ился, что именно в тот момент, когда я буду набирать номер, один из этих типов не нажмет курок пистолета, направленного мне в затылок. Об этом я подумал, когда обнаружил, что телефон в моем номере не работает.
Кроме того, меня очень тревожила судьба Фрэнка.
Я верил, что Брюн хочет заполучить меня для своей организации. После того, как я убью троих бывших товарищей, он сможет доверять мне. Итак, выход был лишь один: в эти два дня отыскать Жака.
Фрэнк проверит телефон, что я ему дал. Перед тем как расстаться, я шепнул ему, что, возможно, не смогу прийти на встречу, поэтому он должен приклеить записку жевательной резинкой к изнанке столешницы того столика, где мы сидели. Я знал, что больше нам встречаться нельзя, и молил бога, чтобы Фрэнк выполнил задание до того, как его сцапают люди Брюна.
У меня было много дел, и, допив пиво, я вышел из кафе и на такси поехал к дому Жака.
На лестничной площадке было четыре квартиры, и я позвонил в одну из них. После нескольких минут ожидания мне открыла женщина лет пятидесяти, и я поблагодарил бога за подарок: люди с такой внешностью знают о своих соседях больше, чем те сами о себе. Она выглядела матерой сплетницей.
— Здравствуйте, — улыбнулся я. — Мне нужно узнать что-нибудь о Жаке Дюкло. Видите ли, я писатель и пишу о нем книгу…
Дверь тут же распахнулась, и я вошел в полутемную прихожую.
— Проходите, мистер…
— Вейн.
— Сейчас я доложу мадам Лонг о вашем приходе, — и она удалилась, зачем-то виляя далеко не юным задом.
Я с удивлением смотрел ей вслед, потому что считал именно ее хозяйкой квартиры. Почему же она меня впустила? Прислуга не может решать за хозяйку…
Мои размышления были прерваны новым появлением немолодой особы.
— Мадам Лонг примет вас, мистер Вейн, — и она снова предоставила мне любоваться интенсивно раскачивающимся задом.
Мне ничего не оставалось, как пойти за ней.
Наконец эта особа остановилась у широкой двери и указала на нее. Я кивнул и взялся за ручку. Дверь медленно отворилась, и я вошел в роскошно обставленную комнату. Мои ноги сразу же утонули в персидском ковре.
На низеньком пестром диванчике у окна сидела женщина. Я не мог судить о ее возрасте или внешности: она отвернулась от двери и смотрела на маленький столик, где стояли стаканы с коктейлями. Мне видны были лишь золотистые волосы, рассыпанные по плечам.
Почувствовав, что я вошел, женщина повернула голо ву и произнесла приятным контральто:
— Вот мы и встретились, Берт.
— Привет, Анни, — тихо сказал я.
Не в силах оторвать от нее взгляда, я стоял в дверях.
— Не стоял бы ты там, как чурбан, — недовольным тоном попросила она. — Садись, — и указала на кресло рядом с собой.
За время, пока мы не виделись, Анни очень изменилась. Может быть, дело было в ином цвете волос, может быть, в чем-то еще, но теперь она стала гораздо красивей и привлекательней, чем раньше.
Совершенно ошарашенный, я опустился в кресло.
— Должна сказать, что я очень долго жду этой встречи, — сказала она.
— Я искал тебя, Анни, ты должна многое прояснить во всей этой истории.
Она посерьезнела.
— Я знаю очень мало.
— Но ты должна рассказать мне, что случилось с ребятами.
— Это произошло две недели назад. Жак прислал записку, что нам нужно срочно поговорить, и назначил встречу в ресторане «Пламя». Он немного опоздал и, не дав мне раскрыть рта, сказал, что за членами нашей бывшей группы охотится какая-то организация. Он долго растолковывал мне все это и, наконец, объявил, что нас осталось лишь трое: ты, я и он. Потом в ресторан вошли какие-то люди, он выхватил пистолет и стал стрелять, а потом схватил меня за руку; и мы выскочили через черный ход. За нами гнались, и я потеряла Жака в темноте, но все же мне как-то удалось оторваться от погони и скрыться. Домой или на работу я идти боялась и некоторое время жила в отеле. Потом я подумала о тебе и написала письмо.
— Когда ты написала его, Анни?
— Недели две, нет, полторы недели назад.
Значит, Брюн сказал правду: это его специалисты подделали почерк, настоящего письма Анни я не получал.
— Ну и… — я посмотрел на нее.
— Я поселилась здесь, потому что решила: ты наверняка станешь выяснять, куда исчез Жак. Я не выходила из квартиры, и меня не видел никто, кроме прислуги. Вот и все.
— Так ты не знаешь, где Жак? — спросил я с надеждой.
— Не имею представления. А теперь расскажи, как твои дела? Что же здесь происходит?
— Я сам еще не разобрался, крошка, во всем этом.
— А Жак говорил, что ты знаешь.
— Он ошибся, — я взял со стола пачку сигарет. — Чем ты теперь собираешься заняться?
— Я хотела посоветоваться с тобой… Может быть, заявить в полицию?
— Не стоит. У тебя нет никаких доказательств, да полиция и не поможет. Думаю, сначала нужно разыскать Жака. Ты действительно не знаешь, где он?
— Я уже ответила тебе!
— Хорошо, хорошо, успокойся, — я закурил и предложил Анни, но она отрицательно покачала головой.
— Тебя, я вижу, интересует лишь Жак, — проговорила она несколько обиженно.
И тут я взорвался:
— Ты что, дурочка, не понимаешь?! Вокруг творится ужасное: пятеро наших друзей мертвы, а теперь пришла ваша очередь: твоя и Жака! А тебя, похоже, это совершенно не волнует: очень приятно отсиживаться в уютном гнездышке и в ус не дуть. Видно, ты забыла времена Сопротивления. Мы никогда не ждали, пока нас убьют, а нападали первыми. Только так нам и удалось выжить! Если же мы сейчас будем вести себя иначе, считай себя трупом и своих друзей тоже.
Я, тяжело дыша, откинулся на спинку кресла. Анни встала с диванчика, подошла и ласково провела ладонью по моим волосам:
— Успокойся, Берт, мы найдем Жака.
— Я должен подумать, — отозвался я. — Налей мне виски.
Она послушно плеснула в стакан и уселась на ручку моего кресла.
Я задумался. Пока очевидно лишь, что ее необходимо забрать отсюда. Вечером я узнаю от Фрэнка адрес Брюна и тогда позвоню Лесажу. Пусть-ка он тоже примет участие в деле. Но до того, как Лесаж накроет Брюна, мне нужно самому выйти на этого бандита и потолковать с ним один на один. Как это сделать, я не имел ни малейшего понятия.
Я взглянул на Анни. Ее халатик распахнулся, и мне была видна удивительно гладкая кожа на бедрах молодой женщины. Я погладил ее колено и почувствовал, как запульсировала кровь в ушах. Она пристально посмотрела мне в глаза.
— Берт! Я люблю тебя. Я так тебя люблю!
Ее губы приблизились к моим, а рука легла на мою руку. Я поцеловал Анни и почувствовал, как она своей рукой тянет мою под халатик, выше по бедру.
Не таким я был дураком, чтобы сопротивляться!
Я лежал на постели и любовался восхитительным телом Анни. Она только что вышла из ванной и, придерживая мокрые волосы, направлялась в соседнюю комнату. Перехватив мой откровенный взгляд, она повернулась спиной и улыбнулась:
— Закрой глаза, старый развратник!
Несколько часов, проведенные с Анни, подарили мне блаженство, которого я не испытывал никогда в жизни, но я должен был подумать и о «хвостах», поджидающих меня на улице. Нехорошо было издеваться над ними.
Я поднялся с постели и быстро оделся. Голова кружилась от любви и выпитого виски.
Анни вышла из соседней комнаты в розовом халатике и тюрбане из полотенца на голове.
— Анни, — позвал я, — собирайся, сейчас мы отправимся в одно место.
— У меня мокрая голова, Берт, — возразила она.
— Высуши ее, даю тебе час.
Она вздохнула и вернулась в соседнюю комнату, а я подошел к телефону и набрал номер Франсуа.
Трубку тотчас же сняли.
— Алло, говорит Берт Мейн.
— У телефона Франсуа. В чем дело, мистер Мейн?
— Я нашел крошку Дейль. Иду по следу Жака. Наступила минутная пауза, а затем в трубке раздался дребезжащий голос Брюна:
— Это вы, Мейн?
— Да.
— Немедленно везите ее сюда.
— Невозможно. Она нужна, чтобы поймать Жака. Могу ли я ее прикончить?
— Нежелательно. Я хочу, чтобы вы доставили ее живой.
— Ну что ж. Думаю, что смогу привезти обоих часа в четыре.
— Действуйте, Мейн, вы начинаете мне нравиться.
— Вы мне тоже, — ответил я, положил трубку и услышал за спиной едва различимый щелчок. Я знал, что это значит.
В два прыжка я пересек комнату и плечом распахнул дверь, за которой скрылась Анни. Увидев меня, она отдернула руку от параллельного аппарата, и глаза ее округлились от ужаса.
Я вытащил из кармана пистолет.
— Ты все слышала?
— Да.
— Ну что ж, это последнее, что ты узнала в своей жизни. Думаю, Жака я найду и без тебя. Ты умрешь здесь.
— Тебе приказали не убивать меня, — она не сводила глаз с пистолета.
— Мне никто и никогда не приказывал. Я не имею права рисковать. Если я проиграю — стану покойником, поэтому я пристрелю тебя немедленно.
Я поднял пистолет.
— Но перед смертью ты имеешь право узнать, как обстоит дело. Меня заманили в ловушку, и я, сломя башку, бросился искать тебя. Я попался, как слепой котенок. Я был бы уже мертв, если бы те люди, что заманили меня, не захотели, чтобы я работал на них. У меня был выбор: смерть или служба у них. — Я ухмыльнулся: — А с недавних пор я понял, что на свете нет ничего дороже жизни. Теперь я работаю на них, и мне велено обезвредить тебя и Жака. Обезвредить, понимаешь?! Это значит, что я могу убить тебя сейчас же.
— Я не узнаю тебя, Берт. Раньше ты таким не был.
— А теперь я стал таким, крошка. Кое-что изменилось с времен Сопротивления. А теперь извини и прощай!
Я снял предохранитель.
— Стой! — внезапно властным тоном произнесла она.
— В чем дело, детка? Ты забыла помолиться?
— Звони Брюну.
Я не шелохнулся.
— Звони Брюну, тебе говорят. Я — его агент.
Я не верил глазам: черты лица Анни изменились, они сделались жесткими, а губы превратились в узенькую полоску.