— Я как раз думал об этом. Хорошо, я заплачу ему.
— Ты думаешь, он пойдет в полицию после того, как ты заплатишь ему? Он может не устоять перед искушением получить еще вознаграждение.
— Он не сделает этого, — сказал Блэки. — Полиция слишком много знает о нем. Не думаю, чтобы они что-нибудь ему дали.
Чарли кивнул.
— Тогда заплати ему.
Глава 12
Нхан провела скверную ночь. Сон, который ей приснился, напугал ее.
Проводив в школу братьев, и пока еще не проснулся дядя, она наняла рикшу до гробницы маршала Ли Ван Дейта. У входа она накупила для дароприношений различных овощей и фруктов. Она вошла в храм и разложила свои дары на длинном столе, на котором уже лежали другие приношения.
Она встала на колени и долго молилась, это немного успокоило ее. Она купила две свечи, зажгла их и поставила на подставку среди множества горевших свечей. Затем, встав на колени, она взяла обеими руками сосуд, в котором лежало несколько тонких дощечек, на каждой был указан номер. Очень осторожно и тщательно она потрясла сосуд, пока из него не вывалилась на каменный пол одна дощечка. Она взглянула на номер и увидела цифру шестнадцать. Нхан подошла к помеченному цифрами ящику на стене и вынула из ячейки под номером шестнадцать клочок розовой бумаги.
Нхан отнесла эту бумагу сидевшему у входа в гробницу старику. Это был один из пяти предсказателей судьбы в этом храме. Он прочел, что было написано на бумаге, а затем долго и внимательно разглядывал Нхан. Он был самый мудрый и самый старый предсказатель в гробнице, и Нхан безгранично верила ему.
Он сказал ей, что в течение следующих двух дней она должна быть очень осторожной в своих действиях. Эти два дня будут самыми трудными в ее жизни. После двух дней ей уже нечего будет бояться, для нее будет лучше вернуться домой и молиться все время, пока не минуют два дня.
Вместо того, чтобы вернуться домой, Нхан села на десятичасовой автобус до Фудаумота. Она безумно захотела увидеть Стива, ощутить его руки, сплетенные у нее за спиной. «Он, — думала она, — успокоит меня лучше молитвы».
В то самое время, как ее автобус отходил от Центрального рынка, лейтенант Гембли отворил дверь своего кабинета. На столе он нашел подшивку бумаг и требование представить подробный доклад по вопросу об ограблении принадлежавших посольству складов. Изучение этих бумаг и составление отчета займет, по крайней мере, два дня. Приступая к работе, он вспомнил, что должен был сходить к гробнице маршала Ли Дейта, чтобы поговорить с дядей Нхан Ли Квон.
«Не могу же я делать все сразу, — сказал он себе. — Я сообщу ее имя Нгок Лину, и пусть он займется этим делом».
Около одиннадцати часов секретарь принес ему чашечку кофе. Воспользовавшись перерывом в работе, он позвонил инспектору.
— Ваша версия, что Джефф является дегенератом, далека от истины, — сказал Гембли, когда услышал в трубке голос инспектора. — Я разговаривал с его друзьями и не выявил никаких доказательств, что он был педерастом или совращал девочек. У него была постоянная девушка. Вам бы лучше побеседовать с ней. Она бы не сказала вам ничего плохого про этого парня.
Инспектор слушал, полузакрыв от гнева глаза.
— Если бы я мог разыскать эту девушку; лейтенант, — сказал он, сдерживая раздражение, — я бы обязательно поговорил с ней, но я не знаю, кто она, и не могу этого выяснить.
Гембли усмехнулся.
— Вы удивляете меня, инспектор. Я без особого труда выяснил это. Я узнал ее имя у той китайской проститутки, у которой вы нашли Уэйда. Все очень просто.
Инспектор подался вперед, что есть силы сжал трубку.
— Кто она?
— Она танцовщица из Парадиз-клуба. Ее имя Нхан Ли Квон. Я не знаю, где она живет, но могу сообщить, что ее дядя предсказатель судьбы в гробнице маршала Ли Ван Дейта. Он скажет вам, где ее можно найти.
Инспектор вздохнул с облегчением.
— Благодарю, лейтенант. Буду действовать по вашим указаниям. — И он повесил трубку.
Довольно долго он сидел не двигаясь, глядя перед собой. Затем поднял трубку и позвонил полковнику Он Дин Кхаку. Он сказал ему, что наконец сумел выяснить, кто такая девушка Джеффа.
— Я сам допрошу ее, — сказал полковник голосом, не допускающим возражений. — Арестуйте ее без шума. Немедленно приведите ко мне.
Инспектору не потребовалось много времени, чтобы установить адрес Нхан. В управлении имелся список танцовщиц всех клубов. Взяв с собой двух человек в штатской одежде, он поехал к дому Нхан. На углу улицы он остановил машину и направился с одним из своих парней к ее квартире. Дверь отворила мать Нхан.
— Дочери нет, — сказала она инспектору. — Куда пошла, неизвестно. Наверное, вернется после полудня, но до шести часов придет наверняка.
Инспектор оставил в квартире своего человека. Он велел ему подождать Нхан и не позволять матери ни под каким предлогом, пока не вернется дочь, выходить из дома.
Когда инспектор уехал, полицейский сел на скамейку возле двери и закурил. Мать Нхан забилась в угол, в ужасе глядя на него. Вскоре ему надоело курить. Он запер дверь и начал осматривать квартиру. Он открывал и закрывал шкафы, вытаскивал ящики и переворачивал их содержимое. Все это время мать Нхан не сводила с него глаз.
Джефф был удивлен и обрадован, когда дверь его комнаты отворилась и вошла Нхан. Он подумал, что она выглядит очень уставшей, и, целуя ее, спросил, о чем она беспокоится. Он подвел ее к кровати, сел, посадил Нхан рядом с собой и обнял ее. Он рассказал ей о встрече с Блэки, но не упомянул о полицейском.
— Мы уезжаем завтра ночью, — сказал он. — Следующим утром мы будем в Гонконге.
Нхан ответила после некоторого колебания:
— Может быть, подождем еще два дня, Стив? Так будет лучше. Я сегодня утром советовалась с прорицателем: следующие два дня будут очень тяжелыми для меня. Давай подождем. Через два дня все будет в порядке.
Она боязливо взглянула на него, ожидая, что он рассердится и вспылит, но, вместо этого, он улыбнулся.
— Пойми, Нхан, если ты хочешь стать американской гражданкой, ты не должна быть суеверной. Суеверия — это все чепуха. Прорицатели хороши для маленькой вьетнамской танцовщицы, но не для американской гражданки.
— Понятно, — покорно согласилась Нхан. Ей очень хотелось заслужить одобрение Стива, хотелось, чтобы он правильно понял ее. Неожиданная мысль, что она никогда не увидит Гонконга, вдруг пронзила ее. Разве предсказатель судьбы не сказал ей, что следующие два дня будут самыми трудными в ее жизни?
— Разве нельзя подождать? — спросила она.
— Нет. Все уже решено, — ответил Джефф. — Ни о чем не тревожься. Все будет хорошо. — Он откинулся на кровать, притянул ее к себе и начал целовать.
Нхан закрыла глаза, ласки вызывали в теле приятные ощущения, но душа еег, как мышонок в лапах кота, трепетала от страха.
— Почему бы тебе не остаться со мной? — сказал Джефф. — Зачем возвращаться в Сайгон? Завтра ночью мы уедем. Останься!
Он приподнялся на руках, склонился над ней, нежно поглаживая пальцем ее нос, прикасался к губам и щекам.
— Я не могу остаться, — покачала она головой. — Я должна подготовить к моему отъезду маму. И еще многое надо сделать. Надо собраться. Я не могу уехать, не попрощавшись с братьями.
«Семья — подумал Джефф с раздражением. — Она словно гиря на ногах бегущего человека. Она, как петля, душит все побуждения». Он был очень доволен, что у него нет семьи: ни матери, которую надо подготавливать к расставанию, ни братьев, с которыми надо прощаться.
На его лице появилось раздражение, и он передернул плечами.
— Ну что же, все равно. Это твоя семья. Блэки приедет к тебе домой завтра вечером в десять. Он привезет тебя ко мне. Мы обо всем договорились.
— Я буду готова, — сказала Нхан.
— Мы встретимся в одиннадцать у разрушенного храма, затем Блэки отвезет нас куда-то, где сможет приземлиться вертолет. Добравшись в Кратье, мы будем в безопасности.
Растущее предчувствие опасности настойчиво охватывало ее сознание. Она нежно обхватила руками лицо Джеффа, улыбнулась ему и сказала:
— Мы можем немного полюбить друг друга, Стив?
Сейчас… Это будет в последний раз. — Она замолчала, затем добавила: — Перед тем, как мы приедем в Гонконг.
Он, удивленный, посмотрел на нее.
— Ты все еще боишься, да? — сказал он, снимая с нее накидку. — Ты не должна бояться. Все идет хорошо. Я знаю. Доверься мне.
Она отдалась ему так, как никогда не отдавалась прежде. Ею овладело отчаянное желание выразить свою любовь таким образом, чтобы неизгладимый след остался у него в душе, чтобы помнил о ней все те долгие годы, которые ему предстоит прожить без нее.
Пока Нхан ехала на автобусе в Фудаумот, а лейтенант Гембли беседовал по телефону с инспектором Нгок Лином, Блоки вез своего брата в сайгонский аэропорт.
Чарли посчастливилось достать билет на самолет, летящий в десять часов в Пномпень. Он уже послал телеграмму Ли Уоткинсу, летчику, перевозящему контрабандой опиум, с просьбой встретить его в Пномпене в аэропорту.
Пока большой американский автомобиль мчался по шоссе, братья молчали, погруженные в свои мысли. Неожиданно Блэки сказал:
— Уоткинсу следовало бы выбрать безопасное место для посадки. Оно должно быть недалеко от Фудаумота. Я не хочу долго ехать с Джеффом: это слишком рискованно.
Чарли кивнул.
— Я договорюсь с ним. — Он подождал, пока Блэки, сбавив скорость, объезжал двух бредущих по дороге буйволов, затем, когда Блэки прибавил газу, продолжал: — Настало время решить, каким образом отобрать у американца бриллианты, когда он уедет отсюда.
— Я уже думал об этом, — сказал Блэки. — Я не думаю, что было бы безопасным позволить ему уехать с бриллиантами в Гонконг. Их следует отобрать у него в Кратье.
Чарли подумал. Он понял, что Блэки был прав. В Гонконге отобрать бриллианты у Джеффа будет почти невозможно, а в Кратье это сделать до чрезвычайности просто.