да… Очень сложно…

Она перевела взгляд на огонь, и в глазах ее плясали красные точки.

— Очень сложно?..

— Даже если на это и решиться, то нужны как минимум двое. Одному это не под силу.

Она повернулась и глянула на него.

— Так-так, вижу, что вы тоже думали над этим. Если у вас имеются кое-какие соображения на этот счет, так может вы поделитесь со мной? Я бы написала на эту тему рассказ, и если бы его напечатали, гонорар мы бы поделили между собой.

Он допил виски, поставил бокал на столик и медленно поднялся.

— Если я что-нибудь придумаю, обязательно позвоню.

Она тоже поднялась, и он оказался с ней лицом к лицу.

— Если придумаете что-нибудь, то ведь ничто не помешает вам приехать сюда, не так ли? Расстояние до Брента пустячное. Мы бы все обсудили, и я смогла бы записать основные тезисы.

Энсон поколебался, затем сказал то, что постоянно занимало его ум:

— А как же муж? Боюсь, ему не очень понравится, что я нахожусь здесь после окончания рабочего времени.

Она кивнула.

— Вы правы. Фил не очень-то общительный человек, да и мое занятие его раздражает. Но в понедельник и четверг он ночует в Лэмбсвилле, так как посещает там какие-то вечерние курсы.

У Энсона моментально вспотели ладони.

— Вот как? Тогда…

— Тогда, если у вас появятся какие-нибудь соображения на этот счет, вы всегда найдете меня одну в один из этих вечеров. Помните об этом.

Она подошла к двери гостиной и открыла ее. Энсон, прихватив папку с бланками договоров, подошел к ней. Выйдя в холл, он не удержался от вопроса:

— Скажите, а ваш муж застрахован?

— Нет. Он даже разговаривать не хочет на эту тему.

Они глянули друг на друга, но Энсон быстро отвел взгляд.

— Так что, сами понимаете, в этом плане существуют большие трудности. К Филу уже поступали заманчивые предложения от других страховых агентств, но он наотрез отказался от страховки.

— Спасибо за виски, миссис Барлоу. Если, у меня появится идейка на этот счет, я вам позвоню, — кивнув на прощание, Энсон собрался выйти.

— Благодарю вас. И приношу извинения за то, что вы даром потратили столько времени.

Прежде чем закрыть дверь, она улыбнулась многообещающей улыбкой.

Почти не ощущая капель дождя на лице, Энсон двинулся к машине.

Из-за полуоткрытой шторы, Мэг Барлоу наблюдала, как машина выехала за ворота. Энсон остановился, вышел из машины, закрыл их, после чего вернулся обратно.

Не шелохнувшись, Мэг подождала до тех пор, пока шум мотора не затих вдали, потом повернулась, подошла к телефону и набрала знакомый ей номер.

После короткой паузы в трубке послышался мужской голос:

— Слушаю? Кто это?

— Мэг. Рыбка клюнула.

Последовала более длинная пауза, потом мужчина сказал:

— Пусть он поглубже заглотит наживку, а уж потом говори об успехе, — с этими словами он положил трубку.

Глава 2

Два дня в неделю обычно Энсон проводил в Прю Тауне. Он останавливался в отеле «Мальборо». В прошлом он тратил немало времени на поиски проституток, но теперь, понабравшись опыта, приглашал Фей Лаули, блондинку, не обремененную особыми моральными нормами, которая работала в небольшом магазинчике по продаже сигар. Магазинчик размещался на главной улице города. За шестьдесят долларов и обед в ресторане она охотно сопровождала его в номер. Дежурный администратор отеля хорошо знал Энсона и делал вид, что не замечает их, когда они проходили мимо.

Приехав в отель после первой встречи с Мэг Барлоу, Энсон полагал, что эта встреча никак не отразится на привычном образе жизни, но бреясь в ванной, он стал сравнивать Фей с Мэг и вдруг поразился пропасти, лежащей между этими двумя женщинами. Выключив электробритву, он сел на краешек кровати и закурил сигарету. Он понимал, что таких женщин, как Мэг, он еще не встречал, а ведь она приглашала его в гости именно тогда, когда муж не ночует дома. Намек более чем прозрачный!

При мысли о том, что он может оказаться с Мэг в постели у него перехватило дыхание. Он вновь подумал, какая Фей дешевка. Возбудившись от подобных мыслей, он снял трубку телефона и набрал номер Фей. Последовала серия длинных гудков, но номер Фей не отвечал. Раздосадованный, он положил трубку и вернулся в ванную добриться.

Он уже массировал себе лицо после бритья, как вдруг услышал какие-то посторонние звуки в номере. Насторожившись, он осторожно выглянул из ванной и увидел, что Фей изучает содержимое его бумажника.

Заметив Энсона, она поспешно бросила бумажник на стол, где он до этого лежал.

— Хэлло, дорогой, — пропела она. — А я решила сделать тебе маленький сюрприз.

Энсон равнодушно глянул на нее. Еще неделю назад он считал Фей Лаули восхитительной женщиной. Теперь же, сравнивая ее с Мэг, он сразу увидел все ее недостатки: развратная, крикливо одетая, с плохо выкрашенными волосами, она вызывала у него едва ли не отвращение.

— Это действительно сюрприз для меня, — сказал он, входя в спальню. — Но вот кто кого застал врасплох, это еще вопрос.

Фей хихикнула и приложила палец к губам. Именно этот жест, так хорошо знакомый Энсону, сейчас дал ему возможность рассмотреть ее неровные желтые зубы.

— Джон, дорогой, — сказала она, присаживаясь на кровать. — Я хочу попросить тебя об одолжении.

Не двигаясь с места, он смотрел на нее.

— У меня неприятности, — продолжала она после неловкой паузы. — К завтрашнему дню мне позарез необходимо раздобыть сто долларов, или я окажусь на улице. Мне нужно срочно погасить задолженность за квартиру.

«Сто баксов! — с горечью подумал Энсон. — И это она называет неприятностью! А что бы делала эта глупая гусыня, если бы задолжала восемь тысяч баксов!»

— А я здесь при чем, — сказал он, глядя на нее. — По Мейн-стрит гуляет великое множество долларов. Иди туда и заработай их.

Она одарила его яростным взглядом зелено-голубых глаз.

— Прекрасные слова, дорогой! Вот уж не ожидала услышать их от тебя. Ведь я же твоя подружка… или ты забыл? — Он едва подавил желание немедленно выбросить ее вон, да это было и небезопасно. Фей вполне могла закатить истерику.

И все же глядя на нее, он пришел в ужас при мысли о том, что делил постель с этой женщиной. После знакомства с Мэг все его женщины казались потасканными и омерзительными.

Взяв бумажник, он вытащил шесть десятидолларовых купюр.

— Фей… Извини. Я что-то плохо себя чувствую. Видимо съел что-то плохое. — Он протянул ей купюры. — Возьми… Больше не могу. Сегодня у нас ничего не будет. Я лучше отдохну.

Она с недоверием уставилась на банкноты, потом перевела взгляд на него.

— А сотню ты дать не можешь? — спросила она. — Я же сказала, что у меня неприятности.

Он бросил банкноты ей на колени.

— Неприятности? Шутишь! У кого неприятности, так это у меня. Будь умной девочкой… исчезни. Мне плохо.

Она сунула деньги в потрепанную сумочку и поднялась на ноги.

— О’кей, дорогой, увидимся на будущей неделе.

«Вряд ли ты когда-нибудь меня увидишь!» — злорадно подумал он, но вслух сказал:

— Я позвоню тебе.

Он проводил ее до двери. Открыв дверь, она испытывающе на него посмотрела.

— Не передумал? — она сделала попытку дотронуться до его груди, но он отпрянул от нее, как от прокаженной. — Ну раз ты больной… как знаешь. До встречи. — Она вышла в коридор.

Остаток вечера Энсон провел, валяясь на постели и непрерывно думая о Мэг Барлоу.

И на следующий день, когда он по сути дела даже не приступил к работе, все его мысли были о ней. Так и не избавившись от этого, он уехал из Прю Тауна в Лэмбсвилл, где ему нужно было встретиться с несколькими клиентами. Освободился он только в половине шестого. Чтобы выехать на шоссе, ведущее в Брент, ему вновь пришлось проехать через Прю Таун и мимо проселка, ведущего к так интересовавшему его дому Барлоу.

Мчась по магистрали, он никак не мог решить, этично ли заехать к Мэг Барлоу так быстро. Из ее слов он знал, что сегодня вечером она будет одна. Муж заночует в Лэмбсвилле. А вдруг она действительно ищет сюжет для рассказа? Как бы не оказаться в дураках, явившись к ней безо всяких идей. Вдруг он не так все понял? Не хотела же она затащить его в постель? Возле проселка он затормозил и, съехав на обочину, остановил майгану. Некоторое время он сидел, размышляя.

«Лучше не надо, — все же подумал он. — Поспешность может все испортить. Придумать сюжет не так уж и трудно, но у меня будет веская причина заехать к ней. В следующий понедельник она будет одна, а к тому времени я обязательно что-нибудь придумаю. Пусть это будет какая-нибудь чушь, но нельзя же заявиться вообще без какой-либо идеи».

Неохотно он запустил двигатель и поехал в сторону Брента.

— Над чем это вы задумались, мистер Энсон? — полюбопытствовала Анна Гарвин.

Вздрогнув от неожиданности, Энсон нахмурился и посмотрел на сидящую за пишущей машинкой девушку. Она работала с Энсоном последние два года. Молоденькая, с неизменной улыбкой на лице и весьма способный работник, она носила очки в старомодной черепаховой оправе, чего Энсон терпеть не мог. Кроме того, у нее напрочь отсутствовал вкус в выборе одежды, так что у нее не было никаких шансов понравиться Энсону.

Она помешала ему разрабатывать идею о мошенничестве со страховкой.

— Я уже дважды пыталась привлечь ваше внимание, — продолжала она. — А вы сидите с таким видом, словно обдумываете убийство.

Энсон вспотел.

— Я занят, неужели не понятно, Анна. Не мешайте мне, прошу вас.

На добродушном личике Анны появилась гримаса обиды, ее пальчики вновь застучали по клавишам машинки.

Энсон поднялся, подошел к окну и бездумно уставился на поток автомобилей, проносящихся по Мейн-стрит.

Было субботнее утро. После ланча он договорился сыграть с приятелем в гольф, но в настоящий момент ему было не до гольфа. Его неотступно преследовал образ Мэг, не давая возможности сосредоточиться на работе. С дюжину писем лежали у него на столе, дожидаясь пока он уделит им внимание, но Энсон не мог даже взять их в руки.

«…сидите с таким видом, словно обдумываете убийство!» Именно этим он и занимался — планировал убийство ради денег, но, разумеется, лишь для рассказа, сюжет которого он разрабатывал для Мэг Барлоу. А если бы и впрямь он разрабатывал план убийства человека? Неужели он совершенно не может скрывать свои мысли, если даже простушка Анна легко их разгадала?

Энсон заставил себя вернуться за письменный стол.

— Начнем, — сказал он, и Анна тут же послушно раскрыла блокнот. Энсон начал диктовать.

Энсон занимал однокомнатную квартиру на пятом этаже блочного дома по Албани Армэ в двух шагах от железнодорожной станции. Он жил здесь с того момента, когда получил должность страхового агента в «Национальной страховой компании» и приехал в Брент. У каждого квартиросъемщика имелся подземный гараж, из которого легко можно было выехать на дорогу.

Бездарно проведя партию в гольф, Энсон без аппетита поел, хотя за обедом выпил немало. Сейчас, несколько успокоившись после физических нагрузок и слегка навеселе, он проехал по плохо освещенной подъездной аллее и ловко поставил машину в отведенный ему бокс. Механически он обратил внимание, что соседние боксы пусты. Оно и понятно — уик-энд. В такие дни в Бренте царила суматоха — люди торопились как можно скорее уехать из города. Что же касается Энсона, то он с удовольствием упивался тишиной, воцарявшейся в многоквартирном доме: над головой не ссорились соседи, не шумела вода в туалетах, не кричали дети. Выключив двигатель, Энсон вышел из машины. Едва только он захлопнул дверцу, как понял, что он здесь не один. Он резко повернулся.

Из тени вышел высокий, крепко сложенный человек и, остановившись у входа в бокс, спокойно смотрел на Энсона. Энсон вздрогнул от неожиданности. В душе его крепло нехорошее предчувствие. Он неотрывно смотрел в полутьму, где скрывался человек.

— Хэлло, приятель, — сиплым голосом сказал мужчина. — Долго же мне пришлось ждать твоего появления.

Энсон оцепенел. Он узнал этого массивного мужчину.

Моряк Хоган! Последние несколько дней мысли Энсона были настолько поглощены Мэг Барлоу, что он напрочь забыл об угрозе Джо Дункана. Он вспомнил, что сказал Дункан: последний срок — суббота! И если Энсон не вернет долг, то будет иметь дело с Моряком Хоганом.

Энсону пришла на ум одна из историй о Моряке Хогане. История о том, как он нанес визит одному из несостоятельных должников Джо. Моряк так отделал этого человека, что тот остался инвалидом на всю жизнь. Правда Энсон не видел этого беднягу после того, как над ним поработал Моряк, но знал, что люди не преувеличивают, рассказывая об этом случае. Поговаривали, что Моряк нанес парню убийственный удар по затылку, и сейчас тот передвигается в инвалидной коляске и ведет себя, как идиот. Когда полиция попыталась обвинить в избиении Моряка Хогана, он с помощью пяти букмекеров доказал, что в это время играл с ними в покер в Люмбсвилле, так что никак не мог избить пострадавшего.

И вот сейчас Моряк Хоган неторопливо приближался к Энсону. Энсон попятился и остановился только тогда, когда уперся спиной в бетонную стену. Хоган остановился в четырех футах от него, руки в карманах, шляпа залихватски сдвинута на левый глаз, с нижней толстой губы свисает сигарета.

— За тобой должок, приятель, — хрипло сказал он. — Гони монету.

Энсон судорожно сглотнул слюну.

— Передай Джо, что я верну долг в понедельник, — сказал он, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Джо распорядился получить немедленно, или же… — Моряк демонстративно вытащил из карманов свои кулачищи. — И не тяни, приятель, у меня еще много дел.

Энсон чувствовал спиной холод бетонной стены. Отступать было некуда. Перед глазами стоял мужчина в инвалидной коляске.

— У меня будут деньги в понедельник, — повторил он. — Скажи Джо… он поймет… Мне должны вернуть… — он умолк на полуслове, так как увидел, что Моряк бочком начал надвигаться на него. Никогда еще не было Энсону так страшно. В истерике он начал визжать: — Не надо! Не надо! Не трогай меня!

Моряк выплюнул сигарету и оскалил зубы в издевательской усмешке.

— А ведь тебе грозят крупные неприятности, приятель! В свободное от основной работы время, я помогаю Сэму Бернштейну. А ведь ты должен ему восемь грандов. Сэм даже не верит, что ты вернешь долг. Правда, время у тебя еще есть, но зачем Сэму лишние волнения. Да и Джо тоже. Так что обязательно уплати Джо должок в понедельник, или я тебя так отделаю, мать родная не узнает. — Он вновь злобно улыбнулся, продемонстрировав Энсону белые зубы. — А если не найдешь баксы, чтобы расплатиться с Сэмом, вообще пожалеешь, что родился на свет. Понял, придурок?

— Понял, понял, — пробормотал Энсон, чувствуя, как по спине скатываются холодные капли пота.

— Прекрасно. Вернешь долг Джо в понедельник… но без глупостей, понятно?

«Все будет в порядке, — исступленно думал Энсон. — Я выгадал два дня. В понедельник вечером я буду с Мэг».

Но здесь Энсон ошибался, все было как раз плохо. Моряк вдруг сделал два быстрых шага в направлении Энсона, и в следующее мгновение его правый кулак впечатался в живот Энсона. Энсон сложился пополам и растянулся на заляпанном машинным маслом бетоне гаража. Как сквозь вату он услышал слова Моряка:

— Так что до понедельника, приятель. А если не найдешь деньги, сам знаешь, что тебя ждет. Это для тебя урок. И помни о Сэме… не уплатишь ему, считай себя мертвым.

Энсон лежал без движения, обхватив руками живот, сжав зубы и судорожно пытаясь вдохнуть воздух в готовые разорваться легкие. Он смутно сознавал, что холод бетона проникает сквозь одежду в его изнывающее от боли тело, а сам прислушивался к удаляющимся и затихающим вдали шагам Хогана, бывшего чемпиона Калифорнии по боксу в полутяжелом весе.

Энсон лежал на постели. Было воскресное утро. Стрелки часов показывали 11.15. Вокруг пупка, куда пришелся удар Хогана, кожа приобрела желтовато-зелено-черный цвет. Накануне он с трудом дотащился до лифта и кое-как смог зайти в квартиру. Проглотив три таблетки снотворного, он завалился в постель. Проснулся он поздним утром, когда сквозь шторы уже пробивались яркие лучи солнца. Постанывая, он добрался до ванной. В желудке все горело. С облегчением он отметил, что в моче нет крови. И все же Энсон был очень напуган. Он с ужасом думал о предстоящей новой встрече с Хоганом, если не удастся найти деньги для Дункана. Потом он начал думать об июне. Он, должно быть, из ума выжил, раз взял эти восемь тысяч у Бернштейна! Надо же было идиоту поставить все деньги на явного аутсайдера! Что б она издохла, эта кляча! При мысли о восьми грандах долга мороз продрал по коже. Теперь он был уверен, что нигде не сможет раздобыть нужную сумму. Осторожно дотронувшись пальцами до живота, он застонал от бессилия. Хоган его убьет, это как пить дать. В лучшем случае превратит в дебила.

Размышляя о своем отчаянном положении, он провалялся в постели еще четыре часа. В поисках выхода его разум метался, как попавшая в мышеловку мышь.

Мысли путались в голове, но постепенно из их сумбура выкристаллизовалась идея, которую он поспешно отбросил. Но по мере того, как проходил час за часом, а никакого другого решения проблемы на ум не приходило, он, наконец, занялся этой идеей всерьез.

Он подумал о Мэг Барлоу.

«Она что-то задумала, это ясно. Этот рассказ об афере со страховкой… да и те безделушки, которые она называла «драгоценностями»… Без сомнения, ей нужен был повод, чтобы вызвать Энсона туда. Да и зачем она сказала, что по понедельникам и четвергам мужа не бывает дома?.. Это тот шанс, который я ищу…»

Раздумывая над этой идеей, он уснул тяжелым сном больного человека и проспал до утра понедельника.

Прихрамывая, Энсон покинул автостоянку возле магазина Фремли. Ходить было очень больно, приходилось постоянно держать корпус прямо. Он толкнул вращающуюся дверь и прошел в заполненный покупателями зал. Осмотревшись, он спросил у лифтерши, где находится отдел садоводства и огородничества.

— В полуподвале. Секция «Д», — ответила девушка.

В секции «Д» толпилось очень много покупателей, чему Энсон не удивился. Он узнал почерк того же гения, что сотворил миниатюрный сад во дворе дома Барлоу. Восхищенные люди, ахая и охая, расхаживали между цветочными горшками, миниатюрными фонтанчиками, красиво оформленными витринами с разложенными на них срезанными цветами. Покупателей обслуживали четыре девушки в зеленых рабочих халатах. Они деловито записывали заказы. Сам Барлоу, с карандашом за ухом, стоял у письменного стола и зорко следил за работой девушек.

Фил Барлоу был настолько не похож на человека, каким его представлял себе Энсон, что, с минуту понаблюдав за ним, он не удержался и спросил у одной из девушек, это ли мистер Барлоу. Получив утвердительный ответ, он удивился, но все же принялся внимательно рассматривать этого человека, который как раз продавал розовый куст пожилой супружеской паре.

«Как же такое могло случиться, что такая необыкновенная женщина, как Мэг, оказалась замужем за таким недотепой?» — спрашивал Энсон самого себя. Со своей выгодной позиции, закрытый покупателями, Энсон рассматривал Барлоу со все возрастающим интересом.

На вид Барлоу было чуть больше сорока. На голове копна густых черных волос, худенький коротышка, под глубоко посаженными глазами темные круги. Тонкие губы вздорного человека, остренький длинный нос. Рассматривая этого недотепу, Энсон решил, что единственным, чем мог этот человек завоевать симпатию, были руки: ухоженные, аристократические.

Энсон отошел подальше, морщась от запаха цветов, уверенный в том, что серьезное соперничество ему не грозит. Направляясь к своему автомобилю, он даже забыл о тупой боли в области живота. В этот день ему нужно было нанести еще три деловых визита, а было уже без двадцати четыре. Чтобы попасть к Мэг, нужно было освободиться к семи вечера.

Путь к машине пролегал мимо ряда телефонных кабин. На то, чтобы отыскать телефонный номер Мэг Барлоу, ему понадобилось три минуты. Он тут же набрал его.

Мэг сразу подняла трубку, словно дожидалась его звонка. При звуках ее голоса у Энсона перехватило дыхание.

— Добрый день, миссис Барлоу, — сказал он, пытаясь придать своему голосу легкость и непринужденность. — Это Джон Энсон.

После короткой паузы она переспросила:

— Кто?

Он почувствовал раздражение. Неужели она забыла его имя?

— Джон Энсон из «Национальной страховой компании».

— Ах, да, извините, — тут же ответила она. — Я как раз работала, так что голова была занята совершенно другим.

— Надеюсь, я вам не очень помешал?

— Ну что вы! Я о вас помню. Вы смогли придумать что-либо для меня?

Его так и подмывало сказать, что весь вчерашний день он только и думал об этом.

— По этой причине я и звоню… У меня действительно появилась идея. Нельзя ли мне… — он специально выдержал паузу, чувствуя, как рука, держащая трубку, вспотела.

— Да? — снова последовала пауза, и, поскольку он продолжал молчать, она продолжала: — Вы, видимо, заняты сегодня вечером?

Энсон глубоко вздохнул.

— Я в Прю Тауне. Мне нужно нанести еще два-три визита, но часам к семи, если вас это устраивает, я смогу подъехать к вам.

— Почему бы и нет? — она повысила голос. — Приезжайте к ужину. Не люблю сидеть за столом одна.

Энсон даже испугался, как бы она не услышала, как сильно стучит его сердце.

— Прекрасно… Итак, около семи. — Дрожащей рукой, он повесил трубку на рычаг.

Она была загорелой, очень уверенной в себе особой.

Красавица в небесно-голубой блузке и брюках в обтяжку вошла в секцию садоводства и огородничества и остановилась рядом с Барлоу, глядя на него так, как смотрит женщина на вдруг непонятно откуда взявшееся пятно от кофе на лучшей скатерти.

— «Мэри Уиткрофт», — сказала она. — Как вы думаете, ее еще не рано сажать?

При виде этой женщины Барлоу почувствовал колющую боль в груди.

— Да… Несколько рановато, но заказ я могу принять прямо сейчас. Мы доставим и посадим когда…

Взгляд сапфировых глаз равнодушно скользнул по нему.

— Мне нужны две дюжины. На имя миссис Ван Хертц. Номер моего счета у вас имеется… буду вам обязана, — и она двинулась прочь, поигрывая бедрами.

Барлоу смотрел как она уходит.

Одна из продавщиц сказала испуганно:

— Мистер Барлоу… вы порезались. Барлоу глянул на кровь, капающую с его пальцев. Он совершенно забыл, что держит в руках нож для прививки черенков.

Его светло-карие глаза еще раз скользнули по спине удаляющейся миссис Хертц, затем он поднял руку и облизал кровь с пальцев.

Глава 3

Добравшись до конца проселка, Энсон увидел, что створки ворот, ведущих к дому Барлоу, широко распахнуты так же, как и двери гаража. Правильно поняв намек, он загнал машину в гараж, вышел из автомобиля, закрыл двери гаража, а потом и въездные ворота.

В гостиной горел свет, и, направляясь к дому, он видел силуэт Мэг, стоящей за шторой. Заметив его приближение, она ушла из гостиной и отворила ему дверь. Какое-то время они стояли молча, глядя друг на друга.

— Вижу, вы весьма пунктуальны, — наконец сказала она. — Входите.

Он молча прошел за ней в гостиную.

Когда он снял плащ, они при свете лампы вновь посмотрели друг на друга. На ней была оранжевая блузка и широкая плиссированная юбка. Она показалась ему еще более соблазнительной, чем в первый раз.

— Поужинаете со мной? — спросила она. — Заодно и поговорим. Не знаю как вы, а я буквально умираю с голоду. Работала весь день, и с утра маковой росинки во рту не было.

— Разумеется… разумеется, — ответил он, хотя есть совершенно не хотел. — Как продвигается рассказ?

— Медленно, — она махнула рукой в направлении стола. Пишущая машинка и стопка бумаги перекочевали на подоконник, а на столе стояли тарелки с холодной говядиной и пирожками. Там же были небрежно брошены ножи и вилки, стояла бутылка виски, лед и содовая. — Будем считать, что мы на пикнике. Повар из меня еще тот.

Они уселись за стол, и Мэг тут же налила две большие порции виски.

— Итак, вы придумали для меня что-то интересное? — спросила она, наколов на вилку кусок говядины. — Сгораю от нетерпения услышать. Хорошая идея, вот чего мне не хватает.

Энсон сделал несколько глотков виски и механически принялся за еду.

— О ней и поговорим, — сказал он, прожевав первый кусок. — А для начала… Мне интересно… Миссис Барлоу, как долго вы замужем?

Она глянула на него.

— Год… В конце месяца как раз годовщина. А почему вы спрашиваете?

— Должен же я знать, что за человек ваш муле. Сегодня во второй половине дня я заглянул в магазин Фремли. Он прямо горит на работе.

— Он всегда такой. Как трудолюбивая пчелка.

«Не слышу я нотки презрения в ее голосе?» — подумал Энсон, насторожившись.

— По роду деятельности мне часто приходится встречаться с людьми, и среди них немало пар, которые непонятно что связывает. Увидев вашего мужа, я был просто поражен. Вы настолько разные. Что может вас связывать? — Он замолчал, глядя на нее и гадая, не слишком ли далеко он зашел. От ее ответа кровь буквально воспламенилась в его жилах.

— Я и сама не могу понять, как могла выйти замуж за такого неудачника. В тот момент видимо у меня поехала крыша, а с врачом я не проконсультировалась.

Склонившись над тарелкой, она продолжала есть, а он неотрывно смотрел на нее. Словно почувствовав это, она подняла голову.

— Вижу, вы не едите… нет аппетита?

Он положил нож и вилку.

— Немного приболел на уик-энд. Уж извините меня.

— Но от виски не откажетесь?

— Нет.

— Тогда посидите у камина. Вам не обязательно смотреть, как я ем. Идите… я скоро.

Прихватив бокал, Энсон прошел к дивану. Усевшись, он уставился на языки пламени, играющие в камине.

«Я и сама не могу понять, как могла выйти замуж за такого неудачника». Скорее всего это и есть зеленый свет, которого он дожидался.

— Вижу, я вас шокировала, — сказала вдруг она, словно прочитав его мысли. — Но Фил действительно неудачник. Все его мысли заняты садом. Его снедает страсть стать известным цветоводом, завести оранжерею и продавать цветы. Но это он никогда не сможет сделать, так как ему хронически не хватает денег. А чтобы начать дело, необходимы по крайней мере три тысячи долларов.

— Думаю, на постройку оранжереи нужно значительно больше, — сказал Энсон.

Мэг скривилась.

— Вы просто не знаете Фила. Он довольствуется малым. Ему нужен акр земли, чтобы на ней построить теплицу.

— И все же, как могло случиться, что вы вышли за него? — Энсон не отрывал взгляд от огня.

Последовала длинная пауза. Он мог слышать стуж ножа и вилки о тарелку.

— Как? Спросите что-нибудь полегче, — наконец ответила она. — Я думала, что у него имеются деньги. О’кей… я ошибалась. В данный момент мне бы хотелось стать вдовой.

Холодные мурашки вдруг пробежали по спине Энсона. Ему захотелось пододвинуться поближе к огню.

Мэг поднялась, отодвинула стул и, подойдя, уселась рядом.

— Я вам нравлюсь, не так ли? — неожиданно спросила она. — Чем же?

— Чем? — Энсон так сжал бокал, что побелели суставы пальцев. — Да потому, что такой необыкновенной женщины я еще не встречал.

Она рассмеялась.

— С тех пор, как я имела глупость выйти за него замуж, мне никто не говорил таких слов.

— О’кей, я сказал их.

— Ну что же, раз дело дошло до комплиментов, то и я должна признать, что вы мне нравитесь.

Энсон глубоко вздохнул.

— При первом же взгляде на вас, я сразу понял, что вы удивительная женщина. Все последние дни я только о вас и думал.

— Неужели такое бывает? — Она взяла сигарету из пачки, прикурила и выпустила дым в направлении камина. — Встречаются два человека и… ба-бах! — Она медленно повернулась к нему лицом, глядя на него в упор, и в глубине ее сапфировых глаз Энсон прочитал то же желание, которое сжигало и его. — Не будем терять времени, Джон. Я всегда опаздываю. Ведь вам хочется заняться со мной любовью, не так ли?

Энсон поставил бокал на столик.

— Да, — хрипло сказал он.

Она швырнула окурок в огонь.

— Так в чем же дело?

Горящее полено развалилось в камине, выбросив столб пламени и на короткий миг осветив гостиную. Мэг отодвинулась от Энсона, стала на колени и подбросила в камин несколько свежих поленьев. Языки пламени вновь заиграли в камине.

— Как насчет виски? — спросила она, глянув на него через плечо.

— Не хочу… иди ко мне.

Она не двинулась с места. Держа кочергу в руке, она помешивала угли, отчего по потолку забегали причудливые тени.

— Посмотри на время, — сказала она. — Уже десятый час. Ты можешь остаться на ночь?

— Да.

Сидя на корточках перед камином, она опять закурила сигарету. Отблески пламени играли на ее лице. Наконец она спросила:

— Так ты поделишься своей идеей?.. Идеей для рассказа.

Энсон наблюдал за игрой теней на потолке. Он расслабился и чувствовал себя прекрасно. Призраки всех девушек, с которыми он когда-либо занимался любовью, пронеслись у него в голове: теперь они были не более, чем призраки.

— Джон, — нетерпеливо сказала Мэг, — так что у тебя за идея?

— Да все в порядке. Налей мне виски.

Она налила две порции, один бокал протянула Энсону, а с другим уселась перед камином.

— Расскажи мне…

— Я не очень силен в искусстве написания рассказов, но мне кажется, дело должно обстоять примерно так, — начал Энсон, глядя в потолок. — Страховой агент очень нуждается в некоторой сумме денег. В один прекрасный день он наносит визит женщине, которая хотела бы обсудить с ним вопрос погашения убытков от пожара. С первого взгляда они нравятся друг другу. Она, неудовлетворенная своим мужем, убеждает его застраховать свою жизнь. Они оба — страховой агент и его любовница — разрабатывают план, как избавиться от опостылевшего мужа. Поскольку агент знает, как действовать в подобной ситуации, им все сходит с рук. Рассказ может быть интересным именно в глубокой проработке деталей. — Энсон сделал несколько больших глотков виски и поставил бокал. — Как ты смотришь на такую идею?

Она вновь разворошила угли в камине, и они загорелись ярким пламенем.

— Не слишком ли тривиально, — с сомнением сказала она. — При первой нашей встрече ты сказал, что обмануть страховую компанию достаточно сложно, а теперь заявляешь, что подобная афера сойдет с рук.

— Это не только трудно, но и опасно. Но страховой агент — профессионал, и он знает все ходы и выходы.

— Но не слишком ли надумано все это, — она отложила кочергу и повернулась к Энсону. — Я имею в виду, что читателю ведь нужно объяснить, чего ради муж вдруг воспылал желанием застраховать свою жизнь. Предположим этот муж — мой Фил. Я абсолютно уверена, что он принципиально откажется застраховаться.

— Естественно, все зависит от того, как подать детали рассказа, — сказал Энсон. — О’кей, сделаем допущение, что женщина, недовольная браком, это ты. А страховой агент — я.

После короткой паузы Мэг, не глядя на Энсона, кивнула.

— О’кей… допустим.

— Я уверен, что смог бы уговорить твоего мужа подписать страховой полис, — начал Энсон. — То есть я так изложу ему суть дела, что он обязательно клюнет… Я уверен в этом.

— И каким же образом ты намерен это сделать?

— Зная, что он нуждается в определенной сумме денег, я бы оформил ему страховой полис на поручительство, что автоматически дает ему возможность взять ссуду в банке. Банки принимают страховые полисы в качестве гарантии, а так как ему очень хочется открыть собственное дело, он пойдет на этот шаг.

Мэг пожала плечами.

— Ловко. Я бы никогда до этого не додумалась.

— Это лишь зацепка. Я понимаю, что больше чем на пять тысяч долларов он не застрахуется. А в этом мало проку. Ведь под подобную страховку он сможет получить в банке три тысячи долларов. Умри он внезапно и что достанется тебе? Мизер.

Она покачала головой, глядя на огонь.

— Я тоже с этого практически ничего не смогу получить. Но если разговор пойдет о пятидесяти тысячах долларов, то это совсем другое дело, не так ли?

Она быстро глянула на него.

— Да, но…

— В том-то и весь трюк. Я могу застраховать его на пятьдесят тысяч, а он будет думать, что застрахован на пять.

Вновь последовала длинная пауза, затем Мэг сказала:

— Это уже становится интересным. О’кей, ты застраховал Фила на пятьдесят тысяч, и что дальше?

Энсон понимал, что наступила кульминация разговора. Сейчас нужно очень осторожно подбирать слова, или его план не сработает. Главное — никакой спешки.

— О’кей, забудем о конкретных личностях, — продолжал Энсон. — Я взял твоего мужа, чтобы поконкретнее обрисовать ситуацию. А сейчас представим человека, который застрахован на пятьдесят тысяч, хотя сам об этом и не подозревает… его жену и влюбленного в нее страхового агента, О’кей?

— О’кей.

— Эти двое любят друг друга, но им катастрофически не хватает денег. Если муж умрет, жена получит пятьдесят тысяч, которые впоследствии разделит с любовником. Все хорошо, но муж не собирается умирать, так как обладает завидным здоровьем. Тогда влюбленная парочка начинает подумывать, как бы избавиться от него, но таким образом, чтобы никто не догадался, что жена как-то в этом замешана. В противном случае дело обречено на провал. Смерть мужа должна наступить в результате несчастного случая, к которому жена не имеет никакого отношения.

— Я вижу; ты обо всем подумал, Джон, — сказала Мэг, глядя на него своими сапфировыми глазами. — Продолжай, я внимательно слушаю.

— Предположим, муж занимается садоводством, и у него имеется небольшой бассейн с водой, — чуть охрипшим голосом продолжал Энсон. — И вот однажды в субботу жена отправляется за покупками, а муж остается работать в саду. Он случайно срывается с лестницы, ударяется головой о край бассейна и его голова оказывается под водой. Вернувшись, жена обнаруживает тело мужа в бассейне. В действительности же произошло следующее: страховой агент, подкравшись к мужу сзади, попросту стукнул его по голове, а затем утопил.

Они не смотрели друг на друга, но Энсон чувствовал, что Мэг дрожит. Затем она сказала:

— Но что ты говорил о человеке, как его… Мэддокс? Шефе отдела претензий.

Энсон сделал несколько быстрых глотков виски. «Теперь можно не волноваться, — подумал он. — Она созрела для сотрудничества, раз упомянула Мэддокса. Из чисто литературной области сюжет переходит в реальную жизнь. Она готова избавиться от мужа. Нужно только убедить ее насколько это безопасно и выгодно».

— Ты права. Мэддокс. Этого человека нельзя недооценивать. Он очень умен, но привык мыслить шаблонно. Муж застрахован на пятьдесят тысяч и вдруг неожиданно умирает. Не замешана ли здесь жена. Именно такой будет его первая мысль. Самое важное — обеспечить тебе непробиваемое алиби. Он должен быть на все сто процентов убежден, что к смерти мужа ты не имеешь никакого отношения. И если он поверит в это, то представит иск к оплате. Я смогу убедить его сделать это.

Она взяла кочергу и поворошила угли в камине.

— Итак, если бы я была в Прю Тауне, когда ты… занимался бы Филом, все было бы о’кей? — небрежно спросила она, словно они обсуждали кинофильм, который только что посмотрели.

— Думаю да, — Энсон допил виски и поставил бокал на столик. — Ну и как ты находишь мою идею?

Мэг глянула на него в упор.

— Мне она нравится. Если бы ты только знал, как мне надоело нищенское существование с этим мужем. Пятьдесят тысяч долларов! Не могу поверить, что у меня будет столько денег и свобода в придачу!

Энсон ощутил смутную тревогу. Что-то слишком легко Мэг пошла на этот шаг. Либо она не отдает себе отчета, на какое опасное дело решилась, либо же давно разрабатывала похожий план.

— Страховую сумму выплатят тебе, — сказал он, внимательно наблюдая за ней. — Здесь уж мне придется поверить тебе на слово. Мне очень нужны деньги. Ты поделишься со мной, Мэг?

Она поднялась.

— Пойдем наверх.

Тревогу как рукой сняло, едва он увидел выражение ее глаз.

Где-то внизу часы размеренно пробили пять. Первые неверные лучи солнца проникли сквозь открытое окно. Энсон осмотрел скудно меблированную спальню и не смог удержаться от брезгливой гримасы. Потом перевел взгляд на Мэг. Тусклый свет смягчил черты ее лица, она показалась ему еще красивее.

— Мэг…

Она что-то пробормотала во сне, пошевелилась, рука коснулась его обнаженной груди.

— Спишь?

Она открыла глаза, сонно посмотрела на него, потом улыбнулась.

— Не совсем… Дремлю.

— Я тоже, — он обнял ее и притянул к себе. — Я все думаю, ты действительно хочешь это сделать? Или то, что я тебе рассказал, нужно для одного из твоих рассказов?

— Я действительно этого хочу. И я отчаянно нуждаюсь в деньгах.

— Я тоже, но провести этот план в жизнь будет достаточно сложно. Нужно тщательно продумать все детали, ведь по сути дела это всего лишь предварительный набросок плана.

Мэг села на постели.

— Я приготовлю кофе, а потом мы все как следует обсудим. Как знать, может быть потом у нас уже не будет такой возможности.

Здесь она попала в самую точку. Сейчас им нужно соблюдать предельную осторожность. Если Мэддокс каким-то образом узнает, что они были любовниками, все пойдет насмарку. Он лежал, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кухни. Через пять минут она принесла поднос и поставила его на столик возле кровати.

На ней была практически прозрачная нейлоновая ночная рубашка, но сейчас Энсон мог смотреть на нее, уже не испытывая того бешеного желания, которое сжигало его несколько часов назад. Он был полностью удовлетворен.

Она налила кофе в чашку и подала ему.

— Если мы все же на это пойдем, какова гарантия того, что план сработает? — спросила она, присаживаясь рядом и наливая кофе себе.

Ее подход к этому делу не столько беспокоил Энсона, сколько раздражал. Неужели она настолько хладнокровна? Или не отдает отчета в серьезности того, что они задумали?

— Не уверен, — ответил он, внезапно решив объяснить ей в какое опасное дело они ввязываются. — На все уйдет много времени. Нужно тщательно продумать каждую деталь. Но прежде я должен иметь полную уверенность, что ты действительно этого хочешь.

Мэг поморщилась.

— Разумеется, я этого хочу.

— Но ты понимаешь, что мы намерены сделать? — Энсон помолчал, затем нравоучительно сказал: — Мы собираемся совершить убийство. Пойми же это!

Черты лица Мэг ожесточились, но она ничего не сказала.

— Слышишь, Мэг? Мы собираемся совершить убийство.

— Знаю, — поджав губы, она глянула на него. — Это тебя смущает?

— Очень… Но разве ты не боишься?

Она вновь сделала нетерпеливый жест.

— Я даже не испытываю к нему жалости. Ведь я прожила с ним целый год. Уже сколько дней я мечтаю о том, чтобы он умер. Как бы я была счастлива!

— Но ведь можно просто развестись, — Энсон не отводил от нее взгляда.

— И что потом? Куда мне деться? По крайней мере у меня имеется хотя бы крыша над головой. До меня на него никто и не смотрел. Но больше я не могу терпеть его рядом с собой. Надеюсь, ты не думаешь, что он спит в моей кровати? Я запираюсь на ключ. Я запираюсь после нашей ужасной брачной ночи. Ты и представить не можешь какой он мерзавец… он, — она сделала брезгливую гримасу. — Не хочу даже и говорить об этом. У мужчин бывают всякие отклонения, но у него… Как я буду счастлива, когда он умрет!

Энсон с облегчением вздохнул. Ее равнодушие к судьбе Фила стала понятна ему. Что ж, он нашел себе надежного партнера. В этой женщине он может быть уверен.

— Извини, я и не знал насколько тебе плохо. О’кей, мы пойдем на это, но ты должна все обдумать. Малейшая ошибка с нашей стороны и нам конец. И не обманывайся насчет снисхождения со стороны присяжных. Женщина, которая убивает мужа ради денег, не получит ни малейшего снисхождения.

— А ты можешь совершить ошибку?

Энсон безрадостно улыбнулся.

— Убийство — забавная штука. Можно тщательно продумать все детали, найти ловкие ходы, но достаточно упустить какую-то мелочь, совершив одну-единственную ошибку, от которой никто не гарантирован, — и тебе конец.

— И ты боишься совершить ошибку? — она поставила бокал на столик и закурила сигарету. — Но ты не ошибешься, Джон. Я в тебя верю. Уверена, ты достаточно умен, чтобы учесть все варианты.

— У тебя есть деньги? — вдруг спросил он. — Чтобы как следует разработать операцию, мне необходимы три тысячи долларов.

— Три тысячи? — она с удивлением смотрела на него. — Да у меня и двадцати долларов не наберется.

Примерно такой ответ он и ждал. Но если бы у нее были деньги, это многое упростило бы.

— О’кей, забудем… Я что-нибудь придумаю.

— Но зачем тебе три тысячи? — Мэг с любопытством смотрела на него.

Энсон не удержался и театральный жестом откинул простыню, продемонстрировав огромный синяк на животе.

Мэг ахнула.

— Ничего себе! Но ведь это причиняет ужасную боль, не так ли?

— Да уж, — он криво улыбнулся.

— Но кто это сделал?

Он снова натянул на себя простыню. Теперь, когда Мэг встревожилась из-за него, предстоящая встреча с Моряком Хоганом казалась ему пустяком.

Глядя в потолок, он поведал Мэг о своем долге Джо Дункану и о Хогане.

— Но это мои неприятности, — подытожил он. — Я должен как-нибудь раздобыть деньги. Я уже несколько месяцев безуспешно ищу выход. И вот благодаря тебе я его нашел.

— Но ведь ты должен букмекеру всего тысячу… Зачем же тебе три? — резонно спросила Мэг.

— Две мне нужны на первый взнос за страховой полис в пятьдесят тысяч долларов, — объяснил Энсон. — До уплаты первого взноса нельзя даже и думать о том, чтобы убрать Фила. Так что нам кровь из носа необходимо раздобыть три тысячи долларов. — Энсон заложил руки за голову, глядя сквозь грязные стекла окна на поднимающееся солнце. — Придется пойти на кражу. — Энсон искоса глянул на Мэг и улыбнулся. — Одно цепляется за другое. Но раз уж задумал дело, надо идти до конца.

— Украсть? Как это?

Он положил руку ей на бедро.

— Вот так. Мне нужны три тысячи долларов. Думаю, это будет нетрудно.

Последовала долгая пауза, и так как Мэг и не собиралась нарушать молчание, он продолжал:

— Деловые качества мужа тебе известны?

Она сделала презрительный жест.

— Кроме секса у него в голове только цветы.

— Предположим, ему придется подписать кое-какие бумаги. Станет ли он вникать в подробности и читать даже то, что написано мелким шрифтом? Ведь есть люди, которые прочитывают каждое слово, а другие ставят подпись даже не глядя. Мне очень важно знать, к какому типу людей он относится. Станет ли он внимательно изучать страховой полис, прежде чем подписать?

— Не думаю. Но нечего даже и надеяться, что он подпишет бланк полиса.

— Это уж мои заботы. Предположим, перед ним лежит страховой полис в трех или даже четырех экземплярах. Станет ли он проверять все?

— Нет. Он не такой человек.

— Отлично, — Энсон допил кофе и поставил чашку: — Это мне и нужно было знать. — Он наклонился и притянул ее к себе. — Ты действительно этого хочешь, Мэг? Ведь если мы начнем, обратного пути уже не будет.

Она ласково провела рукой по его волосам.

— Почему ты так сомневаешься во мне? Я же сказала, что пойду на это дело вместе с тобой. Как ты не можешь понять этого. Ради тебя и денег я согласна на любой риск.

И это произошло. В тишине спальни, когда первые лучи солнца коснулись пыльного зеркала над туалетным столиком, Энсон, весь отдавшись во власть ее ласк, до того разомлел, что поверил ей.

За завтраком, состоявшим из яйца всмятку и подгоревшего тоста, Энсон вдруг обратил внимание на диплом в рамочке, висевший на стене напротив.

— Что это? — поинтересовался он, указывая на диплом.

Мэг пила кофе мелкими глотками. Было десять минут девятого. На ней был заношенный халат некогда зеленого цвета, не отличавшийся чистотой. Волосы были непричесаны, но все равно она выглядела необычайно привлекательной. Она мельком взглянула туда, куда он указывал.

— A-а. Это диплом Фила. Он очень им гордится. Диплом за отличную стрельбу. Фил прекрасный стрелок.

— Надо же… — Энсон поднялся, отодвинул стул и, подойдя к стене, внимательно изучил диплом. Из диплома следовало, что этой награды Фил Барлоу был удостоин стрелковым клубом за первое место в соревнованиях по стрельбе из револьвера 38 калибра, состоявшихся в марте прошлого года.

Нахмурясь, Энсон вернулся к столу, но есть не стал. Мэг выжидательно на него посмотрела.

— В чем дело, Джон?

— Так он занимался стрельбой?

— Сейчас нет, но раньше занимался. Почти год как он забросил это дело. Лучше бы он ходил в этот проклятый клуб, а не торчал здесь.

— Но у него имеется револьвер?

— Разумеется. Что еще ты задумал, Джон?

— Он хранится здесь, в доме?

— Да, — Мэг указала на допотопный буфет. — В верхнем ящике.

— Можно взглянуть на него?

— Взглянуть? Но зачем?

— Нужно.

Она пожала плечами, поднялась и, подойдя к серванту, выдвинула верхний ящик. Взяв оттуда продолговатую коробку она положила ее на стол.

Энсон открыл коробку и увидел в ней специальный полицейский револьвер 38 калибра. Убедившись, что он не заряжен, Энсон взвесил его на ладони.

— Так в данный момент он им не пользуется?

— Уже несколько месяцев не брал в руки. Но почему ты этим интересуешься?

— Как ты думаешь, он не заметит, если я одолжу его на одну ночь?

Она вздрогнула.

— Для чего?

— А ты подумай. — Энсон положил револьвер в карман. — Ведь должен же я где-то раздобыть три тысячи долларов.

Разинув рот, Мэг уставилась на него.

Энсон отсчитал шесть патронов из пачки и тоже положил в карман.

Последовала долгая пауза, затем он поднялся и привлек ее к себе. Поглаживая ее по спине, он приник губами к ее губам.

Глава 4

Сгущались сумерки, когда Энсон остановил машину у автозаправки «Калтекс» на магистрали, ведущей в Брент. Пока служащий заполнял бак и протирал ветровое стекло, Энсон прошел в конторку, а оттуда — в туалет. Оставив дверь туалета приоткрытой и стоя у дальней стены, он внимательно осмотрел помещение конторы. Там стоял письменный стол, шкаф с документацией и огромный старомодный сейф. Два больших окна выходили на магистраль.

Запомнив расположение сейфа, он вышел из туалета и вернулся к машине.

Расплачиваясь, он небрежно спросил:

— Ведь вы работаете круглосуточно, не так ли?

— Верно, но через три часа я сменяюсь. Ночью дежурит мой сменщик.

Несколькими месяцами раньше Энсон уже разговаривал с хозяином автозаправки. Тогда он предложил ему застраховать выручку. Он знал, что в сейфе постоянно находится от трех до четырех тысяч долларов наличными. И когда он увидел револьвер в доме Барлоу, ему пришло в голову, что ограбить эту автозаправку проще простого.

Он даже поразился тому, что планирует ограбление с удивительным спокойствием. Оттягивающий задний карман брюк револьвер придавал ему уверенность. Он решил, что приедет на автозаправку примерно в четыре часа утра и, угрожая оружием, заставит служащего открыть сейф. Если все пойдет так, как он рассчитывает, у него будет достаточно денег, чтобы уплатить долг Джо Дункану и сделать первый взнос по полису в пятьдесят тысяч долларов Фила Барлоу.

Возвратившись в отель «Мальборо», Энсон поднялся в свой номер. Усевшись на постели, он вытащил револьвер Барлоу. Он неплохо разбирался в оружии, так как прослужил два года в армии. Убедившись, что оружие в полном порядке, он вытащил из кармана шесть патронов и вставил в барабан, после чего положил револьвер в саквояж.

Спустившись в бар, Энсон выпил две порции чистого виски и прошел в ресторан. Он заказал обед и попросил принести полбутылки кларета. Вино Энсон пил редко, но ему нужна была пробка от бутылки: в его плане ограбления ей отводилась особая роль. Живот тупо ныл, аппетита он не чувствовал, механически ковырял вилкой в тарелке. Примерно в девять часов он расплатился, сунул пробку в карман и, покинув ресторан, зашел в мужской туалет. Старый негр-гардеробщик, дремавший в кресле, окинул Энсона равнодушным взглядом и, видя, что тот не нуждается в его услугах, вновь закрыл глаза.

Медленно моя руки, Энсон разглядывал отражавшийся в зеркале гардероб, где висели пальто и шляпы клиентов. Он наметил себе довольно поношенное зеленовато-коричневое пальто и тирольскую шляпу с ярким пером, висевшие на крючке с самого края.

Вытерев руки, Энсон еще раз взглянул на дремлющего гардеробщика, который уже негромко похрапывал. Быстро сняв пальто и шляпу, Энсон покинул отель через служебный вход.

Неся пальто и шляпу, он прошел несколько ярдов по улице к тому месту, где припарковал свою машину. Открыв багажник, он положил пальто и шляпу туда и вернулся в отель.

Оказавшись в номере, Энсон, не раздеваясь, улегся на постель, закурил сигарету и принялся в деталях обдумывать предстоящее ограбление.

Казалось, все достаточно просто — главное действовать хладнокровно. В три часа ночи он выйдет из отеля через все тот же служебный вход. В это время ночи он вряд ли кого встретит. Остановившись на обочине недалеко от автозаправки, дальше он пойдет пешком.

Предварительно жженой пробкой он подчернит свои светлые волосы и брови, наденет реквизированную шляпу и пальто, нижнюю часть лица обвяжет носовым платком и ворвется в конторку автозаправки. Забрав деньги из сейфа, он разобьет телефон и вернется к машине. Ну, а если кто-то захочет сыграть роль героя… что ж, именно для этого он и вооружился револьвером.

Энсон глянул на часы. Чуть позже десяти вечера. Интересно, чем сейчас занимается Мэг? Он и днем постоянно думал о ней. Не найдя чем заняться, он вновь спустился в бар. Увидев там двух знакомых продавцов, он присоединился к ним.

Было около часа ночи, когда Энсон вернулся в свой номер. К этому времени он уже был слегка навеселе и больше не чувствовал тревоги. Вытащив револьвер Барлоу из саквояжа, взвесил оружие в руке. «Вот так-то, — подумал он. — В жизни каждого человека, который хоть что-то стоит, однажды наступает такой момент, когда он должен принять решение, что делать со своей жизнью. Я все время откладывал этот день, но он все же наступил. Без денег я никогда ничего не достигну. Но с помощью Мэг и пятидесяти тысяч долларов я развернусь по-настоящему и покажу на что я способен!»

Но в глубине души он понимал, что обманывает себя. Он понимал, что через год, может даже меньше, деньги утекут от него, как вода сквозь пальцы, как это уже было не раз. Он так и не научился экономить. О Мэг он лишь знал, что она восхитительна в постели, но она ничем ему не поможет. Это всего лишь шлюха и неряха и, как и он сам, патологически любит деньги.

«О’кей, — сказал он себе, пожимая плечами. — Денег хватит ненадолго, но хоть это время поживем, как короли». Откинувшись на подушку, не выпуская из рук оружия, он вновь начал думать о Мэг.

Гарри Вебер последние два года постоянно работал в ночную смену на бензоколонке «Катекс». Это была необременительная работа, и Гарри любил ее. Все свободное время Гарри посвящал чтению, а здесь свободного времени было хоть отбавляй.

После часа ночи он считал себя занятым, если до семи утра, то есть времени, когда он сдавал смену, ему приходилось обслужить больше трех машин. Иногда он даже задумывался, почему хозяин держит станцию открытой круглосуточно но, поскольку он мог отдохнуть и почитать в свое удовольствие в рабочее время, то вполне резонно полагал, что это не его ума дело. К тому же ему платили неплохие деньги, а то, что он протирает штаны и зачитывается дешевыми книжонками, на которые уходила большая часть жалованья, никого не касается.

За несколько минут до четырех утра, Гарри сварил себе кофе. С чашкой в руке он только собрался вновь сесть в кресло и продолжить чтение романа о Джеймсе Бонде, как вдруг стеклянная дверь офиса бесшумно отворилась.

Гарри глянул в сторону двери и оцепенел. Потом медленно-медленно поставил чашку на стол. Книжка, выскользнув из его рук, упала на пол.

На мужчине, застывшем в дверном проеме, было какое-то странное пальто и несуразная тирольская шляпа. Нижнюю часть лица прикрывал белый носовой платок. В правой руке он держал револьвер, и ствол его был направлен в грудь Гарри.

Двое мужчин некоторое время смотрели друг на друга, затем гангстер спокойно сказал:

— Только не нужно корчить из себя героя. Я не собираюсь убивать тебя, но придется, если ты вздумаешь выкинуть какой-нибудь фокус. Быстро открывай сейф!

— Да, да, — Гарри, мелко дрожа, медленно поднялся на ноги.

Гангстер вошел в помещение и направился в сторону туалета, по-прежнему держа Гарри на мушке. Остановившись возле двери, он вновь рявкнул:

— Открывай сейф! Быстро!

Гарри послушно открыл верхний ящик стола. Кроме ключа от сейфа там находился автоматический револьвер 45 калибра, выданный ему специально для такого случая. Он посмотрел на револьвер, решая, успеет ли он схватить оружие и выстрелить до того, как грабитель застрелит его.

Наблюдая за ним, Энсон заметил его нерешительность и сообразил, что в ящике лежит оружие.

— Не двигайся!.. Шаг назад и руки вверх!

Неприкрытая угроза в его голосе заставила Гарри задрожать. Проклиная себя за нерешительность и в то же время радуясь ей, он послушно поднял руки и попятился от стола.

Энсон шагнул вперед, забрал револьвер из ящика и вернулся на прежнее место. Револьвер он положил на пол у своих ног.

— Открой сейф, — злобно рявкнул Энсон, направляя револьвер на Гарри. — Я же сказал, не корчи из себя героя, если хочешь жить.

Гарри взял из ящика ключ и открыл сейф.

Энсон настороженно взглянул на темное шоссе, видное из окон офиса.

— Отойди к стене, — приказал он. — Стань к ней лицом и не шевелись.

Гарри безропотно повиновался.

Энсон опустился перед сейфом на колени и вытащил стальной ящичек. Он не был закрыт на ключ. Энсон открыл крышку, и от вида пачек банкнот у него зарябило в глазах. Он принялся лихорадочно запихивать деньги в карманы пальто, и в этот момент до его слуха донесся треск двигателя приближающегося мотоцикла. Это мог быть только патрульный коп! Проедет ли он мимо или остановится?

Энсон поспешно рассовал остатки денег по карманам и, зашвырнув ящичек в сейф, захлопнул его, а сам попятился в туалет.

— Садись за стол! — прошипел он, обращаясь к Гарри. — Без глупостей, или получишь пулю в голову!

Гарри сделал шаг к столу, и в этот момент свет фар мотоцикла полоснул по комнате, и в следующее мгновение мотор чихнул и затих.

Капли холодного пота выступили на лбу Энсона. Только этого не хватало! Сейчас сюда зайдет коп!

— Если начнется стрельба, — пригрозил он Гарри, — первая пуля твоя!

Он чуть прикрыл дверь туалета, оставив узкую щель.

Теперь ему была видна лишь дверь офиса. Что было плохо, так это то, что Гарри оказался вне поля зрения.

Едва только дверь туалета притворилась, Гарри схватил карандаш и написал на листке бумаги: «Ограбление. Гангстер в туалете!»

Дверь офиса распахнулась, и на пороге появился высокий краснолицый полицейский. Он частенько проезжал в это время ночи и заглядывал к Гарри, который угощал его кофе.

— Хэлло, Гарри, — бодро сказал коп. — Не найдется ли чем согреть желудок твоему старому приятелю?

Энсон быстро оглядел тесное помещение туалета и сразу понял, что оказался в ловушке: выбраться через маленькое окошко было невозможно.

В этот момент он услышал слова Гарри:

— Без проблем, Том. Сейчас что-нибудь придумаем.

Коп стащил перчатки, бросил их на стол, уселся и только теперь заметил, что Гарри указывает на листок бумаги.

Он был не очень сообразительный и, нахмурившись, спросил:

— Какого черта? Зачем ты суешь мне эту бумажку? Что там написано?

Услышав эти слова, Энсон сразу сообразил, что сделал Гарри. И в который раз поразился собственному хладнокровию, распахивая дверь туалета.

Гарри побледнел, увидев его. Коп, продолжая хмуриться, прочитал послание, затем медленно повернулся и увидел гангстера в полумаске.

— Руки! — приказал Энсон, направляя револьвер на полицейского.

Маленькие глазки копа расширились от удивления, но он тут же пришел в себя и неторопливо поднялся. Энсону он показался очень грозным человеком.

— К стене! — грозно крикнул Энсон. — Живо! Оба!

Гарри поспешно выполнил приказ, но коп не шевельнулся.

— Как бы не так, сопляк! — сказал он твердым голосом. — Ну-ка дай сюда свою игрушку! Быстро!

Энсон испытал что-то похожее на раздражение. Надо же, этот толстозадый идиот корчит из себя героя. Он видел, как коп протягивает к нему лапу, слышал его слова: «Дай сюда… Быстро!..» Можно было подумать, что он разговаривает с цирковой собачкой.

Энсон не шевельнулся, лишь его палец усилил давление на спусковой крючок. Когда же юп сделал шаг вперед, Энсон понял, что медлить нельзя. Грохот выстрела и отдача револьвера страшно его напугали. Он сделал шаг назад, шумно вздохнув. Краска вдруг сошла с загрубевшего на солнце и ветре лица полицейского, а тумбообразные ноги подкосились, будто кости превратились в желе.

Некоторое время Энсон стоял неподвижно. Платок, которым он скрывал лицо стал мокрым от пота. Он с ужасом смотрел на грузное тело, лежащее у его ног, затем сорвал со стены телефон и запустил его в стену. Окончательно струсивший Гарри так и стоял возле стены, закрыв лицо руками. После этого Энсон выбежал из офиса и помчался луда, где он оставил машину. Деньги тяжелым грузом оттягивали ему карманы.

На следующее утро плотно позавтракав, Энсон прошел в почтовое отделение при отеле и выписал чек на 1045 долларов на имя Джо Дункана. Он вложил чек в конверт с короткой запиской о том, что больше не нуждается в его услугах. Отправив письмо, он подошел к телефону-автомату и набрал номер Мэг.

Ему пришлось немного подождать, прежде чем она ответила, и он сразу уловил недовольство в ее голосе. Было лишь двадцать минут девятого и Энсон догадался, что вытащил ее из постели.

— Я буду у тебя сразу после полудня, — сказал он. — Нужно вернуть игрушку, которую я позаимствовал на время. Надеюсь, ты будешь дома?

— О, это ты, — она по-прежнему была недовольна. — Зачем звонить в такую рань. Ты меня разбудил.

Все еще видя мысленным взором, как коп с грохотом падает к его ногам, Энсон нетерпеливо спросил:

— Так ты будешь дома?

— Да… конечно.

— Я буду около трех.

Он покинул отель и направился в отделение национального банка в Прю Тауне. Там он внес наличными тысячу долларов и попросил клерка, чтобы тот отправил эти деньги в отделение Национального банка в Бренте.

Ему нужно было сделать пять визитов. Он выписал страховой полис на тысячу долларов одному фермеру. Еще двух кандидатов ему так и не удалось убедить в том, что им следует застраховаться именно в «Национальной страховой компании». Обедать он вернулся в Прю Таун. В ожидании заказа, он просмотрел утренний выпуск «Прю Таун газэтт». В газете находилась заметка об ограблении бензоколонки «Калтекс». Он узнал, что раненого им полицейского зовут Том Санквист, у него прострелено легкое и состояние критическое. Жена и двенадцатилетний сынишка дежурят у его постели.

Там же была помещена фотография Гарри Вебера. Он указывал на туалет, в котором прятался грабитель. На месте происшествия побывал лейтенант Г. Дженсон из отдела по расследованию убийств полицейского управления Брента.

Принесли заказ, и Энсон отложил газету. Он с удовольствием обнаружил, что проголодался. Живот уже болел не так сильно, и он поел с аппетитом.

Обслуживающий его официант в подробностях расписал ограбление бензоколонки, и Энсон вежливо его слушал.

— Никогда нельзя оставлять такие крупные суммы денег в таком изолированном месте, — сказал он, подавая Энсону счет. — Сами ищут неприятностей на свою голову.

Энсон согласился с ним и покинул ресторан. В холле он столкнулся с двумя продавцами, с которыми выпивал в баре этой ночью. Они тоже обсуждали дерзкое ограбление бензоколонки.

— Наверняка это был какой-то заезжий гастролер, — уверенно сказал один из них. — Держу пари, что это не местный. Его уже давно и след простыл.

Энсон согласился с ним и направился к машине. Он нанес еще один визит клиенту, где продлил страховку на автомобиль. Шел уже третий час, и он направился к дому Барлоу.

Неторопливо катя по магистрали, он мысленно перебирал события прошедшей ночи. Он полагал, что у полиции нет никаких шансов выйти на него. Гарри Вебер был полностью деморализован, так что не сумел дать полицейским правильное описание его внешности. Он представил его высоким, крепкого телосложения мужчиной, каковым Энсон не был. Тирольскую шляпу он описал верно, но о пальто сказал, что оно было желтовато-коричневого цвета. Тяжелораненый коп Санквист вряд ли вообще мог что-нибудь сказать о его внешности.

Возвращаясь в Прю Таун после ограбления, Энсон остановил машину на обочине, забросил в кусты тирольскую шляпу и пальто, а затем пересчитал добычу. Ограбление принесло ему 3 670 долларов. Это было даже больше, чем он рассчитывал.

Для него было сюрпризом, что он по-прежнему сохранял спокойствие, даже тот факт, что ему пришлось применить оружие и выстрелить в Санквиста, оставил его совершенно равнодушным.

Едва он подъехал в дому Барлоу, как в дверях показалась Мэг.

Выйдя из машины, он с улыбкой направился к ней.

— Хэлло, — приветствовал он ее. — А вот и я.

Она отступила в сторону, хотя и неуверенно улыбнулась ему. Чувствовалось, что она чем-то взволнована.

Когда он вошел в прихожую и снял пальто, Мэг сказала:

— Только что передали по радио… Патрульный офицер… в которого стреляли… Он, он умер.

Не отвечая, Энсон прошел в гостиную. Он остановился у камина, грея замерзшие руки. Мэг осталась стоять в дверях, глядя на Энсона глазами, полными страха.

— Итак?

— Ты что, не слышал, что я сказала? — требовательно спросила она. — Он умер.

Энсон глянул на нее. И уже в который раз был поражен своим спокойствием. Этот идиот сам напросился.

Жил бы себе, так нет же, решил сыграть в героя. Ходу назад уясе не было… Следующим на очереди будет Барлоу. Смерть копа определила его судьбу.

— Так в чем дело? — раздраженно спросил он.

— Но ведь это ты застрелил его, не так ли?

Энсон осмотрел гостиную. «Какая же она неряха!» — в который раз подумал он, увидев на столе не убранную после завтрака посуду. Завтракал один Барлоу. Он ел яичницу с беконом. Тарелка с размазанным желтком, пятно от джема на скатерти, грязные чашки из-под кофе рядом с пишущей машинкой — все вызывало отвращение Энсона.

Она молча наблюдала за ним. Энсон вытащил из саквояжа револьвер. Старательно протерев его носовым платком, он в платке отнес его к серванту и положил в деревянный ящичек, из которого взял оружие. Из кармана вытащил пять патронов, тщательно протер каждый и вернул обратно в коробку.

— Ты вычистил револьвер? — нервно спросила она.

— Разумеется, я же не идиот.

— Но ты брал шесть патронов!

— Ну и что? Неужели ты думаешь, что он заметит отсутствие патрона? — спросил Энсон, глядя на нее.

Она задрожала.

— Так это все же ты! Я…

Он схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Это только начало, — он грубо провел рукой по ее спине. Она напряглась, пытаясь отпрянуть от него, но он не позволил. — Ты ведь сама сказала, что готова пойти на все. — Он крепче прижат ее к себе. — Поцелуй меня! — потребовал он. — Ты тоже по уши увязла в этом деле, так что хода назад уже нет. Ну же!

Она заколебалась, потом, закрыв глаза, расслабилась. Когда он прижался губами к ее губам, он почувствовал, что она вся дрожит. Он подвел ее к дивану и грубо толкнул. Она упала на спину, с ужасом глядя на него.

— Нет… Только не сейчас!.. Джон! Нет!..

Увидев, как вдруг страшно изменилось выражение его лица, она закрыла глаза ладонями и, содрогаясь от ужаса, отдалась ему.

— Расскажи о себе, Мэг, — попросил Энсон двадцать минут спустя. Он сидел перед камином в большом обшарпанном кресле, а Мэг все еще лежала на диване. — Ты уж прости, что я такой любопытный. И честно отвечай на мои вопросы. Мне вовсе не хочется, чтобы ты кончила свои дни в газовой камере.

Мэг вздрогнула.

— Почему ты так говоришь. Не пугай меня.

— Пусть уж ты лучше будешь бояться меня, нежели Мэддокса, — продолжал Энсон. — Как только ты предъявишь иск страховой компании, тебя будут проверять буквально под микроскопом. Даже если у тебя будет стопроцентное алиби, тебя будут подозревать во всех смертных грехах. Есть ли в твоем прошлом нечто такое, чего ему не следует знать?

Она нахмурилась, не глядя на него.

— Нет… конечно, нет.

— У тебя нет никакого криминального прошлого?

Она привстала, со злобой глядя на него.

— Нет!

— И у тебя не было никаких неприятностей с полицией?

Она некоторое время колебалась, затем пожала плечами.

— Пару раз получала штраф за превышение скорости… И это все.

— Чем ты занималась до замужества?

— Работала администратором в отеле.

— В каком?

— «Коннот Армз» в Лос-Анджелесе.

— Надеюсь, отель был респектабельный, а не из тех, где сдаются комнаты на час и не задают лишних вопросов?

— Разумеется, нет.

— А еще раньше чем занималась?

Она вновь немного подумала, прежде чем ответить.

— Платная партнерша в ночном клубе.

Энсон насторожился.

— И чем ты там занималась?

— Да так… Составляла компанию одиноким мужчинам. Добивалась того, чтобы они заказывали как можно больше выпивки.

— А теперь аккуратнее, Мэг. Ты водила их домой? Понимаешь, что я имею ввиду?

— Нет!

Некоторое время он изучал ее. Злость в глазах Мэг была настоящей.

— Это точно?

— Говорю же тебе, не водила! — Она уже сидела на кровати. — Неужели этот Мэддокс будет задавать мне эти дурацкие вопросы прежде чем оплатит иск?

Энсон покачал головой.

— Вряд ли. Но если твой иск вызовет хотя бы тень подозрения, он пустит по твоему следу своих лучших детективов. Ты даже и знать не будешь, что он копается в твоем прошлом. А когда у него на столе будет лежать твое полное досье, вот тогда он и решит, стоит ли оплатить иск. Ну а если в досье будет хоть какой-то компромат, тогда держись!

Мэг снова легла. Энсон видел, что она чем-то встревожена.

— Если бы я знала, насколько это сложно, я бы никогда не пошла на такой риск.

— Еще не поздно отказаться, — сказал Энсон. — Неужели ты надеялась отхватить куш в пятьдесят тысяч долларов, не ударив пальцем о палец? Пока ты будешь говорить правду, тебе не о чем беспокоиться. А чем ты занималась до того, как начала работать такси-герлс в ночном клубе?

— Жила с матерью, — ответила она, не глядя на Энсона.

— Ты уже почти год замужем. Это исключительно важно, Мэг. Говори только правду. У тебя был любовник в это время?

— У меня есть ты, — Мэг криво улыбнулась.

— Я не в счет, — сказал Энсон, пристально глядя на нее. — Мы вели себя осторожно и будем поступать так впредь. Я имею в виду кого-нибудь другого… с кем ты была не так осторожна, как со мной.

— Нет… Никого.

— Точно? Если Мэддокс узнает, что у тебя кто-то был, он его из-под земли достанет. Да он спит и видит, как бы разузнать, что женщина, у которой застрахован муж, имеет любовника. А если бедняга муж неожиданно умер, вывод однозначен.

— Никого у меня не было.

— А нет ли кого, кто может засвидетельствовать, что ты была несчастна в браке? Не слышал ли кто-нибудь, что вы ссорились, или что-то в этом роде? Нет ли кого-нибудь, кто бы мог заявить, что ты не питала теплых чувств к мужу?

Она покачала головой.

— У нас не бывает гостей.

— А твой муж не мог сказать это кому-нибудь?

Она еще раз покачала головой.

Откинувшись на спинку кресла, Энсон некоторое время сосредоточенно размышлял. Мэг наблюдала за ним.

— О’кей, — сказал он наконец. — Пожалуй этого достаточно. Но ты действительно сказала мне правду? Сейчас ты этого еще не понимаешь, но мои вопросы очень важны. Как только детективы Мэддокса начнут копаться в твоем прошлом, — а этого не миновать, можешь не сомневаться, — оно должно оказаться безупречным. Ты была со мной откровенной?

— Да… Не будь таким недоверчивым. Я сказала тебе правду!

— О’кей, — Энсон несколько расслабился и вытащил пачку сигарет. Одну предложил Мэг, другую закурил сам. — Теперь переходим ко второй стадии. Твой муж будет здесь завтра вечером?

— Он всегда здесь, кроме понедельника и четверга.

— Я появлюсь у вас где-то в половине девятого. Постарайся открыть мне дверь сама. И мне обязательно нужно попасть в гостиную, иначе успеха не видать. Если к двери подойдет он, то может не пустить меня дальше порога. А на пороге человеку не всучишь страховой полис.

— И все же не обольщайся, что Фила легко можно застраховать. Совсем наоборот.

Энсон встал.

— Твое дело впустить меня в дом. А уж остальное я беру на себя. До завтра.

Она тоже поднялась.

— Джон… Я хочу знать… Это ты застрелил полицейского?

Энсон взял свой саквояж.

— Я же просил не задавать лишних вопросов. — Он посмотрел на нее. — Деньги для уплаты первого взноса у меня имеются… а это главное, что ты должна знать.

Он даже не сделал попытки поцеловать ее, а сразу вышел из дома и направился к машине.

Едва только звук мотора замер вдали, Мэг подбежала к телефону и торопливо набрала известный ей номер. Она долго вслушивалась в длинные гудки, но трубку так никто и не снял.

Следующий вечер выдался теплым. В небе светила полная луна. Все сулило удачу Энсону.

Мэг предупреждала Энсона, что Барлоу не подарок, но он и представить не мог, насколько с ним придется трудно разговаривать. Как большинство слабовольных людей, Барлоу был не только упрям, но и груб.

Мэг впустила Энсона в гостиную, но едва он появился там, как Барлоу с вечерней газетой в руках вскочил с кресла. Энсон буквально физически почувствовал, как его окатило враждебностью, исходящей от этого маленького человечка.

Несмотря на более чем холодный прием, Энсон бойко повел деловой разговор, но Барлоу резко его оборвал:

— Страхование меня совершенно не интересует, никогда не интересовало и не будет интересовать, молодой человек, — с горячностью заявил он. — Вы только понапрасну потратите время — как свое, так и мое. Вы окажете мне любезность, если покинете дом.

Энсон пустил в ход профессиональную улыбку.

— Я проделал долгий путь от Брента специально для того, чтобы повидать вас, мистер Барлоу… Сделайте одолжение, выслушайте меня. Я…

— Какого черта я должен вас слушать! — Барлоу злобно глянул на Мэг, которая стояла в дверях гостиной. — Зачем ты его впустила? Ты же знаешь, я никогда не разговариваю со страховыми агентами!

Он вновь уселся и раскрыл газету.

Энсон и Мэг переглянулись. Она пожала плечами, будто говоря: «Я же тебя предупреждала!»

Для Энсона это был вызов его профессиональному мастерству. Среди агентов «Национальной страховой компании» он считался одним из лучших. Ему удавалось заключать договоры даже тогда, когда его вначале выставляли за порог.

Он миролюбиво сказал, обращаясь к газете, скрывавшей Барлоу:

— Разумеется, если я неприятен вам, то удалюсь, но мне все же кажется, что вы не прочь застраховать свою жизнь. Если говорить начистоту, то мне рекомендовали заглянуть к вам.

Барлоу опустил газету, с подозрением глядя на Энсона.

— Рекомендовали? Это вы о чем? Кто мог вам рекомендовать?

Энсон развел руками.

— Мистер Хаммерштейн, — сказал он, называя фамилию генерального директора магазинов Фремли. Он знал, что ему ничего не грозит. Вряд ли Барлоу, рядовой служащий, мог быть знаком с человеком, занимающим такое высокое положение. — Я застраховал его жизнь, и он сказал, что было бы неплохо, если бы проделал аналогичную операцию и с его сослуживцами. В числе прочих была названа и ваша фамилия.

Барлоу был польщен.

— Мистер Хаммерштейн назвал мою фамилию?

— Да, мистер Барлоу, — подтвердил Энсон и улыбнулся. — Мне показалось, он высокого мнения о вас.

После небольшой паузы Барлоу уже значительно более мягким тоном сказал:

— Что ж, спасибо, что вы приехали. И все же, я совершенно не интересуюсь страхованием жизни.

— Жаль, — ответил Энсон. — И тем не менее, был рад с вами познакомиться. Не стану отнимать ваше время.

Барлоу порывисто поднялся. На его лице было написано смущение.

— Извините за мой тон, — сказал он. — Я не хотел, чтобы вы думали будто я… ну, плохо отношусь к людям вашей профессии. Просто некоторые страховые агенты так назойливы…

Энсон порадовался своему ловкому ходу. Теперь этот маленький вздорный человечек явно боялся, как бы до его шефа не дошло, что он отказался застраховаться.

— Это уж точно, — Энсон обаятельно улыбнулся. — Вы не поверите, но на днях один такой специалист пытался застраховать меня!

Барлоу засмеялся вместе с ним. От его враждебности не осталось и следа, он пошел вперед, намереваясь проводить Энсона до двери.

— Готов держать пари, что у него ничего не вышло, — сказал он.

— И вы выиграете, — подыграл ему Энсон.

Барлоу уже вышел в холл. Подмигнув Мэг, Энсон присоединился к нему.

— Я поражен красотой вашего сада. Хотелось бы взглянуть на него при солнечном свете. Когда я подъезжал, в свете фар заметил несколько великолепных роз.

Барлоу, уже собравшийся открыть дверь, замер.

— Вы интересуетесь цветами?

— Да я просто помешан на них, но, к сожалению, я живу в многоквартирном доме, а там невозможно выращивать цветы. У моего отца был коттедж в Кармеле. Он тоже разводил розы, но они не идут ни в какое сравнение с вашими.

— Правда? — Барлоу даже покраснел от гордости. — Хотите осмотреть мой сад? — Его сварливое лицо совершенно преобразилось. — Пройдемте, я вам покажу.

Барлоу открыл электрощит, находящийся рядом с входной дверью, щелкнул несколькими тумблерами, затем открыл дверь.

Энсон сделал пару шагов и замер.

Маленький сад превратился в море огня. Хотя лампочек и не было видно, подсветка была осуществлена с исключительным мастерством. Казалось, свет испускают сами цветы. Даже фонтанчик и бассейн с рыбками сверкали голубовато-желты ми огнями.

— Бог мой! — не удержался Энсон, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Обойдя Барлоу, он прошел по аккуратной тропинке, глядя во все глаза. И ему не надо было имитировать восхищение. Созерцание этой изысканной красоты, разноцветные струи фонтана, пышные цветы — все это целиком захватило его внимание.

— Все это дело моих рук, — с гордостью заявил Барлоу. — Именно я вырастил цветы, сконструировал подсветку… Это было трудно, но я преодолел все трудности.

— Да мне бы не хватило жизни, чтобы создать подобное чудо, — сказал Энсон, и он не шутил.

— Я отдал много лет, обучаясь этому искусству, — лицо Барлоу вновь стало лицом человека, так ничего и не добившегося в жизни. — И что мне это дало? Должность заведующего отделом в магазине Фремли.

«Вот ты и попался на крючок! — подумал Энсон. — Именно этого я и ждал».

Повернувшись к Барлоу и придав лицу удивленное выражение, он сказал:

— Но почему, обладая таким талантом, вы на кого-то работаете? Ведь вы могли бы зарабатывать много денег, работая садовым декоратором.

Барлоу раздраженно махнул рукой.

— Думаете, я не хочу этого? Но что я могу без стартового капитала? Слишком рискованно. К тому же жена не разделяет моего увлечения.

— Так у вас нет денег? — Энсон постарался, чтобы в его голосе звучали нотки сомнения. — Но ведь это же смешно! А это что? — Энсон указал на сад. — Да любой директор банка даст вам ссуду, стоит ему только увидеть эту красоту. Неужели вы ни к кому не обращались?

— Мой банк не даст мне ничего, — с горечью сказал Барлоу. — Мне нечего предложить им в качестве гарантии. К тому же у меня отрицательный кредитный баланс. Моя мать дорого обошлась мне… впрочем, это к делу не относится. Ссуду мне никто не даст. Даже этот дом уже заложен-перезаложен.

Энсон отошел от него, остановился возле бассейна и начал наблюдать за резвящимися там золотыми рыбками. Барлоу подошел к нему.

— Как интересно, — сказал Энсон. — Когда я вижу сад, вроде этого… я испытываю непонятное возбуждение. — Он глянул на Барлоу. — Да у вас неограниченные возможности. Сколько вам нужно, чтобы открыть собственный бизнес? У меня очень много знакомых в Бренте, Лэмбсвилле и Прю Тауне… все весьма состоятельные люди. Уж они бы не поступились, чтобы иметь такой сад. Я мог бы познакомить их с вами. Так сколько вам нужно для начала?

Тревога на лице Барлоу сменилась надеждой.

— Чего же мы здесь стоим? — сказал он, беря Энсона за руку. — Пройдемте в дом, и я все расскажу.

Вернувшись в гостиную, Энсон уселся на диван и, с видом победителя, подмигнул Мэг.

— Я задержусь сегодня, Анна, — сказал Энсон секретарше. — Нужно оформить один полис. А вы можете идти.

— Если хотите, я могу остаться и помочь вам, мистер Энсон, — предложила секретарша. — Это не займет много времени.

— Это ни к чему. К тому же сегодня вечером вы ведете своего друга в кино.

Анна хихикнула.

— Это он меня ведет.

— О’кей… Вы свободны. Здесь и делов-то на пару минут.

Когда она ушла, Энсон вытащил из ящика стола четыре бланка страховых полисов, положил их перед собой и, откинувшись на спинку кресла, закурил сигарету.

Прошло уже пять дней с того момента, как он уговорил Барлоу застраховать свою жизнь на пять тысяч долларов. Прежде чем оформить полис, Барлоу пришлось пройти обычный в таких случаях медосмотр. Было бы смешно, если бы он не прошел его. Но все обошлось. Доктор Стивенс, представлявший «Национальную страховую компанию», заявил, что здоровье у Барлоу отменное.

Когда Энсон объяснил Барлоу, что под страховой полис он может получить ссуду в банке, необходимую ему для того, чтобы стать садовнишм-декоратором, — эту фразу Энсон постоянно употреблял, так как она явно льстила самолюбию Барлоу, — его предубеждений против страховых агентов как не бывало. Более того, он был готов тут же подписать необходимые бумаги, и Энсону даже пришлось сдержать его пыл. Он объяснил возбужденному коротышке, что прежде чем «Национальная страховая компания» зарегистрирует его в качестве клиента, необходимо пройти медицинское освидетельствование.

— Огромное преимущество страхования в вашем случае, — торопливо сказал Энсон, пытаясь заполнить неловкую паузу, возникшую при упоминании о медосмотре, — состоит в том, что через год после заключения договора, вы сможете попросить у управляющего вашего банка ссуду в размере трех тысяч долларов и получить эти деньги без особых формальностей. А чтобы воспользоваться этим правом, вам необходимо внести первый взнос в размере полутора сотен долларов.

Барлоу нахмурился и принялся теребить грязный пластырь на руке.

— Вы хотите сказать, что я буду вынужден ждать еще целый год, прежде чем смогу получить нужную мне сумму? — спросил он. — А ведь я думал…

— Простите, мистер Барлоу, но еще несколько минут назад вы заявили, что у вас вообще нет надежд получить ссуду в банке, — спокойно возразил Энсон. — Теперь же, через год, благодаря этому полису вы сможете купить участок и начать свое дело.

Некоторое время Барлоу колебался, затем кивнул.

— Да… все в порядке. Что дальше?

— Как только я получу согласие врача, я тут же привезу вам полис на подпись.

В разработанном им плане осталось поставить финальную точку.

— А если вы предпочитаете внести первый взнос наличными, тогда у меня появится возможность добиться для вас пятипроцентной скидки. И вам хорошо, и мне меньше возни с бумагами.

Разумеется Барлоу согласился.

Энсон взял один из бланков, вставил в пишущую машинку и заполнил необходимые данные. Это был полис на пять тысяч долларов. Наследником в случае смерти застрахованного являлась миссис Мэг Барлоу.

Он вставил второй бланк в каретку пишущей машинки и отпечатал на нем все, что было напечатано на первом. А вот в третьем и четвертом бланках он проставил сумму в пятьдесят тысяч долларов. Если Барлоу и заметит это несоответствие, что ж, всегда можно свалить вину на машинистку.

Завтра был четверг, и Энсон знал, что Мэг будет дома одна. И хота ему очень хотелось нанести ей визит и заняться любовью, он понимал, что это очень опасно. Придется терпеть. Месяцев через шесть, а возможно и меньше, он, она и пятьдесят тысяч долларов будут вместе… ради этого стоит и подождать.

Он набрал номер телефона Барлоу и услышал в трубке голос Мэг.

— Все о’кей, — сказал он. — Я буду у вас послезавтра вечером. Я же говорил тебе, что все устрою, не так ли?

— Ты уверен, что все пройдет как мы задумали? — нотка тревоги в ее голосе приятно возбудила его. — А когда он подпишет… что ты будешь делать?

— Пусть вначале подпишет, — ответил Энсон. — Я постоянно думаю о тебе. Как жаль, что мы не можем встретиться. — Он положил трубку.

В начале седьмого утра Филип Барлоу внезапно проснулся. Его мучили кошмары. Серо-белая подушка взмокла от пота.

Он пробудился, как пробуждаются животные: мгновенно насторожившись, с подозрением поглядывая по сторонам, испытывая легкий испуг. Он полежал, прислушиваясь, но, не услышав никаких подозрительных звуков, расслабился и поудобнее улегся на своей односпальной кровати.

Четверг!

Понедельник и четверг значили для него гораздо больше, чем остальные дни недели. В эти дни он проводил вечера вне дома. После донельзя скучных вечерних курсов, на которых он вдалбливал в головы прыщавых подростков основы садоводства, Барлоу проводил ночь в одиночестве. Домой он не возвращался.

Сегодня ночью, сказал он себе, он отправится в долину Язона, где наверняка отыщет мальчишек и девчонок, молодых людей, самым бессовестным образом предающихся любовным утехам на задних сиденьях отцовских автомобилей. При мысли о том, что он там иногда видел и слышал, на его высоком лбу выступили бисеринки пота.

На днях, сказал он сам себе, сжимая свои красивые длинные пальцы в кулаки, он проучит этих потаскушек. Их жалкие, безнравственные объятия вызывали у него отвращение. В самом ближайшем будущем одна из девушек узнает, что значит преступить опасную черту.

Он резко отшвырнул одеяло и поднялся. Подойдя к зеркалу над туалетным столиком, он уставился на собственное отражение и недовольно поморщился при виде копны черных волос и изможденного озлобленного белого лица. Потом повернулся, подошел к серванту и вытащил из кармана пижамы ключ. Открыв ящик, он посмотрел на лежащий на полке автоматический револьвер 38 калибра. Рядом лежала белая купальная шапочка. Он взял шапочку и, растянув, надел на голову. Затем взял с полки две резиновые подушечки и сунул за щеки, чем совершенно изменил внешность. Вернувшись к зеркалу, он вновь уставился на свое изображение. Обозленного, изможденного Барлоу как не бывало. Вместо него в зеркале отражался какой-то совершенно лысый, толсторожий страшила. Он взял револьвер и его пальцы любовно погладили курок.

«Скоро, очень скоро, — сказал он себе. — Эта игрушка заговорит. Не в столь отдаленном будущем… кто-то умрет».

Он вернул револьвер на место, снял купальную шапочку и вытащил изо рта резиновые подушечки. Затем вновь запер ящик серванта. Некоторое время он стоял, глядя в окно, затем, негромко насвистывая, отправился в ванную.

Двадцатью минутами позже он вернулся в комнату, оделся, вновь отпер ящик и сунул шапочку и подушечки во внутренний карман пиджака. Некоторое время он смотрел на револьвер, но, поколебавшись, все же решил оставить его на месте.

В коридоре он остановился у двери спальни Мэг, приложился ухом к филенке, но ничего не услышал. Он постоял так некоторое время, затем скорчил недовольную гримасу и спустился по лестнице в кухню готовить свой обычный завтрак — яичницу с беконом.

Даже не подозревая о том, что он делает, Мэг продолжала спать.

Долина Язона была излюбленным местом свиданий молодых парочек, которым посчастливилось раздобыть машину, но не повезло в том, что из-за отсутствия денег они не могли снять номер в мотеле, где могли бы без помех заниматься любовью. В любую погоду в долине Язона всегда мшено было найти две-три машины, в которых парочки, забыв обо всем на свете, предавались плотским утехам.

В этот четверг ночью шел дождь и под деревьями стояло всего два автомобиля: маленькая английская спортивная машина и старый, видавший лучшие дни «бьюик».

Притаившись в густых кустах, Барлоу следил за обеими машинами, стоявшими в пятидесяти ярдах друг от друга.

Вдруг девушка вскрикнула:

— Джефф! Нет! Ты что это делаешь? Джефф!.. Нет!

Голос доносился из «бьюика».

Натянув на густые черные волосы белую купальную шапочку, Барлоу, словно гигантский краб пополз в направлении «бьюика».

Парень из спортивной машины крикнул:

— Не слушай ее, приятель! Действуй!

Сидящая рядом с ним девушка зашлась истерическим смехом. Барлоу вдруг пожалел, что не прихватил с собой револьвер. С оружием… уж он бы проучил этих грязных скотов. Он приблизился к «бьюику» почти вплотную, совершенно не ощущая, что дождь барабанит по его телу. Когда девушка в машине застонала, Барлоу, стоя на коленях, впился ногтями в мокрую землю. Он так и остался стоять в этой позе, а когда девушка вскрикнула, лишь поглубже вонзил пальцы в землю.

Энсон просматривал пачку страховых полисов, когда зазвонил телефон.

Трубку сняла Анна.

Глянув на нее, Энсон увидел, как лицо девушки, обычно спокойное, вдруг приняло озабоченное выражение. Энсон сразу почуял неладное.

— Да… он здесь. Соединяю.

Анна глянула на Энсона, помахала трубкой, затем щелкнула тумблером и прошипела:

— Мистер Мэддокс!

С застывшим лицом и бешено колотящимся сердцем, Энсон снял трубку и прижал ее к уху.

— Энсон слушает.

— Вы мне нужны, — рявкнул жесткий резкий голос Мэддокса. — Я жду вас завтра.

— Нет проблем, — ответил Энсон, пытаясь унять противную дрожь. — Что-то случилось?

— А вы думаете, что я стал бы отрывать вас от дел только ради того, чтобы увидеть вас? — отрывисто сказал Мэддокс. — О’кей, жду вас в десять утра. — Он повесил трубку.

Энсон положил свою трубку и, поднявшись, подошел к окну. Он боялся, что Анна заметит его состояние.

Страховой полис на пятьдесят тысяч долларов, соответствующим образом оформленный, ушел в главное управление три дня назад. Неужели Мэддокс так быстро до него докопался? Весь во власти мрачных предчувствий, Энсон сунул вспотевшие руки в карманы.

— Чего он хочет? — поинтересовалась Анна.

Сделав усилие, Энсон вернулся к столу и сел.

— Понятия не имею, — сказал он, вновь принимаясь просматривать полисы. — Да не все ли равно.

Анна пожала пухлыми плечами.

— Ну если вам все равно, то мне и подавно.

Энсон продолжал просматривать полисы, чувствуя странный холодок в области сердца. Мэддокс! Барлоу еще жив-живехонек, а этот старый хрыч уже учуял неладное!.. Впрочем, может быть он и ошибается, и Мэддокс вызывает его по другой причине.

Энсон закурил сигарету. Что ж, лучше переговорить с Мэддоксом сейчас, а не после смерти Барлоу. Если запахнет паленым, лучше сразу отказаться от плана. Будет лучше, если он узнает как обстоят дела сейчас, чем тогда, когда пути назад уже не будет.

Мэддокс!

Глава 5

Пэтти Шау, личная машинистка Мэддокса, с пулеметной скоростью печатала на машинке, когда Энсон появился в маленькой приемной. Прекратив печатать, она подняла голову и приветливо улыбнулась.

— Хэлло, Джон, рада вас видеть. Как поживает провинция? — Энсон улыбнулся в ответ.

Пэтти была любимицей всех страховых агентов «Национальной страховой компании». Эта светловолосая девушка была не только умна, но и очень отзывчива и всегда готова помочь человеку. Она понимала, как трудно страховым агентам работать с Мэддоксом, какие головомойки он им устраивает.

— Да так, ни шатко, ни валко. Зачем я понадобился старому хрычу, — Энсон кивнул в сторону двери кабинета Мэддокса.

— Автомобиль Водекса попал в аварию. — Пэтти закатила голубые глаза. — Босс хочет отвертеться от оплаты страхового полиса. Он хочет выслушать ваше мнение на этот счет.

Энсон с облегчением вздохнул. Он не без причины опасался, что Мэддокс вызвал его по поводу полиса Барлоу.

— Ну здесь ему не отвертеться! — сердито воскликнул он. — Что за человек! Водекс был пьян, как скунс! Придется нам удовлетворить иск.

— Но вы же знаете босса, — Пэтти пожала плечами. — Он пустится во все тяжкое, только бы увильнуть от оплаты. — Она щелкнула тумблером селекторной связи. — Мистер Мэддокс, пришел мистер Энсон.

— Давай его сюда! — пролаял резкий грубый голос.

— Вперед! — Пэтти кивнула в сторону двери. — Помните как Дэниэл попал в логово львов. Дэниэл не обращал внимания на львов, а они не обращали внимания на него.

Энсон вымученно улыбнулся и прошел в кабинет Мэддокса. Мэддокс восседал за огромным, заваленным бумагами столом. Документы стопками лежали на стульях, на полу, монбланами громоздились в шкафах.

Хозяин кабинета хмуро просматривал какой-то полис, постукивая пальцами по столу. Редеющие седые волосы взъерошены, гримаса недовольства читается на лице. Никто не назвал бы Мэддокса человеком внушительного телосложения, но, восседая за столом, он выглядел огромным. У него были плечи борца тяжеловеса и ноги карлика. Костюм от отличного портного сидел на нем хуже некуда, он без конца курил, и пепел от сигар и сигарет попадал на лацканы и рукава. У него была привычка то и дело запускать пальцы в шевелюру, отчего он казался еще более лохматым.

Откинувшись на спинку кресла, он злобно уставился на Энсона.

— Садись! — рявкнул он. — Этот недоносок Водекс…

И когда Энсон уселся, Мэддокс принялся вовсю костерить своего клиента.

Двадцатью минутами спустя, окончательно выдохнувшись, Мэддокс потянулся за очередной сигаретой.

— О’кей, придется оплатить иск. Сорок тысяч долларов! Вы, страховые агенты, в конце концов загоните меня в гроб! Вы что, не видели, что этот мерзавец законченный алкоголик? Вам бы только побольше урвать комиссионных! Будь у вас хотя бы капля здравого смысла, вы бы смогли сэкономить компании сорок тысяч долларов.

— Мое дело — заключать договора, — запальчиво отпарировал Энсон. — Чего вы взъелись? Хотите на ком-то сорвать злость — обратитесь к доктору Стивенсу. Именно он освидетельствовал Водекса. А если вам не нравятся мои методы работы, напишите рапорт мистеру Барроузу.

Барроуз был президентом «Национальной страховой компании», единственный человек, который мог возражать Мэддоксу.

Мэддокс снова закурил.

— О’кей, о’кей, — сказал он, разгоняя голубоватое облачко дыма. — Не лезьте в бутылку. Но вы меня режете без ножа. Сорок тысяч долларов! А этот Стивенс… тоже хорош! Как он мог так опростоволоситься?

— Водекс не был пьяницей, — миролюбиво возразил Энсон. — В тот вечер он выпил совершенно случайно. Он годами не брал в рот спиртного.

Мэддокс пожал плечами и криво улыбнулся. На его красном мясистом лице улыбка выглядела совершенно неуместной.

— О’кей, забудем об этом. Как у тебя дела, Энсон?

Энсон не заблуждался в отношении этого человека, так как слишком хорошо его знал.

— Да так… — осторожно начал он. — Месяц выдался не очень удачный, но у меня на примете несколько человек, которыми я займусь, как только они оплатят ренту и счета.

— Так уж и неудачный? — Мэддокс буквально зарылся в кучу счетов, лежащих на столе. Он извлек какой-то полис, внимательно его просмотрел, затем оценивающе уставился на Энсона. — А это что такое? Кто такой этот Барлоу? Как тебе удалось расколоть его на пятьдесят тысяч?

— A-а, Барлоу… — Лицо Энсона осталось бесстрастным, хотя сердце екнуло. — Да, здесь мне повезло. Он запросил информацию, и я сумел его уговорить.

— На пятьдесят тысяч долларов, не так ли? — Мэддокс помахал полисом, затем небрежно уронил его на стол. — И кем же является этот человек?

— Он, скорее всего, лучший садовод-декоратор, которого мне когда-либо удавалось встретить, — ответил Энсон. — Работает заведующим отделом садоводства в универмаге Фремли. Не знаю, интересуетесь ли вы такого рода деятельностью, но такого превосходного и любовно выращенного сада я еще не видел.

— Меня интересует только работа, которая лежит у меня под носом и ручка, которую я держу в руке, — неправильно процитировал он. — Так-так, этот парень работает в универмаге Фремли. Откуда он мог взять деньги на такой дорогой полис?

— Он хочет получить под полис ссуду в банке и начать собственное дело, — объяснил Энсон. — Через пару лет он расторгнет договор и попросит компанию вернуть его страховые взносы.

— Очень мило с его стороны, — Мэддокс нахмурился. — А если за это время он вдруг отдаст богу душу, мы будем вынуждены выложить пятьдесят грандов.

— Стивенс заявил, что парень отличается завидным здоровьем.

— Этот недоучка? Да он не мог распознать хронического алкоголика!

Энсон молчал, наблюдая как Мэддокс закуривает очередную сигарету.

— По иску все деньги должна получить его жена?

— Да, — сердце Энсона вновь екнуло.

— Что она из себя представляет? — настырно продолжал Мэддокс, сверля Энсона взглядом.

— Хотите знать, как она выглядит? — небрежно поинтересовался Энсон.

— Что-то в этом роде. Я предпочитаю иметь словесный портрет клиента, — сказал Мэддокс. — Когда мне, как снег на голову, сваливается страховка на столь крупную сумму, и я узнаю, что клиент всего-навсего мелкий служащий, я не могу не заинтересоваться. Так какая она?

— Привлекательная, где-то около двадцати семи лет. Я с ней перекинулся лишь парой слов, так как все мое внимание было приковано к Барлоу. Но у меня создалось впечатление, что это счастливая пара, — осторожно сказал Энсон.

Мэддокс вновь взял полис и принялся внимательно разглядывать.

— А чего ради он оплатил наличными первый взнос?

— Он так пожелал. Возможно он хранит деньги дома. Все это в рамках закона.

Мэддокс сделал гримасу.

— Разумеется, все законно, и все же тысячу двести долларов хранить дома… А как его счет в банке?

— Понятия не имею. Я как-то не поинтересовался на этот счет.

Мэддокс выпустил из широких ноздрей две струйки дыма.

На его красном мясистом лице появилось озабоченное выражение.

— Итак, как я понял, он хочет использовать полис для того, чтобы получить ссуду в банке?

— По крайней мере он так сказал.

— Он хочет стать садовником-декоратором?

— Не только… Купить участок, оборудование, оранжерею, да мало ли что.

— И какая сумма нужна для этих целей?

Энсон пожал плечами.

— Откуда я могу знать. Я не интересовался. Он заявил, что хочет застраховать жизнь и пояснил почему. Я его не разубеждал.

— Естественно, — сказал Мэддокс, вновь кладя полис на стол. — Тебе бы только получить комиссионные, а там хоть трава не расти.

— Такая уж у меня работа, — спокойно возразил Энсон. — Именно за это мне и платят. — Он поднялся. — У вас все?

— Пожалуй да, — Мэддокс не смотрел на Энсона.

— Тогда разрешите откланяться. Всегда к вашим услугам.

Мэддокс рассеянно кивнул. На Энсона он так и не взглянул. Он пристально изучал страховой полис Барлоу. Погрузившись в размышления, он буквально вчитывался в каждую букву. Затем, приняв решение, он протянул руку и нажал на кнопку селектора.

— Хармас на месте?

— Да, мистер Мэддокс, — ответила Пэтти. — Я сейчас вызову его.

Три минуты спустя Стив Хармас, шеф детективов отдела Мэддокса, вошел в кабинет босса. Это был высокий широкоплечий брюнет лет тридцати трех. Его лицо, покрытое ровным загаром, красивым никто бы не назвал, но оно так и лучилось добродушием. Он женился на любимой секретарше Мэддокса, чего тот никак не мог ему простить, но поскольку Хармас был первоклассным детективом, потерять такого специалиста он не мог и смирился с потерей.

— Я нужен вам? — спросил он, устраивая свое большое тело в кресло для клиентов.

Мэддокс перебросил ему полис Барлоу.

— Посмотри-ка, — сказал он, а сам, засыпая пеплом бумаги, выудил еще один полис и принялся с подозрением рассматривать его.

Хармас внимательно изучил полис и положил на стол.

— Прекрасная работа, — заметил он. — Весьма способный парень, этот Энсон.

Мэддокс откинулся на спинку стула, разглядывая Хармаса.

— Я бы так не сказал, — раздраженно бросил он. — Вижу, ты невнимательно прочитал этот документ. Странно, но Барлоу всего лишь мелкий продавец в магазине Фремли в Прю Тауне. С чего бы он вдруг решил застраховаться на такую несуразную сумму?

Хармас пожал плечами.

— Понятия не имею… Может быть, вы подскажете?

— Я бы и сам хотел, чтобы мне кто-то сказал, — раздражение Мэддокса нарастало. — А если вдруг этот Барлоу умрет, нам придется выложить пятьдесят грандов. Он, якобы, заключил договор только для того, чтобы получить ссуду в банке и завести собственное дело. Но зачем для этого понадобилось страховаться на такую огромную сумму?

Хармас почесал затылок. Он хорошо знал Мэддокса и понимал, что информация ему не нужна. Он просто разговаривал сам с собой.

— Продолжайте… Я здесь для того, чтобы слушать, — сказал он.

— Только это ты и умеешь, — с горечью сказал Мэддокс. — И все же здесь что-то не так. Нюхом чую. Не нравится мне этот полис и все. Запашок от него неприятный.

Хармас улыбнулся.

— А существовал ли хотя бы один полис, попавший к вам на стол, о котором бы вы сказали, что с ним все в порядке?

— Как же. Существовали такие, хотя и не очень много, — вынужден был признать Мэддокс. — А теперь к делу. Собери максимум информации о Барлоу и его жене. Особенно о жене. Чувствую оттуда ветер дует. Возьми детективов из агентства. Пусть проверят ее жизнь чуть ли не с момента рождения. Как только узнают что-то интересное, немедленно доложи мне. Ты все понял?

— Что здесь непонятно, — Хармас поднялся. — Не в первый раз.

— Интересно, почему этот Барлоу не застраховался на пять тысяч долларов? — вдруг сказал Мэддокс. — Почему на пятьдесят? И почему он сделал первый взнос наличными?

— Почем мне знать, — сказал Хармас. — Но раз уж вас это заинтересовало, я уточню.

Мэддокс кивнул.

— Именно… уточните, — Мэддокс потянулся за следующим полисом и принялся внимательно читать его.

Довольно поздно вернувшись из Сан-Франциско, Энсон уже собрался было лечь в постель, когда в дверь позвонили. Гадая, кто бы это мог быть в столь поздний час, он открыл дверь.

Какая-то женщина в черном пальто и скрывавшем ее лицо зелено-желтом платке, быстро прошла мимо него в гостиную.

— Запри дверь! — резко сказала она, не оборачиваясь.

— Мэг?

Энсон торопливо захлопнул дверь и закрыл ее на задвижку. Мэг Барлоу сняла платок.

— Что привело тебя сюда? — встревоженно спросил Энсон.

— Неотложное дело, — она сняла пальто и бросила на кресло. — Я весь день звонила тебе.

— Никто не видел, как ты сюда входила? — тревога Энсона нарастала. — Неужели ты не можешь понять, что если нас увидят вместе…

— Не волнуйся, меня никто не видел. А даже если бы и увидел, то не узнал. — Она обняла Энсона. — Разве ты не рад видеть меня?

Ее близость несколько рассеяла тревогу Энсона. Он покрывал ее лицо поцелуями, возбуждаясь все больше и больше, пока она не выскользнула из его объятий.

— И все же ты не ответил на мой вопрос, — Мэг присела на подлокотник кресла. — Где ты был? Я тебе звонила весь день.

— По делам пришлось съездить во Фриско, — сказал Энсон. — Но Мэг, я же тебя предупреждал, что мы должны соблюдать максимум осторожности. Тебе нельзя даже звонить мне. Как ты этого не можешь понять?

Она сделала нетерпеливый жест.

— Так что произошло?

Он вкратце рассказал ей о своем разговоре с Мэддоксом. Тревога зажглась в фиалковых глазах Мэг.

Видя это, Энсон попытался ее успокоить.

— Можешь особо не беспокоиться, — заверил он ее. — Думаю, мне удалось рассеять сомнения Мэддокса, так что он не будет особенно глубоко копать.

Мэг некоторое время изучала маникюр на своих ногтях, затем спросила:

— Когда ты намерен разделаться с Филом?

— Еще не скоро. Нужно выждать некоторое время. Четыре или пять месяцев как минимум.

Мэг вздрогнула.

— Четыре или даже пять месяцев?

— Разумеется. Нужно действовать наверняка, иначе не миновать неприятностей. Представь, что подумает Мэддокс, если твой муж умрет через две или три недели после заключения страховки? Да он землю будет рыть, пока не разузнает причину его смерти. Нет, об этом не может быть и речи. Даже если твой муж умрет через пять месяцев, это насторожит Мэддокса.

— И как ты намерен это сделать?

Ее пристальный взгляд уже начинал действовать Энсону на нервы.

— А разве это так важно? Об этом я еще не думал. Вряд ли была разумной мысль утопить его в бассейне. Вдруг, когда я буду этим заниматься, кто-то подъедет к дому. Придется отправить его на тот свет прямо в доме.

Мэг зябко поежилась.

— И все же, каким образом?

— Я же сказал, что это не суть важно. Главное, чтобы он умер. Когда я придумаю способ, я тебе сообщу.

— Неужели нужно ждать такой большой срок?

— Такие дела не любят спешки. Ведь за пятьдесят тысяч долларов можно и потерпеть.

Поколебавшись, она кивнула головой.

— Да, конечно, — сделав паузу, она продолжала: — Так, способа ты еще не придумал?

— Ну зачем тебе это знать? — раздраженно сказал Энсон. — Ведь я же сумел застраховать его на пятьдесят тысяч долларов, хотя ты все время твердила, что мне это не удастся.

— Да… здесь ты проявил себя, — Мэг поднялась и взяла пальто. — Мне пора.

— Ты хочешь уйти? — Лицо Энсона одеревенело. — Какого черта! Ведь ты уже здесь… а твоего мужа не будет дома всю ночь, не так ли? Нет, ты должна остаться или…

— А вот этого я сделать не могу, — застегнув пальто, она начала обматывать голову платком. — Я пообещала сегодня вечером посетить лекцию Фила. Вот почему я приехала в этот город. Фил привез меня сюда утром, и я весь день пыталась разыскать тебя.

Он попытался обнять ее, но безуспешно.

— Извини, Джон, но я должна идти.

— Когда же мы сможем побыть вместе хотя бы полчаса? — резко спросил он. — Ты же здесь, так иди же ко мне, Мэг… Я хочу тебя и…

— Нет! Мне нужно уходить. Мне вообще не следовало сюда приходить. Извини.

Жесткость ее взгляда яснее ясного убедила Энсона, что настаивать бесполезно.

— О’кей, могла хотя бы поцеловать меня, — тоном обиженного ребенка сказал он.

Она позволила поцеловать себя, но когда Энсон вновь возбудился, грубо его оттолкнула.

— Я же сказала — нет!

Лицо Энсона побагровело от злости. Подойдя к двери, он открыл ее и выглянул в пустой коридор.

— Я позвоню тебе, — сказал он негромко, когда она проходила мимо него.

Он слышал, как ее каблучки простучали по лестнице, а затем по улице, затихая вдали.

Запыленный «бьюик» 1958 года выпуска был припаркован в конце улицы, на которой стоял многоквартирный дом, где жил Энсон.

Моряк Хоган сидел за рулем, опустив волосатые руки на колени, с сигаретой в зубах. Его настороженный взгляд то и дело перемещался с грязного лобового стекла к зеркальцу заднего вида. Таким образом он просматривал улицу в оба конца.

Заметив, что Мэг вышла из подъезда, он завел двигатель и, когда та поравнялась с машиной, предупредительно распахнул дверцу. Мэг скользнула в салон, и машина тут же сорвалась с места.

— Ну? И что же он сказал? — требовательно спросил Хоган.

— Как минимум четыре или пять месяцев, — ответила Мэг и задрожала в ожидании вспышки злобы со стороны Хогана. И она не ошиблась.

— Месяцев?! — взревел тот. — Да у тебя крыша поехала? Ты хотела сказать — недель?

— Нет. Он сказал месяцев. Если сделать это раньше, возникнут серьезные подозрения.

— Да плевал я с высокой башни на его подозрения! — раздражение Хогана нарастало. — Он сделает это раньше! Я не могу ждать так долго! Деньги нужны мне к концу месяца!

— Если ты полагаешь, что у тебя это получится лучше, чем у меня, то… иди и поговори с ним сам, — угрюмо сказала Мэг.

Он скользнул по ней равнодушным взглядом.

— О’кей, бэби, уж не сомневайся. Я позабочусь об этом. — Он с силой надавил на педаль газа, и машина рванулась вперед.

До самого дома Барлоу они не обменялись и парой фраз.

Все так же молча Мэг вышла из машины и открыла двойные ворота. Хоган загнал машину в гараж. Он присоединился к Мэг, когда та открывала дверь дома. Пройдя темный холл, они вошли в гостиную.

Опустив шторы, Мэг зажгла свет.

Все так же молча Хоган стоял у камина, сунув руки в карманы, и наблюдал за тем, как Мэг берет из бара бутылку виски и бокалы.

Хоган был мужчиной среднего роста с широкими плечами боксера. Волнистые черные волосы были коротко подстрижены. Еще во время выступлений на профессиональном ринге ему расплющили нос. Брови были испещрены многочисленными шрамами, но это лишь подчеркивало его звериную привлекательность.

— Слушай, кукла, — сказал он, беря бокал с виски. — Будь понастойчивее. Мне нужны эти деньги к концу месяца. Ты должна убедить этого идиота сделать свое дело как можно раньше, иначе между нами все кончено.

Побледнев, Мэг присела на диван.

— Но, Джерри, не все так просто. Я знаю его лучше, чем ты. Временами он меня путает. — Она задрожала. — Я уже жалею, что послушалась тебя и ввязалась в это дело. Я думаю…

— Глохни! — перебил ее Хоган. — Если тебе не удастся заставить его поторопиться, тебе же будет хуже!

Мэг испуганно смотрела на него.

— Ты не все знаешь. Тот коп, которого застрелили на бензоколонке «Калтекс»… Это дело рук Энсона.

Хоган вздрогнул.

— Энсон? Да ты врешь, маленькая шлюха!

— И все же это правда. — Мэг вскочила и бросилась прочь от Хогана, так как тот пошел на нее, сжав пальцы в кулаки. — Он убил его из револьвера Фила!

— Так вот откуда у него деньги! — Хоган стукнул себя кулаком по лбу. — А мы с Джо все гадали, откуда эта сволочь смогла раздобыть нужную сумму! Да-а, кто бы мог подумать! Убить копа!

— И он совершенно не переживает по этому поводу. Вот что страшно, — сказала Мэг. — Он опасен, как зверь, загнанный в угол. Предупреждаю тебя! А его глаза… Жаль, что твой выбор пал именно на него.

— Я поставил на того, кого надо. — Хоган допил виски и поставил бокал на столик. — Это ведь у тебя появилась идея застраховать Барлоу, не так ли? А как это можно было сделать, не зацепив на крючок какого-нибудь простофилю, работающего в страховой компании. И он сумел убедить Барлоу застраховаться. Да и что ему оставалось? Стоило мне напомнить ему о долге Сэму Бернштейну, как из него можно было веревки вить. — Хоган присел на диван и криво улыбнулся. — О’кей. Налей мне еще виски… Но я не ожидал от него такой прыти. Убить копа! — Когда Мэг подала ему полбокала неразбавленного виски, он спросил: — Револьвер Фила все еще у него?

— Нет. Он привез его на следующий же день. Я уже несколько дней пыталась дозвониться до тебя, но безуспешно.

Хоган недовольно поморщился.

— Если бы я знал, что он такой твердый орешек, то был бы с ним поаккуратней… Убить копа — это не шутка! — Он сделал несколько глотков виски и фыркнул. — И что же делать? Эти деньги в любом случае должны быть у меня к концу месяца. Такое выгодное дельце подворачивается лишь раз в жизни. Джо прямо сказал мне утром, что ждать не будет. У него уже есть парень на примете, который хоть завтра внесет нужную сумму, но Джо сказал, что хотел бы иметь партнером меня. Для этого мне нужно всего лишь двадцать пять тысяч грандов… А уж где я смог раздобыть их, Джо спрашивать не станет.

— Ничего не получится, Джерри. Придется ждать.

Хоган задумчиво уставился на огонь в камине, а Мэг с тревогой следила за ним.

— А что мешает мне отправить Фила на тот свет? — вдруг спросил он. — Он уже застрахован… Самое сложное позади. Я мог бы пришить его, чтобы получить наличные и не дожидаться, пока этот пройдоха Энсон решится сделать то же самое.

— Ни в коем случае! — взвизгнула Мэг. — Я не позволю тебе это! Не нужно влезать в это дело, Джерри! У тебя должно быть непробиваемое алиби, как и у меня! Мы оба должны быть чисты! Ведь если что-нибудь пойдет не так, вся ответственность падет на Энсона! Этого нельзя делать!

— Но не могу же я сидеть и ждать! — раздраженно рявкнул Хоган. — Напряги свои куриные мозги! Я не могу ждать столько времени.

— Я что-нибудь придумаю, — безнадежным тоном сказала Мэг.

Хоган поднялся.

— Да уж придумай, или я найду деньги в другом месте. — Он схватил ее за плечи и потряс. — Мне это уже надоело! Не забывай, это твоя идея! Так и выполняй ее! Заставь его ускорить дело, или нам придется расстаться. Один раз я это уже сделал! У тебя нет ничего такого; что мне не смогла бы дать другая женщина. Заруби это на носу! А уж если мы расстанемся на этот раз… больше ты меня не увидишь!

— Я придумаю что-нибудь, — в отчаянии сказала Мэг. — Верь мне, Джерри!

— Да уж, придумай. — Хоган подошел к двери, затем оглянулся. — И побыстрее!

— Неужели ты уедешь, Джерри, — умоляюще спросила Мэг. — Мы так давно не были вместе. Ведь Фила сегодня не будет…

На разбитом лице Хогана появилась презрительная усмешка.

— Ты воображаешь, что меня могут привлечь твои прелести? Ха! Да у меня имеются дела поважнее. Лучше займись Энсоном.

Протянув руки, она попыталась обнять его, но он грубо оттолкнул ее.

— Руки прочь! Я же сказал, лучше пошевели своими куриными мозгами, а не задом! А деньги мне нужны к концу месяца, не забывай этого!

Он вышел из дома, хлопнув дверью.

Мэг так и осталась стоять. И лишь когда шум двигателя затих вдали, еле переставляя ноги, она подошла к дивану и рухнула на него. Рыдания сотрясали ее тело. Но она быстро овладела собой. Взяв бутылку виски, она налила половину бокала и, далее не добавив содовой, залпом выпила спиртное. Однажды она уже потеряла Хогана и, как ей казалось, навсегда, но он вернулся. И сейчас ей грозит опасность потерять его, если она что-нибудь не придумает. При мысли о том, что она сможет вновь потерять его, ее замутило. Она налила себе еще порцию виски, выпила и бросила бокал в огонь.

Лишь когда виски начало оказывать свое благотворное воздействие, Мэг несколько расслабилась. Она вспомнила, как впервые увидела Джерри Хогана. Ей казалось, что это было вечность назад, а ведь прошло всего лишь каких-то три года… но сколько же ей пришлось пережить за эти три года! В то время она работала в небольшом ресторанчике в Голливуде. Хоган вошел туда в компании толстого пожилого коротышки по имени Бенни Хирш, который, как она вскоре узнала, был менеджером Хогана.

Хоган только-только потерял титул чемпиона Калифорнии по боксу в полутяжелом весе, оказавшись в нокауте уже на второй минуте первого раунда. И это сделал какой-то новичок, обманув его прямолинейным финтом. Кроме распухшей скулы на нем больше не было заметных отметин. Мэг понятия не имела кто он такой. Она подошла к их столу с блокнотом в руках и безразлично глянула на двух клиентов.

Настроение Хогана было хуже некуда. Он понимал, что его карьера профессионального боксера, и так висящая на волоске из-за злоупотреблений спиртным и сексом, закончилась в одночасье. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять — Хирш уже им не интересуется, поставив на нем крест, как на боксере. Ведь у него в резерве было сколько угодно молодых подающих надежды боксеров, которые могли реально принести ему деньги, так что переживать из-за какого-то там неудачника, выпивохи и бабника, вроде Хогана, он не будет. Это не было тайной для Хогана.

— Кофе, — коротко сказал Хирш, даже не взглянув на Хогана.

Хоган удивленно уставился на него.

— Кофе? Мой бог! Разве мы не голодны? Я бы не отказался от хорошего куска прожаренного мяса!

Хирш устроился поудобнее и окинул Хогана презрительным взглядом.

— Вот как? Мне кажется, это тебя недавно превратили в кусок никому не нужного мяса, — с горечью сказал он. — Да мне не нужен даже кофе. От вида твоей разбитой рожи меня тошнит. Кусок мяса! Ты не заслуживаешь даже сосиски с кетчупом! Боксер! Если драться в постели с женщиной да еще имея в руках бутылку виски вместо перчаток, тогда да! Здесь ты орел! — Хирш поднялся. — Даже не понимаю, чего ради я пришел сюда с тобой. Твоя карьера, как боксера, закончена. Так что уж извини, Хоган, ты мне нужен не больше, чем запах прорвавшегося вчера фурункула.

В состоянии шока Мэг наблюдала, как Хирш вышел из ресторана. Затем она перевела взгляд на Хогана, который пребывал в состояний прострации. На лбу его выступили крупные капли пота, но он даже не делал попытки промокнуть их носовым платком. И именно в этот момент ее угораздило влюбиться в этого человека, только что потерпевшего поражение. Когда ресторан закрылся, Хоган пошел с ней в ее крошечную квартирку над химчисткой. Его любовь, дикая, животная, эгоистичная, была открытием для Мэг, и это первое соитие приковало ее к этому человеку. После этого она безропотно выдерживала и его вспышки беспричинной ярости, злобы, его ложь и пьянство.

Рано утром Хоган проснулся и посмотрел на спящую на боку рядом с ним Мэг. Вот она удача, подумал он. Вот кто будет его кормить. Бокс ушел в область воспоминаний. А ведь жить как-то надо. А этой куколке вполне по силам не только обеспечить ему спиртное и еду, но еще и покупать сигареты.

Ему понадобилось несколько дней, чтобы убедить Мэг в том, что, если она хочет удержать его возле себя в роли любовника, ей придется отказаться от работы в ресторане и заняться более прибыльной профессией проститутки. Хоган обеспечивал ей крышу. Он накоротке переговорил с двумя-тремя сутенерами, контролировавшими весьма престижный район, и заявил им, что на промысел выходит его девушка. Они внимательно выслушали его и, вспомнив кто перед ними, решили не обострять ситуацию.

Весь следующий год Мэг в поте лица работала на улицах, предлагая свое тело, и с радостью отдавала все заработанные деньги Хогану, который тут же спускал их на тотализаторе или за игрой в покер со своими друзьями сутенерами.

Но вскоре Мэг поняла, что покер не более чем отговорка. Пока она зарабатывала деньги, Хоган волочился за каждой юбкой, а те деньги, которые она зарабатывала, уходили на таких же продажных женщин, как и она сама.

Но она уже стала рабой Хогана. И когда однажды ночью он появился в стельку пьяный и в рубашке, перепачканной губной помадой, и заявил ей, что между ними все кончено, Мэг была в ужасе. Она слушала его пьяные, полные презрения речи, и сердце ее обливалось кровью. Жизнь без Хогана, как бы грубо он не вел себя с ней, не имела будущего.

— Ты никто, — издевался он. — Мне ничего не стоит подыскать себе шлюху, которая будет зарабатывать больше денег… можешь не сомневаться в этом. Я ухожу!

Во второй половине следующего дня Мэг зашла в дамский туалет шикарного отеля. Ей нужно было привести себя в порядок, а потом подняться в номер на четвертом этаже, где ее с нетерпением поджидал бизнесмен средних лет. Возле соседнего умывальника она заметила дамскую сумочку из змеиной кожи. Некоторое время она с колебанием смотрела на нее, потом решилась и, схватив утерянную вещь, открыла ее. Сумочка была буквально набита пятидесятидолларовыми банкнотами. Некоторое время она смотрела на них и, думая лишь о том, что эти деньги помогут ей удержать Хогана возле себя, быстро переложила их в свою сумочку.

Это было фатальной ошибкой. Едва лишь она подошла к двери, как та открылась, и за дверью, загораживая выход, стояла женщина-детектив.

Хоган так и не явился на судебное разбирательство. Мэг отделалась тремя месяцами тюремного заключения, а когда оказалась на свободе, Хогана и след простыл. У нее не было ни денег, ни протекции, а на пятки ей постоянно наступали копы.

Выхода не было, и полностью деморализованная она была вынуждена оставить Лос-Анджелес и направилась в Сан-Франциско. Даже здесь ей не повезло. Деньги кончились, когда она добралась лишь до Прю Тауна. С большим трудом, но ей удалось снять клетушку на верхнем этаже здания, где располагались небольшие конторы. Но невезение продолжалось. В городе стояли трескучие морозы, которых не видывали в этих краях уже пятьдесят лет. Сутенера, который бы обеспечивал ей защиту, у нее не было, как и не было своего участка работы. Газеты вовсю расписывали небывалые морозы и связанные с ними неприятности. Вскоре Мэг простудилась и слегла в постель. И вот, когда она уже совсем было решила распрощаться с этой опостылевшей ей жизнью, и на последние доллары купила бутылку дешевого виски, дабы достойно отметить уход в иной мир, она встретила Фила Барлоу.

Она навсегда запомнила то мгновение, когда он, словно чертик из коробочки, возник из темноты. Она стояла под уличным фонарем, ноги совершенно окоченели, а лицо превратилось в белую маску из снега и льда.

Барлоу, в черной широкополой шляпе с опущенными полями и темном пальто, остановился рядом с ней, и они посмотрели друг на друга.

— Ищешь капризную девочку? — губы Мэг настолько окоченели, что она могла разговаривать только шепотом.

— Насколько капризную?

Его светло-карие глаза напугали ее. Изможденное лицо с запавшими щеками подсказало ей, что этот человек вполне может оказаться сексуальным маньяком, но ей было уже на все наплевать, так как без денег у нее не было ни единого шанса остаться в живых. Она решила рискнуть, только бы этот жуткий коротышка заплатил ей.

Вместе они зашли в ее комнатку. Барлоу уселся на один из ветхих стульев, даже не сделав попытки снять пальто. Мэг, ступа зубами от холода, опустилась на краешек кровати.

— Ну что же, дорогой, — нетерпеливо сказала она. — Чего теряешь время? Иди же ко мне.

— Я хочу всего лишь поговорить с тобой, — вполголоса произнес Барлоу. — Мне просто не с кем разговаривать.

Она до того привыкла иметь дело со всякими чудаками и извращенцами, что даже не удивилась.

— Нет проблем, дорогой, — сказала она. — Но деньги все равно на бочку. Какой же подарочек ты мне преподнесешь?

Странный клиент сунул руку в карман, вытащил бумажник и дал ей три десятидолларовые купюры, Мэг, которая работала едва ли не за доллар, не могла поверить своим глазам.

Комнатка отапливалась маленькой парафиновой плитой, и ее тепла хватало лишь на то, чтобы не замерзала вода в чайнике. Дрожа от озноба и чувствуя, как горит ее тело от повышенной температуры, Мэг, не раздеваясь, легла на койку и натянула на себя одеяло.

Она едва понимала, что говорит ей Барлоу. Что она смогла понять, так только то, что недавно у него умерла мать и он остался совершенно один. Тем не менее, он говорил, не умолкая. Уже в бреду до нее дошло, что у него много денег, прекрасный коттедж и чудесный сад. Уже через сон-полуявь до нее дошло, что у него весьма престижная работа в большом универмаге. Немного согревшись, она впала в забытье, перешедшее в сон.

Проснувшись на следующее утро, Мэг обнаружила, что печка давно погасла, оконное стекло заиндевело, а голова гудит, как большой колокол. Барлоу в квартире не было. В панике усевшись на постели, она открыла сумочку и с облегчением вздохнула — тридцать долларов были на месте. Подняться с постели у нее не было сил, так же не хватило бы и сил сделать хотя бы шаг. У нее мелькнула паническая мысль, что она умирает.

Уже к вечеру, когда в комнате начал сгущаться сумрак, и холод пробирал до костей, она услышала осторожный стук в дверь.

К этому времени она уже не могла даже поднять голову, но дверь оказалась не заперта. Как сквозь туман она видела склоненное над ней озабоченное лицо Барлоу. Она пыталась что-то сказать, но язык не повиновался ей. Пыталась сказать, чтобы он уходил, но силы уже напрочь оставили ее, и она, лишь слабо улыбнувшись, вновь впала в забытье.

Через некоторое время она смутно осознала, что ее несут вниз по лестнице, завернутую в одеяло… лестница была до того узкая и крутая, что из носилок она обязательно выпала бы. Через некоторое время она оказалась в госпитале и пролежала в палате десять дней. И в каждый из этих дней к ней приходил Барлоу, сидел около ее постели и не говорил ни слова. Она была настолько слаба и больна, что приняла его… душевнобольного… и была благодарна за то, что он вытащил ее из могилы. И все эти долгие дни она думала о Джерри Хогане: где он, как живет, с кем спит и вообще не нуждается ли он в деньгах?

И однажды утром это произошло: она проснулась и осознала, что совершенно здорова. Лишь одна мысль сверлила голову: как можно быстрее покинуть госпиталь. Но стоило ей представить свою жалкую промерзшую квартиру, где в оконные и дверные щели задувает ветер, как от этой мысли ее буквально выворачивало наизнанку.

И как во все предыдущие дни, вечером в ее палате появился Барлоу. На сей раз они поговорили.

— Я была ужасно больна, — сказала она. — И ничего о вас не знаю… и все же, почему вы так добры ко мне?

— А вот дело как раз не в доброте, — тихо, но проникновенно сказал он и так глянул, что она испуганно съежилась под одеялом. — Мы люди одного сорта и оба одиноки. У меня имеется дом, сад и престижная работа. Недавно я лишился матери. Я хочу жениться на вас. Как вы смотрите на мое предложение?

И она сказала то, о чем впоследствии раскаивалась все время. Но в тот момент, подумав о будущем, которое ее ждет, если она так и останется одна, Мэг не колебалась ни мгновения. К тому же, она рассматривала брак как одно из средств достижения благополучия. Ну а если не сладится… что ж, женщина всегда имеет право развестись. И она сказала да!

Они поженились по специальной лицензии через неделю после того, как Мэг выписалась из госпиталя. Отдельно стоящий коттедж и сад, подобного которому она не видела в жизни, вызвали в ней неподдельный интерес, она полагала, что найдет здесь некий суррогат счастья, но вскоре она горько разочаровалась в этом.

Все время Мэг с содроганием вспоминала ту первую и единственную брачную ночь, которую они провели вместе. Кончилось все тем, что ей удалось запереться в свободной спальне, а Барлоу, стоя на коленях в коридоре, скребся в дверь. Она с горечью поняла, что имела несчастье выйти замуж за больного, психически ненормального человека — хотя подобных ей уже приходилось встречать, когда она работала на улицах Голливуда, так что опыта ей было не занимать.

Она знала, что достаточно сурова и безжалостна и всегда сумеет одержать верх над этим тщедушным, больным человечком. А уж дальше они жили каждый своей жизнью. А потом, несколько месяцев спустя, по случаю оказавшись в Бренте, она лицом к лицу столкнулась с Моряком Хоганом.

При виде его знакомого до мельчайшего шрама лица, сердце буквально остановилось у нее в груди. Не прошло и получаса, как они лежали в постели в маленькой двухкомнатной квартирке, которую снимал Хоган. Там же она рассказала ему о Барлоу.

Они начали регулярно встречаться и постепенно, день ото дня — после того, как Хоган удовлетворял свою животную страсть — они все чаще и чаще приходили к мысли о том, что именно Барлоу как раз и сможет принести им деньги, которые так были нужны.

Хоган был знаком с одним страховым агентом, а Мэг пришла в голову идея застраховать жизнь мужа. Уже потом, сообща, они разработали план убийства.

И вот сейчас, находясь под влиянием выпитого виски, сидя на диване и глядя на языки пламени, танцующие в камине, Мэг поняла, что если она не придумает что-либо из ряда вон, она снова потеряет Хогана. Она так и сидела, зажав кулачки между колен и думала, думала, думала… Сердце то замирало, то вновь принималось стучать с удвоенной силой. Одна мысль о том, что ей снова придется жить без своего грубого, жестокого сутенера, казалась ей невыносимой.

Глава 6

Некоторое время Барлоу стоял у двери спальни и напряженно прислушивался. Было чуть позже половины десятого воскресного вечера. На первом этаже Мэг смотрела какую-то телевизионную передачу. Когда он сказал, что устал и хочет лечь пораньше, она лишь безразлично пожала плечами.

Поняв, что жена всецело поглощена поп-звездой на экране, который, по мнению Барлоу, скорее выл, нежели пел, он открыл сервант, взял белую купальную шапочку, резиновые подушечки, затем, злорадно улыбнувшись, открыл деревянный ящичек, вытащил револьвер 38 калибра и, зарядив оружие, опустил в карман.

На цыпочках он вышел из спальни, запер дверь, все так же тихо спустился по лестнице, задержался у двери гостиной послушать пение поп-звезды, затем, подобно тени, выскользнул из дома в душную атмосферу ночи.

Он не рискнул воспользоваться машиной из боязни, что Мэг может услышать шум двигателя, и отправился пешком в долгую прогулку к Глин Хилл, еще одного уединенного места, которое облюбовали парочки для греховных любовных утех.

Он прибыл на безлесую вершину холма, который господствовал над Прю Тауном, чуть позже десяти сорока ночи. Двигаясь подобно черному гигантскому крабу, он прополз несколько ярдов и затаился под кустом.

Под деревьями стоял лишь один автомобиль. Было слишком рано для подобного рода развлечений. Буквально через час здесь будет несколько автомобилей. Из этого одинокого автомобиля доносились приглушенные звуки музыки. Убедившись, что в этом уединенном месте больше парочки в автомобиле и его никого нет, Барлоу снял шляпу, натянул купальную шапочку и вновь водрузил шляпу на место. Затем сунул резиновые подушечки за щеки и, вытащив револьвер, двинулся к машине.

Сердце его готово было выскочить из груди, воздух с хрипом врывался в легкие… но он не обращал на это внимания. Сегодня он не будет зрителем в этом спектакле… нет, он становится главным героем, а это совершенно изменит финальную сцену.

Утром в понедельник, когда Энсон уже совсем было собрался отправиться в Прю Таун, зазвонил телефон.

Трубку тут же сняла Анна и сказала:

— Да, он здесь, но кто его спрашивает? — повернувшись к Энсону, она с недоумением произнесла: — Вас спрашивает какая-то миссис Томпсон, — не дожидаясь его реакции, она переключила тумблер селектора.

Энсон нетерпеливо схватил трубку.

— Да. Это Джон Энсон.

— Джон… Это я.

Шокированный Энсон с ужасом узнал голос Мэг. Он украдкой бросил взгляд на Анну, которая в этот момент вставляла очередной лист в каретку пишущей машинки. Понимая, что на работу она звонит по важной причине, и радуясь тому, что слышит ее голос, он сказал:

— Я весь внимание, миссис Томпсон.

— Как бы нам встретиться сегодня вечером. Кое-что произошло.

— Нет проблем, миссис Томпсон, — ответил Энсон, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Благодарю, что не забыли меня.

Он положил трубку.

Так как Анна не обратила на звонок ровно никакого внимания, ему даже не пришлось врать ей. Торопливо собрав бумаги, он сложил их в верхний ящик стола. Затем, сказав Анне, что появится в офисе лишь на следующее утро, Энсон направился к машине.

В течение дня он только и думал, что же такое экстраординарное могло случиться, что Мэг позвонила в офис. По дороге на ланч, в ресторане стеля «Мальборо», он остановился, чтобы купить лосьон после бритья. Когда он уже расплачивался, женщина, вошедшая следом за ним, сказала:

— Хэлло, Джонни… давненько не виделись.

Резко развернувшись, Энсон в замешательстве обнаружил, что рядом с ним стоит Фей Лаули, к услугам которой он прибегал до того, как познакомиться с Мэг.

Нарочитый выпендреж и ее распущенность когда-то привлекали Энсона, но сейчас, глядя на эту размалеванную бабу, он был поражен, как мог провести с ней столько часов.

— Хэлло, Фей, — бесстрастно произнес он, глядя на нее как сквозь стекло. — Извини… Но у меня совершенно нет времени.

— А как насчет вечера, Джонни? — спросила Фей, глядя на него в упор. В ее глазах был холодный вызов.

Он заставил себя улыбнуться.

— Увы-е, чувствую ничего не получится. Но когда я буду здесь в следующий раз, обязательно тебе позвоню.

Он уже хотел пройти мимо нее, но она схватила его за локоть.

— Но ты хотя бы не забыл обо мне? — откровенный вызов в ее глазах напугал его. — Ведь мы встречались… раз в неделю… вспоминаешь?

Ожесточившись, он выдернул локоть.

— Не будем обострять ситуацию, Фей. У меня действительно много дел.

Не оглядываясь, он едва ли ни бегом направился к машине. Капли пота выступили на лбу, неясная тревога заставляла быстрее биться сердце.

Подъехав к отелю и поставив машину на стоянку, Энсон вошел в ресторан, где уже находился Гарри Дэвис, занимающийся куплей-продажей нефти и газа, и с которым он был достаточно близко знаком.

Дэвис, толстый коротышка средних лет, обладал редким талантом нравиться буквально всем, в том числе и Энсону. Но сейчас, размышляя о том, что же такое могло случиться у Мэг, он бы предпочел поесть в одиночестве.

Понимая, что выбора у него нет, Энсон уселся за один столик с Дэвисом и сделал заказ. В ожидании официанта, они поговорили о делах вообще. Затем, с аппетитом поглощая отменный гороховый суп, они заговорили о работе, конкретно касающейся их. И только когда официант подал жареных цыплят, Дэвис сказал:

— Никак не могу понять, что происходит в этом чертовом городишке! Подумать только, два убийства за десять дней! А мы то полагали, что у нас весьма сообразительный шеф полиции! Нужно немедленно покончить с подобным произволом!

Энсон удивленно уставился на него.

— Два убийства? Ты это о чем?

— Ну как же! Неужели ты не читал утренние газеты?

— Нет. А в чем дело?

Счастливый Дэвис откинулся на спинку стула.

— Преступление с особой жестокостью на почве секса! Молодая парочка занималась любовью в машине на вершине Глин Хилл прошлой ночью. И надо же было случиться что к ним подкрался сексуальный маньяк с револьвером в руке. Без лишних слов он тут же застрелил парня, а девушку извращенно изнасиловал. Я хорошо знал этого парня… с девушкой они крутили любовь последние шесть месяцев. В это невозможно поверить! А уж как он над девушкой издевался! У полицейских пока нет никаких версий, хотя они и располагают описанием внешности насильника. Это, да еще убийство на бензоколонке «Калтекс», тут у кого хочешь голова пойдет кругом, а не только у шефа полиции Джонсона.

— Но ведь по убийству на автозаправке у него нет никаких зацепок, — уточнил Энсон, откусывая кусочек цыпленка.

— Разумеется, нет. Скорее всего там поработал какой-то гастролирующий гангстер. Но вот что касается прошлой ночи… — Дэвис некоторое время жевал, потом продолжил. — У меня дочь подрастает… мало ли что… Если он изнасиловал одну девушку, то почему бы ему не изнасиловать еще несколько. И…

— Это верно, — согласился Энсон, но мысли его были заняты совсем другим, и рассказ Дэвиса его уже не интересовал. Он думал только о Мэг. Кое-что случилось! Даже не замечая, что его уже не слушают, Дэвис продолжат рассказ.

Едва Мэг открыла дверь, как Энсон тут же выпалил:

— Ты меня Успокоишь, крошка. Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы ты‘не смела звонить мне в офис.

— Но мне срочно нужно было увидеть тебя, — повернувшись, Мэг направилась в гостиную.

Сбросив пальто на кресло, Энсон подошел к камину.

— Так что же все-таки произошло?

— Садись.

Он присел на краешек дивана, а Мэг по обыкновению устроилась на полу у его ног.

— Джон… все пошло насмарку. Мы уезжаем отсюда.

Энсон вздрогнул. Холодные мурашки поползли по спине.

— Уезжаете? Что ты имеешь в виду?

— Именно то, что сказала. Эту новость Фил сообщил мне прошлой ночью. В конце месяца мы переезжаем во Флориду.

— Во Флориду? — ничего не понимая, Энсон смотрел на нее. — Что ты несешь, Мэг?

Она лишь беспомощно развела руками.

— Я лишь передаю тебе его слова. Какой-то мужчина… Герман Шуман… у него большие плантации во Флориде. Он случайно зашел в магазин Фремли пару дней назад и увидел какие чудеса может творить Фил. Короче, он тут же предложил Филу стать его партнером. Фил едва не сошел с ума от радости. Ведь это как раз то, что ему и было нужно, а главное — никакого риска.

Внутри Энсона что-то оборвалось, и он безвольно откинулся на спинку дивана.

— В конце месяца, говоришь?

— Да. Уже в конце этой недели Фил подает заявление об уходе. Но это еще не все неприятности. Он намерен аннулировать страховой полис, так как стартовый капитал ему больше не нужен.

— И ты уезжаешь вместе с ним?

— А что еще остается делать? — Мэг порывисто схватила его за руки. — О! Джон! Я так хочу быть с тобой! Что же нам делать?

Он привлек ее к себе, лихорадочно пытаясь найти выход из создавшегося положения.

Флорида! Мэг окажется за мили и мили от него! Мысль о том, что он потеряет ее, а главное деньги, на которые так рассчитывал и которые уже считал своими, заставила сжаться сердце.

Мэг осторожно высвободилась из его объятий и нервно заходила по гостиной.

— Теперь ты понимаешь? Я была просто обязана тебе позвонить. Нельзя ли разделаться с ним, пока он не уехал? Это единственный наш вариант. Если мы не избавимся от него до конца месяца, то…

— Понимаю… Дай мне подумать. — Энсон обхватил голову руками. — Так сколько времени в нашем распоряжении?.. Так, восемнадцать.

— Да.

Холодок неясной тревоги заполз в душу.

— А ведь нельзя забывать о Мэддоксе.

— К чертям Мэддокса! — взорвалась Мэг. — Если мы не сделаем этого до юнца месяца, мы вообще никогда уже не сможем это сделать! О, Джон! Я готова пойти на риск… а ты?

— Ну-у. — нерешительно протянул Энсон. — Я рассчитывал, что у меня будет как минимум пять месяцев на тщательную разработку плана… но восемнадцать дней…

Мэг едва сдержала крик радости. Он у нее на крючке!

Последние несколько дней и ночей она только и думала о том, как бы убедить Энсона убить Фила до того, как она потеряет Моряка Хогана. И вдруг ей пришло в голову сказать Энсону, что Фил неожиданно уезжает из штата. Она знала, что при этом ничем не рискует. Ведь Энсон не сможет проверить ее слова.

Энсон нервно переплел пальцы, глядя на Мэг.

— Мне надо все тщательно обдумать… Могу я у тебя остаться на ночь?

Теперь, когда он уже плотно сидел у нее на крючке, можно было позволить этому идиоту и некоторое вознаграждение. В конце концов, в прошлом она спала с дюжинами мужчин, которые были далеко не красавцы, подобно Энсону.

— Разумеется…

Подойдя, она обняла его и крепко прижалась всем телом, стараясь сдержать дрожь отвращения, которую испытывала, когда его руки касались ее.

Уже час Энсон лежал на постели, мучаясь бессонницей.

Было начало четвертого утра. Белый лунный свет падал на постель, освещая впалый живот и грудь Мэг.

Мысль, мелькнувшая в голове Энсона, заставила его сесть.

Без всякой причины ему вдруг вспомнился разговор с Гарри Дэвисом за ланчем и его слова: «У меня дочь подрастает… мало ли что… Если он изнасиловал одну девушку, то почему бы ему не изнасиловать еще несколько».

Он повернулся в сторону спящей любовницы.

— Мэг!

Едва слышное легкое дыхание Мэг прервалось. Она пошевелилась и медленно открыла глаза.

— Мэг! — он схватил ее за руку. — Да проснись же! Мне нужно кое-что спросить у тебя.

Она зевнула и приподнялась на локте.

— Что еще такое случилось?

— У тебя имеется вчерашняя газета?

По выражению глаз Мэг, Энсон понял, что она решила, будто он спятил.

— Газета?.. Да, внизу.

— Принеси ее! И свари кофе! Шевелись же, шевелись! У меня возникла неплохая идея! Шевелись!

Полусонная, но заинтригованная, Мэг сползла с кровати, накинула пеньюар и медленно двинулась к двери.

— Да шевелись же! — раздраженно крикнул Энсон вдогонку.

Включив свет и натянув простыню до горла, он с нетерпением ждал ее возвращения.

Через некоторое время она вернулась с газетой под мышкой и подносом в руках.

Энсон выхватил газету и, пока она наливала кофе в чашки, быстро просматривал заголовки.

— Так что все же произошло, Джон? — спросила она.

В ответ он лишь молча махнул рукой, показывая, чтобы она замолчала, и продолжил чтение. Пожав плечами, Мэг присела на постель и, отпивая мелкими глотками кофе, с интересом наблюдала за Энсоном.

Через пару минут Энсон положил газету на постель и взял чашку с кофе, которую подала ему Мэг.

— Думаю, я кое-что придумал, — сказал он, сделав несколько глотков. — Посмотри на это. — Он подтолкнул к ней газету, очертив ногтем заголовок.

Мэг непонимающе глянула на газету, потом перевела взгляд на Энсона.

— Ничего не понимаю!

Энсон нетерпеливо вновь ткнул в заголовок:

«МАНЬЯК УБИВАЕТ ЮНОШУ И НАСИЛУЕТ ЕГО ПОДРУЖКУ».

— У сексуальных маньяков, как правило, возникает непреодолимое желание повторить акт насилия еще и еще, — нравоучительно сказал Энсон. — И вот это как раз нам на руку. Он убьет Барлоу и сделает попытку напасть на тебя! Против столь очевидного ничего не смогут возразить ни полицейские, ни тем более Мэддокс.

Мэг смотрела на Энсона с таким видом, словно тому давно пора в психиатрическую клинику.

— Я что-то не поняла твоих слов — сделает попытку напасть на меня?

Недовольно поморщившись, Энсон допил кофе и поставил чашку.

— Из репортажа прямо видно, что полиция предупреждает все парочки о том, что сексуальный маньяк в любой момент может повторить попытку изнасилования. То есть, полицейские ожидают повтора! А вот это как раз та ситуация, которой грех не воспользоваться. — Он отодвинул газету в сторону. — Пострадавшая дала полиции описание внешности насильника. Это человек небольшого роста с пухлыми щеками и глазами навыкате. На нем было черное пальто и широкополая фетровая шляпа. Сопротивляясь, она сбила шляпу, и выяснилось, что он совершенно лысый! Внешность еще та! Именно этот человек и прикончит Барлоу. Полицейским ты дашь именно такое описание внешности. Ведь они только и ждут, что он кого-нибудь убьет или изнасилует. Они поверят каждому твоему слову, можешь не сомневаться. Лучшего варианта избавиться от твоего мужа просто не существует! Считай, деньги у нас в кармане.

Мэг оцепенела. До нее постепенно начал доходить смысл того, что он ей говорит.

— Насколько я помню, ты вскользь упомянула, что скоро годовщина вашей свадьбы? — продолжал Энсон. — А поконкретнее?

Мэг на некоторое время задумалась.

— Насколько я помню в следующую пятницу… но к чему ты клонишь?

— Так, через четыре дня. Отлично! Так вот к чему я клоню. Уговори в этот день Барлоу свозить тебя куда-нибудь в ресторан поужинать, а затем упроси поехать в какое-нибудь уединенное место — лучше всего в «Джейсон Глен». А уж там буду поджидать вас я.

Глаза Мэг широко распахнулись.

— И там…

Энсон ткнул в газету.

— Описанная здесь в подробностях сцена еще раз повторится.

Мэг зябко поежилась.

— Ты намекаешь… там убьешь Фила?

— Именно на это я и намекаю… А уж потом изнасилую тебя. И не пугайся Мэг, ведь ты же не думала, что получишь пятьдесят грандов и пальцем не шевельнешь. Тебя должны обнаружить в таком состоянии, чтобы ни у полицейских, а уж тем более у Мэддокса не возникло никаких сомнений в том, что тебя зверски изнасиловал сексуальный маньяк. А уж соответствующее описание внешности ты им дашь, как миленькая… Само собой, ты будешь вне подозрений… Я вне подозрений… Идеальный вариант.

— Но, Джон…

— Никаких возражений! — нетерпеливо отмахнулся Энсон. — Это прекрасный вариант и, самое главное, мы сможем реализовать его в это оставшееся нам время. Уверен, у Мэддокса не возникнет никаких подозрений. А вот если бы я попытался избавиться от Барлоу каким-то другим методом, Мэддокс бы землю рыл, но докопался до сути. Вся ценность нашего варианта в том, что полицейские предполагают, что нападение повторится. Итак, у нас остается четыре дня на подготовку. Так что…

— Джон! — Мэг повысила голос. — А сейчас выслушай меня. Без сомнения, твой план хорош, но продумал ли ты все детали? А что если вдруг пойдет дождь? Ведь Фила ни за что не заставишь поехать в «Джейсон Глен», когда идет дождь.

Это замечание произвело впечатление на Энсона.

— Ты права. Остается надеяться, что такое не произойдет. Но если дождь все же пойдет, придется проделать эту операцию здесь. Тогда ты сообщишь полиции, будто тебе показалось, что кто-то ходит вокруг дома, тем более, что дом ваш уединенный. Барлоу вышел проверить, и через некоторое время ты услышала выстрел, а в следующее мгновение этот насильник ворвался в дом и набросился на тебя. Лучше все это проделать в «Джейсон Глен», но если этого не случится, выбора нет.

— Но вдруг до пятницы маньяка арестуют, а мы даже подозревать об этом не будем? — задала еще один коварный вопрос Мэг. — Интересно будет слушать полицейским мое описание преступника, который к этому времени сидит в тюрьме?

Энсон с уважением посмотрел на нее, потом кивнул.

— Котелок у тебя варит. Я как-то и не подумал о такой возможности, а ведь это очень важно. О’кей, будем считать, что это лишь наброски плана, а детали я разработаю в оставшееся время. После нападения ты должна как минимум два-три дня молчать, ссылаясь на состояние. А уж я к тому времени буду точно знать, арестован этот маньяк или нет. Так как ты жена моего клиента, то не будет ничего предосудительного в том, что я пришлю тебе цветы. Если маньяк будет арестован, я пришлю тебе гвоздики, а если он на свободе, тогда это будут розы. До получения от меня цветов ты не должна раскрывать рта.

— Но вдруг его все же поймают?

— Это намного осложнит ситуацию, но мы придумаем описание какого-нибудь другого человека. Нередко после публикаций подобного рода какой-нибудь извращенец пытается проделать то же самое, но, разумеется, если мы используем описание первого маньяка, то будем в гораздо более выгодном положении.

Энсон видел, Мэг что-то беспокоит, и Энсон, в упор глядя на нее, поинтересовался, что именно.

— Я не совсем понимаю, по какой причине я смогу молчать два-три дня. Как это понимать?

Энсон взял газету и перебросил ее Мэг.

— За ней гнались через лес, бросили на землю, зверски избили и, когда она потеряла сознание, изнасиловали с особой жестокостью. Она едва не умерла! Прочти… сама убедишься. Именно это произойдет и с тобой! Симуляцией здесь не отделаешься, Мэг, заруби это на носу! Мэддокс обязательно затребует результаты медицинского освидетельствования. В наших же интересах, чтобы у него не осталось никаких сомнений на этот счет. Решай сама… готова ли ты пойти на это, или же сворачиваем это дело.

Мэг подошла к окну. Она отодвинула штору и посмотрела во тьму ночи. Страх постепенно овладевал ее существом. Она в который уже раз подумала о Хогане. «Деньги мне нужны к концу месяца… иначе, больше ты меня не увидишь!» Одна эта мысль о том, что она никогда больше не окажется в его объятиях, никогда не услышит, как он ругает ее, занимаясь любовью, придала ей решимости.

Она опустила штору, повернулась и вымученно улыбнулась.

— Конечно, Джон… все будет так, как ты сказал… делай со мной все, что нужно… Я выдержу все!

Облегченно вздохнув, Энсон откинулся на подушку.

— Прекрасно, — сказал он. — Итак, я буду здесь в четверг. К этому времени я разработаю все детали плана. А в пятницу и претворим его в жизнь. Так ты сможешь уговорить мужа сводить тебя в ресторан и далее отвезти в «Джейсон Глен»?

— Можешь не сомневаться, — от улыбки Мэг мурашки побежали по спине Энсона. — Еще как отвезет!

Энсон взял ее за руку.

— Иди ко мне. Подумать только, через пять дней у нас будет пятьдесят грандов! Поверить не могу! Пятьдесят грандов!

Очень неохотно Мэг подошла к кровати и позволила Энсону уложить себя рядом с ним.

Джуд Джонс, толстый, обрюзгший ночной охранник здания, в котором размещался офис Энсона, вышел враскачку из своей крошечной конуры, едва увидел вышедшего из лифта Энсона.

— Добрый вечер, мистер Энсон, — бодро сказал он. — Будете работать допоздна?

— Думаю, да. — Энсон остановился. — Но можете не беспокоиться из-за меня. Сейчас я пойду поужинаю и вернусь часикам к одиннадцати. Так что, если увидите свет в моем офисе, не думайте, что ко мне проник вор.

Круглое лицо Джонса расплылось в подобострастной улыбке.

— За эти годы я прекрасно изучил ваши привычки, мистер Энсон. Не буду вас беспокоить… думаю, вы будете очень заняты.

Энсон поддерживал с Джонсом дружеские отношения. Закинешь впереди — найдешь сзади. Бывали времена, когда Энсон приводил девушек прямо к себе в офис, так как не мог себе позволить снять номер в отеле. Когда в офисе Энсона свет горел далеко за полночь, Джонс делал вид, что этого не замечает. Каждое Рождество Энсон правдами и неправдами выкраивал некоторую сумму и делал Джонсу щедрый подарок. Джонс многое знал о девушках Энсона и завидовал его успеху у женщин.

— Занят? Еще бы! Чего ради я торчал бы здесь так поздно, — сказал Энсон. — И вот еще что, Джуд… — Он вытащил бумажник и извлек пятидолларовую купюру. — Мне не нравится рубашка, которая сейчас на вас… купите себе другую. — Его улыбка яснее ясного подсказала Джонсу, что это не более чем шутка, но пятидолларовая купюра была отнюдь не шуткой.

— Разумеется, куплю, мистер Энсон. И спасибо.

Толстые пальцы Джонса сомкнулись на купюре.

— Провернули неплохое дельце, мистер Энсон? — поинтересовался Джонс.

— Выиграл на бегах пятьдесят к одному, — солгал Энсон и, кивнув, вышел из здания.

Была половина девятого. Он пешком добрался до ресторана Луиджи. За ужином он еще раз прокрутил в голове свой план. Теперь он был убежден в его эффективности. Мэг вне подозрений. Сейчас же нужно было побеспокоиться, чтобы и у него было железное алиби.

Плотно поужинав, Энсон вернулся к себе в офис.

Он знал обычный распорядок работы Джонса. Около десяти вечера тот начинал обход здания. Он поднимался на лифте на все этажи, проходил по коридорам и в одиннадцать тридцать возвращался к себе. В час пятнадцать процедура повторялась.

Энсон уселся за свой стол, включил магнитофон, поставил новую бобину с пленкой и поместил микрофон поближе к пишущей машинке. Затем вложил в каретку лист бумаги, включил магнитофон на запись и принялся отстукивать на машинке всякую белиберду. Этим он занимался в течение часа, записывая на ленту стук машинки.

Через несколько минут после десяти Энсон услышал шум поднимающегося лифта, после чего Джонс тяжелой поступью проследовал мимо его двери. Энсон не прекращал печатать. Услышав, что лифт поднялся на следующий этаж, Энсон прекратил печатать, выключил магнитофон, положил бобину с пленкой в один из ящиков стола и, закрыв офис, спустился по лестнице и вышел на улицу..

Фей Лаули в одиночестве сидела в баре «Ча-Ча-Клуба», держа в руках бокал виски с содовой. Раздражение ее все нарастало: вот уже больше часа она сидит одна-одинешенька, и хотя бы один из мужчин обратил на нее внимание. Лениво глянув в сторону двери, она увидела входящую Верил Хорен и недовольно поморщилась. Верил, в норковом палантине и бриллиантовых сережках в ушах, заметила Фей и, приветливо взмахнув рукой, подошла к подруге.

Верил была подружкой Джо Дункана и знала Фей еще с тех времен, о которых она предпочитала не вспоминать.

— Хэлло… ты одна? — с иронией спросила Верил.

— Да вот жду кое-кого, — сухо ответила Фей. — Выпьешь со мной?

— Некогда. Сейчас здесь будет Джо. — Верил, прищурив фиалковые глаза, внимательно посмотрела на Фей. — Что-то давненько я не видела тебя в компании с Джоном Энсоном. Вы что, поссорились?

Фей скорчила недовольную гримасу.

— Да кому он нужен этот дешевый дурак? — сказала она, пожимая плечами. — Он даже уже не может позволить купить девушке выпить.

Верил захлопала своими подкрашенными ресницами.

— Ха! Ха! Да он тебя обманывает. У него на данный момент денег выше крыши. Ведь он оплатил Джо все долги… Тысячу с чем-то. Так что баксы у него есть. — Она улыбнулась. — Думаю, он нашел себе другую. Ну, я улетаю.

Небрежно проведя наманикюренными ногтями по норковому палантину, она улыбнулась Фей и ушла.

Фей была уничтожена. Сидя, она механически потягивала виски, и на ее наштукатуренном лице появилось злобное выражение.

«Тысяча баксов! И где же это он смог раздобыть такие деньги? Да ведь он вечно плачется, что у него нет ни цента!»

Она допила виски и встала.

Он использовал ее, как хотел! Что ж, раз у него завелись баксы, так почему бы ему не поделиться с ней? А если он возомнил, что так просто от нее отделается, то он жестоко ошибается!

Выйдя из бара, она едва ли ни бегом направилась к ближайшей стоянке такси.

И в этот момент на ее пути возник толстый пожилой мужчина.

— Хэлло, бэби, — он заговорщицки подмигнул ей. — Ищу капризную девочку. Мне кажется, я нашел ее.

Фей заколебалась, затем выдала обворожительную улыбку. Время проучить эту крысу Энсона у нее еще будет. А пока и птичка в руке не помешает, подумала она и сказала:

— Хэлло, дорогой! Похоже у нас возникла одинаковая идея.

Посторонний звук вторгся в сон Моряка Хогана и он, вздрогнув, проснулся. Телефон надрывался вовсю. Ругаясь сквозь зубы, он приподнялся на локте на своей двухспальной кровати. Рядом с ним лежала рыжая полногрудая малолетка, которую он подцепил на послеполуденных танцах в клубе «Блу Слиппер». Она тоже проснулась и по совиному уставилась на Хогана, когда он схватил трубку телефона.

— Ну? Кто это?

— Джерри… это Мэг.

На его покрытом шрамами лице отразилась злость.

— Какого черта! Ты меня разбудила… у тебя что, пожар?

— Он сделает это, — едва слышно прошептала Мэг. — Но мне нужно встретиться с тобой, Джерри.

Остатки сна мгновенно улетучились из головы Хогана.

— Это действительно так? — Он сел на постели. — И когда?

— В эту пятницу. В четверг вечером он будет у меня и мы уточним последние детали. Но нужно, чтобы мы встретились раньше.

— Без проблем, — сказал Хоган. — Я подъеду завтра.

Хоган положил трубку.

Рыжая недовольно спросила:

— Кто она? Та, с кем ты встречаешься?

Хоган улегся обратно на подушку. Хотя и подросток, но в сексе эта рыжеволосая была неутомима и здорово его вымотала. Это было для него сюрпризом.

— Звонила моя мать, — коротко сказал он. — Какого черта? Должен же человек хотя бы иногда встречаться со своей матерью. — Он повернулся и лег на нее.

— А я и не знала, что у тебя есть мать, — сказала она, впиваясь ногтями в его мускулистую спину.

— Ну и ну, — притворно удивился Хоган. — И как же, интересно знать, по-твоему, я мог попасть на этот свет?

Девушка вскрикнула, и ее пальцы, оснащенные длинными ногтями, принялись бороздить спину Хогана.

Пэтти Шау вошла в кабинет Мэддокса и остановилась, глядя на босса. Тот свирепо рассматривал какой-то полис.

— Если вы заняты, я зайду попозже, — сказала она.

Мэддокс с отвращением бросил полис на стол и недовольно поморщился, потянувшись за сигаретой.

— Что там еще у вас?

— Рапорт из сыскного агентства о Барлоу, — сказала она. — Хотите ознакомиться с ним?

— Барлоу? — Мэддокс нахмурился, но его лицо тут же прояснилось. — Вспомнил… садовод. Разумеется, я хочу ознакомиться с ним. Вы уже просмотрели его?

— Для вас он наверняка будет интересным, — сказала Пэтти, кладя папку на стол. — Не муж, разумеется… он как раз тюфяк, но жена… о-ля-ля!

Мэддокс взял папку.

— Что вы хотите сказать этим… о-ля-ля?

— Прочтите и узнаете, — сказала Пэтти и выскользнула из кабинета.

Мэддокс закурил очередную сигарету, откинулся на спинку кресла и принялся читать аккуратно отпечатанное досье.

Глава 7

В четверг утром Энсон зашел в магазин электротоваров в Лэмбсвилле, купил часы с выключателем и попросил продавца продемонстрировать, как они работают.

— Они предназначены для того, — объяснил продавец, — чтобы включить любой электроприбор в вами заданное время. Они также могут отключить электроприбор в любое время. Например, если вы хотите послушать какую-то радиопередачу, которая начинается в десять часов, вы ставите стрелки часов на это время, и радиоприемник автоматически включится точно в срок.

Энсон пояснил, что часы нужны ему для того, чтобы по утрам варить кофе.

— Это как раз то, что нужно, — заверил продавец. — Я использую точно такие же часы.

На ланч, как обычно, Энсон пошел в ресторан при отеле «Мальборо». Едва он вошел в бар, как нос к носу столкнулся с Джефом Фришби, репортером «Прю Таун Газэтт».

— Привет, Джон, — сказал Фришби. — Сделаем по одной?

Энсон сказал, что не откажется от порции скотча. Пока они ждали заказанный напиток, Энсон поинтересовался, будет ли тот обедать.

— Совершенно нет времени, — ответил Фришби. — На мне тяжелым грузом повисли эти два убийства, и редактор с меня снимет шкуру, если я не откопаю что-нибудь новенькое по этим делам. Вот и бегаю весь день, как нищий в поисках куска хлеба.

— Похоже, шеф полиции так и не смог отыскать что-нибудь интересное, — сказал Энсон, поднимая бокал с виски в знак приветствия. — Этот сексуальный маньяк… еще не напали на его след?

— Нет. Но шеф стреляный воробей и, как мне кажется, что-то темнит. Правда, он сказал мне, что патрульного офицера Санквиса убил залетный гангстер, но убийство на сексуальной почве дело рук местного.

— А что дает ему такую уверенность? — спросил Энсон.

— Глин Хилл уединенное место, и его мог знать только местный. Это место достаточно далеко от магистрали, и случайному водителю не так просто отыскать этот холм.

— Но совершенно лысого человека отыскать не так уж и трудно.

— Согласен, но шеф полиции не убежден на все сто процентов, что потерпевшая правильно описала внешность насильника. Ведь она была в панике. Возможно, у него были седые или очень светлые волосы, а в лунном свете он показался ей лысым.

— Но ведь не так уж и трудно взять на заметку и эту категорию людей и проверить, чем они занимались в день убийства, — стоял на своем Энсон.

Фришби, чьи волосы были цвета воронова крыла, посмотрел на светлую шевелюру Энсона и улыбнулся.

— Ну а сам-то ты чем занимался в это время? — злорадно поинтересовался Фришби.

Энсон с трудом выдавил из себя улыбку.

— Выполнял в постельке домашнее задание, — скромно сказал он и подмигнул.

— Надо сказать, что, по описанию потерпевшей, насильник был лет пятидесяти и толстый… чего нельзя сказать о тебе, — сказал Фришби. — И вообще, ей еще повезло, что она осталась жива.

Когда Фришби ушел, Энсон прошел в ресторан. «Итак, — сказал он себе, — этого маньяка до сих пор не нашли, но ведь до того, как он убьет Барлоу, пройдет еще много часов и, как знать, не арестуют ли его к этому времени?»

После ланча Энсон продолжал работать по расписанию. Около семи тридцати он подъехал к коттеджу Барлоу и загнал машину в гараж. Едва он нажал кнопку звонка, как Мэг открыла дверь.

Они молча прошли в гостиную. В ярком свете лампы он заметил насколько она бледна. Под глазами залегли темные полукружья, и вообще у нее был такой вид, словно она плохо спала всю ночь.

— Что такое? — поинтересовался он, обнимая Мэг. — Плохо выглядишь. Плохи дела?

Она резко оттолкнула его.

— Плохи дела? И язык у тебя поворачивается говорить подобное! — она сердито смотрела на него. — Я как подумаю об этом! Б-р-р. Всю ночь уснуть не могла. Да и как можно уснуть в одном доме с человеком, которого ты задумал убить на следующий день? Плохо выглядишь, плохо выглядишь. Неужели ты такой бесчувственный?

Энсон равнодушно пожал плечами.

— Но ведь ты приняла решение, не так ли? Ну а угрызения совести… на эту тему поразмышляем потом.

Мэг села на диван, положив сжатые в кулачки руки на колени.

— Никак не могу поверить, что это произойдет уже завтра ночью!

— Все в твоих руках, — Энсон присел рядом с ней. — Согласится ли он поехать с тобой в «Джейсон Глен»? Во всяком случае прогноз погоды благоприятствует нам… дождя не будет. Главное, чтобы вы приехали туда — все остальное за мной.

Мэг суетливо заерзала.

— Да… я привезу его туда. Мы поужинаем в придорожном кафе «Корт», а после этого я попрошу, чтобы он отвез меня в «Джейсон Глен».

— Я был там прошлой ночью, — сказал Энсон. — На магистрали, примерно в полумиле от долины, имеется телефонная будка. Я буду ждать там. Позвонишь туда, чтобы я знал наверняка, куда вы направляетесь. Ведь он может и не согласиться поехать туда. Если вы вернетесь домой, я должен это знать, — он вытащил из бумажника листок бумаги. — Вот номер телефона этой будки. Я буду рядом с ней с десяти вечера.

Кивнув, Мэг убрала бумажку в сумочку.

— Когда будете в долине, — продолжал Энсон, — оставайтесь в машине, но опустите стекла.

Мэг задрожала.

— Понимаю.

— Как только я разделаюсь с ним, — Энсон смотрел на пляшущие языки пламени в камине, — мне придется заняться тобой. — Он чуть наклонился в ее сторону и накрыл своей рукой ее руку. — Тебе будет больно, Мэг, но мы не имеем права рисковать. Придется потерпеть. Ты не должна винить меня. То, что я проделаю над тобой, должно убедить полицию и Мэддокса в том, что ты вне подозрений. Доктор должен быть на все сто процентов уверен, что это не симуляция.

Мороз продрал Мэг по спине, но, вспомнив о Моряке Хогане, она кивнула.

— Все в порядке… Понимаю.

— От долины до магистрали около четверти мили, — продолжал Энсон. — Тебе как-то придется добраться до магистрали. Поскольку он останется на водительском сиденье, машиной ты воспользоваться не сможешь. Прежде чем тебя заметит какой-нибудь случайный водитель, пройдет какое-то время. Притворись, что потеряла сознание. И помни: ни слова до тех пор, пока не получишь от меня либо гвоздики, либо розы. Об этом мы договорились. — Энсон вытащил из бумажника сложенную вчетверо бумажку. — Вот описание человека, которое я составил на тот случай, если маньяк уже будет арестован. Все поняла?

— Да.

— Тогда все. Не позволяй им запугать тебя и не говори ни слова до тех пор, пока не получишь мои цветы. Врач не позволит полиции докучать тебе, пока ты окончательно не придешь в себя.

Она затравленно смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Но ты уверен, что наш план сработает? — в который раз спросила она. — Уверен, что мы все же получим деньги?

— Да, мы получим их, — уверенно ответил Энсон. — В такой ситуации осечки не должно быть. Симпатии людей будут на твоей стороне. Мэддокс поймет, что если он попытается заблокировать твой иск, это будет очень плохая реклама для компании. К тому же я переговорю со знакомыми репортерами. Да… Мы получим деньги, все в порядке.

Мэг, все время думая о Хогане, сказала:

— Я никак не могу поверить в то, что это произойдет.

— Через пару недель у тебя будет пятьдесят тысяч долларов! — сказал Энсон. — Мы уедем отсюда вместе. Ты, я и пятьдесят грандов! — Он обнял ее одной рукой. — Да с такими деньгами мы солнце достанем с небес!

— Да.

Мэг высвободилась из его объятий и подошла к камину Энсон встал.

— Нельзя забыть револьвер, — подойдя к буфету, Энсон выдвинул ящик, взял деревянную коробку, открыл ее и переложил револьвер с шестью патронами к себе в карман.

Наблюдая за ним со все возрастающим ужасом, Мэг сказала:

— Сейчас ты должен уйти, Джон. — Она чувствовала, что просто больше не в состоянии находиться в одной комнате с этим хладнокровным убийцей. — Фил обещал вернуться к девяти.

Энсон повернулся и ошарашенно уставился на нее.

— А я думал, мы проведем ночь вместе. Какого черта он решил вернуться?

— В связи с отъездом во Флориду он отказался от преподавания на курсах, — солгала Мэг. — У него сегодня деловая встреча с человеком, который вскоре станет его партнером, а после этого он вернется домой. Извини, но ты должен уехать, Джон. Не хватало, чтобы он увидел тебя на дороге.

Выражение холодной подозрительности вдруг появилось в глазах Энсона.

— Мэг, не разлюбила ли ты меня?

— О, конечно нет… но ты так спокойно к этому относишься. А я боюсь. Я сделаю все, что полагается, но я не такая хладнокровная, как ты.

— Он никто, — сказал Энсон. — А пятьдесят тысяч долларов — все! И я не такой бесчувственный… просто мне нужны деньги.

— Ты должен уходить… посмотри на часы.

— Итак, я жду телефонного звонка, — напомнил Энсон. — И не забудь того, что я тебе сказал. Все будет в порядке, если ты в точности будешь придерживаться моих инструкций… Ну иди же ко мне, Мэг…

Она заставила себя подойти к нему, но съежилась от страха, ощутив тепло его тела, а от поцелуя едва не потеряла сознание.

Она оттолкнула его.

— Ты должен уйти!

Некоторое время он изучающе смотрел на нее, потом кивнул и вышел из дома.

Дрожа, она без сил опустилась на диван и обхватила голову руками.

Из кухни, где он находился все время, вышел Моряк Хоган.

— Да ведь ты едва все не испортила! — рявкнул он. — Что это на тебя нашло? Трудно что ли было ублажить его? Видела ведь, что он в этом нуждался! А ты его прогнала, и сейчас он вполне может что-нибудь заподозрить, или, что хуже, сделает что-то не так.

— Ненавижу его! — выкрикнула Мэг. — Уже один его вид внушает мне ужас.

— Да что это с тобой? Сообразительный парень, с деловой хваткой. Положительно он начинает мне нравиться. А эти его слова о том, что он достанет солнце с небес… Надо же!

Мэг вскочила с дивана и порывисто обняла Хогана за могучие мускулистые плечи.

— Люби меня, Джерри, — сказала она, целуя его грубую шероховатую кожу. — Пожалуйста, люби меня!

С гримасой скуки на лице Хоган завалил ее на диван.

В половине шестого вечера, в пятницу, Анна Гарвин со вздохом облегчения отодвинула пишущую машинку в сторону, собрала разбросанные на столе бумаги и сложила их в ящик стола.

— Конец работы, мистер Энсон, — сказала она, вставая из-за стола.

Откинувшись на спинку стула, Энсон наблюдал за ней.

Еш стол был завален бумагами, которые он специально разложил, чтобы подчеркнуть, насколько много у него работы.

— Можете идти, Анна, — сказал он. — Мне надо кое-что еще доделать.

— Могу я вам помочь?

— Нет… мне просто нужно убить время. Ничего срочного нет. Так уж получилось, что мне не нужно спешить домой.

Когда Анна ушла, Энсон собрал в папку все бумаги, вытащил из ящика купленный накануне таймер и еще раз внимательно изучил инструкцию. Затем включил прибор в сеть и подсоединил к выходу шнуры от магнитофона и настольной лампы. Установив пятиминутный интервал на включение и выключение, он закурил и принялся терпеливо ждать. Через пять долгих томительных минут настольная лампа вдруг загорелась, и одновременно заработал магнитофон, воспроизводя записанный накануне стук пишущей машинки. Энсон отрегулировал звук так, чтобы его можно было слышать в коридоре. Он подождал еще пять минут и убедился, что точно в это время лампа погасла и магнитофон выключился.

После этого он задал программу прибору включиться в девять тридцать и отключить магнитофон и лампу ровно в одиннадцать ночи. Довольный собой, он запер кабинет и спустился на лифте вниз.

Джуд Джонс, сидя в своей конуре, читал вечернюю газету.

— Джуд… я поработаю сегодня вечерком. Так что если в неурочное время ты увидишь свет в моем кабинете, не думай, что ко мне забрался грабитель.

Джонс улыбнулся, затем подмигнул Энсону.

— Все о’кей, мистер Энсон. Я не о чем не буду беспокоиться.

— Это всего лишь проклятая работа, Джуд, и с этим ничего нельзя поделать. — Энсон ответил улыбкой на улыбку. — Я сейчас пойду перекушу, а затем вернусь.

— Без проблем, мистер Энсон. Ведь у вас имеется ключ?

— Разумеется, — Энсон кивнул и вышел на улицу.

Он заказал себе легкий ужин, затем поехал к себе домой, почистил и зарядил револьвер Барлоу. Сунув его в карман пальто, он вернулся к машине.

Было примерно восемь вечера. Он вернулся к зданию, в котором размещался офис, но машину поставил подальше. Войдя через парадный вход, он тут же направился к конуре Джонса.

— Я вернулся, — сообщил он охраннику. — Поработаю часов до одиннадцати.

Джонс укоризненно покачал головой.

— Ох, смотрите, мистер Энсон… Работая с такой интенсивностью недолго и язву заработать.

— Ну, это мне не грозит.

Энсон направился к лифту и поднялся на свой этаж. Выждав некоторое время, он тихо спустился по лестнице и покинул здание через служебный вход. Усевшись в машину, он быстро поехал к магистрали Брент — Прю Таун.

Увидев известную ему телефонную будку, он съехал на обочину, выключил фары и, закурив сигарету, принялся терпеливо ждать.

Спокойно сидя за рулем и чувствуя, как револьвер приятно оттягивает карман, он еще раз прокрутил в голове свой план и не обнаружил в нем никаких изъянов.

Без двадцати десять он вышел из машины, подошел к телефонной будке, присел на сухую землю за ней таким образом, чтобы его нельзя было заметить из проезжающих машин, и вновь принялся терпеливо ждать. Минуты тянулись подобно часам, и Энсон уже начал сомневаться, выгорит ли дело, как вдруг телефон в будке пронзительно зазвонил. Сорвавшись с места, он заскочил в будку и снял трубку.

Барлоу был буквально в шоке, когда Мэг предложила ему поехать в придорожное кафе «Корт» и отпраздновать годовщину свадьбы.

Мэг появилась в кухне, когда он завтракал. На ней был видавший виды зеленый пеньюар, волосы не расчесывались со вчерашнего вечера, в уголке рта дымилась сигарета. Опершись о косяк двери, она как-то странно посмотрела на него, и Барлоу почувствовал, как в нем шевельнулось желание.

— Мы уже несколько месяцев не выходили из дома вдвоем, — сказала Мэг. — Мне смертельно надоело сидеть в этом сарае, подобно последней дуре. Если ты не хочешь ехать со мной, так и скажи. В этом случае я поеду одна.

— Но такая поездка обойдется в кругленькую сумму, — осторожно ответил Барлоу.

— Можешь ты хотя бы раз в году разориться на пару десятков баксов? — презрительно спросила Мэг. — И вот еще что: сегодня вечером я хочу напиться. — В ее глазах зажегся странный огонек. — Есть и еще кое-что, чем бы я хотела заняться сегодня вечером.

Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Мэг презрительно фыркнула и поднялась к себе в спальню.

Барлоу отодвинул в сторону тарелку с недоеденным завтраком и откинулся на спинку стула. Для Мэг было бы сюрпризом, да каким сюрпризом, она бы пришла в ужас, узнав, какие мысли роятся в больном мозгу мужа. Она больше совершенно не интересовала его. То мгновение, когда он вцепился в верещащую от ужаса девушку, было самым прекрасным и восхитительным событием в его жизни.

«Жизнь и смерть», — думал он, вставая. Парень с простреленной головой, выпавший из машины, и девушка, издающая вопли и бестолково машущая руками. Да с Мэг он никогда не почувствует таких эмоций. Но если она хочет, чтобы они показались на людях, можно уступить ее желанию. Он уже начал нервничать. Вдруг кто-нибудь заподозрил, что маньяк, насилующий девушек, это и есть Фил Барлоу. Револьвер, купальную шапочку и резиновые подушечки он спрятал под паркет у себя в спальне. Он очень хотел совершить такой акт насилия еще не один раз… но совершенно не желал быть пойманным на месте преступления.

Следующей ночью он вновь намеревался совершить преступный рейд, но на этот раз он отправится в «Джейсон Глен». Если ему повезет, он отыщет там одну-единственную влюбленную парочку.

Для Фила было неожиданностью, когда после хорошего, но дорогого ужина и возвращения в бар, где они намеревались пропустить по рюмочке виски, Мэг сказала, что хотела бы прокатиться с ним в «Джейсон Глен».

— Куда? — вздрогнув, спросил Барлоу, хотя и был к этому времени уже слегка на взводе. — Я хочу спать. — Некоторое время он хмуро смотрел на нее. — С меня более чем достаточно.

— А вот с меня нет, — твердо стояла на своем Мэг. — Что это с тобой? Неужели у тебя начисто пропал дух романтики?

— Это ты о чем? — Барлоу скорчил недовольную гримасу. — Какая еще романтика? Ты что, выпила лишнюю рюмку?

— Если кто и выпил лишнюю рюмку, так это ты, хотя и я на взводе, — стояла на своем Мэг. — И вообще, надоело жить монашкой. Даже такой тупица, как ты, все же лучше, чем ничего. Едем!

Барлоу покачал головой.

— Туда я не поеду. Поеду лучше домой. — Он подумал о завтрашней ночи и от предвкушения насилия и последующего за ним возбуждения даже вспотел. — Это место для влюбленных парочек, а не для таких, как мы.

Она прижалась к нему, и он уловил исходящий от нее запах джина.

— Ты поедешь со мной. Тебе же будет лучше! Или же я поеду туда одна и найду там кого-нибудь.

— Никуда я не поеду, — отрезал Барлоу, но, заметив, что негр-бармен прислушивается к их разговору, понизил голос. — Я сыт по горло и еду домой.

— В таком случае, я забираю машину, а ты можешь топать пешком, — категорически заявила Мэг. — Я уезжаю, а ты делай, что хочешь.

Барлоу заколебался. «После всего, — подумал он. — Почему бы и не съездить. Ведь я не был там несколько месяцев. А съездив туда, можно изучить обстановку, посмотреть, много ли туда приезжает машин».

— Ладно… пусть будет по-твоему, — сказал он, пожимая плечами. — Поехали.

— Я приведу себя в порядок, — сказала Мэг и направилась в дамскую комнату.

Она подождала некоторое время, чувствуя, как бешено колотится сердце. Она никак не могла решиться сделать последний шаг. Наконец, глубоко вздохнув, она закрылась в телефонной будке.

Прижав трубку к уху, Энсон сказал:

— Да?

После небольшой паузы женский голос сказал:

— Говорите. — И телефон Мэг был подсоединен к телефону Энсона.

— Хэлло? — он узнал ее голос.

— Хэлло?

— Мы сейчас выезжаем.

Судя по срывающемуся в истерике голосу, он понял в каком она состоянии.

— Все будет в порядке, — успокоил он ее и повесил трубку.

Вернувшись к машине, он поехал по узкой грунтовой дороге в направлении «Джейсон Глен». Он немного нервничал, так как в долине вполне могли оказаться еще парочки, хотя такая возможность и была маловероятной в свете недавних событий. Он добрался до вершины подъема и въехал в долину. Мест, куда можно было поставить машину было хоть отбавляй. Он поставил свою машину между двух больших густых кустов и выключил фары. Выбравшись из машины, он вышел на открытое место, откуда открывалась панорама города.

Обыкновенно в это время ночи здесь было много машин, но сейчас долина пустовала. Предупреждение полиции о том, что сексуальный маньяк может совершить новое преступление, не осталось без внимания. Парочки сейчас предпочитали держаться подальше от пустынных мест.

Энсон осмотрелся, выбрал заросли кустов неподалеку, забрался туда и сея на сухую песчаную почву. Затем вытащил револьвер и снял с предохранителя.

Сидя на сухой земле, он с удовлетворением думал о том, что таймер в его кабинете обеспечивает ему на данное время неопровержимое алиби. Через матовое стекло двери виден свет, и когда Джуд Джонс пойдет в свой ежевечерний обход, он услышит деловитый стук пишущей машинки, который обеспечивает магнитофон.

Чтобы добраться от кафе до долины, Барлоу и Мэг понадобится как минимум полчаса, так что Энсон не ожидал их раньше десяти тридцати.

В ожидании их прибытия, он вертел в руках оружие, мысленно подготавливая себя к тому моменту, когда его палец нажмет на спусковой крючок, револьвер выстрелит, и сила удара пули отбросит Барлоу назад.

Для Энсона в который раз было сюрпризом собственное спокойствие и чувство полного безразличия к судьбе Барлоу. Его состояние на данный момент было сродни состоянию на тот момент, когда он застрелил патрульного копа. Смерть огромного краснолицего копа абсолютно ничего для него не значила, как и не будет иметь значения смерть Барлоу, ежели таковая все же наступит.

Чуть позже десяти тридцати он расслышал отдаленный звук двигателя приближающегося автомобиля. Пальцы покрепче сомкнулись на рукоятке револьвера. Он встал на колени и прислушался. И в следующее мгновение увидел свет фар.

Энсон наблюдал как запыленный «линкольн» остановился футах в двадцати от того места, где в засаде затаился он. Прежде чем фары погасли, он различил очертания голов Мэг и Барлоу.

В наступившей тишине он услышал, как Барлоу сказал:

— Вот и прибыли. Но ведь здесь нет никого…

Энсон бесшумно покинул свое укрытие и, пригнувшись, направился к машине.

— Вот и прибыли, — повторил Барлоу, настороженно оглядываясь по сторонам. Он чувствовал себя неуютно, так как других машин не было. И вдруг холодная убийственная мысль пришла ему в голову: почему бы не воспользоваться удобным случаем и не избавиться от Мэг? Они ведь совершенно одни, и он может сделать с ней все, что угодно в этом уединенном месте. Разум, однако, заставил его сдержать свой порыв. Осторожнее, сказал он сам себе. Этого делать нельзя… они сразу догадаются, что это твоих рук дело, а уж потом раскрутят и то, другое.

И в этот момент Энсон подобрался вплотную к машине. Боковое стекло со стороны места водителя было опущено, и в лунном свете четко прорисовывался профиль Барлоу.

Мэг неуверенно сказала:

— Ты что, не хочешь любить меня? — но вдруг нервы у нее окончательно сдали и она, закрыв лицо руками, заверещала: — Нет! Не делай этого, Джон!.. Не надо!

Когда Барлоу, скорее удивленный, нежели испуганный ее криком, повернул голову, Энсон поднял револьвер и мягко нажал на спуск.

Мэг все еще истерически вопила, когда прогремел выстрел револьвера. Голова Барлоу упала на руль, кровь забрызгала ветровое стекло.

Энсон хладнокровно положил револьвер в карман, обошел автомобиль и открыл дверцу со стороны пассажира. Мэг вскинула руки, чтобы оттолкнуть его.

Она еще продолжала истерически кричать, когда он буквально выдернул ее из машины.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ