Глава 1
В девять часов утра возле дома 25 по Лессингтон-авеню резко затормозила полицейская машина и встала позади других, которые прибыли на четверть часа раньше. Из полицейской машины вышел лейтенант Гарри Адамс из службы по расследованию убийств и медленно поднялся по ступенькам к входной двери.
— На последнем этаже, лейтенант, — сказал полицейский, охраняющий вход, — сержант Донован там.
— А где же ему еще быть, в подвале? — не взглянув на полицейского, Адамс вошел в вестибюль. Остановившись перед почтовыми ящиками, чтобы прочитать фамилии, он проворчал: — Дом свиданий! Первое убийство за два года, и надо же какая для всех неприятность — именно в доме свиданий… Удивительно, что первое!
Адамс был худ и невысок ростом. Лицо его напоминало рукомойник со вдавленными боками. Его ослепительно белая шевелюра контрастировала с черной шляпой, всегда надвинутой на лоб. Когда лейтенант приходил в ярость, его серые глаза начинали пылать, словно электрические лампочки и тогда он становился жесток и совершенно неумолим. Подчиненные боялись его не меньше, чем преступники, несчастливая судьба которых, ставила Адамса на их пути. Но это был полицейский офицер экстра-класса. Его мозг работал по крайней мере в четыре раза быстрей, чем у Донована, который трепетал перед этим тщедушным человеком, считая, что тот в случае малейшей провинности может понизить его в звании.
Адамс медленно поднимался по лестнице. В доме было тихо. Он никого не встретил. Можно было подумать, что жители дома, почувствовав приближение лейтенанта, разбежались по своим норам и теперь сидели за дверями, затаив дыхание. Агент Джексон встретил Адамса на верхней площадке, но хорошо зная начальника, не решился начать разговор первым.
Адамс вошел в гостиную, где эксперт Флетчер снимал отпечатки пальцев. Донован озабоченно ходил по комнате, и Адамс направился прямо в спальню, словно зная, что труп находится именно там.
Остановившись у кровати, он несколько минут рассматривал тело Фей. Не спуская с него глаз, он достал сигарету, закурил и выпустил дым из тонких ноздрей.
На пороге, пожирая начальство глазами, настороженно стоял Донован.
— Врача вызвали? — спросил Адамс.
— Уже в дороге, лейтенант.
Адамс наклонился и взял труп за руку.
— Смерть наступила около шести часов назад.
— Кинжал, лейтенант…
Адамс взглянул на нож, лежащий на полу и повернулся к Доновану.
— Что — кинжал?
Донован покраснел.
— Это орудие преступления, — объяснил он, сожалея о своей поспешности.
Адамс поднял свои белые брови.
— Вы проницательны, сержант. А я думал, девушка взяла его, чтобы почистить ногти. Так вы думаете, это орудие преступления? — его глаза вспыхнули грозным пламенем. — Что же это еще, по-вашему? Замолчите лучше, дурак! — Он повернулся к замершему в столбняке сержанту спиной и стал ходить по спальне под ненавидящим взглядом Донована.
— Какие вы собрали сведения?
— Она — новичок в своей профессии. Занималась проституцией не более года. До этого танцевала в «Голубой розе». Она никогда не значилась в наших списках и не замечена ни в чем предосудительном.
— Войдите и закройте дверь, — распорядился Адамс.
Донован послушался. Он знал, что спокойствие начальника не предвещает ничего хорошего, и все время держался настороже.
— Газеты еще не оповещены, не так ли? — спросил Адамс, отодвигая ногу трупа и усаживаясь на край кровати, не испытывая перед лицом смерти ни малейшего неудобства.
— Нет, лейтенант.
Донован не любил журналистов. Городская пресса, которая постоянно упрекала полицию в бездействии, несколько раз проехалась на его счет, не стесняясь в выражениях…
— Можно будет поставить их в известность, но не раньше полудня, тогда информация попадет как раз в последние новости, — продолжал Адамс. — Таким образом, у вас будут целый день и вся ночь для того, чтобы подготовить материал для утренних газет. Они накинутся на него, как голодные собаки на кость. «Геральд» уже давно ищет ссоры с городскими властями, и если мы быстро не разберемся в этом деле, он сможет нас здорово потрепать, а кое-кто, включая шефа полиции, полетит со своих мест. Шеф «Геральда» Линдсей Барт недолюбливает полицейских. Если бы Барт и его газетенка были не так популярны, их можно было бы не опасаться, но это дело, несомненно, подольет масла в огонь.
— Лессингтон-авеню, это гнездо проституции, находится всего в двухстах метрах от центра города. Отличный скандальный материальчик, в то время как наш шеф заявляет, будто бы город чист, как самая стерильная клиника, — Адамс раздавил сигарету в пепельнице, стоящей на ночном столике и посмотрел Доновану прямо в глаза.
— Я говорю вам все это для того, чтобы до вас дошла важность происшествия. Газеты станут трепать наше имя, и вы, Донован, должны их утихомирить. Сделайте все, что возможно. Если появится необходимость, обращайтесь ко мне за советом. Но в ответе за победу или поражение будете вы, и вы ответите за все. Понятно?
— Да, лейтенант.
Донован едва заметно вздохнул и подумал:
— Ну вот, мы и договорились. Стоило этому маленькому подонку стать начальником, он ждет случая, чтобы уничтожить меня. Он чувствует, что дело почти безнадежное, и это ему на руку. Ну что ж, такова моя участь: убили шлюху, а я попал в гущу интриг.
— Дело нелегкое, — продолжал Адамс. — Особенно, если здесь порезвился какой-нибудь сумасшедший. — Он положил ногу на ногу и обхватил колени руками. — Вы когда-нибудь молитесь, Донован?
Сержант сделался багровым, но видя, что начальник говорит совершенно серьезно, ответил:
— Иногда.
— Тогда вот вам мой первый совет: помолитесь, чтобы убийца не оказался садистом. Если ему понравится закалывать шлюх, он пойдет в другой дом свиданий, и тогда газетчики разорвут нас на части. В нашем городе много таких домов. Преградите ему путь, Донован. Он не должен продолжать в таком же духе.
В дверь постучали.
— Доктор здесь, сержант Донован.
— Откройте, — велел Адамс и приветливо улыбнулся входящему доктору Саммерфельду — высокому, плешивому толстяку с добродушной физиономией. — Она полностью в вашем распоряжении, вы очень желанный гость.
Адамс вышел в гостиную, где полицейский фотограф Холсби устанавливал свой аппарат.
— Следствие ведет сержант Донован, — сказал Адамс, обращаясь к эксперту Флетчеру. — За всем, пожалуйста, — к нему, — и, повернувшись к Доновану, поинтересовался: — С чего вы начнете, сержант?
— Пока врач осматривает тело, пойду поговорю с соседями, может они что-нибудь видели.
— Я отдаю должное вашей наивности, сержант, — ухмыльнулся Адамс, — но должен вас предупредить: сотрудничать с полицией — совсем не в духе проституток.
— Одну из них убили, это поможет развязать языки остальным.
— А вы психолог, сержант, — задумчиво проговорил Адамс.
Донован повернулся к эксперту Флетчеру, который едва удерживался от смеха:
— В спальне на полу вы найдете нож. Снимите с него отпечатки пальцев. И чуть больше активности. Вы здесь не для того, чтобы таращить глаза.
— Хорошо, сержант, — Флетчер щелкнул каблуками.
Донован вышел из квартиры, Адамс некоторое время задумчиво смотрел ему вслед, а потом вернулся в спальню, чтобы поговорить с доктором Саммерфельдом.
Услышав звонок, Рафаил Свитинг вытер рукавом потное лицо. Он видел полицейских и знал, что рано или поздно они позвонят в его дверь. Он тщетно пытался понять, что же произошло в верхней квартире? А что если Фей Карсон убили? Свитинг боялся думать об этом. Ну почему, почему это случилось именно теперь, когда он так удачно лег на дно?
Звонок беспощадно ввинчивался в тишину квартиры, и Свитинг быстро оглядел свою пыльную комнату с обветшалой мебелью, на фоне которой исчезали следы его ночной деятельности. Он быстро запер в шкаф бумагу, конверты и справочники и успокоил себя мыслью, что фараоны не решатся на обыск без ордера. И даже если они узнают его, он чист, они просто окажутся перед фактом, что Рафаил Свитинг продолжает жить и живет как может.
Болонка, тяжело дыша, лежала в кресле. Она боязливо поглядывала на хозяина, словно предчувствуя опасность. Свитинг нежно погладил животное по голове, но его страх уже передался собачонке, и она продолжала шумно дышать.
Собрав все мужество, Свитинг пошел открывать. На пороге стоял высокий, плотный человек и Свитинг облегченно вздохнул: это был не лейтенант Адамс. Этот тип был ему незнаком.
— Что вам угодно? — с легкой улыбкой спросил Рафаил Свитинг.
— Я — инспектор полиции, — представился Донован, пытаясь вспомнить, не знает ли он хозяина квартиры. Кого-то он напоминал сержанту, но кого? — Как вас зовут?
— Свитинг, — отвечал тот, стараясь встать так, чтобы полицейский не мог заглянуть в помещение. — А что случилось?
— Этажом выше убита женщина, — объяснил Донован. — Вы видели кого-нибудь постороннего этой ночью?
— Нет, — Свитинг покачал головой. — Я рано лег спать. К тому же я живу обособленно и не вмешиваюсь в чужие дела.
У Донована появилось ощущение, что Свитинг не хочет говорить правду.
— И вы ничего не слышали?
— Я очень крепко сплю, — ответил тот, чувствуя, что полицейский не опасен. Он не знает Рафаила Свитинга. Вот если бы сюда пришел Адамс, тогда — конец. — Мне страшно жаль, что не могу вам помочь. Но я даже не был знаком с этой молодой особой. Я встречался с ней несколько раз на лестнице, вот и все. Убита, говорите? Это ужасно!
Донован внимательно посмотрел на него.
— Вы действительно никого не видели и ничего не слышали?
— Именно так. Если позволите, я пойду, лягу. Вы меня подняли с постели.
Улыбаясь Доновану, Свитинг стал медленно закрывать дверь. Разговор был закончен, спрашивать было не о чем, сержант видел, что инициатива упущена, но ничего не мог поделать. Он отступил на шаг, дверь закрылась, и Донован услышал, как ключ повернулся в замке. Он сдвинул шляпу на затылок, потер лоб и прошелся по лестничной площадке. Где же он все-таки видел эту отвратительную физиономию с налитыми кровью черными глазками, крючковатым носом и оттопыренными ушами? Вот Адамс бы сразу вспомнил: он почти ничего не забывает. Пожимая плечами, сержант спустился этажом ниже.
Никто ничего не знал. Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал…
Донован вдруг понял, что не посмеет подняться наверх и признаться лейтенанту в своем провале. Он представил иронические взгляды полицейских, их перешептывание и с силой нажал кнопку звонка у двери, выкрашенной в желтый цвет.
Мэй Кристи ждала появления полицейских. Она видела, как они подъехали к дому и понимала, что уж мимо нее-то они ни за что не пройдут. Она подготовила себя к визиту при помощи хорошей порции джина, и Донован понял это, как только ему открыли.
— Я — инспектор полиции, — сказал он. — Мне надо поговорить с вами, — и почти отодвинув Мэй, Донован вошел в квартиру.
— Вы не имеете права, — запротестовала она. — Чужой мужчина в моем доме — что подумают люди?
— Заткнись и сядь! — рявкнул сержант.
Мэй послушалась, но не потому, что испугалась, а лишь потому, что хотела узнать, что же все-таки произошло и зачем здесь фараоны? Она взяла сигарету и взмахнула накрашенными ресницами.
— Что вас заставило прийти к одинокой девушке? — ломаясь, проговорила она.
— Ты знаешь Фей Карсон?
— У нее неприятности? — радостно спросила Мэй.
— Да, незначительные. Ее убили.
Лицо девушки изменилось.
— Убили? Кто?
— Ее закололи ножом. Пока мы еще не знаем, кто это мог сделать. Она приводила вчера кого-нибудь?
— Не знаю. Меня не было дома.
— Не знаешь, ну конечно! — злобно проговорил Донован.
— Что же я могу поделать, — плачущим голосом сказала Мэй. — Убита! Я не любила ее, но никогда не желала ей такого.
Она встала, чтобы взять стоящую на подоконнике бутылку джина.
— Простите, я совсем расклеилась сегодня, мне необходимо подкрепиться. — Она плеснула в стакан. — Хотите?
— Нет. Значит, ты никого не видела прошлой ночью?
Мэй помотала головой, проглотила джин и закашлялась.
— Это отлично прочищает кишки. Нет, я никого не видела.
— Убийца может и вернуться, — сказал Донован, закуривая. — Он может прийти и сюда, к тебе. Если ты знаешь что-нибудь, лучше не молчи.
Мэй подняла глаза к потолку и заерзала на стуле.
— Я вернулась домой около двух часов ночи, — сказала она. — У входной двери я столкнулась с одним типом, но он мог выходить от кого угодно.
Донован сел на самый краешек стула.
— Неважно, откуда он выходил. Как он выглядел?
— Он очень торопился, чуть не сшиб меня. Высокий, темноволосый, довольно красивый. Я думала, он обрадуется, если я предложу ему стаканчик, — она подмигнула сержанту.
— Как он был одет?
— В серый костюм и серую шляпу.
— Ты узнаешь его, если встретишь на улице?
— Думаю, да. Но он не походил на убийцу.
— Настоящие убийцы никогда не бывают похожими на убийц. Иначе жертвы просто разбегались бы от них. Сколько ему лет, как ты думаешь?
— Около тридцати.
По словам женщины, которая прибиралась в квартире Фей, та предпочитала бородачей.
— У него была борода?
— Нет.
— Что было дальше?
— Ну, я предложила ему зайти и выпить, а он сказал, что торопится, оттолкнул меня и ускакал по улице.
— Он казался смущенным?
— Я бы не сказала. Было видно, что он спешит.
— Он был на машине?
Мэй покачала головой.
— Они никогда не ставят машины возле дома. В конце улицы есть стоянка.
— Отлично! — похлопал ее по плечу Донован, вставая. — Будь осторожна, и если встретишь этого типа, сразу звони в полицию.
Было десять часов, когда Донован вернулся в квартиру Фей Карсон. Доктор уже ушел, Адамс, прикрыв глаза, сидел в кресле. В его зубах дымилась сигарета. Флетчер и Холсби работали в спальне.
— Ну что? Есть новости? — спросил Адамс, не открывая глаз.
Донован сделал усилие, чтобы не выдать волнения.
— У меня есть приметы типа, который очень может оказаться убийцей. Он выходил из этого дома около двух часов ночи и страшно торопился.
— Ничего удивительного. Все, кто выходит из этого притона, должны торопиться.
— Я выяснял: ни одна девица в доме не принимала сегодня ночью похожего клиента. Можно предположить, что он приходил к Карсон. Врач сказал, в котором часу она умерла?
— Приблизительно, в половину второго.
— Тогда может быть это он, — проговорил Адамс, наконец открывая глаза.
— Не обязательно. Он мог прийти к ней в гости, но обнаружив труп, решил смотаться. Легкое дребезжание, идущее со стороны телефона, заставило полицейских замолчать.
— Посмотрите! — воскликнул Донован, подходя к аппарату. — Кто-то приглушил звонок.
Адамс снял трубку, выслушал что-то и, нахмурившись, проговорил:
— Говорит лейтенант Адамс из городской полиции. Кто у телефона?
Донован услышал щелчок на другом конце провода, и Адамс положил трубку.
— Один из клиентов, я думаю. Он сразу же дал отбой.
Донован подскочил к телефону, схватил трубку и сказал телефонистке:
— Говорит полиция. Выясните, откуда был вызов.
Адамс насмешливо взглянул на него.
— Что за мысль? Неужели вы думаете, что звонил убийца?
— Я должен знать, кто звонил, — упрямо сказал сержант.
— Вызов сделан из телефонной кабины в Восточном национальном банке, — через несколько минут ответила телефонистка.
— Спасибо, сестрица!
Адамс склонился над телефоном.
— Кто бы мог сделать эту заглушку: она сама или убийца? Флетчер! — позвал он. — На телефоне есть отпечатки пальцев?
— Ничего нет, — отозвался эксперт, появляясь на пороге спальни.
— Вы заметили, что его заглушили?
— Конечно, но не придал этому значения.
— Это меня не очень удивляет, — сказал Адамс язвительно. — Значит, никаких отпечатков?
— Похоже, это сделал убийца, — сказал Донован. — Она бы оставила отпечатки.
Жестом руки Адамс отпустил Донована.
— Постарайтесь узнать, не слышал ли кто-нибудь вчера вечером телефонного звонка?
— Я отправляюсь в банк, — ответил сержант. — Может быть, удастся выяснить, кто звонил по телефону.
— К дьяволу это! Зачем?
— Эта девушка работала не на панели. У нее были постоянные клиенты, которые рекомендовали ее своим друзьям. Чем больше я буду спрашивать, тем скорей обнаружу нашего незнакомца в сером костюме.
— Ну, что ж, эта мысль, в конце концов, не поражает своим идиотизмом, — согласился Адамс.
Донован в надежде, что напал на правильный след, быстро спустился по лестнице. Если ему повезет, он справится с этим делом, и тогда плюнет Адамсу в лицо!
Шеф полиции Пол Говард сидел за огромным столом красного дерева, зажав белыми зубами толстую сигару. Казалось, он был чем-то очень недоволен. Адамс напряженно смотрел на шефа.
Благодаря необычайно развитому честолюбию, уже в сорок пять лет Говард довольно высоко поднялся по служебной лестнице и думал только о карьере. В скором времени он рассчитывал стать судьей, а потом и сенатором. Говард старался водить дружбу с теми, кто хоть что-то значил в политической жизни, оказывал им всяческие услуги, рассчитывая, что в свою очередь и они помогут ему. Место, которое занимал Говард, было очень удобным для того, чтобы оказывать услуги разного рода, а кое на что просто закрывать глаза. Ведя себя таким образом и, благодаря некоторым финансовым операциям, Говард сколотил себе неплохое состояние. Как говорится, жил сам и давал жить другим и, таким образом, высокопоставленные граждане могли без опаски заниматься различными махинациями.
С другой стороны стола в мягком кресле сидел шурин Говарда, капитан полиции Джон Монтелли. Его обрюзглое, невыразительное лицо было покрыто красными пятнами, что придавало ему сходство с гиеной. В зубах шурина тоже была зажата сигара.
В тот день, когда Говард был назначен шефом полиции, Монтелли почувствовал, что рискует потерять место, но зная, что начальник неравнодушен к молодым девушкам, поднапрягся и женил его на своей младшей сестре. С тех пор как Говард женился на Глории, Монтелли стал для него неприкосновенен.
Адамс, хорошо знакомый с ситуацией, знал, что если бы удалось выкинуть Монтелли, он автоматически занял бы его место. В течение последних месяцев лейтенант Гарри Адамс терпеливо ждал возможности, чтобы отделаться от Монтелли, а заодно и от Донована, которого считал изрядным тупицей. Дело по убийству Фей Карсон, казалось, могло помочь ему в этом.
Говард, вне себя от ярости, грыз сигару.
— Это дело должно быть расследовано немедленно! Киньте на него побольше людей, мы должны немедленно схватить убийцу. Здание, полное проституток, чуть ли не в центре города! Боже мой! И вы уверяли, что в городе нет ни одного борделя.
Монтелли обнажил пожелтевшие от табака зубы.
— Бордели бессмертны, — сказал он. — Их закрывают, но они открываются снова.
— Но почему вы не пытались прикрыть именно этот притон? — спросил Говард.
Монтелли удивленно посмотрел на шефа.
— Это одно из зданий О'Брайена.
Говард покраснел, побледнел и бросил быстрый взгляд на Адамса, который внимательно рассматривал свои ботинки. Лицо его было безмятежно, и Говард успокоился. Адамс либо не слышал реплики этого идиота, либо имя О'Брайена ни о чем ему не говорит.
Но не тут-то было! Имя О'Брайена было прекрасно знакомо Адамсу, и говорило очень о многом. Но вот о том, что этот тип был собственником двадцать пятого дома на Лессингтон-авеню, лейтенант слышал впервые. Предчувствие сладкой дрожью прошло по его телу: возможно, именно это станет причиной скандала, которого он так ждал в течение многих месяцев. Если застукать Монтелли на выгораживании О'Брайена, можно будет занять его место, о котором Адамс мечтал, истекая слюной.
Пол Говард готов был лопнуть от ярости. О чем думал этот кретин Монтелли, когда в присутствии Адамса ляпнул об О'Брайене! Адамс, конечно, был хорошим офицером и отлично делал свое дело, но ему не следовало совать нос в политику.
Говард и сам был поражен, когда узнал, что этот дом на Лессингтон-авеню принадлежит О'Брайену. Если газетчики узнают об этом, отцы города будут серьезно скомпрометированы. Все это будет иметь последствия, о которых было страшно подумать. Нужно поскорей закончить дело об убийстве Фей Карсон и забыть о нем.
— Что вы успели сделать? — спросил Говард у Монтелли.
Тот кивнул на Адамс.
— Этим занимается лейтенант. Не понимаю, почему вы устраиваете историю из-за какой-то шлюхи? Да это вообще никого не интересует.
— Вот посмотрите, как это никого не интересует, — возразил Адамс. — Дождитесь только завтрашних газет!
— У вас есть версия? — спросил Говард Адамса. — Или хоть какая-нибудь зацепка?
— Приметы одного типа, который очень может оказаться убийцей. Донован как раз занимается этим.
— Донован? А почему не вы?! — закричал Говард. — Донован… — он заставил себя сдержаться. — Безусловно. Донован хорош для обычной работы, но здесь нужна быстрота, а в этом он не слишком силен. Я все же рассчитываю на вас, Адамс. Займитесь следствием вне зависимости от Монтелли и Донована. Найдите мне убийцу и схватите его. У нас в управлении скоро будет небольшая смена декораций, и если следствие пойдет быстро, вы сможете поздравить самого себя. Понимаете?
Мужчины в упор посмотрели друг на друга. Грубое лицо Адамса осталось бесстрастным, но внутренне он напрягся, нюхом почувствовав, что к словам шефа можно отнестись с доверием.
— Мне нужны сведения о всех подпольных организациях города. Поручите кому-нибудь заняться этим, а сами сосредоточьтесь непосредственно на убийстве. Я лично прослежу, чтобы вы получали копии всех донесений Донована. А теперь приступайте!
— Вы получите необходимые сведения, — сказал Адамс, выходя из кабинета.
Несколько минут Говард сидел молча и смотрел на закрытую Адамсом дверь. Потом он с ненавистью взглянул на шурина и, нажав на кнопку селектора, сказал секретарше:
— Я иду в ратушу. Вернусь через час.
Он закрыл дверь, надел шляпу и вышел на улицу.
Глава 2
В течение трех лет Сион О'Брайен был тайным советником полиции. Он появился на политической сцене в тот момент, когда одна из партий находилась в полном упадке и была близка к развалу, но благодаря его огромным средствам, удалось укрепить ее пошатнувшийся авторитет и удержать у власти. Во главе этой партии стоял Эд Фабиан, жизнерадостный толстяк-полицейский, лишенный каких бы то ни было принципов. Когда О'Брайен предложил ему свои миллионы, Фабиан принял деньги, не поинтересовавшись их происхождением. Он не думал и о том, что эти миллионы придется возвращать. Желание О'Брайена оставаться в тени слегка смутило Фабиана, но деньги были ему необходимы, чтобы поставить партию на ноги, и он понимал, что чрезмерное любопытство может лишь повредить делу.
Старея, Фабиан становился совершенно бесполезным и сейчас был лишь статистом в своей партии, хотя и занимал высокий пост. А так как деньги поступали в кассу исправно, он безропотно подчинялся тому, кто их платил. Если бы он знал, что О'Брайен сколотил огромное состояние на интернациональном наркотическом бизнесе, его, вероятно, хватил бы удар.
Бывший гангстер О'Брайен теперь не ссорился с законом и, благодаря потрясающей изворотливости, умел оставаться в тени. Ему удалось благополучно улизнуть из Франции вместе с капиталом в то время, как многие его сообщники попали на каторгу. Он приехал в Калифорнию, во Флинт-сити, чтобы отойти от дел и пристроить свои денежки в какое-нибудь выгодное предприятие. Но вскоре бездеятельная жизнь ему надоела, и пришло решение заняться политикой. Познакомившись с городскими партиями, он понял, что та, которую возглавляет, стоит на ногах слабей остальных. Несмотря на то, что, торгуя наркотиками О'Брайен вел себя максимально осторожно, он все же до конца не был уверен в безопасности. Ему было известно, что один из его сообщников, получив во Франции двадцать лет тюрьмы, выдал полиции его приметы, надеясь таким образом облегчить свою участь. Так что отношение к полиции у О'Брайена было особым.
Он избегал всяческой огласки и следил, чтобы ни одна его фотография не попала на страницы газет, а также на глаза инспектора полиции во Франции, который занимался его поисками. О'Брайену совсем не улыбалось получить двадцать лет принудительных работ. Вот уже три года он жил почти спокойно, и это очень устраивало бывшего воротилу наркобизнеса. Он вел тихую и уединенную жизнь, забавляясь тем, что контролировал жизнь процветающего города, и не давал повода избирателям догадаться о том, кто он есть на самом деле.
У О'Брайена была теперь роскошная вилла, окруженная громадным садом, который спускался до самой реки. Высокие стены окружали его резиденцию, защищая от нескромных взглядов.
Говард ехал на встречу с О'Брайеном. Он миновал аллею, по краям которой красовались великолепные цветочные клумбы. В саду, казалось, работал целый батальон китайцев-садовников, но Говард не обращал на них внимания. Этим утром голова шефа полиции была забита достаточно серьезными проблемами. Подозревая не совсем честное происхождение миллионов О'Брайена, он старался не попадаться в его обществе на глаза остальным членам партии. Но сегодня утром он должен был сообщить О'Брайену нечто, о чем не следовало говорить по телефону, рискуя быть подслушанным.
Говард поставил машину перед залитым солнцем входом в виллу и позвонил.
Бывший борец Селиван, служивший кем-то вроде вышибалы, открыл дверь и удивленно посмотрел на шефа полиции.
— Мистер О'Брайен дома? — спросил Говард.
— Да, — неуверенно ответил Селиван, но все же пропустил гостя в дом. — Он немного занят.
Где-то в недрах дома раздавалось женское пение, и Говард подумал сперва, что это радио, но тут же понял, что это живой голос. Говард мало понимал в музыке, но легкое сопрано, звучавшее в доме, было необыкновенно красивым и в какой-то момент шеф полиции заслушался.
— Скажите, хозяину, — велел он, очнувшись, — что я пришел по очень важному делу.
— Нет уж, скажите ему это сами, — возразил Селиван. — Я не самоубийца, чтобы прерывать кудахтанье этой курочки.
Он жестом указал на коридор, ведущий в салон. Говард быстро прошел по коридору и остановился перед распахнутыми дверями салона.
О'Брайен раскинулся в кресле, полузакрыв глаза, а у рояля, возле открытой балконной двери, сидела стройная, красивая девушка. Шеф полиции окинул ее мгновенным профессиональным взглядом и отметил, что это блондинка с зелеными глазами, тонким лицом, высокими скулами, чувственным ртом, одетая в кашемировый свитер и клетчатые синие брюки.
Девушка пела арию, которую Говард когда-то слышал, но откуда она, вспомнить не мог. Говард стоял неподвижно и, не отрываясь, смотрел на девушку. До сих пор он считал самой красивой женщиной в городе свою жену, но эта незнакомка оставила Глорию далеко позади.
В конце пассажа девушка увидела нежданного гостя, вздрогнула, взяла фальшивую ноту и сняла руки с клавиш.
О'Брайен нахмурился и открыл глаза.
— Что с тобой? — спросил он и, проследив направление ее взгляда, заметил Говарда.
— Простите, что беспокою вас, — сказал тот, входя в салон, — но мне нужно сказать вам пару слов.
О'Брайен встал, кажется, ничуть не удивившись, хотя появление шефа полиции не могло не смутить его.
— Вы не должны были входить до окончания арии, — шутливо сказал он, подходя к Говарду и пожимая ему руку. — Музыка никогда не была вашим хобби, не так ли? Тем хуже. Мистер Говард, позвольте представить вам мою невесту мисс Доман.
Девушка встала и слегка улыбнулась, но во взгляде ее мелькнуло неудовольствие. Говарду даже показалось, что она опасается его.
— Ваша невеста? — удивленно сказал он. — Я этого не знал! Примите мои поздравления. А я-то думал, что вы на всю жизнь решили остаться холостяком.
— Просто я не спешил, — сказал О'Брайен, обнимая девушку за талию. — Но мисс Доман стоит того, чтобы ждать встречи с ней и дольше. Гильда, мистер Говард — очень влиятельный человек, и я хочу, чтобы вы стали друзьями.
— Ты хорошо знаешь, Сион, что твои друзья — это и мои друзья тоже.
— Отлично сказано! — рассмеялся О'Брайен. — Тогда почему у тебя такой нелюдимый вид? — и, не дожидаясь ответа, он повернулся к Говарду.
— Что вы будете пить?
— Но я… — Говард посмотрел на Гильду, а потом на О'Брайена, — я пришел по небольшому делу.
— Ты слышишь, дорогая? Дело!
— В таком случае, я оставлю вас, — сказала девушка, освобождаясь от руки О'Брайена. — Ты ведь недолго, Сион?
Она улыбнулась Говарду и вышла из салона.
Говард проводил ее восхищенным взглядом, пораженный формами, которые подчеркивали брюки и свитер.
— Она бесподобна, да? — спросил О'Брайен, который знал слабость Говарда к молодым красоткам. — А какой голос! — Он подошел к бару и налил два стакана виски. — Подумать только, когда я ее встретил, она пела в одном ночном кабаке. Но я уговорил ее серьезно заняться пением, и теперь она поет Моцарта. Ее слушал сам Франчелли и был в восторге. Он сказал, что из нее может получиться оперная дива.
Говард взял предложенный стакан и сел, поглядывая на О'Брайена.
— Он в хорошей форме, — подумал шеф полиции с завистью. — Сколько ему лет? Не меньше сорока. И подумать только, этот негодяй отхватил такую классную девушку, а кроме того располагает не меньше, чем десятью миллионами!
О'Брайен выглядел действительно совсем неплохо. Густые черные брови и тонкие усы придавали ему сходство с Мефистофелем.
— Так что же у вас за дело? — спросил О'Брайен, усаживаясь на спинку кресла и покачивая ногой, обутой в дорогой ботинок.
— Вам уже говорили о доме двадцать пять по Лессингтон-авеню?
О'Брайен поднял правую бровь.
— В связи с чем?
— Я выяснил, что этот дом принадлежит вам.
— И что же?
— Вчера вечером там была убита одна проститутка. Еще четыре квартиры в этом доме тоже заняты продажными женщинами.
О'Брайен сделал глоток, поставил стакан и закурил сигарету. Лицо его было совершенно бесстрастным, но Говард знал его достаточно хорошо для того, чтобы понять — мозг О'Брайена совершает лихорадочную работу.
— Пусть вас это не тревожит, — проговорил, наконец, О'Брайен. — Я все улажу. Кто эта девица?
— Ее звали Фей Карсон.
— У полиции на нее что-нибудь есть?
Говард покачал головой.
— Пресса в курсе?
— Будет в курсе через час или два. Я решил поговорить с вами заранее, чтобы у вас не было неожиданностей.
— Кто вам сказал, что здание принадлежит мне?
— Монтелли.
— Он слишком много болтает.
Говард сделал большой глоток, он нуждался в подкреплении. Только что О'Брайен, набитый своими подозрительными миллионами, словно мешок, признался, что ему принадлежит дом свиданий.
— Вы знали, чем зарабатывают эти женщины?
— Естественно, — О'Брайен нахмурился. — Нужно же им где-то жить? Кроме того, их не смущает цена за квартиру.
Он встал, подошел к телефону, набрал номер и через несколько секунд сказал:
— Такс, это ты? Для тебя есть срочная работа. Отправляйся на Лессингтон-авеню и выброси на улицу всех кур, которых найдешь в нашем курятнике. Там их должно быть четверо. Всех за дверь! Когда помещение освободится, посели на их место каких-нибудь приличных людей, желательно, старых дев. Ты понял? — Он положил трубку и вернулся на место.
— Ну вот, все устроено. Когда приедут газетчики, они найдут в доме таких жильцов, что им придется снять шляпы и тщательно вытереть ноги о коврик.
Говард тревожно посмотрел на О'Брайена. Все это было подозрительно просто — настоящие гангстерские приемы.
— Мне и в голову не пришло сделать что-нибудь подобное, — сказал он.
О'Брайен усмехнулся.
— В вашем распоряжении тоже есть псы, которым вы даете кость или бьете плеткой. Моя главная задача в том, чтобы держаться подальше от неприятностей.
О'Брайен закурил, предложил сигарету Говарду и продолжал:
— Теперь расскажите мне обо всем подробней. Вы нашли убийцу?
— Пока нет. Он не оставил следов. Девушка, похоже, знала его, потому что убийца ударил ее спереди, но никто ничего не слышал. Она не звала на помощь.
— Кто ведет следствие?
— Донован. Но я сказал Адамсу, чтобы он тоже не сидел, сложа руки.
— У вас есть приметы?
— Очень неопределенные: человек лет тридцати, красивый, в светло-сером костюме.
— С этим далеко не уйдешь, — пробормотал О'Брайен, снова наполняя стаканы.
— Это лучше чем ничего, — сказал Говард, принимая стакан. — Такие истории всегда трудно распутывать.
— Барт схватится за эту историю, чтобы сделать нам неприятность. Вы говорили с Фабианом?
— Нет еще. Но вряд ли он сможет что-то сделать. Если я выйду на убийцу, все встанет на свои места. Меня беспокоит только слава этого дома.
— Спасибо, что объяснили, — язвительно проговорил О'Брайен, — а то я ужасно непонятливый. — Он встал. — Не подумайте, что я хочу выставить вас за дверь, но сегодня утром у меня чертовски много работы. Держите меня в курсе дела. Я хочу иметь копии всех рапортов, которые появятся по этому делу. Желательно в отпечатанном виде.
Говард заколебался.
— Видите ли… рапорты не должны попадать за стены управления. Это противоречит правилам. Лучше я стану держать вас в курсе дела.
— Мне нужны копии рапортов, — значительно проговорил О'Брайен и улыбнулся недоброй улыбкой.
— Хорошо, — становясь сговорчивым, согласился Говард, — я устрою это.
— Спасибо. Я знал, что на вас можно положиться. Предупредите Фабиана, что Барт собирается пойти в наступление. Но не нужно слишком затыкать рот прессе: пусть они поговорят о девушке. Скажите им, что она была танцовщицей в ночном баре.
— Ясно.
О'Брайен проводил Говарда до двери.
— Вы считаете, Донован справится с этим делом?
— Этим занимается еще Адамс.
— Да… Адамс… Это умный агент. Ладно, спасибо, что заехали. Буду ждать репортеров.
О'Брайен, стоя на пороге, смотрел, как Говард идет к машине, потом он медленно закрыл дверь и некоторое время стоял, задумавшись.
Гильда, наблюдавшая за ним через полуоткрытую дверь библиотеки, передернула плечами, заметив злобную усмешку, искривившую губы ее будущего мужа.
Детектив Лео Дункан сунул в зубы сигару, чиркнул спичкой и, затянувшись, посмотрел на сержанта Донована, который сидел по другую сторону стола и медленно жевал сандвич с ветчиной. Лицо его было омрачено думами.
Дункан, который уже не надеялся повысить звание, снова обрел надежду после того, как стал работать с Донованом по делу об убийстве. Он не считал, будто бы сержант хватает звезды с неба, но хорошо запутанное преступление всегда дает шанс для продвижения тому, кто умеет работать мозгами.
— Этот старый хек клянется всеми святыми, что у него был блокнот, где он отмечал номера машин на стоянке. Но этот блокнот исчез.
Донован придвинул чашку кофе и тоже взял сигарету.
— Не сам же он спер этот дурацкий блокнот, — сказал Дункан, — там наверняка кто-то был. — Может быть его стибрил тип в сером костюме. Он зашел поговорить со стариком, определенно зная, что у того есть книга для записей. Скорей всего, это он.
Донован покачал головой.
— Этот тип в сером костюме кажется мне нашим клиентом, иначе зачем он дал сторожу фальшивый номер. Мы не потеряли времени даром, Дункан. У нас уже есть основания задержать его. А сейчас мы должны проверить крут знакомств этой Фей Карсон. Наверняка у нее были более или менее постоянные клиенты. Кроме того, нужно вернуться в банк и поговорить с тем типом, который наврал мне насчет телефонной кабины.
— Банк уже закрыт…
— Возможно, ночной сторож знает адрес…
Ночной сторож не знал ни адреса, ни самого Паркера.
— Когда я заступаю на смену, — объяснил он, — здесь уже пусто. Приходите утром, и вы получите адрес.
— Тогда мне нужен адрес директора, — резко сказал Донован. — Это очень срочно.
— У меня нет никаких адресов, — ответил сторож. — За всеми справками нужно обращаться к мистеру Холанду, главному кассиру.
— Идет, — нетерпеливо сказал Донован. — Давайте мне его адрес да поскорей, я спешу.
Ночной сторож нацарапал на бумажке адрес, и детективы вернулись к машине. Они без труда нашли нужную улицу и через несколько минут были уже перед ухоженным розовым садиком.
— Чудесные розы, — похвалил Донован, который в свободное время с удовольствием возился у себя в саду. — А вот лужайку давно следовало бы подстричь. Кстати, мне тоже надо заняться своей лужайкой.
— Займитесь лучше своей основной работой, — буркнул Дункан.
Донован подошел к двери и с силой нажал на кнопку звонка. Они подождали немного и, когда Донован уже собирался повторить звонок, дверь отворилась, и на пороге показался служащий, которого Донован уже видел в банке и который, это было ясно, умирал от страха. Это удивило детектива. Выдвинув вперед тяжелую челюсть, он нахмурил брови и грозно спросил:
— Вы — Холанд?
Кен молча кивнул.
Заинтригованный Донован рассматривал Холанда. «Можно подумать, он ограбил кассу своего банка, — подумал детектив. — Чего это он так сдрейфил?»
— Мне нужно поговорить с Паркером, — заявил Донован, — где он живет?
Кен открывал и закрывал рот, но не мог произнести ни слова. Глаза его были прикованы к полицейскому, который вынужден был повторить вопрос.
Кен сглотнул слюну и, едва ворочая языком, произнес:
— Маршалл-авеню, двадцать пять. Это — следующая улица.
Донован достал свою записную книжку и сделал там заметку.
— Он говорил вам что-нибудь, когда ходил звонить жене?
— Нет… ничего.
— Но вы видели, как он пользовался телефоном?
— Да, видел.
— В котором часу это было?
— Не знаю… Не обратил внимания.
Донован с отвращением посмотрел на собеседника, потом повернулся к Дункану:
— Идемте, мы только зря теряем время.
Они большими шагами пошли по аллее, распахнули калитку и направились к машине.
Дункан, который шел последним, прежде чем сесть в машину, резко обернулся.
Холанд стоял на пороге дома и, совершенно бледный, смотрел им вслед. Встретившись глазами с детективом, он вошел в дом и резко захлопнул дверь.
Глава 3
Когда машина шефа полиции исчезла за поворотом, Сион О'Брайен медленно вернулся в салон, сел в кресло и позвал Гильду.
— Наконец-то, — сказала она, входя. — Что ему было нужно, Сион?
О'Брайен взял Гильду за руку и, заставив сесть на ручку своего кресла, обнял за талию.
— Он принес плохие новости, дорогая.
Тело Гильды напряглось, как струна.
— Помнишь Фей Карсон? — спросил Сион, внимательно глядя на девушку.
Ее тонкие ноздри затрепетали, взгляд посуровел.
— Помню. Что с ней?
— Она была любовницей твоего брата?
Гильда передернула плечами.
— Почему ты решил вытащить эту старую историю?
О'Брайен резко встал и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по салону.
— Это не такая уж старая история… Нет никакой необходимости говорить, что я схожу по тебе с ума и делаю все, что ты только пожелаешь. Но ты должна понимать, что я контролирую всю политическую жизнь города, а политика — это грязная игра, где каждый старается перегрызть глотку своему конкуренту. Ничто так не способствует гибели целой политической партии, как скандал, поднятый прессой. Избиратели очень не любят газетной шумихи, понимаешь?
Гильда, выпрямившись, сидела на ручке кресла.
— При чем здесь мой брат Джонни? — спросила она.
О'Брайен в упор посмотрел на девушку.
— Я только хотел сказать тебе, что Говард принес плохие новости. Прошлой ночью Фей Карсон была убита.
Наступило тяжелое молчание, потом О'Брайен сказал:
— Ты знаешь, что Джонни вернулся вчера вечером? Один из моих людей видел его около «Голубой розы». Ты с ним встречалась?
Гильда замялась, а потом кивнула, не глядя на О'Брайена.
— Я знала, что Джонни в городе, — подтвердила она, не поднимая ресниц.
— Он мог ее убить? — жестко спросил О'Брайен.
Гильда подняла голову, и зрачки ее расширились.
— Конечно, нет! Как ты можешь говорить такое!
— Давай, будем играть честно, малышка, — сказал О'Брайен. — Ты прекрасно понимаешь, почему я тебя об этом спрашиваю. Когда Джонни попал в психиатрическую клинику, он угрожал, что убьет Фей, и вот, не прошло и двух часов после его освобождения, а мисс Карсон мертва. Не будем прятаться от фактов, которые говорят сами за себя.
Гильда не шевелилась, и О'Брайен, заметив, что она пытается овладеть собой, подошел и обнял ее.
— Послушай, не нужно так волноваться. Ты ведь не одна, у тебя есть я. И на свете не так много вещей, которых я не мог бы для тебя сделать.
— Это не он, — проговорила девушка срывающимся голосом. — Джонни не способен на такое.
Хорошо зная братца Гильды, О'Брайен подумал, что тот способен на все.
— Ты так думаешь, — нежно возразил он, — потому что это твой брат, и ты его любишь. Но представь, что станут думать другие, особенно если учесть его репутацию.
— Я тебе говорю, что это не он! — закричала Гильда, вскакивая. — Можно подумать, у тебя есть доказательства. — Она судорожно вздохнула. — Этот тип из полиции не подозревает его?
— Он не подозревает даже о существовании Джонни.
— Да? Тогда к чему весь этот разговор?
— Ты видела его вчера?
— Нет, но он звонил мне по телефону.
— И ты решила скрыть это от меня?
— Конечно, я должна была сказать тебе, но Джонни просил не делать этого. Ему нужны деньги, чтобы уехать в Нью-Йорк. Тогда я велела ему прийти в «Голубую розу», но он не пришел, вероятно, взял деньги в другом месте.
— У Фей?
— Нет! Он не знал ее адреса. Он ее вообще не видел!
— Дай господь, чтоб это было действительно так, — сурово проговорил О'Брайен. — Итак, ты с ним не встречалась?
— Нет!
Проницательности О'Брайена хватило, чтобы понять: Гильда лжет. Она, конечно же, встречалась с братом и теперь тоже была уверена, что именно Джонни убил Фей Карсон.
— Значит, ты думаешь, он уехал в Нью-Йорк, — равнодушным тоном произнес О'Брайен, внимательно наблюдая за Гильдой.
— Да. Он скоро напишет мне, я просто уверена в этом.
— Понимаю.
Она снова лгала. О'Брайен подумал вдруг, что Гильда спрятала братца у себя, и он находится совсем недалеко.
— Ну, раз он уехал… — задумчиво проговорил он. — Черт! Мне нужно позвонить по телефону. Подожди, я сейчас вернусь.
О'Брайен вышел из салона и заперся в библиотеке. Набрав номер, он вполголоса проговорил:
— Мне нужен Такс.
Почти сразу же в ответ раздался резкий мужской голос:
— Да, патрон!
— Ты хорошо поработал на Лессингтон-авеню, теперь для тебя есть новое задание. Срочно отправляйся на Балдерс-стрит, сорок пять к мисс Доман. Я полагаю, там находится ее брат Джонни. Проверь, не обнаруживая себя. Если он действительно там, спрячь его в надежном месте. Это непросто, но ведь и ты не новичок. Возьми с собой Вайти.
— Слушаюсь, патрон! — коротко ответил Такс.
— Отвези его туда, где мне будет легко с ним встретиться. Но смотри, чтобы его никто не видел… и не слишком бей. Во всяком случае не бей по голове, хоть она у него и дубовая.
— Будьте спокойны, патрон, — ответил Такс, — я буду держать вас в курсе дела.
О'Брайен повесил трубку, закурил сигарету и вернулся в салон. Взглянув в покрасневшие глаза Гильды, он понял, что девушка плакала, и сел рядом с ней на диван.
— Не нужно нервничать, — нежно сказал он. — Я позабочусь обо всем, но для этого мне необходимо знать, что произошло между вами троими: тобой, Джонни и Фей Карсон. У меня есть недруги, и они знают, что я хочу жениться на тебе. Если Джонни попадет им в руки, это будет замечательный козырь, чтобы навредить мне. Я должен знать, что произошло между вами.
— Если ты боишься неприятностей из-за Джонни, не надо жениться на мне.
— Я женюсь на тебе, — сказал О'Брайен, пристально глядя в глаза Гильды. — Это единственное, в чем я совершенно уверен. Но я не хочу никаких скандалов, поэтому ты должна быть со мной откровенна.
Она пожала плечами.
— Да, конечно. Это грязная история, но я тебе расскажу… Я занималась пением, а у нее был танцевальный номер с Морисом Вердом. Она влюбилась в него, как кошка, и напрасно. Это был эгоист без стыда и совести. Однажды она познакомила его со мной, а он сразу же положил на меня глаз. Фей не верила, что я его не провоцирую и стала устраивать мне сцены ревности. В то время мы жили с ней в одной квартире, но после этого нам пришлось разъехаться. А Верд не оставлял меня в покое. Он преследовал меня, и тогда я уехала из города, а он, разозлившись на Фей, бросил и ее, и их танцевальный номер и тоже куда-то уехал. Когда я узнала, что Верда нет в городе, вернулась обратно, но Фей не захотела меня видеть, правда, я не слишком опечалилась: к тому времени она пошла по нехорошей дорожке. Она бросила танцевать и торговала своими прелестями.
Джонни тогда как раз вернулся с войны, и ему приходилось туго. Он полностью был выбит из колеи: много пил и чуть что — приходил в бешенство. Только я могла успокоить его. Вот в то несчастное время он познакомился с Фей и сразу влюбился в нее, а она, видимо, решила отомстить мне. Джонни собирался жениться на ней, и вдруг один из его друзей подсунул ему ее адрес, сказав, что она отличная шлюха и с ней можно отлично провести время. Джонни сильно побил ее тогда. Если бы не подоспел Сэм Дарси, он вообще убил бы ее. Но Сэм связал Джонни и послал за мной, а я позаботилась, чтобы Джонни попал в психиатрическую лечебницу. Продолжение истории ты знаешь.
О'Брайен потер щеку.
— Значит, Сэм Дарси в курсе дела?
— Он знает, что Джонни поколотил ее и хотел убить.
— Как ты думаешь, Сэм видел Джонни?
— Не знаю.
— Ладно, — сказал О'Брайен. — Теперь я знаю хотя бы, как мне себя вести. Кстати, Говард сказал, что у них есть приметы типа, который выходил из дома Фей приблизительно в час преступления. Приметы не совпадают с Джонни.
— Так я же и говорю: Джонни здесь не при чем.
— Никого не интересует, что станем говорить ты или я. Факт остается фактом: твой брат угрожал Фей и, стоило ему появиться — она мертва. Хоть бы они поймали того высокого типа в сером костюме, это наша единственная надежда.
— Конечно, полиция найдет его! — порывисто проговорила Гильда.
— Будем надеяться, — озабоченно сказал О'Брайен, а потом, взглянув на девушку, улыбнулся и добавил: — Забудь обо всем этом, милая. Пора завтракать.
Она покачала головой.
— Я должна вернуться к себе. У меня дела.
— Ты будешь завтракать со мной! — твердо сказал он, и взяв за руку, увлек по коридору.
Часом позже, когда Гильда уехала уже на своей большой спортивной машине, зазвонил телефон.
О'Брайен снял трубку.
— Говорит Такс, — раздался резкий голос. — Все хорошо: клиент был там, и я забрал его.
Лицо О'Брайена посуровело.
— Куда?
— На «Виллу Пойнт».
— Хорошо. Буду там через час. Не выпускай его.
Кен Холанд закрыл дверь, словно в тумане, вернулся в гостиную, и без сил упал в кресло. Сердце его колотилось, словно он только что пробежал стометровку. Страх, который он испытал при появлении полиции, все еще держал его своими липкими лапами.
— Я веду себя как последний трус, — подумал Холанд. — Что, если они заметили, как я дрожал? Еще одна такая встреча, и я выдам себя с головой.
Неожиданно Холанд подумал о Паркере. Нужно было предупредить его. Холанд набрал номер Паркера и прислушался к гудкам.
— Шевелись же! — мысленно торопил он сослуживца. — Сейчас они приедут к тебе!
Наконец раздался щелчок соединения, и холодный женский голос поинтересовался, кто у телефона.
— Кен Холанд. Я хотел бы поговорить с Максом.
— Он, вероятно, в саду. Посмотрю, сможет ли он подойти. Не вешайте трубку.
Кен ждал, терзаемый беспокойством.
— Вы еще у телефона? — снова прозвучал женский голос. — Я скажу ему, чтобы он перезвонил вам. Сейчас он разговаривает с какими-то двумя господами в саду. Думаю, это ненадолго.
— Спасибо, — сказал Кен, вешая трубку.
Он подошел к бару, налил себе виски, залпом проглотил его, закурил сигарету и стал ждать.
Что будет с Паркером? Сознается ли он, что знаком с Фей? Скажет ли, что давал номер ее телефона Холанду? Вспомнит ли он, что у Холанд а есть серый костюм?
Кен не мог усидеть на месте, встал и направился в сад. Дойдя до калитки, он посмотрел, стоит ли еще полицейская машина у дома Паркера, но, опасаясь, что детективы заметят его, вскоре вернулся назад.
И вдруг его мозг, подобно молнии, озарила мысль:
— А что я сделал с блокнотом, который украл у сторожа?
Лицо его медленно сменило все оттенки от белого до красного, когда стало ясно, что он не в силах вспомнить, куда подевался блокнот. Он совершенно забыл о дурацком блокноте! Кажется, разговаривая со сторожем, он сунул его в карман брюк, а потом? В памяти образовался провал. Во всяком случае в брюках он ничего не оставил, потому что, прежде чем отнести их в магазин, осмотрел все карманы.
— Где же я его оставил? Потерял на улице?
Если полиция найдет блокнот, то автоматически отыщет и его, потому что там есть номер машины.
Холанд тоскливо посмотрел вокруг. Если бы он потерял блокнот в доме, уборщица подняла бы его и положила на стол. Нужно искать! Но поиски не увенчались успехом. Когда Холанд понял, что блокнота дома нет, уже наступила ночь.
Блокнот мог выпасть из кармана в машине! Идиот! Первое, что надо было осмотреть, — это машина.
Холанд вышел и направился к гаражу. Он уже почти достиг цели, когда заметил Паркера, с опущенной головой бредущего по дорожке к дому.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказал он Холанду, подходя.
— Идемте, — сказал Кен, и вместе с гостем вернулся в дом. — Простите за беспорядок: я искал кое-что и перевернул все вверх дном.
Паркер рухнул в кресло. Его толстое, обычно красное лицо, было осунувшимся и бледным. Руки, лежащие на коленях, судорожно шевелились.
— У вас есть выпить?
— Конечно, — ответил Кен и наполнил виски два стакана. — Ко мне недавно приезжали полицейские, они спрашивали ваш адрес. Я пытался предупредить вас, но они успели раньше.
Паркер бросил на него инквизиторский взгляд. Кен, чувствуя себя очень скверно, отошел и сел в кресло.
— Что произошло? — спросил он после долгого молчания.
— Им ничего не удалось вытянуть из меня, — тихо сказал Паркер. — Я держался своей версии. Но сержант мне не поверил, он сказал, что я лгу, а на самом деле звонил не жене, а Фей. Я предложил ему доказать это. Он страшно ругался, но под конец сказал, что не считает меня убийцей. Это очень любезно с его стороны, вы не находите? Но он надеялся, что я знаю некоторых ее клиентов. Тогда я снова сказал, что ничего не знаю, и звонил не ей, а жене, и сержант решил узнать у Мези, правду ли я говорю…
Паркер сделал большой глоток и стал разглядывать свои ботинки.
— Те десять минут, которые я провел наедине с другим полицейским, пока сержант разговаривал с Мези, были самыми ужасными в моей жизни. Но Мези… Боже мой! Это необыкновенная женщина! Она почувствовала, что я попал в беду, и подтвердила, что я звонил где-то после девяти часов. Ей удалось убедить сержанта, и он извинился передо мной.
Кен откинулся на спинку кресла.
— Знаете, — продолжал Паркер, — я в восторге от нее. После их ухода я все рассказал Мези, и она очень плохо восприняла это…
— Вы рассказали, что ходили к этой девице?
— Это было необходимо. Мези знала, что я солгал сержанту. Не мог же я лгать и ей. Она прямо спросила, виделся ли я с Фей. Я ответил — да…
Кен почувствовал, что если бы Энн задала ему такой вопрос, он не в состоянии был бы скрыть от нее правду.
— Мне очень жаль…
— Да, — Паркер провел рукой по лбу. — Она очень плохо восприняла это. Ее мать все слышала, и сразу же влезла в разговор. Это может разбить нашу семью.
— Мне очень жаль, — повторил Холанд.
— Ах, как я виноват перед ней, — лепетал Паркер. — Это смешно, но мне было так уютно с Фей, мне казалось, что рядом с ней я становлюсь сильным и мне не грозят никакие неприятности. — Неожиданно он поднял глаза и твердо посмотрел на Кена. — Довольно говорить о моих неприятностях, я должен сказать вам кое-что еще… Сержант описал мне типа, которого они подозревают в убийстве. Его приметы заставили меня задуматься. — И, наклонившись вперед, он продолжал: — Вы совершенно уверены, Холанд, что не ходили к ней прошлой ночью?
Сердце Кена остановилось на мгновение, а потом забилось с бешеной энергией. Кажется, он изменился в лице. Он делал страшные усилия, чтобы посмотреть Паркеру в глаза, но понимал, что это ему не удастся.
Чтобы скрыть волнение, Кен взял сигарету, закурил и проговорил чуть дрожащим голосом:
— Не могу понять, к чему вы клоните, Макс. Я же говорил вам, что провел вечер дома.
Паркер не отводил испытующего взгляда.
— А у меня ощущение, что вы лжете, — сказал он. — Вы ходили к ней?
— Я же сказал, что нет! — закричал Кен, вскакивая с места.
— Боже мой! — пробормотал Паркер, бледнея. — Когда они сказали как выглядел убийца, я подумал, что он очень похож на вас, но гнал от себя эту мысль. А вот теперь… теперь я полностью уверен, что это вы!
Ужас Холанда был так велик, что скрыть его было невозможно.
— Они ищут высокого темноволосого парня лет тридцати, — горько сказал Паркер, — одетого в серый костюм и серую шляпу, владельца старого «линкольна». — Он с трудом встал. — Боже! Боже! Конечно, это вы. Все написано у вас на лице, Холанд!
Мужчины, замерев, некоторое время смотрели друг на друга.
— Это не я! — воскликнул, наконец, Холанд. — Вы должны мне верить, Паркер, это не я. Ну, говорю же вам!
— Ничего не хочу слушать, — быстро прошептал Паркер. — Я не знаю ваших дел, и хочу остаться в стороне от всего этого. Понимаете? Я дал вам номер телефона, но, умоляю, не говорите этого полицейским. Вы уже разрушили мой семейный очаг. Если узнают, что номер телефона дал вам я, меня вышвырнут с работы. Газеты вываляют мое имя в грязи. Не вмешивайте меня в эту историю, Холанд!
— Я же сказал вам, что это не я, — выдавил Кен, беря Паркера за руку. — Почему вы не верите?
Паркер с силой вырвал руку и отступил.
— Считаю я вас виноватым или нет — неважно. Пусть это решает полиция. Рано или поздно вас поймают.
У них есть ваши приметы, им не понадобится много времени, чтобы выйти на вас. И с того момента, как вас арестуют, заклинаю: не произносите моего имени! Обещайте мне это!
— О! Довольно о вас! — с неожиданной яростью закричал Холанд. — Вы говорите только о себе, а что же я?
— Выкарабкивайтесь сами! — заявил Паркер.
— Вот еще! Не забывайте, что вы толкнули меня на это. Если бы я, как идиот, не послушался ваших отвратительных советов! Это из-за вас я пошел туда! — Холанд остановился, чтобы набрать воздуха, но видя страх Паркера, осекся. — Да, я был с ней прошлой ночью. Я был с ней, но не убивал. Она была в спальне, а я — в гостиной, когда…
— Остановитесь! — закричал Паркер с искаженным лицом. — Вы не соображаете, что говорите! Я не желаю вас слушать! Вы пытаетесь сделать из меня своего сообщника, рассказывая это. Но я ничего не хочу слышать. Не вмешивайте меня в это дело, большего я не прошу. И запомните: это дело касается только вас, вас, а не меня. У меня лишь одна просьба: когда полиция вас схватит, не говорите им, что я дал вам телефон этой девки!
Перед этим бледным, искаженным ужасом лицом, Кен неожиданно обрел мужество.
— Будьте спокойны, — сказал он. — Я не назову вашего имени. Но не забывайте все же о своей вине. По вашей милости я пошел туда, без вас мне бы такое и в голову не взбрело. Думайте об этом иногда, может быть, вам все же станет хоть немного стыдно. А теперь — вон отсюда!
Паркер не нуждался в повторении. Он бросился к двери и уже через несколько секунд бежал по дорожке. Кен из окна смотрел ему в спину.
— Этот, по крайней мере, не наболтает лишнего, — подумал он. — Он испугался еще больше, чем я. Но машина завертелась…
С замирающем сердцем Кен подумал о том, что ему предстоит. Он должен избегать случайной встречи с Рафаилом Свитингом, как огня опасаться блондинок и работать бок о бок с Паркером, который считает его убийцей! С Паркером, который знает, что он ходил к Фей Карсон. Через шесть дней вернется Энн, и кошмар сделается еще более безысходным.
Он невидящим взглядом уставился в окно. Вспышка мужества, которая только что поддержала его, угасла.
Тогда он сделал вещь, которую не делал с детства: он пошел в спальню, встал на колени и начал молиться…
Лейтенант Гарри Адамс шел по аллее, ведущей к «Голубой розе». Дождь лил, словно во время всемирного потопа. Он позвонил и, дождавшись, пока откроется глазок в дубовой двери, сказал:
— Я хочу повидать Сэма Дарси.
Джо, который как обычно дежурил у двери, отворил после некоторого колебания.
— Я поищу его, лейтенант.
Адамс, закуривая, быстрым взглядом оглядел помещение. Девица, работающая в гардеробе, направилась было к нему, но, поняв, с кем имеет дело, шарахнулась, словно протянув руку к розе, заметила под ней змею.
Гарри Адамс привык к такой реакции, это его даже развлекало.
Какая-то рыжая девица, выйдя из туалетной комнаты, улыбнулась Адамсу профессиональной улыбкой, которая тут же погасла под холодным взглядом лейтенанта. Она устремилась по лестнице к ресторану и едва не сбила поднимающегося навстречу Сэма Дарси.
— Здравствуйте, лейтенант, — сказал Дарси несколько напряженно. — Вы — редкий гость. Кого-нибудь ищете, или просто решили развлечься?
— Я пришел по делу, Сэм, — ответил Адамс, в упор разглядывая негра. Его макушка едва достигала высоты, на которой сиял бриллиант, украшающий галстук Сэма, но громадный рост собеседника, казалось, не смущал полицейского.
— Хочу поговорить с вами без свидетелей.
— Понятно, — сказал Дарси без малейшего энтузиазма. — Тогда идемте в кабинет, — и он провел лейтенанта в большую, богато обставленную комнату, окна которой были плотно зашторены. Очаровательная мулатка Клодетт, жена Сэма, сидя за столом, сводила дебет с кредитом. Увидев Адамса, она тревожно взглянула на мужа.
— Оставь нас, детка, — сказал Дарси, — лейтенант хочет поговорить со мной.
Клодетт убрала бумаги в ящик стола и послушно вышла из комнаты.
Адамс сел.
— Что будете пить, лейтенант?
— Ничего, Сэм, я не пью на службе.
Дарси плеснул себе виски с водой и сел за письменный стол.
— У меня что-нибудь идет не так, лейтенант?
— Пока все идет неплохо, — ответил Адамс, щелкая суставами пальцев. — Я пришел поговорить о Фей Карсон.
Дарси никак не среагировал на это, он ждал.
— Донован приходил? — спросил Адамс.
— Два часа назад.
Адамс кивнул.
— Если увидитесь с ним еще, не говорите о нашем разговоре. Я должен действовать очень осторожно, в деле замешаны сильные мира сего. Одним словом, Донован делает свою часть работы, а я — свою.
Дарси не удивился: услышав о смерти Фей, он сразу же подумал, что все здесь непросто. Но эти мысли негр предпочитал держать при себе.
— Понятно, лейтенант.
— Я всегда относился к вам с пониманием, Сэм, — продолжал Адамс. — Я мог бы причинить вам серьезные неприятности, когда эта курочка плясала здесь почти без перышек. Многие клубы закрылись в этом году, и я приложил к этому руку. Потом эта драка в сентябре… Я вызволил вас тогда из этого дела. Настал момент, когда вы можете показать, что понимаете хорошее отношение.
— Я постараюсь, — пообещал Сэм.
Адамс стряхнул с сигареты на пол.
— Мне нужно побыстрей закончить это дело. Сомневаюсь, чтобы у Донована были особенные успехи, — его холодные глаза встретились с глазами Дарси. — Во всяком случае, вы должны помогать мне, а не Доновану.
— Как прикажете, лейтенант.
— Через несколько месяцев, самое большее — через год, руководить муниципалитетом попросят Линдсея Барта, — начал Адамс. — Нынешнее руководство, по сути дела, скомпрометировано. Мы с вами должны предвидеть события. Барт, сев на место, может прикрыть ваше заведение, это довольно зловредный тип. Но если вы сейчас покажете себя понятливым и сделаете так, чтобы Барт был вам обязан, он, придя к власти, вспомнит это и не тронет вас.
— Понял, лейтенант.
— Хорошо, — Адамс прикурил новую сигарету от старой. — Вы видели Фей Карсон вчера вечером?
— Да.
— С кем она была?
— Высокий темноволосый мужчина в сером костюме.
Адамс удовлетворенно кивнул.
— Отлично. Раньше вы его видели?
— Нет.
— Вы знаете его имя?
— Нет.
— Это друг мисс Карсон или клиент?
— Не знаю. Насколько я понял, им было хорошо вместе. Вообще-то, клиентов она сюда не приводила.
— Значит, это был друг?
— Не знаю, лейтенант. Она мне его не представила. Не знаю, что и думать.
— Он был похож на маньяка, способного заколоть женщину ножом?
Дарси покачал головой.
— Нет. Конечно, нет. Он мне показался даже симпатичным.
— Вот как? — скривился Адамс. — И все же ниточки ведут к нему. Его видели, уходящим из дома, где живет Фей, через некоторое время после преступления. Но какая у него могла быть причина? Какая была эта Фей? Не могла она пытаться заставить его плясать под свою дуду?
— Нет! — Дарси энергично замотал головой. — Она совсем не такой человек. Правда, она промышляла не совсем хорошим делом, но у нее были свои обстоятельства. Шантажом Фей никогда не занималась.
— Тогда зачем он ее убил? Может быть, он сумасшедший?
— Да нет, на сумасшедшего он не походил. Я хорошо разбираюсь в людях. Я даже обрадовался, увидев рядом с Фей такого приличного человека. Он не похож на тех, кто топчет курочек.
Адамс на некоторое время углубился в свои мысли.
— Вы давно знали Фей?
— Четыре года.
— Кто, если не тот тип, мог убить ее? У вас, конечно, есть какие-то соображения?
Дарси заерзал в кресле, сделал глоток виски и откинулся назад, держа в руке стакан.
— Я никому другому не сказал бы этого, лейтенант, — медленно проговорил он. — Но раз вы заговорили об этом… Конечно, я могу ошибаться…
— Для вас же хуже, если ошибетесь! Говорите.
— В прошлом году у Фей был приятель, с которым она почти не расставалась. Это Джонни Доман. Их всюду видели вместе. Ну, а потом, когда он узнал, чем Фей промышляет, Джонни стал избивать ее. Один раз я едва вырвал ее у него из рук. Без меня бы он убил Фей. Джонни так сильно ударил ее по голове, что она потом долго болела. Я еле справился с этим парнем. Но у него есть сестра, она может вить из него веревки. Я связал парня и вызвал ее по телефону. Мы посоветовались тогда, и она на год упрятала его в психушку. Вчера он вышел оттуда. Его подлечили… Один мой знакомый видел его прошлой ночью возле «Голубой розы». Он слышал, как Джонни спрашивал, где теперь живет Фей. Я сразу сообразил, что у нее могут быть неприятности и позвонил ей по телефону, но мне никто не ответил. — Он выразительно посмотрел на лейтенанта. — Нисколько не удивлюсь, если Джонни отыскал ее.
Адамс снова захрустел суставами пальцев.
— Джонни Доман? Я помню его: такой красивый блондин, высокий, стройный. Он одно время околачивался по бильярдным шестьдесят шестой улицы. Вы сказали об этом Доновану?
Дарси покачал головой.
— Он не спрашивал меня об этом.
— Доман? — Адамс потер щеку. — Да, это возможно. Хорошо, я проверю. Нужно будет узнать, что он делал во время убийства.
— Может быть, вы не знаете, — безразлично проговорил Сэм, — но сестра Домана собирается выйти замуж за мистера О‘Брайена.
Адамс, не реагируя, раздавил сигарету в пепельнице.
— Я и в самом деле не знал. — Он встал. — Это меняет дело и все усложняет. Спасибо за сведения, но держите все в тайне. Я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал.
— Никто и не узнает, а те, кто уже знают, будут молчать.
Адамс поднялся и медленно прошелся по комнате.
— Да, такого я не ожидал, — задумчиво проговорил он. — Если О'Брайен узнает, что я хочу поговорить с братом его невесты, он не обрадуется. А где сейчас находится Джонни?
Дарси пожал плечами.
— Может, у своей сестры? Она раньше очень любила его.
— Да, это не блестящий вариант, но он, без сомнения, у нее. Как бы это проверить, Сэм? Помогите-ка мне. Я не должен там показываться, а вы вполне сможете обнаружить его.
Дарси колебался.
— Вы не пожалеете об этом, — пообещал Адамс, видя его состояние. — Я улажу все дела с Бартом и прослежу, чтобы у него к вам было особое отношение.
— Хорошо, — согласился Сэм, — я попытаюсь, но обещать ничего не могу. А потом, может быть, он и не убивал. Что, если он не был у Фей ночью?
— Конечно. Все, что мне нужно — десятиминутный разговор с этим парнем. Найдите его побыстрей, Сэм, это очень важно.
Под проливным дождем Адамс шел к своей машине. Он сел за руль, опустил стекло и, задумчиво уставившись на приборный щиток, закурил. Итак, сестра Джонни выходит замуж за О'Брайена. Если Доман действительно убил Фей, О'Брайен будет скомпрометирован. — Адамс глубоко затянулся сигаретой.
У него было два варианта: длинное следствие и короткое. Может быть, пойти, поговорить с О'Брайеном, или, что предпочтительней, подождать, а потом поговорить с Бартом. Но прежде, чем идти к тому или другому, нужно убедиться, что Джонни Доман — убийца.
Он повернул ключ зажигания.
— В этой истории, если взяться за нее хорошенько, шурин Говарда, капитан Монтелли, рисковал вылететь со своего места, а вместо могучей фигуры О'Брайена могла появиться обыкновенная мокрая курица, к тому же порядком ощипанная.
— Вот удачный случай, которого я так долго ждал! — подумал Адамс. — И черт меня побери, если я не воспользуюсь им!
Он резко взял с места и скоро оказался у здания полицейского управления.
Глава 4
Большой «кадиллак» О'Брайена ехал по пустынной дороге вдоль реки. Этой дорогой почти не пользовались с тех пор, как закрылась консервная фабрика, и она пришла в запустение. Тем не менее вдоль реки еще сохранились полуразрушенные сараи, служившие раньше складами, и ветхая пристань, у которой, тем не менее, еще можно было держать судно. Воспользовавшись этим, Такс держал там свою посудину: нечто среднее между катером и яхтой.
Проехав несколько метров по дороге, ведущей к старому сараю, О'Брайен сбросил газ, остановил машину и прошел к поджидающему его судну.
«Вилла Пойнт», солидная яхта двадцати четырех метров в длину, стояла на якоре в полумиле от запретной зоны. Она служила О'Брайену для рыбной ловли, а кроме того, там он принимал друзей, у которых были неприятности с законом.
О'Брайен спрыгнул в катер Такса, сделал знак сидящему у мотора мулату и сел на переднее сиденье. Мулат послушно оттолкнулся от причала, запустил мотор и направил катер к яхте.
На палубе, прямо у сходен, стоял Такс — загорелый мордоворот с непрерывно бегающими светло-голубыми глазками. Его мясистое лицо было покрыто трехдневной щетиной, открытый ворот черной рубашки открывал могучую шею, белые когда-то брюки и каскетка яхтсмена, надвинутая на правый глаз, завершали этот пленительный образ.
Такс был единственным из банды торговцев наркотиками, кого О'Брайен прихватил с собой в новую, почти добропорядочную жизнь. Это был опасный человек, особенно если учесть, что в кармане его всегда были нож и кастет. О'Брайен умело использовал этого орангутанга и хорошо платил ему, и не было случая, чтобы Такс не справился с поручением, которое дал хозяин.
При виде поднимающегося по сходням О'Брайена Такс небрежно поднес два пальца к каскетке.
— Где он? — спросил О'Брайен.
— Внизу, — ответил Такс, указывая на трап.
Могучий, обнаженный по пояс негр, сидя на бидоне, сторожил вход. Он улыбнулся хозяину и отошел от двери.
— Что произошло? — спросил О'Брайен.
— Слегка помахали кулаками, — ответил Такс, не задумываясь, так как жизнь его была сплошным помахиванием кулаками. — Малыш не хотел вести себя спокойно, и мне пришлось отшлепать его. Нас никто не видел. Все в порядке, патрон.
— Он ранен? — сухо спросил О'Брайен.
— Ему досталось, но и было за что. Он умеет драться, мы едва справились. Но сейчас он пришел в норму и чувствует себя нормально. Будете с ним говорить, патрон?
— Да.
Такс впереди О'Брайена спустился по трапу, прошел по коридору и остановился перед дверью каюты. Он повернул ключ и вошел в каюту, кивком головы пригласив хозяина идти следом.
Джонни Доман лежал на койке, свесив ногу. О'Брайен приблизился, и пленник открыл глаза. Он был похож на сестру, но это не тронуло О'Брайена.
— Красивый подонок! — подумал он и громко сказал: — Привет, Джонни.
Доман не шелохнулся и наблюдал за посетителем большими, зелеными, почти как у сестры, глазами.
— Что это вы творите, Сион? — проговорил он, наконец. — Думаете, Гильда обрадуется, когда я расскажу ей?
О'Брайен придвинул стул, сел и жестом приказал Таксу выйти. Когда тот закрыл за собой дверь, он достал из кармана золотой портсигар и протянул его Джонни. После короткого колебания, пленник все же взял сигарету и прикурил от зажигалки О'Брайена.
— Мы будем говорить не о Гильде, — начал Сион, — а о вас. Как вы себя чувствуете, Джонни?
— Вы знаете, пока этот ваш негр не дал мне кулаком по башке, я чувствовал себя не очень хорошо. Сейчас все превосходно, — кривляясь ответил Доман. — Не думайте только, что я стану вас за это благодарить.
— Не знаю, не знаю, может быть и придется благодарить, — возразил О'Брайен. — Похоже, врачи вылечили вас не до конца, если для того, чтобы привести в норму, вас надо бить по голове.
— Меня могли бы отпустить из психушки и раньше, но эти клистирные трубки сообразили, что за меня платят звонкой монетой, и не спешили расставаться, — ответил Джонни, улыбаясь. — У Гильды, благодаря вам, много денежек, а у меня — нет. Но если бы ей нужно было привести мозги в порядок, я достал бы для этого несколько сот долларов, а она потом вернула бы мне долг: ведь после вашей свадьбы у нее появятся миллионы, и то что было потрачено на мое лечение, покажется просто пустяком.
О'Брайен почувствовал, что у него защипало в носу: это было признаком нарастающего гнева.
— Вы действительно наглый и гнусный человек, Джонни, — сказал он, стараясь не давать ярости захлестнуть себя. — Я счастлив, что у меня нет такого братца.
— Ничего, скоро я буду вашим шурином, — усмехнулся Джонни. — Если, конечно, Гильда согласится выйти за вас после бойни, которую вы мне учинили. Вы здесь чего-то не додумали. Но я готов не обсуждать с сестренкой эту тему, если вы обещаете дать мне две тысячи долларов за молчание. Для вас это совсем небольшая сумма.
— Действительно, самая малость, — тихо проговорил О'Брайен. — Но вы не получите даже этого. Вообще-то мне странно, почему до сих пор вы не спрашиваете, зачем мы приволокли вас сюда?
В зеленых глазах промелькнуло легкое замешательство.
— Да, интересно, зачем?
— По всей видимости, вас плохо вылечили в больнице. Вы все еще очень больны, бедняжка Джонни.
Юноша побледнел и глаза его засверкали.
— Неужели вы думаете, что Гильда пойдет за вас, если узнает, что со мной случилось? Вы сами роете себе яму. Доктора сказали, что я совершенно здоров, и вам меня не переубедить.
— Тогда почему вы убили Фей Карсон?
Джонни отвел глаза.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — потерянно прошептал он.
— Ну что вы, что вы, дружок. Отлично знаете. Прошлой ночью вы сходили к Фей Карсон и закололи ее ножом. Это замечательный поступок, который характеризует вас как настоящего маньяка.
— Вы сошли с ума! Прошлую ночь я провел в вашем обществе. Вы прекрасно знаете об этом.
— О, нет, так не пойдет, — О'Брайен покачал головой. — Я не собираюсь обеспечивать вам алиби. Вчера я допоздна был на приеме. Итак, почему вы ее убили?
— С чего вы взяли это?
— Не пытайтесь меня обмануть! — прикрикнул О'Брайен. — Прежде, чем залечь в клинику, вы обещали убить Фей Карсон, и вот вы на свободе, а она — убита. Вы в самом деле думаете, что сможете выкрутиться из этого дела?
— Конечно, смогу. Согласен, я говорил, что удавлю эту шлюху, а я всегда выполняю свои обещания. Я ее предупредил, но она не послушалась. Пришлось покончить с ней.
О'Брайен ни секунды не сомневался, что Джонни — убийца, но эти рассуждения привели его в замешательство.
— И как долго вы собираетесь скрываться от полиции?
— Что за глупости? — Джонни расхохотался. — Шурин влиятельного политического деятеля проучил шлюху, которая этого заслуживала, что тут страшного? К тому же я готов облегчить вам дело. У нее был один тип, когда я убил ее. Он за все заплатит: вам нетрудно будет взвалить это на него. Шеф полиции у вас в кармане, вы только объясните ему, что нужно сделать. Он умрет от счастья, если сможет оказать вам услугу.
— А вы уверены, что я захочу хлопотать ради вас? — усмехнулся О'Брайен. — Мне лично не хочется шевелиться.
— Ничего не поделаешь, придется, — уверенно сказал Джонни. — Вы не можете позволить полиции схватить меня. Вы любите Гильду, Сион, и я вас вполне понимаю: сестричка восхитительна! Но, если ее имя будет замарано, вам не придется жениться на ней. С тех пор, как вы стали тайным хозяином города, вы очень не хотите гласности. Значит, вам есть, что скрывать, и вы не заставите меня думать иначе, Сион. Больше всего на свете вы боитесь огласки своих делишек!
О'Брайен рассматривал Домана, стараясь скрыть злобу.
— Так вы в самом деле убили Фей Карсон? — медленно проговорил он.
Джонни снова рассмеялся.
— Можете думать иначе, — ответил он, успокоившись. — Но это было не слишком трудно: Фей постоянно забывала ключ и у нее был запасной — под ковриком. Я пришел к ней заранее, открыл дверь ключом и заперся в ванной. Она пришла с этим типом, — взгляд Джонни стал жестоким. — Я держал нож наготове. Она так испугалась, что даже не смогла закричать. Жаль, что вы не видели ее лица в тот момент. Она разделась и смотрела на себя в зеркало, когда вдруг увидела мое отражение. Она обернулась, и посмотрела с таким ужасом, которого я не видел никогда в жизни. И тогда я заколол ее. Это было очень просто. Я подхватил ее на руки и отнес на кровать, как относил когда-то. Она смотрела на меня и ничего не могла сказать. Я с удовольствием позабавился бы с ней, но у меня не было времени. Этот тип стал орать из гостиной, долго ли она еще будет возиться. Тогда я вырубил свет и ушел. Здесь не было ничего сложного.
— Кто-нибудь видел как вы выходили?
— Разумеется, нет. Вы, кажется, действительно принимаете меня за психа. Я постарался, чтобы свидетелей не было.
— Гильда или кто-то еще знает об этом?
— Нет! — Джонни отвел свои зеленые глаза.
— Откуда вы узнали новый адрес Фей?
Джонни продолжал смотреть в сторону.
— Я знал, что она часто ходит в «Голубую розу». Я пошел туда, увидел как она выходит, и отправился следом.
— Не лгите! — перебил его О'Брайен. — Вы только что говорили, что пришли раньше и заперлись в ванной. Как же вы могли одновременно идти следом за ней?
— Да из вас вышел бы отличный шпик, Сион! — Джонни расхохотался. — Ну, если вы так уж хотите знать, я спрашивал о ней у Луи из «Парадиз-клуба».
— Теперь он знает, что вы ее искали. Идиот! Неужели вы думаете, что он будет молчать?
— Это зависит только от вас! — резко сказал Джонни. — Отправляйтесь к Луи и договоритесь с ним.
О'Брайен задумался, уставившись в пол.
— Я не тронул бы ни единого волоса на ее голове, если бы не был уверен, что вы меня не оставите, — продолжал Джонни. Он сел на койке. — Мне осточертела эта гнусная каюта. Давайте-ка, отправимся в банк за двумя тысячами, а потом я смоюсь в Нью-Йорк. Идет?
О'Брайен поднял голову.
— Вы верите в Санта-Клауса, Джонни? — спросил он, и в голосе его прозвучали новые ноты.
После этого странного вопроса О'Брайен открыл дверь и сделал знак Таксу, который ожидал в коридоре.
— Входи.
Такс, молча вошел в каюту, закрыл дверь и привалился к ней спиной. В глазах Джонни забрезжил страх.
— Послушай, Сион, — задиристо сказал он. — Вы уже достаточно надо мной поиздевались. Если опять приметесь за старое, то клянусь, пожалеете об этом.
О'Брайен не обратил на это заявление никакого внимания.
— Джонни останется здесь, — сказал он Таксу, — до тех пор, пока я не прикажу его освободить. Ты отвечаешь за него головой. Если он вздумает капризничать, объясни, что этого делать не стоит. Поручаю его тебе, Такс. Если уж он совсем расшалится, ты должен будешь разбить ему морду.
— Понятно, патрон, — сказал Такс, и лицо его засветилось.
— Вы не имеете права держать меня здесь, — возмутился Джонни. — Если вы меня сейчас же не выпустите, я причиню вам неприятности. Прощайтесь тогда с карьерой политика, понятно?
— Бедный кретин! — вздохнул О'Брайен. — Вы будете сидеть здесь ровно столько, сколько я найду нужным. И советую замолчать, если не хотите, чтобы вас успокоили.
Джонни бросился к О'Брайену, сжав кулаки, но, наткнувшись на железобетонный кулак Такса, отлетел на койку.
— Вы за это заплатите! — проговорил Джонни, глядя на О'Брайена с мерзкой улыбкой. — Гильда никогда не выйдет за вас, гнусное вы отродье!
О'Брайен взглянул на Такса и кивнул.
Такс, не спеша, подошел к Джонни, рванул его за ворот рубахи и, почти не размахиваясь, сильно ударил по лицу. Голова Джонни дернулась назад, и он ничком повалился на пол.
Ударом ноги Такс заставил Джонни перевернуться на спину, потом снова схватил за рубашку, рывком поставил на ноги и прислонил к стенке. Джонни вытаращил глаза и хватал ртом воздух, из его носа струйкой текла кровь. Такс, держа его одной рукой, другой принялся хлестать по щекам.
О'Брайен, насладившись зрелищем, поднялся наверх и, сев в катер, отправился к берегу.
Рафаил Свитинг стоял у перекрестка и, держа болонку в руках, готовился перейти улицу. Собачонка смотрела на поток машин с тем же нетерпением, что хозяин.
Дождь перестал, но влажная жара заставляла Свитинга обильно потеть. Глядя на проносящиеся машины, он мечтал о дне, когда сможет купить собственный автомобиль. Сейчас у него было два доллара и восемьдесят пять центов и, несмотря на свой, совершенно необъяснимый оптимизм, Свитинг не видел никакой возможности увеличить эту сумму в ближайшее время.
Утром, несмотря на посещение полиции, а потом увоз тела Фей, за которым он с нездоровым любопытством наблюдал из-за занавесок, Рафаил Свитинг успел написать пятьдесят писем с ходатайством о помощи. Он знал по опыту, что раньше чем через десять дней, ответа ждать не стоит.
В течение многих лет Свитинг жил за счет благотворительности. Письма, которые он писал богатым наследникам, или знаменитым артистам, имена которых мелькали на афишах, были полны жалоб на бедственное положение, и в заключении которых Свитинг просил «совсем немного», позволяли ему жить с относительным комфортом.
Если Свитингу отказывали в помощи, он принимался за шантаж или даже карманное воровство, но в последнем он имел несчастье попасться с поличным. За последние двадцать лет своей жизни восемь он провел в тюрьме, и возвращаться туда совсем не хотел.
Стоя на перекрестке, Свитинг думал, что ему срочно нужны деньги, иначе нечем будет заплатить за квартиру.
Утреннее происшествие и визит сержанта Донована нарушили спокойное течение его жизни, и теперь он пытался придумать возможность получить деньги без риска.
Он уже вышел на проезжую часть, как вдруг заметил высокого черноволосого человека, который вышел из служебного входа Национального банка. Свитинг сразу же узнал его. Это был клиент, который уходил ночью от Фей Карсон. Сдерживая нервное возбуждение, Свитинг перешел улицу и последовал за незнакомцем. Он уже давно понял, что давая сведения полиции, не заработаешь. Совсем наоборот. Поэтому, когда Донован спросил, не видел ли он, чтобы кто-то выходил от Фей ночью, Свитинг предпочел промолчать. Если бы только этого было выгодно, можно было бы сказать Доновану много интересного. Он ведь отлично видел, что от Фей уходил этот черноволосый, но двадцатью минутами раньше, вниз по лестнице пробежал еще кто-то и тоже — от Фей. Свитинг бросился к своей полуоткрытой двери, но беглец был уже далеко, и рассмотреть ничего не удалось. Сперва он подумал, что это тот парень, с которым Фей недавно поднималась, но, когда увидел, как он спускается, понял, что это был кто-то другой, который вошел в квартиру без приглашения.
Узнав от Донована об убийстве, Свитинг сразу понял, что тот, бежавший вниз по лестнице, и был убийцей. Жаль, что ему не удалось рассмотреть этого преступника. Ну да ладно! Мужчина, который шагал сейчас впереди, был в квартире как раз во время убийства, и должен теперь опасаться полиции. А люди, которые были с полицией не в ладах, всегда готовы были раскрыть свой кошелек и заплатить Свитингу за молчание. Он еще быстрей засеменил на коротких ножках, чтобы не отстать от своей жертвы.
Несомненно, удача улыбнулась Рафаилу Свитингу! Нужно действовать осторожно, и заставить этого типа заплатить. Раз он выходил из банка через служебный ход, значит, работал там, и, конечно же, достаточно зарабатывал на жизнь. Нужно попросить у него долларов тридцать в месяц, если назвать просто крупную сумму, это может отпугнуть клиента. У таких людей всегда есть сбережения, поэтому надо попросить сделать первый взнос в несколько сот долларов, а в дальнейшем пусть платит по тридцать долларов ежемесячно.
Свитинг сел в автобус позади Холанда и, маскируясь газетой, стал наслаждаться преследованием. Болонка, неподвижно свернувшись у него на коленях, лишь поводила черными, налитыми кровью глазками.
Через двадцать минут Холанд вышел из автобуса, Свитинг незаметно следовал за ним. Он видел, что Кен покупает газету на углу и остановился, чтобы прочитать последние новости, прижав два пакета, которые нес подмышками, одной рукой.
Свитинг уже прочитал газету, и знал, ЧТО находится на последней странице. Теперь ему было очень интересно наблюдать за испуганным лицом своей жертвы.
Поглаживая шелковистую шерсть Лео, Свитинг думал, что все должно быть хорошо. С типом, которого так легко напугать, не будет неприятностей. Он видел, что Кен идет по дорожке к небольшому дому, потом его окликнула какая-то толстуха, и он остановился, чтобы поговорить.
— Нечего спешить, — проговорил Свитинг, усаживаясь на скамейке и пристраивая болонку рядом. Он снял шляпу и вытер потный лоб. — Сначала нужно посмотреть, что это за человек, женат ли он, есть ли у него дети. Это все очень важно, — и он, приятно улыбаясь, закинул ногу на ногу.
Свитинг собрался наблюдать за домом в течение часа. Вечер был очень хорош, и если повезет, жена этого парня может выйти в сад. Свитинг был очень терпелив, и мог годами ожидать денег, которых не заработал. Солнце начинало клониться к закату, а Свитинг не собирался уходить. Он представлял как распорядится полученными деньгами и рассеянно поглаживал толстыми пальцами шелковистую шерсть болонки.
Через четверть часа к дому подъехала машина, и Свитинг, присмотревшись, узнал водителя. Полиция! Вот неприятность! Он быстро развернул газету и скрылся за ней. Из машины вышел сержант Донован, и Свитинг с прискорбием понял, что с мечтой о денежках придется расстаться.
— Надо же, как глупо все вышло, — подумал неудачливый шантажист. — Как им удалось так быстро выйти на этого типа? Но я все же умник, что не стал спешить: хорош бы я сейчас был, если бы Донован застал меня за беседой с этим скромником.
Из машины вышел еще один детектив, и вместе с Донованом двинулся по дорожке к дому. Они позвонили, дверь отворилась и на пороге появился объект внимания Свитинга. Мужчины поговорили о чем-то и, к великому изумлению Свитинга, детективы направились к машине.
— Что это значит? Почему его не задержали? — терялся в догадках Свитинг, наблюдая за происходящим поверх газеты.
Когда полицейская машина исчезла за поворотом, Свитинг схватил Лео в охапку и кинулся следом, желая убедиться, что детективы действительно покинули этот район. Его усилия не оказались напрасными: он увидел, как машина остановилась, из нее вышли полицейские и окликнули работающего в саду плотного мужчину. Через некоторое время сержант Донован вошел в дом, а второй детектив остался в саду.
Все это необычайно заинтересовало Свитинга. Прячась за дерево, он наблюдал за происходящим, оставаясь незамеченным. Через несколько минут на пороге дома показался Донован, который позвал мужчину, остававшегося в саду, и второго детектива.
Свитинг, затаив дыхание, выглядывал из своего укрытия. Прошло полчаса, наконец дверь отворилась, оба детектива вышли и снова уселись в машину. Огорченный, что полиция никого не задержала, Свитинг вернулся на скамейку. Кто был тот плотный человек, работавший в саду, и какое у фликов к нему дело? Почему они не задержали того черноволосого, на которого достаточно было посмотреть, и сразу становилось ясно: он помирает со страху. Может быть, он смог убедить детективов, что не приходил к Фей, и если так, вернутся ли они еще?
Свитинг решил еще немного подождать и не ошибся: когда почти стемнело, к дому подошел тот самый плотный человек, в сад которого заходили флики. Он еле держался на ногах. Хозяин дома открыл и пригласил его войти. Свитинг словно прирос к скамейке. Прошло полчаса, потом дверь резко распахнулась, и гость чуть ли не бегом пустился по дорожке. Лицо его было искажено, казалось, он готов заплакать.
Ждать еще Свитинг был не в состоянии. Он встал и, взяв Лео на руки, осторожно направился к саду. Он очень боялся, что флики могут вернуться, и если бы не нуждался в деньгах, отложил бы визит на следующий день, но положение вынуждало его быть решительным.
Свитинг открыл калитку и легким, почти неслышным шагом подошел к двери. Осторожно поставив болонку на землю, он позвонил.
Не стоит думать, что Рафаил Свитинг был единственным в городе человеком, падким на легкую наживу. Парадиз Луи, настоящее имя которого было Луи Манчини, тоже любил деньги, которые сваливались с неба. Прочитав в газете об убийстве Фей, он сразу понял, что это дело рук Джонни Домана: тот накануне интересовался ее адресом. Нужно учесть, что совсем недавно Фей отвергла авансы, которые ей делал Манчини, а Луи был не из тех мужчин, кто смиряется с отказом, поэтому он дал Джонни ее адрес, испытывая при этом мстительное удовольствие. В конце концов, Луи мог и не знать, зачем понадобилась Фей этому психу с дикими зелеными глазами. Он даже подумал, что Джонни поступит совсем неплохо, проучив эту потаскушку, как сделал это до того, как попал в лечебницу. Но мысль о том, что этот псих может убить Фей, не приходила Манчини в голову, и когда он прочитал об этом, то несколько минут находился в совершенно подавленном состоянии.
Он отложил газету на свой пыльный письменный стол и закурил сигарету.
Луи было тридцать семь лет, но в его черных вьющихся волосах не было еще ни одной седеющей пряди. Худые его щеки всегда были тщательно выбриты, а черная ниточка усов придавала, как ему казалось, особый шарм.
Итак, Луи Манчини знал убийцу Фей, и теперь ему предстояло решить — кому выгодней сообщить об этом. Вряд ли Джонни оставался в городе, кроме того, денег у него наверняка не было, а вот его сестра была здесь, и деньжата у нее водились.
Луи улыбнулся. Если взяться за дело с умом, оно может принести немалый доход. Гильда была очень хороша собой и к тому же, выступая в шикарном ночном кабаке, неплохо зарабатывала, поэтому можно будет пощупать ее кошелек да и с самой девчонкой было бы неплохо познакомиться на ощупь.
Манчини был альфонсом и не стыдился этого, наоборот. Правда, до сих пор женщины, с которыми Луи имел дело, не слишком нравились ему: он смотрел в первую очередь, сколько они могут заплатить, возраст и внешность были на втором месте. И вот теперь появилась возможность завести денежную любовницу, к тому же еще и красивую. Все это приводило Манчини в восторг.
Он встал, подошел к засиженному мухами зеркалу и стал внимательно себя рассматривать.
— Как следует побриться и сменить воротничок, — решил он.
Вечером Гильда Доман должна была появиться в ночном кабаке: сегодня она поет, Луи заскочит туда и скажет ей несколько слов. Он, конечно, добьется разрешения проводить девушку домой. Манчини был уверен в своей неотразимости, поэтому не думал, что договориться с Гильдой будет слишком сложно. В конце концов, если она окажется покладистой, можно будет обойтись и без денег. За такую конфетку он и сам мог бы заплатить. Пусть она согласится хотя бы на одну ночь в неделю, тогда Манчини сможет отдохнуть от этих ужасных шлюх из «Парадиз-Клуба». Если уж на то пошло, деньги можно выколачивать и из них, а вот переспать с такой потрясающей девицей удавалось далеко не каждому.
Несколько часов спустя Манчини входил в ночной клуб. Метрдотель проводил его к маленькому, поставленному впритык к колонне, столику: дирекция клуба не собиралась сажать на хорошие места типов, вроде Луи, но он не стал возражать. Не стоило привлекать к себе внимание. Поэтому Луи лишь пристально посмотрел в спину метрдотеля и заказал неторопливо подошедшему официанту сухого вина и ветчины. Расположившись с возможным комфортом Манчини стал ждать выхода Гильды.
Девушка появилась через двадцать минут: на ней было шелковое, обсыпанное блестками, очень открытое платье. Луи не мог наглядеться на ее белые плечи.
— Какая киска, черт меня побери! — думал он. — И никто не знает, что произойдет сегодня между нами…
Голос Гильды не тронул Манчини, он предпочитал певичек своего клуба, которые выступали совсем в другой манере, сопровождая пение взвизгиваниями и малоприличными телодвижениями. Нежное, сильное сопрано оставило его равнодушным.
После многочисленных вызовов Гильда ушла со сцены, тогда Манчини оттолкнул свой стул и прошел за кулисы. Увидев на двери в конце коридора ее имя, Луи постучал. Гильда открыла сама и, увидев, что девушка переоделась в пеньюар, подчеркивающий ее потрясающую фигуру, Луи вынужден был сделать усилие, чтобы в ту же секунду не потащить ее куда-нибудь в угол.
Гильда холодно смерила его взглядом.
— Что вам нужно?
Манчини вспомнил, что так она смотрела на него, когда только начинала петь в «Парадиз — Клубе», а он пытался увиваться за ней. Ироническая улыбка тронула его губы. Сейчас он проучит эту курочку! Ему доставит удовольствие припугнуть ее немного, прежде, чем она согласится на все условия!
— Я видел Джонни, — сказал он, опираясь о косяк. — Давайте, поговорим об этом.
— А что об этом говорить? — надменно спросила она.
— Сейчас объясню, детка. — Он сделал шаг в гримерную, вынуждая девушку отступить, а потом закрыл дверь и привалился к ней спиной. — Садитесь, поговорим как старые друзья.
— Я не хочу с вами разговаривать. Уходите!
— Мне не нравится ваш тон, — сказал он, усаживаясь в единственное кресло.
Гильда внимательно посмотрела на посетителя, потом подошла к дивану и тоже села.
— О чем вы собираетесь говорить?
— Джонни приходил ко мне вчера вечером. Он разыскивал Фей Карсон, и я дал ему адрес. Не мог же я знать, что он сразу же пойдет и убьет ее. Мне показалось, что будет лучше рассказать об этом вам, а не фликам. Во всяком случае, вы должны узнать про своего братца раньше.
Гильда побледнела, ее губы судорожно искривились.
— Он никого не убивал!
— У фликов будет другое мнение, — улыбнулся Манчини. — Они хотят поскорей закончить дело, а Джонни прекрасно справится с ролью убийцы в этом спектакле.
Девушка не спускала с него пристального взгляда.
— Сколько? — спросила она, кусая губы.
— А вы понятливая, — сказал Манчини довольным голосом. — Мне приходилось встречаться с такими несговорчивыми…
— Сколько?
— Вот что, детка. Я мог бы проводить вас сегодня вечером, по дороге бы мы и договорились. Деньги мне не слишком нужны.
Манчини с удовольствием заметил, что Гильда вздохнула с облегчением.
— Деньги у меня есть, — небрежно проговорил он. — У меня нет другого — любви. Я хочу вас, крошка. А если мы не сговоримся, конечно, потребую денег. Но сперва предлагаю попробовать кое-что другое, идет?
Гильда взяла сигарету, закурила и бросила спичку в пепельницу.
— Я подумаю, Луи…
— Сегодня же вечером, малышка, я не собираюсь ждать.
Она опустила глаза.
— И вы не станете болтать о Джонни?
— Ни звука! Если вы согласитесь играть со мной, я буду хорошим партнером.
— Дайте мне подумать.
— Это нужно решить до закрытия клуба, малышка. Других вариантов нет.
Гильда передернула плечами.
— Что ж… В конце концов, я от этого не умру. Считайте, что соглашение подписано!
Луи не стремился скрыть радость, губы его раздвинулись в счастливой улыбке. Он был уверен, что Гильда ломалась для того, чтобы набить себе цену, в действительности же вряд ли найдется женщина, способная устоять перед ним!
— Ты просто прелесть! — сказал он, поднимаясь из кресла. — С сегодняшнего вечера начнется наша дружба! — и он попытался обнять девушку.
— Осторожней, вы размажете мою косметику! — сухо сказала она. — Не троньте меня.
— Как хочешь, крошка, — недовольно произнес Манчини. — Но смотри, чтобы ночью все было как надо!
Гильда, не двигаясь, смотрела на него.
— Будьте через час у служебного выхода, — велела она, пересекая гримерную и открывая дверь. — А сейчас я должна переодеться.
— Ну-ну, давай без шуток! Я уже давно совершеннолетний. Не думай, что тебе удастся выставить меня!
— Нет, вы уйдете! — резко сказала Гильда. — Пока что я не принадлежу вам, Луи, и не желаю, чтобы в моей гримерной находился посторонний мужчина.
— Ты еще не моя, но скоро станешь ею, — пообещал Луи, подходя к двери. — И если ты такая же бойкая в постели, как сейчас, я ни о чем не пожалею!
Дверь захлопнулась перед его носом.
Гильда с трудом перевела дыхание, потом отворила дверь и осторожно выглянула в коридор. Там было пусто, Манчини ушел. Тогда девушка повернула в скважине ключ и бросилась к телефону. Ее мог спасти только Сион О'Брайен, который сейчас был в своем клубе.
— Сион, у меня неприятности, — задыхаясь проговорила она, после того, как О'Брайена пригласили к телефону.
— Тем лучше, милая. Собственно, я для того и живу, чтобы помогать тебе. Что случилось?
Гильда улыбнулась. Какое счастье иметь такого жениха! Она верила О'Брайену безоговорочно. Он действительно готов был пожертвовать для нее жизнью.
— Ко мне только что приходил Луи Манчини, тот, который вчера вечером сказал Джонни адрес Фей. Он пытается шантажировать меня, говорит, что если я не соглашусь провести с ним сегодняшнюю ночь, он выдаст брата.
— О чем ты тревожишься, моя прелесть? — нежно спросил О'Брайен. — Это не у тебя, а у Манчини неприятности. Забудь о его существовании, теперь это моя проблема. Он сейчас в клубе?
— Через час он станет ждать меня у служебного выхода.
— Отлично! Не тревожься. Я приду в конце твоего номера. Мы выйдем вместе. Не думай больше об этом дурачке.
Спокойствие О'Брайена напугало Гильду.
— Но ты ведь не будешь драться с ним, Сион? Если Луи разозлить, он становится просто диким. Если он расскажет полиции…
— Все в порядке, — терпеливо убеждал ее О'Брайен. — Я знаю, как заткнуть ему глотку. Успокойся, девочка. До скорого.
Без двадцати пяти одиннадцать Манчини вышел из ночного клуба и, обойдя его, остановился у служебного входа. Настроение было превосходным: завтра ему будет о чем рассказать друзьям!
Сейчас выйдет Гильда. Лучше бы ей не опаздывать, она еще не знает, на что способен Луи. Парень может быть нежным или грубым с курочкой, это ему решать, так что зря она заставляет его ждать. Ей бы следовало поторопиться, чтобы не иметь неприятностей.
Внезапно откуда-то из темноты, держа руки в карманах, появился Такс.
— Эй, Луи! — позвал он. — Что это ты здесь околачиваешься?
Манчини бросил на него злобный взгляд. Откуда мог взяться этот тип?
— Жду одну курочку, — стараясь не рассердить Такса, отозвался он. — Двоим здесь делать нечего, так что топай, друг, не нужно мне мешать.
Такс ухмыльнулся, и внезапно Манчини почувствовал себя неуютно.
— Эта курочка случайно не мисс Доман?
— Тебя это не касается, — делая шаг назад, проговорил Луи.
— Касается, касается, — улыбнулся Такс, вынимая руку из кармана, и в грудь Манчини вдруг уперлось дуло пистолета сорок пятого калибра. — Вали-ка отсюда! Ты разве не знаешь, что это невеста мистера О'Брайена?
Луи отшатнулся и почувствовал во рту привкус крови. Как загипнотизированный он смотрел на пистолет.
— Иди-иди! — поторопил громила. — Детки не должны играть со спичками.
— О'Брайен? — переспросил Луи. — Почему же она мне не сказала?
— А с какой стати она вообще должна разговаривать с таким дерьмом? — удивился Такс, поигрывая оружием. — Ну, топай!
Неверными шагами Манчини пошел прочь. Он слишком хорошо знал Такса, чтобы пререкаться с ним. В конце аллеи стояла машина, за рулем которой сидел Вайти, жизнерадостный небритый детина. Длинные пряди волос падали ему на лоб и уши.
— Эй, Луи! — гримасничая, позвал он. — Тот день, когда мне не удается глянуть на тебя хоть глазком, я считаю вычеркнутым из жизни.
Луи, подталкиваемый Таксом, влез на заднее сиденье.
— Куда поедем, Такс? — глухо спросил он.
— Ты поедешь к себе домой, дружок.
— Но ведь это не та дорога… — простонал Луи. — Послушай, Такс, я же не знал, что это невеста О'Брайена.
— Должен был знать! И потом, что это за разговоры насчет Джонни Домана?
Луи привалился к спинке сиденья, стараясь промокнуть холодный пот, текущий вдоль позвоночника.
— Что за глупости, Такс. Мне просто понравилась мисс Доман, и я хотел заставить ее встретиться со мной. Я же не знал про О'Брайена. Что такого я сделал?
— Патрон не любит, когда путают эту девушку, — сказал Такс. — Хорошо, Вайти, остановись здесь.
Вайти затормозил, и машина, проехав немного по инерции, остановилась. Луи с ужасом понял, что они находятся на пустынном берегу реки.
— Такс, послушай… Клянусь тебе…
— Не стоит, дружок, — заявил Такс, вылезая из машины, и дулом пистолета показывая Манчини, чтобы он сделал то же. — Ну, выходи!
Вайти взял велосипедную цепь и медленно обернул ее вокруг кулака.
Луи вышел из машины. Его колени так сильно тряслись, что он еле держался на ногах.
Такс спрятал пистолет и тоже взял велосипедную цепь.
— Мы просто всыплем тебе, парень, — зловеще сказал он. — Патрон не любит, когда клиентов убивают. Нужно только вправить тебе мозги, чтобы ты не приставал к чужим невестам и не лез с разговорами к фликам. Ну, а если ты ничего не поймешь, я примусь за тебя как следует, и тогда уже не смогу гарантировать тебе жизнь. Давай-ка, разомнемся, Вайти, — позвал он.
— Не подходите ко мне! — завизжал Луи, пытаясь спрятать лицо.
Гангстеры неторопливо приближались к нему. На реке было пустынно, и никто не слышал страшного крика, когда велосипедная цепь обрушилась на голову Луи.
Глава 5
Кен был в спальне, когда у дверей вдруг позвонили. Он долго не решался открыть: а вдруг это вернулись полицейские, и сержант снова пристанет с этими страшными вопросами? Конечно, он выдал себя, не сумев скрыть волнение.
На будильнике было 21.10. Да, это, конечно же, полиция, больше некому. Кен крадучись подошел к окну и выглянул наружу. На улице не было никаких машин, значит, это не полиция. Но кто же?
Входная дверь скрипнула, и в прихожей раздались странные звуки: словно кто-то на лапках с когтями метался из угла в угол. Набравшись решимости, Холанд шагнул в прихожую и отпрянул под яростным натиском лохматой болонки, которая принялась его облаивать. В ту же секунду на пороге появился Рафаил Свитинг. Он нагнулся и бережно взял собаку на руки. Она сразу же успокоилась и прильнула к хозяину.
— Прошу прощения, — сказал Свитинг, — мой Лео — бестактное животное. Он не должен был врываться сюда, но дверь была не заперта, и мне начинает казаться, что вы ему симпатичны.
Кен хотел ответить, но слова застряли у него в глотке.
— Мне нужно с вами поговорить, мистер Холанд, — продолжал Свитинг, — вас ведь так зовут, правда? Я взглянул на письма, вот они лежат на столике. Если не ошибаюсь, они адресованы вам?
У Холанд а не было сил изворачиваться.
— Что вы хотите от меня? — с мукой произнес он.
— Маленькой аудиенции, — объяснил Свитинг, поглаживая Лео кончиками пальцев. — У меня был долгий день, и я не задержу вас. Нужно только выяснить кое-что. На это — одна минута. — Он заглянул в гостиную. — Как у вас красиво! Богатая обстановка. Вы не могли бы предложить мне сесть, давайте пройдем в эту комнату?
Не дожидаясь приглашения, Свитинг вошел в гостиную и осмотрелся.
— Надо же, как все продумано! Великолепно! Восхитительно… Я завидую вам, мистер Холанд. — Его маленькие глазки остановились на фотографии Энн. — Ваша жена? Она очаровательна!
Кен настороженно следил за Свитингом, который, казалось, чувствовал себя как дома. Он немного оправился от удивления, но видеть Свитинга здесь было чем-то на грани фантастики. Как этот тип обнаружил его? И что будет дальше? Неужели шантаж?
— О! Да у вас, я вижу, есть виски, — продолжал Свитинг, останавливаясь возле бара. — Я всегда мечтал, чтобы у меня был бар, а в нем всякие красивые бутылки. И не пустые, заметьте! Удобно и красиво. Боюсь, что в своей жизни я упустил много хорошего. Некоторым везет с рождения, у меня же все наоборот…
Простите, будет очень нахально с моей стороны, попросить стаканчик виски? Сидя в мягком кресле да еще со стаканчиком в руке, гораздо приятней говорить о деле.
Он посадил Лео на диван и, не церемонясь, налил себе виски. Потом сел рядом с собачонкой и положил на колени шляпу.
— Что вы хотите? — спросил Кен, присаживаясь в кресло.
— Это касается прошлой ночи. В квартире надо мной была убита молодая женщина. Я знаю кое-что, чем можно заинтересовать полицию. — Свитинг замолчал и добродушно улыбнулся. — Но я не собираюсь ходить в полицию, мистер Холанд, хотя прекрасно понимаю, что это долг каждого гражданина. Если разобраться, зачем мне ходить в полицию? Что они дадут мне за мою информацию? В конце концов, каждый должен заботиться о собственных интересах.
Холанд неверной рукой достал сигарету и закурил.
— Я не имею к убийству никакого отношения.
Свитинг кивнул.
— Уверен в этом. Если бы я считал вас убийцей, то никогда не пришел бы сюда. Я не пускаюсь в авантюры и не хочу, чтобы меня обвинили в укрывательстве преступника. Конечно, вы не убивали, но! — он поднял грязный указательный палец. — Но в момент убийства вы были в квартире, это факт.
Кен не отвечал.
— Вы слишком умны, чтобы не понимать простых вещей, — подхалимски проговорил Свитинг. — Я смотрел на часы. — Он огорченно развел руками. — Вы попали в затруднительное положение и не сможете убедить полицию в своей невиновности. Им-то главное — схватить хоть кого-то и закрыть дело, поэтому они с восторгом вцепятся в вас.
Кен почувствовал, как в нем поднимается злоба: этот гнусный шантажист даже не пытается скрыть своей радости.
— Отлично. Я все это понимаю, — небрежно сказал он. — Короче, что вы собираетесь делать?
— Это зависит только от вас, мистер Холанд.
— Значит, шантаж?
Свитинг нахмурился.
— Какое грубое слово. Мне кажется, я имею право рассчитывать на вознаграждение за скромность.
— Сколько вам нужно?
Свитинг едва не подпрыгнул на диване: беседа приняла оборот, на который он рассчитывал.
— Я бедный человек, мистер Холанд, и не хочу скрывать — нуждаюсь в деньгах. Вы можете дать мне сейчас совсем немного, скажем, двести долларов, а потом ежемесячно делать чисто символический взнос…
— Какой? — подавленно спросил Холанд.
— Ну, долларов тридцать или тридцать пять.
Кен понимал, что если он пойдет на уступки, этот грязный тип постепенно высосет его, как паук муху. Он должен был думать об Энн, поэтому следовало держаться твердо. Кроме того, не следовало забывать, что если дело все же дойдет до суда, нужно будет платить адвокату.
— Это лишь оттянет время, — заявил он. — Полиция найдет меня и без вас, так что идите и рассказывайте, что хотите. Вам не удастся получить здесь ни цента.
Свитинг был опытным шантажистом и знал, что жертва, прежде чем дать накинуть себе на шею веревку, иногда сопротивляется.
— Обсудим мое предложение без лишних эмоций, — сказал он. — Мое свидетельство, мистер Холанд, может отправить вас на электрический стул. Ведь я — единственный, кто видел, как вы покидали квартиру мисс Карсон. Если я буду молчать…
— Вы ошибаетесь, — возразил Кен. — Меня видела еще женщина, которая живет на первом этаже. Ваше молчание стоит гораздо меньше, чем вы просите.
Во взгляде Свитинга мелькнуло смущение.
— Минутку, мистер Холанд, не нужно поспешных выводов. Та женщина не знает, кто вы, а я знаю. Было бы странно рисковать собственной жизнью, не желая расстаться с несколькими долларами. И потом — подумайте о вашей жене. Такая красавица! Как она станет горевать, узнав о том, в какую историю вы попали!
— Не вмешивайте в это мою жену! — заорал Холанд. — Вы не получите ни цента. Убирайтесь!
Сладкая улыбка, которая только что паслась на лице Свитинга, постепенно исчезла, ей на смену пришла откровенная злоба.
— Не кричите на меня, мистер Холанд. Вы не в таком положении, чтобы быть упрямым. Если мы не договоримся, я без малейшего колебания отправлюсь в полицию. Но, будучи в отличие от вас, человеком сговорчивым, я отказываюсь от ежемесячного взноса: двести долларов — и все! Слово чести!
Кен не мог больше сдерживаться. Он подошел к наглецу и вырвал у него стакан. Свитинг, который всегда в таких случаях опасался что его отколотят, вжал голову в плечи.
— Мистер Холанд, — пробормотал он, цепляясь за диван, — бесполезно…
Кен схватил Свитинга за отвороты пиджака и оторвал от дивана. Болонка, понимая, что триумф хозяина не состоялся, поджав хвост, кинулась к дверям.
Холанд, вне себя, тряс шантажиста.
— Проклятый паразит! — кричал он. — Ты не получишь ни гроша! Иди в полицию, может быть там тебе пожмут руку! Но от меня ты благодарности не дождешься!
— Мистер Холанд, — выпучив глаза, хрипел Свитинг. — Не будете же вы меня бить?
Кен выпустил врага и, сделав шаг назад, изо всей силы ударил его в правый глаз. В тот момент, когда под его кулаком чвакнула рожа Свитинга, он ощутил настоящее блаженство.
Свитинг взвыл и упал на пол с таким грохотом, который мог бы произвести разве что мешок с дровами.
— Вон отсюда! — кричал Кен. — Если ты еще раз попадешься мне, то тебе придется усомниться в том, что я не убийца. По стенке размажу!
Свитинг, прикрывая ладошкой моментально заплывший глаз, поднялся на ноги и со странной для полного человека ловкостью почти в ту же секунду оказался на улице, где его уже поджидал верный Лео.
Кен, задыхаясь, смотрел в окно на нечистую парочку. Вне всякого сомнения этот тип выдаст его, и через час полиция уже будет здесь. Несмотря на внутреннюю дрожь, он все же знал, что делать. О бегстве не могло быть и речи. Довольно глупостей, нужно положиться на судьбу. Он должен был пойти в полицию и рассказать обо всем. Может быть, ему не поверят, но надежда на счастливый исход все же теплилась в груди Холанда. Кроме того, лучше пойти в полицию, чем сдаться на милость шантажиста. Он должен опередить Свитинга.
Холанд медленно обвел взглядом гостиную: неизвестно, увидит ли он ее когда-нибудь. Фотография Энн. Сердце Кена сжалось. Какой удар для нее! Электрический стул будет самым мягким наказанием за те страдания, что он причинит жене.
Холанд подумал, что может быть стоит написать Энн, но времени уже не было. Нужно было немедленно ехать в полицию. Он вышел в прихожую, взял шляпу, запер входную дверь на ключ, остановил проезжавшее мимо такси и открыл дверцу.
— В полицию! — сказал он удивленному шоферу. — И поскорей!
Детектив Лео Дункан посмотрел на часы и тяжело вздохнул: было немногим более девяти. Он надеялся пойти домой пообедать, но надежда давно рассеялась, как мираж в Синайской пустыне. Теперь он мрачно размышлял, каким образом встретит его жена.
Каждый вечер, когда он задерживался на службе, она терзалась подозрениями, что он провел время в приятной компании. Она не желала понимать, что сама работы полицейского не может быть ограничена временными рамками. Может быть, она смягчится если узнает, что его задержало следствие по уголовному делу.
Лео Дункан посмотрел на лежащие перед ним записи. Сержант Донован приказал подготовить для шефа полиции рапорт по делу Фей Карсон, что он и сделал. Минут сорок ему пришлось корпеть над пишущей машинкой, но труды его все же увенчались успехом — рапорт был перепечатан. Теперь Донован прочитает его, внесет поправки и Дункан снова примется стучать по клавишам пишущей машинки. Если поспешить, можно будет оказаться дома еще до половины первого, именно после этого времени жена впадала в настоящую ярость.
Дункан закурил и, откинувшись в жестком неудобном кресле, перечитал написанное. В середине рапорта он с удивлением обнаружил нечто, не задержавшее сначала внимания, а теперь наполнившее сердце восторгом. Но обдумать это не представилось возможности: открылась дверь и в кабинет вошел Донован.
— Есть новости, — сказал сержант, присаживаясь на край письменного стола. — Мы нашли серый костюм того типа, а на нем пятна крови.
Дункан отодвинул рапорт.
— Как вам это удалось?
— Просто повезло. Я разговаривал с сержантом комиссариата, и он совершенно случайно сказал о находке в универмаге. Там в отделе готового платья продавец обнаружил костюм с бурыми пятнами. О'Мэлли пошел записать показания продавца, и в это время в обувном отделе нашли поношенную пару тоже запачканную кровью. Продавец вспомнил типа, который приходил покупать серый костюм. У него был пакет, когда он туда пришел, а уходил он без пакета. Продавец говорит, что спросил у него, не забыл ли он пакет, а тот ответил, что не мог забыть, потому что ничего не приносил. Его приметы совпадают с приметами убийцы, а кровь на костюме и ботинках той же группы, что и кровь Фей Карсон. Вот рапорт О'Мэлли с результатами анализа. Патрон хочет поговорить со мной перед уходом домой.
Дункан указал на черновик рапорта.
— У меня тоже есть кое-что для вас, сержант. Готов спорить на пятьдесят долларов, я знаю, кто совершил убийство.
Красное лицо Донована слегка побледнело. Он, нахмурившись, посмотрел на Дункана.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ее убил Холанд.
— Вы что, умом тронулись? — злобно спросил Донован. — Займитесь лучше рапортом и нечего фантазировать. Я хочу вернуться домой вечером, а не ночью.
Дункан пожал плечами.
— Как хотите. Я докажу это, и тогда мне достанется вся слава.
Донован снова налился кровью.
— Что вы плетете?!
— Я вам говорю, это тот тип, которого мы ищем.
Сержант взял себя в руки.
— Ну, валяйте, доказывайте, — усмехнулся он.
— Помните, как он трясся, когда мы его навестили?
Донован фыркнул.
— Ну и что? Как будто вам неизвестно, что многие люди трусят перед полицейскими. Если это все, вам лучше бы не высовываться.
— Это был не просто страх. Я за милю чую людей с неспокойной совестью. Я наблюдал за ним, пока вы беседовали, — он точно что-то скрывает. Кроме того, он очень походит на того, кого мы ищем. И вот еще что: помните розы? У него в саду растут только розы.
Донован вздохнул.
— При чем здесь розы?
Дункан взял рапорт.
— Послушайте показания ночного сторожа со стоянки машин на Лессингтон-авеню. Вот: «Этот тип сказал мне, что за последние десять дней дождь идет впервые. Я согласился и спросил, выращивает ли он розы? А он сказал: «У меня есть только розы и лужайка».
Дункан торжествующе посмотрел на Донована.
— Что вы скажете на это?
Донован сидел неподвижно, но извилины его неповоротливого мозга, казалось, скрипели от усиленной умственной работы.
— Это не может быть доказательством.
— Но почему? Этот тип подыхает от страха, приметы убийцы совпадают с его внешностью и в саду у него, кроме роз и лужайки, ничего нет. По-моему, достаточно, чтобы заняться им всерьез. Нужно узнать, какая у него машина, и если это зеленый «линкольн», Кен Холанд — тот, кого мы ищем. Хотя все это очень странно.
Дункан встал из своего жесткого кресла.
— Может, съездим, посмотрим?
— Пожалуй, — неохотно согласился Донован.
Двадцать минут спустя Дункан остановил свою машину в ста метрах от дома Кена.
— Дальше пойдем пешком, — сказал он. — Холанду ни к чему знать, что мы интересуемся им.
— Да.
Донован вылез из машины, и полицейские быстро пошли к ограде сада.
Легко перескочив через невысокую ограду, они направились к гаражу. Ночь уже наступила, но в доме не горело ни одно окно. Двойная дверь гаража была заперта. Пока Донован возился с замком, Дункан обошел гараж и через маленькое окошко направил внутрь луч фонарика.
— Сержант! — свистящим шепотом позвал он. — Сержант! Это зеленый «линкольн».
— Мы его поймали! — радостно выдохнул Донован. — Этот подонок Адамс обалдеет. Подумать только, нам понадобилось всего восемнадцать часов.
— Мне бы хотелось как следует рассмотреть машину, — сказал Дункан.
— В чем проблема? — Донован взглянул на запертую дверь. — В нашем автомобиле есть домкрат, принесите его.
Он ждал возвращения Дункана, прислонившись к двери гаража. Адамс будет поражен, шеф полиции Пол Говард — тоже. Это необыкновенное везение. Не нужно тянуть время и писать рапорт, он просто пойдет к шефу и все выложит.
Делиться славой с Дунканом ни к чему. Надо быть идиотом! У этого парня все еще впереди, ему ни к чему срочное повышение по службе. Он поговорит с шефом, не упоминая Дункана. Пусть думает, что это он один так блестяще провел дело.
Вернулся Донован с домкратом и они, сломав замок, вошли в гараж.
— Вот! — вскричал Дункан. — Вещественное доказательство! — и протянул Доновану замусоленный блокнот, в котором были записаны номера машин.
Донован хлопнул себя по ляжкам.
— А ну-ка, — и взял блокнот. — О! Номер его машины тоже здесь. Никаких сомнений, Холанд — тот, кого мы ищем. Пойдем, поговорим с ним, сержант.
Детективы пошли по дорожке к дому, Донован нажал на кнопку звонка и, не отпуская, держал некоторое время. Звонок ввинчивался в тишину, но им не открывали.
— Похоже, его нет дома.
Дункан обошел дом, заглядывая в окна и, возвращаясь к Доновану, пробормотал:
— Кажется, там действительно никого нет.
Донован взглянул на часы: было почти десять.
— Он исчез…
— Думаете, испугался и удрал?
— Все может быть. Нужно, чтобы все газеты, напечатали его описание. А сейчас попробуем войти.
Дункан очень быстро обнаружил неплотно закрытое окно и, проскользнув внутрь, открыл дверь Доновану.
— Пока вы будете звонить в управление, я осмотрю комнаты.
Закончив разговор, Донован отправился на поиски Дункана. Тот, улыбаясь, выходил из спальни, в руках его были серый костюм и ботинки.
— Что вы на это скажете, сержант? Я только что вынул это из коробок: покупки из того универмага. Этот тип совсем готов для электрического стула.
Донован что-то буркнул, ему казалось, что фортуна слишком благоволит его молодому помощнику: могла бы подкинуть что-нибудь и ему.
Они вошли в гостиную, Дункан направился к корзине для бумаг и начал перетряхивать ее под неприязненным взглядом Донована.
— Ну а на такой подарок я просто не мог рассчитывать, — растерянно проговорил Дункан. — Посмотрите, что за находка! — и он положил на стол два обрывка визитной карточки.
— Можно закрывать дело! — сказал он. — Я был уверен в своей правоте. Эта карточка Макса Паркера, а на обратной стороне написан телефон Фей. Держу пари, что Паркер порекомендовал девочку Холанду. Вот повеса, правда?
Лейтенант Гарри Адамс потянулся в своем кресле, зевнул и решил, что рабочий день можно на этом закончить. Пока здесь нет копий рапортов Донована по ходу следствия, можно отдыхать. Кроме того, еще не было никаких сведений о Джонни Домане. Вряд ли до утра появится что-то новое. Адамс уже собирался выйти из кабинета, как вдруг зазвонил телефон. Нахмурившись, лейтенант вернулся к столу и снял трубку.
— Говорит дежурный сержант. Тут пришел один тип, он хочет поговорить с инспектором, который занимается следствием по делу Карсон. Сержант Донован вышел, сэр, не можете ли вы встретиться с ним?
— Пусть войдет, — согласился Адамс и с некоторым раздражением повесил шляпу обратно на вешалку.
Через несколько минут раздался стук в дверь, и дежурный ввел в кабинет высокого темноволосого мужчину, с таким несчастным взглядом, что Адамс почувствовал укол любопытства.
— Чем могу быть полезен?
— Я — Кенвей Холанд, — еле слышно проговорил посетитель. Он подождал, пока выйдет дежурный, и продолжал: — Я тот человек, которого вы ищете. Прошлой ночью у Фей Карсон был я.
Адамс, вытаращив глаза, смотрел на Холанда, а потом встал так резко, что его кресло едва не упало. Понадобилось около минуты, чтобы лейтенант овладел собой. Он внимательно посмотрел на Холанда: он действительно соответствовал приметам разыскиваемого убийцы. Вряд ли он разыгрывал Адамса, слишком велико было его волнение.
— Вы сказали дежурному сержанту, кто вы? — быстро спросил он.
— Нет! — удивленно проговорил Кен. — Он не спрашивал…
Хладнокровие полностью вернулось к полицейскому.
— Какое везение! — подумал он. — Просто отлично, что этого дурака Донована нет здесь, иначе я узнал бы все в последнюю очередь. Но что мне делать сейчас? Если Донован наложит лапу на этого типа до того, как я найду Домана, меня просто отстранят от дела, и этот несчастный даже не успеет понять, что случилось, как окажется на электрическом стуле.
Но через несколько секунд решение было принято.
— Почему вы не пришли раньше?! — стараясь еще больше напугать Холанда, резко спросил Адамс.
— Я… я думал, меня не тронут, — пролепетал Кен. — Но теперь я понял, что это невозможно. Вы должны знать, что я не убивал ее. Я подробно расскажу, как все произошло.
— Хорошо, — кивнул Адамс. — Но здесь неподходящее место для разговоров: звонит телефон, шляются агенты. — Он снял шляпу с вешалки. — Вы поедете со мной. — И вдруг спросил: — Вы приехали на своей машине?
Кен, не понимая, посмотрел на детектива.
— На машине?.. Нет, я взял такси.
Адамс удовлетворенно кивнул. Еще одна удача! Если бы его посетитель оставил зеленый «линкольн» у здания полиции, вполне возможно, что какой-то прохвост сразу же опознал бы его.
— Идем! — приказал Адамс, выходя в коридор.
Кен поплелся следом, и через минуту они уже были на улице.
— Прошу! — Адамс указал на машину.
— Но я не понимаю, — начал Кен.
— А вам и не надо понимать, садитесь!
Кен уселся рядом с Адамсом, который поехал к своему дому, и пока они не достигли цели, не раскрыл рта.
— Я здесь живу, — объяснил лейтенант, выходя из машины. — Мы можем поговорить, нам никто не помешает.
Холанд последовал за ним в уютную гостиную на нижнем этаже.
— Будьте спокойны, — сказал Адамс, бросив шляпу в кресло. — Здесь вас никто не тронет.
— Я ничего не понимаю, — сказал Кен. — Почему вы привезли меня сюда? Я хочу сделать заявление инспектору, который занимается делом Карсон. Это вы?
Адамс улыбнулся и приготовил два стакана.
— Я — лейтенант Адамс из уголовной бригады. Вы просто не в курсе дела, но довериться тому инспектору, довольно рискованно. Он туго соображает. Садитесь и рассказывайте обо всем. Я должен знать, как вы встретились с Карсон, и что произошло той ночью, со всеми подробностями, которые вы сможете вспомнить.
Холанд рассказал обо всем. Дойдя до конца своего печального повествования, он взглянул на полицейского, и выражение лица последнего, вселила в душу Кена надежду.
— Я понимаю, что напрасно ходил к этой девице, слишком дорогая расплата за минутное удовольствие. Но я не убивал ее. А к вам я не пришел раньше, потому что боялся, и не столько за себя, сколько за жену. Я хотел избавить ее от этой грязи, но вижу, что это невозможно.
Адамс долго смотрел на Холанда, потом задумчиво провел ладонью по лицу и сказал:
— Думаю, что если бы я был женат, в подобных обстоятельствах поступил бы так же.
— Значит, вы мне верите? — встрепенулся Кен.
— Это не самое главное. Нужно, чтобы вам поверили судьи. Скажите, вам не приходило в голову, что кроме вас двоих, в квартире мог находиться кто-то еще? До того, как погас свет.
— Нет, пожалуй…
— И вы не видели никого?
— Нет, было темно, как в преисподней. Я слышал, как кто-то прошел через комнату, а потом сбежал вниз по лестнице, но не мог ничего рассмотреть.
— Вы не слышали крика Фей?
— Нет. Была страшная гроза, гремел гром. Даже, если бы кричали несколько человек, я не услышал бы ничего.
— Так… — Адамс положил ногу на ногу. — А этот тип с болонкой, у него еще нос крючком и оттопыренные уши?
Кен удивился.
— Да. Это ее сосед. Откуда вы знаете?
— Знаю. Вам нечего беспокоиться, он не доставит вам неприятностей. Он сам вышел из тюрьмы полгода назад. Не думайте о нем.
— Думаете, он меня просто пугал?
— Не уверен. Больше вы ничего не вспомните?
— Кажется, нет, — ответил Кен.
Он подумал немного и вспомнил вдруг о высоком блондине, которого заметил случайно, выйдя из «Голубой розы».
— У «Голубой розы», — сказал он задумчиво, — я видел одного типа, который, кажется, не хотел, чтобы его заметили. Высокий, очень красивый блондин. Он явно прятался от нас.
Адамс нахмурился.
— Высокий, очень красивый блондин? — переспросил он и тут же подумал о Домане. — Вы смогли бы его узнать?
— Полагаю, да.
— Ваша история звучит правдоподобно, — сказал Адамс. — Но не воображайте, что она снимает с вас подозрение. Вы попали в скверную историю, и ваше положение гораздо серьезней, чем вы можете представить.
Зазвонил телефон, и Адамс снял трубку.
— Да. Что такое?
На другом конце провода что-то сбивчиво говорили.
— Хорошо, я приеду, — пообещал он. — Ваши приметы даны журналистам, — сказал лейтенант, глядя на Кена. — Нашли костюм и ботинки. Мои помощники обнаружили вашу машину и карточку Паркера, где записан номер телефона Карсон. Сейчас нет ни одного полицейского, который не был бы занят вашими поисками.
Холанд замер.
— Но ведь они не смогут доказать, что я — убийца? Вы мне поверили и поможете доказать невиновность.
Адамс закурил новую сигарету, вытянул свои короткие ножки и покачал головой.
— Вы неправильно оцениваете ситуацию. Будет лучше, если я введу вас в курс дела. В нашем городе есть один человек, который держит в руках весь муниципалитет. Его зовут Сион О'Брайен, и он собирается жениться на девице по фамилии Доман. Гильда Доман. О'Брайен очень богат и его влияние почти не знает границ. Он может сделать все, что пожелает. Брат Гильды Доман, Джонни, был влюблен в Фей Карсон, но избил ее и был помещен в психиатрическую клинику. Он вышел оттуда вчера и убил Карсон. Я уверен в этом и могу поклясться на библии, но доказательств у меня нет. Вы понимаете, что О'Брайен не позволит осудить брата своей невесты? Это нереально. Они ищут козла отпущения, и этим козлом станете вы.
— Это шутка? — ошалело спросил Кен.
— Увы. Скоро вы сами во всем убедитесь. О'Брайену стоит только приказать, и любители лизать его задницу, бросятся выполнять любое приказание этого типа. Сержант Донован подаст рапорт, шеф полиции Говард покажет его О'Брайену. Ничто не помешает ему нажать на суд, который тут же признает вас виновным. Все, что будет говорить в вашу пользу, не будет приниматься во внимание. Вас приговорят к электрическому стулу.
Холанд вздрогнул.
— Почему же вы рассказываете мне об этом вместо того, чтобы посадить в тюрьму?
Адамс развел руками.
— Потому что я нахожусь в противоположном лагере. Если мне удастся навредить О'Брайену, буду считать, что прожил жизнь не зря. И вы представляете мне такую возможность. Доказав, что Джонни Доман убил Карсон, я смогу вывести О'Брайена на чистую воду и в конце концов уничтожить его. Мне необходимо, чтобы вся полиция сбилась с ног, разыскивая вас. Воспользовавшись этим, я спокойно примусь за поиски Домана, вот почему я привез вас сюда. Я не хочу, чтобы вас арестовали раньше, чем я поймаю настоящего убийцу. Оставайтесь здесь. Мне нужно время, чтобы найти его. Запаситесь терпением, очень возможно, что это вопрос дней. И имейте в виду, вас действительно ищут и, появившись на улице, вы тут же попадете в руки полиции.
— Но скоро вернется моя жена, — забеспокоился Холанд. — Я должен обо всем подумать. Ведь вы не думаете, что я…
Адамс поднял руки.
— Не так быстро. Я уже объяснил, что вы попали в скверное положение. Жена и ваши отношения с ней — второстепенные детали. Речь идет о вашей жизни. Если вас схватят — все пропало, имейте в виду!
— Боже, это ужасно! Но что будет, если вы не найдете Домана?
— Мы подумаем об этом. Сейчас я должен ехать в управление, нужно узнать, на чем они остановились.
— Я забыл сказать вам, — спохватился Холанд, — что видел в «Голубой розе» Гильду Доман. Они с Фей были когда-то подругами и даже вместе снимали квартиру.
Адамс надел шляпу.
— Это неважно. По крайней мере, я так думаю. В общем, не расстраивайтесь слишком и рассчитывайте на меня.
— А если я обращусь к адвокату? — робко спросил Кен.
— Для этого у вас еще будет время. Отдыхайте, здесь вы в безопасности. А лучше всего — ложитесь спать. Комната для гостей — рядом. — Адамс кивнул и вышел из гостиной.
Холанд встал подошел к окну и посмотрел, как отъехала машина лейтенанта. Голова его пылала. Что, если дело обернется не так, как рассчитывает Гарри Адамс?
Кен представил возвращение Энн в пустой дом и понял, что не имеет права оставаться бездеятельным. Он должен был найти адвоката высшей квалификации и передать это дело в его руки.
Его размышления были прерваны телефонным звонком. Холанд заколебался, но решив, что это может быть Адамс, снял трубку.
— Это вы, лейтенант? — спросил красивый низкий голос, и Кен тут же узнал Сэма Дарси.
— Лейтенанта нет. Он уехал по делам.
После небольшой заминки Дарси спросил:
— Вы можете передать ему кое-что?
— Конечно.
— Ладно. Тогда скажите ему, что типа, похожего на Джонни Домана видели на яхте «Вилла Пойнт». Его заметил мой человек, но он еще не окончательно уверен, что это Джонни.
— Я передам лейтенанту.
— Скажите еще, что судно стоит в лимане. Он знает, в каком.
— Хорошо, — Кен повесил трубку и, после некоторого раздумья, набрал номер полиции.
— Соедините меня с лейтенантом Адамсом, — попросил он дежурного.
— Его здесь нет. Кто спрашивает?
— Он должен сейчас подъехать.
— Он уже был и уехал. Кто спрашивает?
Кен положил трубку.
А что, если Доман покинет судно раньше, чем туда придет Адамс? Нельзя сидеть, сложа руки, и рассчитывать на чужую помощь. Кен понял: для того чтобы выбраться из этого жуткого положения, нужно действовать очень быстро. Он поедет и будет наблюдать за судном до появления Адамса.
Холанд написал записку, в которой сообщил о том, что передал Сэм Дарси и о том, что отправляется к яхте. Он умолял Адамса приехать туда как можно скорей.
Оставив записку, он взял шляпу и вышел из дома. Дождь и темнота, поглотившие его, давали ощущение безопасности. Холанд спустился по ступенькам и, свернув налево, быстро направился в сторону реки.
Глава 6
Прежде чем подняться в кабинет, Адамс зашел в комнату дежурного.
— Есть новости? — спросил он сержанта, который при появлении начальства щелкнул каблуками.
— Нет. Патрон и капитан Монтелли должны скоро подъехать. Холанда еще не нашли. Дункан и еще несколько наших людей устроили у его дома засаду. А сержант Донован вернулся. Он ждет патрона.
— Если шеф меня спросит, я — в своем кабинете. Больше ничего?
— Ничего интересного. На шоссе подобрали Луи Манчини: его кто-то здорово отделал, но кто — неясно. Он пока без сознания. Врач считает, что он вряд ли оправится. Видно, тот кто поработал над ним, был не из слабосильных.
Адамс нахмурился. Манчини? Это тип, который дал Джонни адрес Фей Карсон. Интересное совпадение.
— Куда его отвезли? — спросил он.
— В госпиталь. Комната 5.
— Если шеф спросит, скажите, что я пошел за чаем, — сказал Адамс, выходя из управления. На машине он уже через пять минут был перед зданием госпиталя.
— Манчини? — переспросил дежурный хирург. — Безнадежный случай. У него оказался не крепкий череп, а велосипедная цепь, которой его обработали — штука серьезная. Ему осталось не больше часа.
— Он в сознании?
— Нет, но может прийти в себя с минуту на минуту. Поднимитесь, если хотите. Что он нас зависело, мы сделали. Остальное в руках божьих.
Тело Луи Манчини было распростерто на кровати, и его страшное, изуродованное лицо на фоне бинтов казалось синим. Рядом на стуле сидел полицейский инспектор Ватсон с недовольной физиономией. При появлении Адамса он вскочил так резко, что чуть не опрокинул стул.
— Он приходил в себя? — спросил Адамс.
— Нет еще. Он даже не шевелится.
Адамс наклонился над неподвижным телом.
— Луи! Вы слышите меня? — сказал он, беря раненного за руку.
Манчини не шевельнулся, глаза его были закрыты.
— Проснись! — заорал Адамс, тряся его за плечи.
— Осторожней, лейтенант, — предупредил Ватсон. — Вы можете убить его.
— А вам какое дело?! — рявкнул Адамс. — Закройте пасть!
Он взял спичечную коробку, чиркнул спичкой и под остекленевшим взглядом Ватсона поднес пламя к руке Луи. Тот застонал и открыл бессмысленные глаза.
— Послушай, Манчини, ты умираешь. Кто это сделал?
Ватсон автоматически достал блокнот.
— Где я? — шевельнул губами Луи.
— Какая тебе разница? Кто это сделал, я спрашиваю? — спросил Адамс, зажигая другую спичку.
Манчини, с ужасом глядя на лейтенанта, прошептал:
— Такс и Вайти… Теперь оставьте меня.
— Почему они это сделали?
— Не помню, — проговорил Луи, но увидев, что Адамс вновь чиркает спичкой, согласился. — Хорошо, я скажу.
И он, с трудом шевеля распухшими губами, рассказал, как пытался шантажировать Гильду Доман. Карандаш Ватсона судорожно бегал по бумаге.
— Это ты дал Джонни адрес Фей?
— Я сказал ему, что она почти каждый вечер ходит в «Голубую Розу».
— Так ты не давал ее адреса?
— Я его не знаю.
— В котором часу он к тебе заходил?
— Около одиннадцати.
— Значит, Такс работает на О'Брайена, — скорей сказал, чем спросил Адамс, понимая, что делает немаловажное открытие.
— Да. Уже давно.
Адамс строго посмотрел на Ватсона.
— Вы все записали?
— Да, сэр.
— Луи, ты подпишешь это?
Он прочитал Манчини написанное и тот неверной рукой поставил закорючку в конце каждой страницы. Потом показания подписал Ватсон.
— Я возьму это с собой, — сказал он, засовывая блокнот в карман. — Пойдем, мы больше ничего не выудим из этого бедняги.
Выйдя в коридор, он добавил:
— Никому не говорите о том, что мы слышали. Это может вызвать некоторые политические осложнения и доставить вам массу хлопот. Поняли?
— Понял, — пролепетал Ватсон, покрываясь испариной.
Он ничего не понимал, но, давно работая в управлении, взял за правило не задавать лейтенанту лишних вопросов, чтобы потом не кусать локти.
— Хорошо. Идемте, у меня есть для вас работа.
Ватсон покорно пошел к машине Адамса.
Холанду понадобилось не более двадцати минут, чтобы добраться до реки. Со слов Адамса он знал, что вся полиция города разыскивает его и не хотел рисковать, садясь в такси или на автобус. Он шел узенькими улочками и прятался в подъезды домов или за деревьями, если впереди или сзади появлялись люди.
Дождь перестал в тот момент, когда Холанд оказался у реки, берег хорошо просматривался. Он оглянулся: у дороги были видны кафе, лавки с рыболовными приспособлениями, тир… Кен взглянул на огромное водное пространство, которое отделяло его от лимана. В такую темную ночь различить стоящее на якоре судно было невозможно, но Кен надеялся на судьбу. Ему была нужна лодка, но где можно нанять ее в такой час? Значит, придется действовать более решительно. Он займет лодку у кого-нибудь на время. Но прежде, чем приняться за поиски лодки, нужно было убедиться, что яхта стоит именно в этом лимане.
Холанд медленно двинулся к дороге и вскоре оказался в игральном павильоне, где несколько молодых людей развлекались с автоматами, делая ставки по нескольку центов. Какая-то блондинка в цветной блузке, привалившись к автомату, полировала себе ногти. Ей было не больше восемнадцати лет, но судя по лицу, девушка уже хлебнула в этой жизни горечи. С ее худенького плеча свисала кожаная сумка.
Кен вошел в зал и опустил несколько центов в тот автомат, около которого стояла девушка. Закончив первую игру, он закурил и, поймав на себе любопытный взгляд, улыбнулся блондинке.
— Когда появляется свободное время, нужно же на что-то убить его?
Она безразлично пожала плечами.
— Никто вас не заставляет.
Кен подошел к ней.
— Вы знаете суда, которые бросили якоря поблизости? Я ищу «Виллу Пойнт».
Блондинка подозрительно посмотрела на него.
— А вам-то что? — спросила она, и сунула руку под блузку, чтобы почесаться.
— Вы знаете, где она стоит?
— Может, и знаю. А вам на что?
— Мне нужно ее найти.
— Ну и зря, — сказала девушка, снова прислоняясь к автомату. — Вы знаете ее владельца?
Холанд покачал головой.
— Ну, владельца я, предположим, тоже не знаю. Но туда часто приезжает Такс, парень, с которым вам лучше не связываться.
Она посмотрела на Кена долгим взглядом.
— Знаете, мальчик, идите-ка лучше домой. Такс может причинить вам неприятности.
— Они у меня уже есть.
— Вообще-то, все это меня не касается, — ответила она и пошла к толстяку, который нетерпеливо стучал по дальнему автомату.
Кен курил, наблюдая за девушкой краем глаза.
Она обошла вокруг зала, останавливаясь возле каждого автомата, а потом, не спеша, вернулась на свое место и снова занялась своими ногтями.
— Так вы не хотите оказать мне маленькую услугу, сказав, где находится яхта? — угрожающе спросил Кен.
Она вновь пожала плечами.
— В последний раз я ее видела у Норд-Сайд.
— Это мне ни о чем не говорит, я не знаю реки. Далеко отсюда?
— В восьми милях. Норд-Сайд виден издалека.
Кен улыбнулся.
— Спасибо.
Девушка покачала головой.
— Готова поспорить, вы не успокоитесь, пока не схлопочите от Такса по морде. Имейте в виду, это гнусный тип.
Кен бросил шарик в автомат и сказал:
— Мне нужна лодка, чтобы доплыть туда, но денег у меня нет.
— А при чем тут я? Может, вы думаете, что я отправлюсь воровать для вас лодку?
— Я сделал бы это сам, если бы только знал, где они стоят.
— Такс знает, что вы собираетесь к нему?
Кен отрицательно покачал головой.
— А кого вы боитесь-то, фликов?
— Что-то вроде этого.
— Вы найдете лодку у мола. Ее хозяин обычно отправляется ловить рыбу в пять утра, так что постарайтесь вернуть лодку к этому времени.
— Спасибо.
— И будьте осторожней, красавчик. Такс очень сердится, когда к нему приходят неожиданно.
— Я буду осторожен, — пообещал Кен, выходя.
Направившись к молу, он вскоре действительно обнаружил лодку, на дне которой лежали удочки, наживка, непромокаемый плащ и весла.
Кен вскочил в суденышко, отвязал его и стал грести в направлении дальнего света, на который велела ориентироваться девушка. Он греб довольно долго, пока в темноте не показались отчетливые контуры яхты. Кен бросил весла и попытался понять, действительно ли это «Вилла Пойнт». Лодка тихонько покачивалась на волнах. Неожиданно вдали раздался гул мощного мотора. Кен оглянулся на берег, удаленного приблизительно на пятьсот метров, и увидел как в его сторону направляется катер. Охваченный тревогой, Кен подумал, что это может быть полиция и, схватив весла, принялся грести к яхте, надеясь укрыться в ее тени.
Катер быстро приближался, и Холанд понял, что, если он не изменит курса, то пройдет мимо него в каких-то тридцати метрах. Катер не изменил направления и поднятая им волна заставила шаткую лодку запрыгать на воде. Вскоре мотор заглушили, и Кен увидел, что катер остановился совсем рядом с яхтой.
Кен продолжал грести в том же направлении, надеясь, что с катера его не заметили. Через некоторое время он бросил весла и стал вглядываться в темноту, пытаясь обнаружить на яхте хоть какие-то признаки жизни. Катер стоял возле яхты, словно жеребенок рядом с кобылой, но на палубе было пусто. Тогда он решил подплыть как можно ближе и, оказавшись у борта, расслышал какие-то голоса. Кен хотел даже взобраться на палубу, но тут же отказался от этого намерения. Он обогнул судно и приблизился к правому борту. Один иллюминатор светился в ночной тьме, и Кен стал бесшумно маневрировать, чтобы приблизиться к нему. Внезапно из иллюминатора донесся четкий голос:
— Нам пора объясниться, Джонни. Ваше положение слишком паршиво, чтобы еще диктовать мне условия. Если вы не согласитесь делать то, что я скажу, будете сидеть здесь, пока не станете более сговорчивым.
Кен убрал весла, опасаясь, как бы они не стукнулись о борт и, схватившись за железную скобу, торчащую под иллюминатором, бросил быстрый взгляд внутрь каюты.
Красивый молодой блондин, которого Кен уже видел возле «Голубой Розы» лежал на койке. А у входа в каюту, прислонившись к двери, курил сигарету крупный темноволосый мужчина, одетый в безукоризненный костюм.
Кен отпрянул от иллюминатора и, держа лодку на месте, стал прислушиваться к разговору.
Солли поймал конец каната, брошенного О'Брайеном и помог хозяину взобраться на палубу.
— Такс здесь? — спросил О'Брайен.
— Да, патрон.
Негр несколько удивился, увидев патрона одного. Разбуженный мотором Такс, появился на палубе, застегивая рубашку. Он провел О'Брайена в свою каюту и там, сдерживая зевоту, сел на койку, вопросительно уставившись на него.
— Ты занялся Луи Манчини?
— Да, — отводя глаза, сказал Такс. — Правда, Байта ударил его слишком сильно.
О'Брайен внимательно посмотрел на него.
— Что это значит?
— Сомневаюсь, что сейчас Луи чувствует себя хорошо, — осторожно ответил Такс. — Череп у него оказался чуть толще яичной скорлупы.
— Он умер?
— Не исключено.
О'Брайен потер щеку.
— События опережают нас, — сказал он, взяв сигарету из золотого портсигара. — Может быть и лучше, если он сдохнет.
Такс перевел дыхание.
— Я не знаю, патрон, просто меня удивило бы, если бы он пришел в себя.
— Он не должен заговорить.
— Конечно, он будет молчать. Мы его оставили на шоссе, и он… В общем, такие не разговаривают.
О'Брайен щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и пустил дым к потолку. После четырех спокойных лет вокруг начали собираться тучи. Но нужно было оставаться хозяином положения, и все, кто пытался ему в этом мешать, должны были быть безжалостно устранены.
— Джонни нужно убрать, — сказал он, понизив голос.
Такс был ошарашен, но не показал вида.
— Как скажете, патрон.
— Труп должен исчезнуть без следа.
— Можно устроить, — кивнул Такс. — У меня на борту есть бочка, которая вполне сгодится для этого. Мне только нужно будет немного цемента. Его не найдут!
— Не тяни с этим, Такс. Сейчас я поговорю с ним, а потом решу, когда нужно будет это сделать.
— Этой ночью? — спросил Такс, подумав, что опять не удастся выспаться.
— Да, этой… Иди, готовь бочку.
— Я скажу Солли.
— Все делай сам, — сухо сказал О'Брайен. — Лишние свидетели не нужны, Солли поедет со мной.
Такс скривился.
— Как же так, патрон. Эта бочка… Нужно, чтобы Солли помог мне. Вы же не хотите, чтобы я нажил грыжу. Я не могу все делать один.
О'Брайен посмотрел на светящийся кончик сигареты.
— Как хочешь, но если ты возьмешь в дело Солли, его тоже придется уничтожить. Свидетели нам не нужны.
Такс очень дорожил Солли: тот был силен, как бык, и стремителен, как гремучая змея.
— Он не откроет пасти, не волнуйтесь, патрон.
— Ты, кажется, споришь со мной, Такс?
Голос О'Брайена сделался угрожающим, и Такс предпочел замолчать.
— Что ты решил? — поинтересовался хозяин.
— Я справлюсь сам.
— Умница. Эта работа тебе по плечу.
— Можете рассчитывать на меня.
О'Брайен встал и вышел в коридор. Дойдя до каюты Джонни, он повернул торчащий из замка ключ, и вошел.
Джонни дремал. Услышав шум, он открыл глаза и молча посмотрел на вошедшего.
— Что вам нужно?
— Нам пора объяснить, Джонни. Ваше положение слишком паршиво, чтобы еще диктовать мне условия. Если вы не согласитесь делать то, что я скажу, будете сидеть здесь, пока не станете более сговорчивым.
— Послушаем ваше предложение, — сказал Джонни, потирая опухшее после сна лицо.
— Вы уедете сегодня же ночью и отправитесь на аэродром, чтобы сесть на нью-йоркский самолет. Там один из моих агентов посадит вас на самолет до Парижа. В Париже вы останетесь до тех пор, пока я не разрешу вам вернуться.
— А в это время вы женитесь на Гильде, — рассмеялся Джонни. — Неужели вы всерьез думаете, что она пойдет за вас без моего согласия?
— Вы напишете ей, что улетаете в Париж. Она знает, что у вас неприятности и не удивится.
Джонни сделал гримасу.
— А как насчет денежного вознаграждения?
— Я не рассчитываю дешево отделаться от вас. В обмен на письмо Гильде вы получите десять тысяч долларов. Кроме того, вы дадите слово, что останетесь в Париже до тех пор, пока я не позову вас обратно.
— Десять тысяч?! — не веря своим ушам, повторил Джонни. — Но вы можете дать и больше. Тысяч пятьдесят, а?
— Двадцать пять и ни цента больше.
— Я не тронусь с места меньше, чем за тридцать.
— Согласен. Тридцать. Мой агент в Нью-Йорке даст вам половину, вторую вы получите в Париже.
— И имейте в виду, Сион, если денег не будет, я сразу же вернусь.
— С полицией на загривке. Вы забыли, что прошлой ночью убили человека.
— Нет, не забыл. Вижу, вас это беспокоит больше, чем меня. Деньги мне нужны сейчас, а не в Нью-Йорке и не в Париже. Итак?
— Мой агент займется этим, — осторожно проговорил О'Брайен. Он открыл бумажник, достал триста долларов и протянул Джонни. — Вот, возьмите пока.
Джонни не заставил себя уговаривать. Спрыгнув с койки, как кошка, он схватил банкноты и сунул их в карман.
— Вижу, вы очень хотите получить мою сестренку, — ухмыльнулся он. — А вот я — другой. Ни одна женщина в мире не заставила бы меня расстаться с денежками.
О'Брайен с трудом подавил ярость.
— В столе есть почтовая бумага, напишите Гильде, что отправляетесь в Париж и в ближайшее время не вернетесь.
— О, как мне все это надоело! Вы и сами можете ей сказать.
— Без письма соглашение не состоится.
— Что вы такое замышляете? — вдруг подозрительно спросил Джонни. — Может быть, вы боитесь, она подумает, что вы треснули меня по голове и бросили в воду?
— Не говорите глупостей, — внутренне ужасаясь догадливости Джонни, возразил О'Брайен. — Гильда вас любит, ей приятно будет узнать новости именно таким образом.
— Ну ладно, я позвоню ей из аэропорта.
— Вы воображаете, что будете разгуливать по аэропорту? Да флики сразу же схватят вас!
Джонни пожал плечами.
— Ну, ладно! А если я сообщу ей, что был избит вашим мордоворотом? Сомневаюсь, что она обрадуется.
— Так вы напишете письмо?! — заорал О'Брайен.
Джонни нехотя вынул из стола листок бумаги и, написав несколько слов, протянул его О'Брайену.
— Вот, а теперь дайте мне возможность уйти с вашей посудины.
О'Брайен прочитал письмо и кивнул, указывая на конверт:
— Напишите адрес.
Джонни послушался. О'Брайен взял конверт, заклеил его и сунул в бумажник.
Он был доволен: руки были развязаны, Гильда ничего не заподозрит.
— Вы поедете не со мной: не хочу, чтобы меня видели в таком обществе. Сейчас я увезу Солли, и он вернется на катере. И предупреждаю: делайте все, как я сказал, иначе пожалеете, что родились на свет.
— Давайте, я уеду первым, — предложил Джонни. — Я слишком долго сидел на этой грязной посудине. Мне надоело.
— Заткнитесь, — злобно прошипел О'Брайен. — Грязная скотина. Меня тошнит уже от этой торговли.
— В самом деле? Но имейте в виду, я не люблю шуток, и скоро вы это поймете.
Выйдя из каюты, О'Брайен запер дверь на ключ и поднялся на палубу. Теперь, когда в руках у него было письмо, он хотел поскорей избавиться от Джонни. Через некоторое время он скажет Гильде, что ее брат был убит во время драки в парижском кабаке, и она никогда не узнает, что истинным виновником этой смерти был ее муж.
Солли ждал на палубе и, увидев патрона, спрыгнул в катер.
Такс подошел к О'Брайену.
— Можешь начинать, — тихо распорядился тот. — Ты уверен, что справишься с ним? Я не хочу никакого шума.
— Все будет хорошо. Я скачу бочку за борт, здесь глубоко, он сразу же пойдет на дно.
— Когда вернется Солли, поезжай на берег и позвони мне. Скажешь Солли, что ответ этого типа на надувной лодке. Я задержу его на час. Тебе хватит этого времени.
— Я займусь этим, как только вы отчалите, — спокойно сказал Такс. — В трюме нашлось немного цемента, я залью его раствором. Часа мне вполне хватит.
— И никакой стрельбы, Такс. Шум могут услышать с берега.
— У меня есть нож.
— Будь осторожен, — посоветовал О'Брайен, спускаясь в катер. Солли отвязал канат и включил мотор. Через минуту катер скрылся в темноте.
Глава 7
Кен, вцепившись в скобу под иллюминатором, ясно слышал все, о чем говорили О'Брайен и Такс. Участь Джонни была решена. Они собирались убить парня и отправить его на корм рыбам.
Кен похолодел.
— Если Джонни будет лежать на дне, он никогда не сможет доказать своей невиновности. Нужно во что бы то ни стало спасти парня и переправить на берег в руки Адамса. Иначе он пропал.
Но сама мысль о схватке с Таксом казалась ему противоестественной. Он далеко не был чемпионом по боксу, но другого выхода не было. Для того, чтобы избежать электрического стула, он должен был напасть на Такса и спасти Джонни.
Привязав лодку к железной скобе, он подумал, что может быть лучше постараться привлечь внимание брата Гильды? Но его мог услышать и Такс, который находился неподалеку. Нужно было влезть на борт. Хорошо бы осторожно подкрасться к Таксу сзади и оглушить его, остальное будет нетрудно.
Уцепившись за край борта, он подтянулся до уровня палубы и на фоне светлеющего неба различил силуэт человека. Такс выбивал дно громадной бочки. С бьющимся сердцем Кен взобрался на палубу и, не спуская глаз с маячившей впереди широкой спины, пополз вперед. Такс колотил по бочке и не слышал ничего вокруг себя. Кен наблюдал за каждым движением своего врага. Сейчас их разделяло метров десять: слишком много, чтобы застигнуть врага врасплох. К тому же у того было оружие, и Кен не имел ни малейшего желания атаковать вооруженного бандита. Вот если бы Джонни помог ему! Вдвоем они, может быть, и справились бы с этим громилой. И Кен, изменив направление, пополз к трапу, ведущему к нижней каюте, где сидел пленник.
Такс неожиданно оставил свою бочку и оглянулся. Кен неподвижно распластался на палубе, стараясь сдержать рвущееся из груди сердце. Ему казалось, что удары сердца о доски палубы не могут не долететь до ушей Такса. Но Такс, ничего не заметив, исчез за такелажем, а потом вернулся с мешком на плече. Он высыпал содержимое мешка в бочку и снова ушел вглубь судна.
Кен в одну секунду ссыпался по трапу, прежде чем Такс вернулся с новой порцией цемента. Оказавшись в узком, плохо освещенном коридоре, он увидел четыре двери, в одной из них торчал ключ, Кен повернул его и оказался в маленькой каюте.
Джонни лежал на койке и при виде неожиданного гостя сделал круглые глаза.
Холанд закрыл дверь и навалился на нее спиной, переводя дыхание.
— Я был возле яхты и слышал, о чем они говорили, — дрожащим голосом объяснил он. — Эти типы хотят вас убить. Они положат вас в бочку, зальют цементом и спустят на дно.
Джонни выпрямился. Снова шуточки О'Брайена!
— Вы, может быть, хотите меня напугать? Дурак! Убирайтесь отсюда вон!
— Нам нельзя терять ни минуты. Такс уже приготовил бочку. Вдвоем мы, возможно, одолеем его, но нужно спешить.
И тут Джонни понял, что это не ловушка. Этот напуганный человек, лепечущий странные вещи, не может быть из компании гангстеров. Он вспомнил убийственный взгляд О'Брайена, которым тот смерил его на прощание. Зачем он так настаивал на этом письме Гильде? Конечно, в интересах О'Брайена было отделаться от Джонни навсегда.
Он вскочил с койки и лицо его покрылось испариной.
— У него есть пистолет, он перестреляет нас, как воробьев.
— Нужно его оглушить, — убежденно сказал Кен. — Но в каюте этого не сделать. Идем!
— Дайте мне ключ, — недоверчиво проговорил Джонни. — Я запрусь изнутри, а вы пока съездите за полицией.
Сердце Холанда упало: надежды на этого парня не было, он трясся, как осиновый лист.
— Я ни во что не стану вмешиваться, вы не заставите меня выйти наверх! — истерически прокричал Джонни.
Холанд понимал, что с минуты на минуту здесь будет Такс, необходимо было раздобыть хоть какое-то оружие. Он быстро оглядел каюту: здесь не было ничего, кроме легкого стула. Кен бросился в коридор, нашарил на стене выключатель и включил свет. Единственное, что могло служить хоть каким-то оружием, была пустая бутылка, забытая в углу. Кен схватил ее и прижался к стене, не забыв выключить в коридоре свет. Такс, насвистывая, медленно спускался по трапу. Рука Холанда сжалась на горлышке бутылки.
Такс остановился перед дверью, толкнул ее, и перестал насвистывать. Дверь была заперта.
Кен, затаив дыхание, наблюдал за бандитом. Тот постоял некоторое время в нерешительности и достал из кармана нож, длинное лезвие которого угадывалось в темноте. Потом Такс нажал на ручку двери и сильным ударом ноги вышиб замок. Из-за плеча громилы Холанду было видно, как Джонни отшатнулся к стене, и лицо его приняло восковой оттенок.
— Скажи мне, Джонни, — ласково попросил Такс, — кто это взял ключ?
— Ничего не знаю, — пролепетал Джонни, загипнотизированный страшным зрелищем: длинное лезвие ножа поблескивало в тусклом освещении каюты. — Может быть, О'Брайен взял ключ. Но какое это имеет значение, я же все равно уезжаю?
— Верно, — согласился Такс, сунув нож в карман. — Скажу тебе больше: ты будешь путешествовать последний раз. Ты надоел патрону, и я его понимаю, поэтому приготовил для тебя отличную бочку с цементом.
— Вы не посмеете! — закричал Джонни, выпучив глаза. — О'Брайен не мог вам этого приказать! Не подходите ко мне!
Холанд бросился на Такса, замахнувшись бутылкой, но у того был острый слух и отличная реакция. Услышав шорох позади себя, Такс метнулся в сторону, и бутылка разбилась о его плечо, осыпав бандита осколками стекла. Охваченный ужасом, Кен попытался ударить его кулаком в подбородок, но силы были неравны, и Такс нанес Кену не слишком сильный удар в солнечное сплетение, который все же заставил согнуться его пополам. Джонни кинулся к выходу, но Такс ударил его ногой по колену, и тот упал на пол.
Кен, слегка оправившись от удара, прыгнул на Такса, схватив его за плечи. С тем же успехом, можно было прыгать на гориллу. Такс только повел плечами, и Кен тоже оказался на полу.
— Значит, нашел дружка? — весело глядя на Джонни, поинтересовался громила. — Ну да ничего. Бочка большая, всем места хватит.
Его рука нырнула в карман, и в маленькой каюте тускло блеснуло лезвие ножа.
— С кого начнем?
Кен и Джонни, казалось, приросли к полу. Такс ласково улыбнулся и сделал шаг вперед.
Кен, поняв, что пришел последний час, отчаянно схватил стул за ножку и попытался обрушить его на врага. Такс отшатнулся, и ему удалось избежать удара по лицу. Выругавшись, он вырвал стул из рук Кена и, отбросив его, прыгнул вперед. Кен ударил почти вслепую, но его кулак попал Таксу в лицо. Нож сверкнул, как молния, и Кен почувствовав, что лезвие задело его пиджак, метнулся в сторону, схватив при этом Такса за руку.
— Хватайте же его! — отчаянно крикнул он Джонни, который вместо того, чтобы помогать, снова кинулся к выходу из каюты. Но Такс, несмотря на то, что противник вцепился в его руку, сумел сгрести Джонни за воротник и прижал его к стене.
Кен, навалившись на руку Такса, пытался разжать пальцы на рукоятке ножа. Такс, просунув ногу между ног Кен, приподнял его и обрушил на пол. Снова мелькнул нож, но Кен, схватив Такса за брюки, рванул его на себя, и тот повалился сверху.
Джонни, немного осмелев, вырвался из рук Такса и принялся колотить его ногами по голове. Случайно он попал в висок, и громила, выпустив нож, обмяк и всей тяжестью навалился на Кена. Тот схватил нож и отбросил его в угол каюты, потом выбрался из-под Такса и начал подниматься. Но Такс, почти придя в себя, уже становился на четвереньки.
Джонни, казалось, обрел мужество. Его бледное, осунувшееся лицо исказилось от ярости и он снова ударил Такса каблуком по голове, заставив повалиться на пол в то время, как Холанд с трудом поднимался на ноги. Такс пытался закрыть голову, но Джонни, отбросив его руку, принялся наносить удары по лицу. Потом он схватил стул и опустил его на голову врага, спинка отломалась, и Такс упал лицом вниз. Тогда Джонни, вне себя, подскочил к поверженному противнику, схватил его за волосы, и начал бить головой об пол. Такс глухо заворчал и потерял сознание.
Победители, задыхаясь, стояли над поверженным врагом.
— Мы должны бежать, — почему-то шепотом сказал Кен. — Скорей отсюда.
Джонни еще раз злобно пнул Такса, а потом наклонился и вынул у него из кармана автоматический пистолет.
— Идемте же, — торопил Кен.
Следом за ним Джонни поднялся по трапу и вышел на палубу.
Часы в машине Адамса показывали 11.20, когда он остановился у двадцать пятого дома по Лессингтон-авеню.
После отъезда из госпиталя он не произнес ни слова, и Ватсон, не смея расспрашивать, напрасно ждал объяснений.
Адамс вышел из машины, Ватсон последовал за ним. Они поднялись по лестнице и остановились у квартиры Рафаила Свитинга. Прежде чем позвонить, Адамс предупредил Ватсона:
— Этот тип сделает заявление, а вы запишите все, что он скажет.
— Понятно, — согласился Ватсон, впрочем, ничего не понимая.
Адамс вдавил кнопку звонка, и в квартире раздалось слабое треньканье.
После продолжительного молчания, дверь осторожно отворилась и, Свитинг, прижимая к глазу салфетку, искоса взглянул на детективов. Увидев Адамса, он съежился и отступил в квартиру.
Полицейские вошли следом.
— Так вот где вы теперь скрываетесь? — проговорил Адамс. — Как идут дела, Рафаил?
— Послушайте, лейтенант, — степенно начал Свитинг. — Я завязал с прошлым и теперь веду честную жизнь. Но может ли человек жить нормально, если к нему в квартиру постоянно являются полицейские?
— Мне хотелось бы знать, — мягко поинтересовался Адамс, усаживаясь на стул, — как процветает твой бизнес? Многих ли ты сейчас шантажируешь?
— Не знаю, что вы имеете в виду, — пожал плечами Свитинг. — Я уже давно ничем таким не занимаюсь.
— Вот как? Тогда что же у тебя с глазом? Это ты получил вместо того, что хотел?
— Несчастный случай, — стоял на своем Рафаил. — Оставьте же меня в покое, лейтенант, и дайте жить честным трудом.
— Но это нелегко, не так ли? — спросил Адамс, закуривая. — Может быть, хочешь вернуться в тюрьму годика на два?
— У вас на меня ничего нет, и вы прекрасно это знаете.
— Ты уверен, Рафаил? Напрасно. Но я оставлю тебя в покое, если сделаешь, что я велю. Мне нужны кое-какие сведения.
Свитинг сел. Что за день! У него болел глаз, и он чувствовал себя усталым и несчастным. Он тоскливо посмотрел на кровать, где свернувшись клубочком, дремал Лео, и вздохнул.
— Что вы хотите узнать, лейтенант?
— То, что произошло вчера вечером. Ты сказал Доновану, что ничего не видел и не слышал, но это ложь. А мне ты скажешь правду.
— Вы — совсем другое дело. Я всегда готов разговаривать с вами, на всех остальных мне просто плевать.
Адамс взглянул на Ватсона и протянул ему блокнот.
— Пишите! — коротко приказал он. — Давай, говори все. Я знаю подробности, так что не вздумай вилять. Рассказывай с того момента, как увидел Холанда на лестнице.
Свитинг побледнел.
— А! Так вы его задержали, лейтенант? Но только не верьте, что бы вам этот тип не болтал. Я уверен, что он жалуется, будто бы я шантажировал его.
— Он сказал, что дал тебе в глаз. А теперь — говори.
И Свитинг стал говорить.
Получасом позднее Адамс закурил четвертую сигарету, потянулся и зевнул, тряхнув головой.
— Да, все это похоже на правду. Ты уверен, что не видел типа, который покинул квартиру Карсон до ухода Холанда?
— Не видел, — жалобно сказал Свитинг. Он отдал свои сведенья даром, а их стоимость была так велика!
— Ладно. Ты все записал? — спросил он, обращаясь к Ватсону.
— Да, сэр.
— Рафаил, подпиши на каждой странице, — приказал Адамс, — и вы, Ватсон, тоже.
Когда с подписями было покончено, Адамс забрал блокнот.
— Можете идти домой, — разрешил он Ватсону, — и постарайтесь, чтобы ни одна живая душа не узнала об этом.
Когда Ватсон ушел, Адамс закурил пятую сигарету и, удобнее устроившись на стуле, стал задумчиво рассматривать Свитинга.
— А что ты, Рафаил, думаешь обо всем этом?
— Ничего, лейтенант, — уклончиво ответил Свитинг, церемонно прикладывая к глазу салфетку.
— Послушай, — Адамс вытянул ноги. — А если я скажу, что эту курочку ухлопал Джонни Доман, как ты на это посмотришь?
Свитинг казался удивленным.
— Джонни? Убить ее? Он не мог. Он с ней окончательно порвал. В последний раз, когда мы играли на бильярде, он клялся мне, что Фей его нисколько не интересует.
— Я тоже не думаю, что это он. Холанд заметил его, выходя из «Голубой Розы», а ведь он не знал адреса Фей и не мог попасть в квартиру раньше нее.
Свитинг удовлетворенно кивнул.
— А если это не Холанд и не Свитинг, тогда кто же?
Свитинг прищурился.
— Вы меня спрашиваете, лейтенант?
— Тебя, тебя, Рафаил. Ты прожил жизнь, занимаясь делами других. И не говори, что ты не совал нос в дела Карсон.
Свитинг колебался.
— Я очень хотел бы быть вам полезным, лейтенант, но я действительно не знаю. Если бы я оказался на вашем месте, то пошел бы поговорить с Морисом Бердом, может, он что-нибудь и подсказал бы.
— Кто это?
— Бывший партнер Фей. У них был танцевальный номер, а потом он ее бросил.
— Почему?
— Фей жила вместе с Гильдой, а Верд влюбился в Гильду. Он бросил свой номер и уехал вместе с Гильдой в Лос-Анджелес. Она вернулась оттуда одна месяцев через шесть. Он приехал несколько дней назад и уже заходил к Фей. Я слышал, как Верд говорил ей: «Я тебя задушу!»
Адамс снял шляпу и пригладил свою густую белую шевелюру.
— Ты уверен, что Гильда уехала тогда с Вердом?
Свитинг кивнул.
— Мне об этом говорил Джонни. Ему не нравился этот тип: он плохо вел себя с женщинами.
Адамс потер лоб. Он с удовольствием остановился бы на Джонни, но эта версия тоже имела право на существование.
— Где он живет?
— Обычно он болтается возле Вашингтон-отеля. Может быть, там он и…
— Хорошо. Держи пасть закрытой. И никуда не уходи, можешь еще понадобиться мне как свидетель. Если будешь меня слушаться, избавишься от лишних неприятностей.
Как только Адамс ушел, Свитинг погрузился в размышления. К завтрашнему утру надо во что бы то ни стало раздобыть денег. Он пойдет к Гильде Доман. Ей будет интересно узнать, что ее бывший любовник Морис Верд снова в городе. И нужно еще посмотреть, как ей понравится, что Адамс считает ее братишку убийцей Фей Карсон. Вряд ли, она станет скупиться. Эти певицы из ночных кабаков ложатся поздно, и если поспешить, можно будет застать ее.
Он взглянул в справочник.
— Мэддокс-Курт, сто сорок пять, — пробормотал он. — Это же в пяти минутах отсюда.
Он взял из шкафа шляпу, опустил поля так, чтобы не был виден подбитый глаз, взял Лео подмышку и вышел на улицу.
У Вашингтон-отеля была плохая репутация. Зажатый между баром и игорным залом, он выходил фасадом на реку и, благодаря местоположению нравился курильщикам опиума, под сомнительные занятия которых был выделен отлично закамуфлированный подвал. На верхних этажах снимала комнаты разношерстная публика, более или менее недавно освободившаяся из тюрьмы. Здесь бывшие заключенные привыкали к вольной жизни и готовились снова попасть за решетку.
Здание принадлежало О'Брайену, и полиция, по распоряжению капитана Монтелли, обходило его стороной, не задевая обитателей.
Управляющий отелем Сеч Кутлер, мощный, как бы высеченный из скалы человек, был удивлен, увидев на пороге своего кабинета Адамса. Четно говоря, он почти забыл, что на свете существуют полицейские. Опираясь локтями на стол, он, не шевелясь, разглядывал неожиданного посетителя.
— Добрый вечер, лейтенант, — сказал он, когда Адамс остановился перед столом. — Целый век вас не видел.
— Да… — рассеянно проговорил Адамс. — Покажите-ка мне регистрационную книгу, хочу взглянуть на нее.
Кутлер поднял брови, сунул в ухо мизинец и затряс им там, потом внимательно рассмотрел кончик мизинца, обтер его о брюки и только тогда еще раз посмотрел на полицейского.
— Ну, скоро?! — неожиданно рявкнул лейтенант.
— Простите, но мне кажется, вы ошиблись адресом. Мы в хороших отношениях с полицией.
— Вашу книгу, — повторил Адамс.
Кутлер пожал плечами, вытащил на свет Божий требуемую книгу, сдул с нее пыль и протянул детективу.
Последняя запись была сделана в июне 1941 года.
— Странно, что вы все еще на этом месте, — сказал Адамс, отпихивая книгу. — Я ищу Мориса Верда.
— Не имею ни малейшего представления. Мне очень жаль, лейтенант. Хотелось бы оказать вам услугу…
Адамс покачал головой.
— Мне тоже жаль. Придется пройтись по всем комнатам.
— Я не люблю, когда тревожат клиентов. Боюсь, капитану Монтелли это тоже не понравится.
— Я проверю все, начиная с подвала и кончая чердаком, и не пытайтесь помешать мне. Если кто-то попробует возражать мне, вам не поздоровится.
— Он на самом верху, в десятом номере, — слегка покраснев, ответил Кутлер.
— Благодарю.
Адамс вышел из кабинета и подошел к лифту. С некоторой опаской нажав кнопку нужного этажа, он почувствовал облегчение только выйдя из этой допотопной коробки. Адамс оказался в коридоре, по сторонам которого красовались обшарпанные двери. Лейтенант остановился перед десятым номером. Там было тихо. Вдруг дверь напротив распахнулась.
В проеме, выставив вперед полную ногу, появилась девица в розовом пеньюаре и с рыжими, падающими на плечи, волосами.
— Он вышел, — заявила она. — Если хотите подождать, могу предложить стул в своей комнате.
— Вы разговариваете с офицером полиции, — внес ясность Адамс.
Девица сморщила нос и пожала плечами.
— Ну и что? Все равно входите, я не сделаю вам ничего плохого.
— А когда он ушел, этот Верд?
— Вчера вечером. У него неприятности?
— Не думаю. Вечер — понятие растяжимое. В котором часу он ушел?
— В восемь. Так вы войдете? Не заставляйте меня стоять на сквозняке.
— Вам, кажется, сказано, что я — офицер полиции, — терпеливо объяснил Адамс. — Вы ведь не хотите, чтобы я вас задержал?
Девица расхохоталась.
— Забавный коротышка. Разве вы не знаете, что эта хижина под покровительством полиции?
Адамс задумчиво потер подбородок и повернул дверную ручку десятого номера. К его удивлению дверь подалась. Войдя, он нащупал выключатель и зажег свет.
В комнате царил страшный беспорядок. Можно было подумать, что здесь пронесся циклон. Содержимое подушек и матрасов покрывало пол, тут и там валялись простыни и одеяла. Кресла были разломаны на куски, а картины сорваны со стен. Кто-то умудрился даже выпотрошить шкаф, и вещи кучей валялись на полу.
Адамс снял телефонную трубку и пригласил Кутлера.
— Вы мне нужны. Поднимитесь сюда.
Кутлер был поражен, увидев беспорядок.
— Черт побери! — воскликнул он. — Что здесь произошло?
— Вопрос не по адресу, — отозвался Адамс. — Отсюда можно выйти, минуя главный вход?
— Да. В конце коридора есть пожарная лестница.
— Значит, погромщик поднялся по ней?
— Возможно…
— Приведите сюда девицу из номера напротив, — распорядился Адамс. — Она могла что-то видеть.
Под стальным взглядом Адамса Кутлер раскрыл дверь противоположного номера.
— Эй, Милли, иди-ка сюда на минутку!
Девица тотчас же появилась в дверях, и глаза ее забегали по комнате.
— О, господи! — пробормотала она. — Похоже, здесь что-то потеряли.
— Верд ушел вчера по пожарной лестнице? — спросил ее Адамс.
— Я должна отвечать этому флику?
Управляющий кивнул.
— Все нормальные люди пользуются этой лестницей.
— Не могли же здесь перевернуть все совершенно бесшумно? Вы ничего не слышали?
— У меня работало радио. Я слышала, как двигали мебель, но не обратила внимания.
— В котором часу это было?
— Приблизительно, в половине одиннадцатого.
— Вы не встречали в коридоре незнакомых?
— Если бы встретила, сразу сказала бы мистеру Кутлеру.
— А вам не показалось странным, что шум в комнате Верда был после его ухода?
— Я не знала, что шумят в его комнате.
— А откуда вы знаете, что Верд ушел в восемь? Вы его видели?
— Да.
— Он сказал вам, куда идет?
— Сказал — за добычей.
— Он в самом деле сказал — за добычей?
— Я потребовала у него десять долларов, которые одалживала ему, а он сказал, что сейчас не при деньгах, но отдаст, когда вернется. — Ее глаза еще раз обшарили комнату. — Вы думаете он вернется?
— Ладно, — сказал Адамс. — Можете идти.
— Спасибо, флик, вы очень любезны, — усмехнулась Милли и хлопнула дверью своей комнаты.
— Если Верд появится, — распорядился Адамс, — скажите, что я хочу с ним поговорить. Его ни в чем не обвиняют, но если он не придет для разговора, я позабочусь, чтобы у него были неприятности.
— Я передам ему. Хотите спуститься по пожарной лестнице?
— Это лучше, чем лифтом. Во всяком случае, не так опасно.
Кутлер открыл дверь в конце коридора, и Адамс вышел на маленькую металлическую площадку, откуда были видны набережная и склады. Как раз от отеля в сторону складов змеилась узенькая улочка.
— До встречи, лейтенант, — поклонился Кутлер, но внимание лейтенанта было приковано к двум мужчинам, которые, казалось, затаились в темноте. Напротив них стоял полицейский. Один из мужчин, тот что был повыше, неожиданно отступил, в то время как блюститель порядка обратился к его спутнику. Спокойствие ночи было нарушено выстрелом. Полицейский пошатнулся и упал на колени. Тот, что стрелял, схватил своего товарища за руку и увлек в темноту.
Адамс выхватил свой пистолет тридцать восьмого калибра, выстрелил в высокого и с удовольствием отметил, что тот споткнулся. Он собирался выстрелить еще, но Кутлер, словно потеряв равновесие, вцепился в него. Раздался выстрел, но пуля ушла куда-то в небо. Мужчины исчезли из виду.
Оттолкнув Кутлера, Адамс бросился вниз по лестнице.
Глава 8
Налегая на весла, Холанд думал, как бы ему, не возбуждая подозрений Джонни, передать того в руки Адамса. Джонни с револьвером в руке сидел на корме и мрачно наблюдал, как силуэт «Виллы Пойнт» исчезает в темноте.
— Надо было укокошить этого подонка, — неожиданно процедил он. — Такс не прощает такого обращения. — Потом он внимательно посмотрел на Холанда. — Кто вы такой? Вы появились удивительно вовремя.
— Меня зовут Холанд. Кен Холанд. Мне рекомендовали Такса, как человека, который может помочь в одном деле. Мне было нужно надежное убежище. Я подплыл к яхте и услышал, как двое мужчин договариваются убить вас. Тогда я решил вам помочь.
— Нечего и говорить, вы подоспели в самый раз. Но вы даже не представляете, в какую неприятную историю попали. Такс этого не забудет. Я собираюсь покинуть город, если хотите, можете поехать со мной.
— Куда?
— Я знаю одного типа, который одолжит мне машину, и мы смоемся в Лос-Анджелес. У меня там друзья.
— Мне далеко не убежать, — выдавил Кен. — Меня разыскивает полиция.
— Я вас увезу, — сказал Джонни. — Можете мне довериться. Вы меня выручили, а теперь я выручу вас. Флики здесь — настоящие кретины. — Он спрятал пистолет в карман брюк. — Подвиньтесь, я возьму одно весло.
Минут через двадцать они причалили к пустынному берегу и сразу же услышали невдалеке шум лодочного мотора.
— Это возвращается Солли, — сказал Доман. — Нам нужно спешить. Если оба громилы кинутся нас искать, это будет пострашней фликов.
Бросив лодку, они направились по тропинке, которая вела от реки. Через десять минут они достигли места, где Кен брал лодку.
Шоссе казалось пустынным, павильон игральных автоматов был погружен во мрак. Только световая реклама Вашинггон-отеля слепила глаза.
Неожиданно из темноты вынырнул полицейский, Джонни и Кен остановились.
— Эй, вы, — сказал флик, указывая дубинкой на Холанда. — Мне надо сказать вам пару слов.
— В чем дело? — с замирающим сердцем спросил Кен.
— Вы очень похожи на одного парня, которого мы разыскиваем. Вы — Холанд?
Кен увидел, что Джонни сделал шаг назад и сунул руку в карман брюк.
— Нет! — крикнул Кен. — Только не это!
Полицейский отпрянул, но было поздно. Грохот выстрела разорвал тишину. Кен с ужасом увидел, как полицейский опустился на колени, а потом плашмя упал на землю. Кен хотел подхватить его, но Джонни вцепился в его руку.
— Бежим! — прошипел Джонни. — Не будьте идиотом, за нами охотятся!
Кен услышал, как что-то просвистело возле его уха, Джонни споткнулся.
— Бегите! — заорал Джонни, стараясь удержаться на ногах.
Охваченный паникой, Холанд вслед за Джонни бежал по переулку. Сзади раздавались полицейские свистки. Они не преодолели и пятисот метров, как Джонни упал на колени. Кен остановился и нагнулся над ним.
— Куда вас ранило? — задыхаясь, спросил он.
— В руку, — прохрипел Джонни, — я истекаю кровью.
Кен, как безумный, посмотрел вокруг. Он слышал, как кто-то с грохотом спускается по пожарной лестнице отеля, свистки полицейских становились все громче. Что делать? Он наклонился и поднял Джонни, который тяжело обвис у него на руках.
— Куда ведет эта улица?
— Не знаю. Да оставьте вы меня, флики у вас на хвосте.
— Нет!
Кену очень хотелось удрать, но он не мог выпустить из рук свое алиби, которое воплотилось в этом раненном юноше. Он прислонил Джонни к стене какого-то домика. Неожиданно дверь отворилась, и на пороге возникла женская фигурка.
— Входите, быстро, — шепнула она.
Флики были совсем близко, и Холанд, не колеблясь шагнул в домик. Он перетащил Джонни через порог, а женщина закрыла дверь и задвинула засов.
— Он ранен? — спросила она.
— Пуля в руке.
— Оставайтесь здесь, я сейчас.
— Женщины — замечательные создания, — прошептал Джонни. — Каждый раз, когда я попадаю в хреновое положение, они оказываются тут как тут и вытаскивают меня. — Он тяжело навалился на Холанда. — Мне очень плохо. Кажется, я подыхаю.
Холанд, не в силах удерживать отяжелевшее тело, выпустил его и Джонни растянулся на полу, едва не повалив Кена.
Вновь появилась их спасительница, в руке у нее был электрический фонарик.
— Кажется, он потерял сознание, — сказал Холанд.
— Вы сможете донести его? Моя комната наверху.
Кен с трудом взвалил Джонни на спину и стал подниматься вслед за женщиной, которая освещала лестницу фонариком. Наконец, они добрались, и Холанд втащил свою ношу в маленькую комнату, где горела лишь керосиновая лампа.
— Положите его на кровать.
Холанд положил Джонни на кровать и, взглянув на спасительницу, с удивлением узнал в ней блондинку из зала игральных автоматов.
— Ах, это вы, красавчик, — улыбнулась она. — Кажется, ваши неприятности еще не кончились. Посветите, я перевяжу его.
Девушка быстро разрезала пиджак и рубашку, и Кену, который светил ей керосиновой лампой, стало нехорошо при виде крови.
— Ему еще повезло, — решила девушка. — Нужно остановить кровь.
Совершенно спокойно она взяла чашку с водой, достала из шкафчика полотенце и вернулась к кровати. Остановив кровотечение, она перевязала руку Джонни.
— Ну вот, дело и сделано, — сказал она, собирая перепачканное кровью белье. — Скоро ему будет лучше.
Холанд поставил лампу на стол. Девушка положила Джонни под голову еще одну подушку, а Холанд, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы, понял, что полиция окружает квартал.
Нужно было во что бы то ни стало предупредить Адамса.
— У вас есть телефон? Мне необходимо позвонить.
— Вы вообще-то соображаете, где находитесь? — раздраженно ответила девушка. — В конце улицы есть телефонная будка, но я не советую вам туда ходить.
— Мы должны убраться отсюда. Если нас здесь найдут, у вас могут быть неприятности.
Девушка расхохоталась.
— У меня только и есть, что неприятности!
— Послушайте, он стрелял в полицейского, и очень может быть, прикончил его.
— Ну и что? Мой брат убил двух полицейских, и правильно сделал. Оставайтесь здесь, там, на улице, сейчас, как на пожаре. Я приготовлю вам кофе.
— Они могут начать шарить по домам, — проговорил Холанд, ерзая на стуле.
— Довольно! — прервала его девушка. — Это еще не случилось.
Прячась за углом дома, Рафаил Свитинг наблюдал за ночным портье на Мэддокс-Курт, который, зевая, листал иллюстрированный журнал. Если этот сторожевой пес заметит его, он не позволит подняться в нужную квартиру. А если попросить его позвонить Гильде, она вряд ли захочет принять незваного гостя.
Прижимая к себе Лео, Свитинг ждал какой-нибудь оказии. Наконец, портье закрыл журнал, посмотрел на часы и ушел в соседнее с холлом помещение.
Быстрый, как молния, Свитинг толкнул дверь, промчался через застеленный ковром вестибюль и, прыгая через несколько ступенек, был уже высоко, когда портье вновь оказался на своем посту.
Свитинг подождал, прислушиваясь. Потом, убедившись, что все спокойно, продолжил восхождение.
Было без десяти двенадцать, когда он, достигнув шестого этажа, позвонил у двери. Через несколько минут Гильда, одетая в бледно-голубой халат, открыла и, увидев Свитинга, хотела уже захлопнуть дверь, но, наученный горьким опытом Рафаил, успел вставить ботинок в образовавшуюся щель.
— Не спешите, мисс Доман, — вежливо улыбаясь, произнес он. — Я пришел по поводу вашего брата и еще одного… знакомого. Его зовут Морис Верд, — и с удовлетворением отметил, как ее изумительной красоты лицо побледнело. Испуганная женщина легко соглашается на все условия.
— Меня зовут Рафаил Свитинг, — представился он. — Я — друг Джонни.
— Я не могу сейчас вас принять. В другой раз.
Свитинг улыбнулся еще шире.
— Не хотелось бы спорить, мисс Доман, но сведения, которыми я располагаю, очень важны.
— Какие сведения?
— Они касаются вашего брата.
После секундного колебания, Гильда кивнула, разрешая посетителю войти.
Свитинг вошел в роскошно обставленную гостиную, снял шляпу и уселся в кресло. Лео примостился рядом.
— У меня есть сведения относительно вашего брата, которые я хочу продать.
— Вы собираетесь шантажировать меня? — спросила Гильда, доставая сигарету из серебряного портсигара.
— Это нельзя назвать шантажом. Мои сведения стоят всего пятьсот долларов.
— Вы думаете, что я держу такие деньги дома? — презрительно проговорила она.
— Почему бы и нет? Судя по всему, вы богаты, и для вас это — небольшая сумма. Но если у вас нет денег, можете дать мне какую-нибудь драгоценность, которую можно продать.
— Посмотрим, что это за сведения?
Свитинг довольно улыбнулся.
— Не думаете же вы, что я вам так все и выложу, не получив ни денег, ни драгоценности. Я хорошо изучил женские повадки: меня не проведешь!
— И все же я хочу знать, о чем пойдет речь. Одну минуту!
В ее спокойствии было нечто, заставившее Свитинга насторожиться. Гильда поднялась и вышла из гостиной, Свитинг приложил к ушибленному глазу платок.
— Неужели моя техника стала хуже. Раньше у меня почти не бывало осечек. А тут второй случай подряд: сначала Холанд вышвырнул меня за дверь, а теперь эта девица ведет себя как-то странно.
Лео соскочил с колен хозяина, и Свитинг понял, что проиграл партию: Гильда стояла на пороге гостиной, направляя на визитера пистолет сорок пятого калибра. Безумно боявшийся любого оружия, Свитинг почувствовал дурноту и совершенно ушел в свое кресло, видя в нем хоть и ненадежное, но все же прикрытие.
Гильда подошла и встала перед ним.
— Что за сведения? Если вы сейчас же не выложите мне всего, я прострелю вам руку или ногу, и скажу портье, что вы ворвались в квартиру и пытались изнасиловать меня. Что вам известно о моем брате?
— Осторожно, — дрожащим голосом попросил Свитинг. — Эта штука может выстрелить, отложите ее в сторону.
— Вы будете говорить?! — спросила Гильда голосом, который прозвучал, как удар бича.
— Ну, так вот. Сегодня ко мне приходил лейтенант Адамс, — начал Свитинг, вдавливаясь в спинку кресла, чтобы быть подальше от смертоносного оружия. — Он уверял, что Фей Карсон убил вашего Джонни. Я сказал, что он ошибается, и посоветовал ему заняться лучше Морисом Вердом.
Гильда выпрямилась.
— Почему вы так сказали.
— Потому что Морис приходил к Фей накануне, и я слышал его угрозы.
— И вы рассказали об этом флику?
— Да. Я хотел, чтобы у Джонни не было неприятностей. Он мне симпатичен, и если бы не я, Адамс считал бы вашего брата убийцей.
— Вы считаете, что это стоит пятисот долларов? — Гильда провела языком по губам.
— Предоставляю решать вам. Джонни вам не чужой, и я спас ему жизнь.
Гильда с отвращением посмотрела на шантажиста и, к облегчению последнего, опустила пистолет.
— Я думал, — пробормотал Свитинг, — вам будет интересно узнать, что Морис Верд вернулся. Но, может быть, вы знали об этом и без меня?
Девушка внимательно смотрела на него большими зелеными глазами.
— Нет, я не знала, но меня это не интересует. Она достала из ящика стола пачку банкнот и вынула две по пять долларов.
— Возьмите это! Ваши сведения не стоят большего. А теперь — вон!
Свитинг с трудом поднялся и дрожащей рукой взял брошенные ему деньги.
— Неужели вы не можете дать мне больше, — простонал он, — я в ужасном положении!
Он направился к выходу, Лео, поджав хвост, пошел за хозяином. И вдруг в прихожей раздался звонок.
— Идите за мной, — приказала Гильда, — и поживей!
Свитинг подхватил Лео на руки и пошел за Гильдой, которая подвела его к другой двери.
— Там — черный ход. Спускайтесь и никогда больше не показывайтесь мне на глаза.
Свитинг, едва волоча ноги, открыл дверь, и в ту же минуту в прихожей снова позвонили. Ему ужасно хотелось знать, кто этот поздний посетитель, но под нетерпеливым взглядом Гильды дверь пришлось закрыть. Однако ничто не помешало ему приложить оттопыренное ухо к замочной скважине. Гильда, конечно, заперла дверь, но в кармане Свитинга всегда была отмычка. Немного повозившись, от открыл замок и, оставив Лео на площадке, прокрался по коридору и приложил ухо теперь уже к двери спальни.
Не успев войти, О'Брайен заметил, что Гильда взволнована.
— Что с тобой, дорогая? Тебя снова кто-то огорчил?
— Джонни исчез, — печально ответила она. — Ты не знаешь, где он может быть?
— Знаю. Я, собственно, и пришел, чтобы рассказать тебе. Представляешь, я застал его у себя дома. Он хотел сделать мне предложение.
— Какое предложение?
— Ты же знаешь Джонни. Больше всего на свете его интересуют деньги. Он просил, чтобы я оплатил ему проезд в Европу.
— Сион, мне не нравится, что он тянет из тебя деньги. Надеюсь, ты отказал ему?
— Дело уже сделано. Хорошо уже то, что мы избавились от него хоть на время.
— Как? Он уже уехал?
— Я проводил его в аэропорт. Мне пришлось здорово потрудиться, пока я достал ему место на самолет.
— И он уехал, не попрощавшись со мной? — недоверчиво спросила Гильда.
— У него не было времени. Он написал тебе. Вот! — Он вынул из бумажника конверт и протянул Гильде.
— Он хотел позвонить тебе, но все телефонные кабины, как назло были заняты, а самолет ждать не будет.
— Как жаль… Я бы хотела пожелать ему доброго пути, Сион.
— Не думай об этом, дорогая. Он теперь нескоро вернется. Займемся лучше своими делами: я сейчас занят подготовкой к свадьбе. Думаю, все будет готово к концу недели.
Лицо Гильды прояснилось.
— Когда захочешь, Сион.
Он подошел к девушке и осторожно поцеловал в щеку.
— Хорошо, родная. Ложись спать и ни о чем не тревожься. Я позвоню тебе утром.
Свитинг подслушивал с живейшим интересом. Итак, Джонни удрал, а Гильда собирается замуж. Кто этот тип, которого она называла Сионом? Свитингу ужасно хотелось открыть дверь и хоть одним, не травмированным, глазом посмотреть на ее гостя, но рисковать было нельзя. Он слышал, как Гильда проводила этого Сиона, и входная дверь закрылась. Гильда вернулась в спальню.
Свитинг вздохнул. Нужно было уходить. Во всяком случае в кармане у него было десять долларов: было, чем заплатить за квартиру. Но, когда он заплатит, у него снова ничего не останется. Свитинг почувствовал вдруг, что хочет есть, да и Лео не лопался от сытости. Что плохого может случиться, если он сейчас потихоньку заглянет в кухню? Может быть, в холодильнике завалялись холодный цыпленок или ветчина? Неслышным волчьим шагом он прошел по коридору и, войдя в кухню, включил свет. Прямо перед ним стоял огромный холодильник, голодный огонек вспыхнул в глазах шантажиста. Свитинг прислушался: в квартире царила непроницаемая тишина. Бочком он подобрался к холодильнику и потянул ручку на себя. Дверца отворилась.
Вопль ужаса вырвался из глотки шантажиста: на полу огромной камеры с окровавленной головой скрючился Морис Верд.
Глава 9
Катер стремительно несся к берегу, оставляя за собой длинный пенистый след. Такс сидел позади Солли и держал руль. Впервые за много лет гангстеру было страшно. Приказ О'Брайена не был выполнен, а Такс знал, как поступает хозяин с людьми, ослушавшимися его.
Такс провел языком по пересохшим губам. У него еще была возможность исправить ошибку. Нужно было найти Джонни и уничтожить его, тогда О'Брайен ничего не узнает. При виде берега Такс нагнулся к Солли.
— Что там происходит? — закричал он, перекрывая шум мотора.
Солли повернул к нему свою грушевидную голову.
— Похоже — флики. На набережной стоит полицейский фургон.
— Причаливай к дебаркадеру. Нельзя, чтобы нас засекли эти парни.
Солли изменил курс. Через несколько минут они причалили у дебаркадера, взобрались на набережную и пошли прочь от катера.
— Здесь опасно, — заметил Такс. — Нужно поскорей убираться.
Он углубился в улочку вслед за Солли. Такс отлично знал этот район и сразу же заметил, что почти все проходы охраняются фликами. Только темнота и отличное знание местности позволяло им оставаться незамеченными.
Они перелезли через стену и, пройдя внутренними дворами, оказались перед Вашингтон-отелем.
Сеч Кутлер вернулся в кабинет и, куря сигарету за сигаретой, стал смотреть в окно. Он вздрогнул, увидев, как в темном стекле отразился появившийся в дверном проеме Такс.
— Джонни Доман спустил флика! — приветствовал его управляющий отелем.
— Что? Он убил его?
— Ты когда-нибудь видел, чтобы Джонни сделал что-то путное? — усмехнулся Кутлер. — С фликом ничего не случилось, он просто напустил в штаны от страха.
— Откуда ты знаешь, что это был Джонни?
— Я все видел сверху. Сюда приходил Гарри Адамс. Он искал Мориса Верда. Мы были на площадке пожарной лестницы, когда внизу появился Джонни с каким-то типом. Флик пристал к этому типу, и Джонни пустил в ход пистолет.
— Они его поймали? — быстро спросил Такс.
— Пока нет, но поймают. Адамс ранил его из своей пушки. Он хотел выстрелить еще раз, но я помешал ему.
— Я должен найти Джонни.
— Ты не один его ищешь. Район кишит фликами. Никогда не думал, что их так много.
— Куда он пошел? — прорычал Такс.
— Спрятался у Розы Дитл.
— Роза Дитл? Кто это?
— Девочка из квартала. Она работает в Кермесе, а в свободное время подрабатывает на панели.
— Откуда ты знаешь, что они там?
— Я видел, как она закрыла за ними дверь. Если бы Адамс не ссыпался с лестницы так поспешно, он тоже заметил бы это.
— Как туда попасть?
— Об этом не может быть и речи. Квартал оцеплен со всех сторон.
— Я сейчас вернусь, — сказал Такс и, выйдя из кабинета, тихо свистнул, подзывая Солли.
— Я знаю, где он, — доверительно проговорил он подошедшему помощнику. — Нам остается только накрыть его.
Вдвоем они вернулись в кабинет Кутлера.
— Покажи нам, где это.
Управляющий отелем пожал плечами.
— Как хотите, но это совершенно бесполезно. Там полно фликов.
Все трое прошли в кабину лифта, которая медленно и со страшным скрипом поползла вверх.
— Почему ты не заменишь подъемник? Этот скоро оборвется, — заметил Такс, когда они прибыли на место.
— Ты прав, — вздохнул Кутлер. — Вполне можно загреметь вниз, но я лучше подохну, чем стану ползать вверх по лестнице.
Он включил в коридоре свет и открыл дверь, ведущую на пожарную лестницу.
— Держись в стороне, даже фликам иногда удается меткий выстрел, — предупредил он Такса.
Такс, оказавшись на площадке, лег на живот, Кутлер и Солли расположились рядом.
— Вон там, внизу, — сказал Кутлер, указывая на небольшой темный дом. — Справа.
— Хорошо, — тихо отозвался Такс. — Возвращайся к себе. Солли и я посмотрим, что можно сделать.
Всматриваясь в темноту, он различил фигуру полицейского, который прохаживался возле интересующей их двери.
— Хочешь, я пойду и прикончу его? — предложил Солли. — Тогда ты сможешь спокойно пройти.
— Нет, дружище, — ответил Такс. — Мы сделаем иначе. Нужно пробраться туда по крышам. Вернемся туда, откуда пришли, а оттуда — по крышам. Это займет время, но будет надежней.
Солли не спорил, он был человеком действия и готов был выполнять любые инструкции. Поэтому он быстро спустился по лестнице вслед за Таксом.
Джонни открыл глаза и с трудом оторвал голову от подушек. Заметив это, Кен, сидевший недалеко от кровати, встал.
— Я наделал много шума, — с гримасой боли проговорил раненный. — Рука ноет. Давно мы здесь?
— Минут двадцать.
— А где эта…
— Внизу. Она пошла за молоком.
Джонни со стоном опустился на подушки.
— Я чувствую себя так, словно внутри у меня совершенно пусто. Что там, на улице?
— Судя по всему, флики окружают квартал.
— В таком состоянии мне далеко не уйти. Как вы думаете, мы здесь в безопасности?
— Вряд ли. Они прочешут все дома.
— Да… — Джонни закрыл глаза. — Вы могли бы убежать, если бы не я. А теперь… Посмотрите в окно.
Кен прикрутил фитиль лампы и отодвинул занавеску.
— Осторожней, — капризно проговорил Джонни.
Кен глянул в ночь. Сперва он ничего не увидел, но потом смутно различил два силуэта, которые маячили почти под окном. Он быстро задернул занавеску и отступил.
— Там, снаружи — двое.
Дверь отворилась.
— Что случилось с лампой? — спросила Роза из темноты.
— Сейчас я зажгу, — поспешно проговорил Кен. — Я смотрел в окно. Рядом с домом — полиция.
Джонни посмотрел на девушку своими красивыми зелеными глазами.
— Как дела? — спросила она, подходя к кровати.
— Плохо, — попытался он улыбнуться. — Спасибо за перевязку.
— А чего вы ждете? — обратилась девушка к Кену. — Если вы хотите спастись, вам нужно уходить по крышам. Я займусь этим парнем.
Кен не колебался: вот разрешение проблемы. Если он сможет удрать и позвонить Адамсу, все станет на свои места.
Он повернулся к Джонни.
— Что вы на это скажете?
— Бегите!
— А вы?
— Вы и так много для меня сделали. Подойдите сюда.
Холанд нагнулся к раненному.
— Сейчас все улицы перекрыты, а вам надо спрятаться. Идите к моей сестре. Мэддокс-Курт, сто сорок пять. Она укроет вас, пока все не уляжется. Передайте ей, что О'Брайен надул меня, заставив написать, будто бы я лечу в Париж. Расскажите ей о бочке с цементом. Нужно, чтобы она знала, за какого типа собирается выйти замуж. Вы можете сделать это для меня? — и, видя, что Холанд колеблется, добавил: — Вы ничего не потеряете, она даст вам монет и поможет выбраться отсюда.
— Хорошо, — без энтузиазма ответил Холанд. — Я скажу ей, если смогу добраться.
— У нее всегда полно идей, может быть ей удастся вызволить меня отсюда. Остерегайтесь только, чтобы вас не заметил портье. — Он указал на свой пиджак, висящий на стуле. — Там бумажник, дайте сюда.
Холанд вытащил из внутреннего кармана бумажник и протянул Джонни. Тот вынул из него старый конверт с адресом.
— У вас есть, чем писать?
Кен дал ему ручку и Джонни, морщась от боли, написал что-то на обороте конверта.
— Передайте ей это. Она узнает мой почерк и поверит вам.
Кен взял конверт и положил его в карман.
— Желаю удачи, — сказал Джонни. — Пистолет я оставляю себе, он еще может пригодиться.
Роза проводила Холанда по коридору до слухового окна.
— Постарайтесь добраться до кинотеатра «Парамаунт». Там есть пожарная лестница, по ней вы спуститесь в автомобильный парк. Этим путем исчезал обычно мой брат, когда на него наседали флики. Там вы перелезете через стену и окажетесь в проходе, который ведет на Леннокс-стрит. Оттуда пойдете, куда вам надо.
— Спасибо, я вам страшно обязан, — Кен взял девушку за руку. — Если мне удастся спастись, я вас не забуду.
— Вы обязательно спасетесь, красавчик. Ну, бегите!
Холанд попытался поцеловать Розу в щеку.
— Вы — большой ребенок, красавчик, — рассмеялась она, обняла его за шею и крепко поцеловала в губы. — Ну, идите скорей, мой Ромео!
Холанд опустил стекло и выглянул наружу. Там не было никакого движения, и он выскользнул на крышу. Пригнувшись, он пересек открытое пространство и притаился за трубой. Из этого укрытия он принялся изучать топографию крыш, которые расстилались перед ним. Плоские и покатые, — их было бесчисленное множество. Целый город крыш! Выбрав направление, Холанд стал карабкаться на двухметровую стену, чтобы продолжать путь. Спустившись по первой покоренной крыше, он услышал справа от себя крик. Холанд взглянул в том направлении и на балконе противоположного дома увидел мужчину, который кричал, указывая пальцем:
— Эй, там на крыше какой-то тип!
Холанд соскользнул по наклонной поверхности и оказался на другой крыше, зашатался, вновь обрел равновесие, в то время, как свистки полицейских переливались внизу на разные лады. Он кинулся бежать, но вынужден был остановиться перед неожиданно выросшей впереди стеной метра в три с половиной высотой. Шум от его поспешных шагов был хорошо слышен внизу, на дальних крышах послышались звуки погони.
Пробегая вдоль стены, Кен обнаружил, наконец, металлическую лестницу.
— Эй, ты! — закричал кто-то поблизости, но Кен не остановился. Сдирая кожу с ладоней, он взлетел по лестнице и уже почти достиг верха, когда раздался выстрел. Осколки черепицы брызнули в разные стороны совсем недалеко от его лица. Кен нырнул в темноту и оказался по другую сторону крыши.
— Там только один! — раздался невдалеке мужской голос.
Кен оглянулся и посмотрел на балкон. Кроме мужчины, который выдал его, там была еще женщина и полицейский. Он упал на крышу, пуля выпущенная полицейским пролетела в нескольких сантиметрах от его головы.
Пригнувшись, Холанд бросился бежать, мечтая укрыться за трубами. Кинотеатр был еще далеко, и добраться до него, казалось теперь Кену несбыточной надеждой. Нужно было спуститься с крыш и попытаться уйти по улице. Сзади послышался отчетливый шум. Кен оглянулся и между труб увидел четыре четко выделяющихся на фоне неба силуэта, которые осторожно двигались в его направлении. До них было не более четырех крыш.
Разглядев скобы, ведущие к односкатной крыше, Кен судорожно стал спускаться по ним и вскоре увидел темное окно. Приблизившись, он прижался лицом к стеклу, пытаясь разглядеть что-нибудь, но безуспешно. Шаги преследователей приближались. К счастью, окно оказалось незакрытым. Он сел на подоконник, перекинул ноги внутрь помещения и, спрыгнув на пол, закрыл окно на шпингалет.
На крышах началась перестрелка. Раздался крик, потом снова выстрелы. Неужели полицейские в темноте стреляют друг в друга? Он прижался к стене, парализованный страхом. Снаружи раздались возгласы:
— Их там двое возле трубы! Я их вижу!
Снова выстрелы, еще и еще.
Ошеломленный Холанд чиркнул спичкой и осмотрелся. Он находился на пыльном чердаке, набитом всяческим хламом. Спустившись по крутой лестнице, он вышел из дома на маленькую темную улочку.
Такс и Солли по крышам шли к слуховому окошку дома Розы. Прежде чем попасть на крышу, они несколько раз чуть не столкнулись с полицейскими и теперь чувствовали себя в безопасности. Неожиданно Солли схватил Такса за руку.
— Посмотри туда, — сказал он, указывая на тень, крадущуюся по крыше на некотором расстоянии от них. — Здесь кто-то есть.
Такс достал из кармана револьвер сорок пятого калибра, и они остановились.
— Думаешь, это Джонни? — прошептал Солли.
— Джонни ранен. Это, наверное, другой, — сказал Такс. — Он мне не нужен. Меня интересует только Джонни.
Они видели, как беглец перелез на другую крышу, и услышали мужской голос, раздавшийся с балкона. Такс выругался.
— Сейчас здесь будут флики. Нужно торопиться. Я должен пристукнуть Джонни как можно скорей.
Пригнувшись, они пересекли открытое место и спустились на соседнюю крышу.
Послышался выстрел.
Через четыре крыши отсюда был дом Розы.
— Флики! — шепнул Солли.
Четверо полицейских выросли впереди и уверенно двигались прямо к ним.
— Они идут на нас, — растерялся Такс. Солли достал свой тридцать восьмой калибр.
— Мы должны достать их раньше, чем они достанут нас. Я возьму того, что у трубы, а ты — левого. Гангстеры выстрелили одновременно. Двое полицейских упали, а двое упали на крышу и стали стрелять.
Флик на балконе заорал:
— Там, возле трубы — двое! Я их вижу!
Солли ответил выстрелом, флик на балконе перевалился через перила и свалился вниз головой.
Такс почувствовал вдруг толчок, руку обожгло болью. Раздался еще один выстрел, он с проклятьем выронил пистолет и схватился за запястье. Солли невозмутимо стрелял, и вскоре еще один полицейский подпрыгнул и свалился на бок.
— Нужно достать еще одного, — скомандовал Такс, подбирая пистолет здоровой рукой.
Солли и полицейский выстрелили одновременно. Полицейский по инерции пробежал несколько шагов и осел. Раздался еще один выстрел, и Солли вдруг захрипел и выронил оружие. Такса не занимало, серьезно ли ранен его помощник, одна мысль сидела в его голове: найти Джонни и прикончить его. Он терял кровь и был близок к обмороку. Раненная рука висела плетью, но он упорно продвигался вперед. Следующая крыша была несколько ниже, и Такс, потеряв равновесие, грузно свалился на нее. Пролежав несколько секунд без сознания, он поднялся и заковылял к слуховому окошку Розы.
— Руки вверх! — неожиданно раздалось совсем рядом.
Такс пошатнулся и выстрелил, держа пистолет на уровне бедра. Полицейский пошатнулся, упал на колено и выстрелил прямо Таксу в живот. Прогремел ответный выстрел, полицейский упал навзничь и остался неподвижным.
Тогда Такс, согнувшись пополам, отступил. Он сделал неверный шаг, раздался звон разбитого стекла, и гангстер, пролетев несколько метров, оказался в узком коридоре.
Джонни и Роза напряженно прислушивались к перестрелке. Роза, без кровинки в лице, прислонилась к стене с расширенными от страха глазами.
Джонни, сидя на кровати, сжимал в здоровой руке пистолет.
— Ему не удастся удрать, его убьют, — причитала Роза. — Я не должна была выпускать его. Это — моя ошибка.
— Заткнись! — прикрикнул Джонни. — Из-за тебя ничего не слышно.
Недалеко прогремели два выстрела.
— Я и не знал, что у него есть пистолет, — пробормотал Джонни. — Такое чувство, что стреляют двое. Два револьвера!
И тут у Джонни мелькнула догадка. Такс и Солли! А что если они каким-то образом узнали о его убежище! Вполне возможно, что подкрадываясь к этому дому по крышам, они напоролись на полицейских.
Ему удалось слезть с кровати и встать на ноги.
— Мне нужно уходить, — шатаясь от слабости, произнес он.
— Вы не можете сейчас уйти, — бросилась к нему Роза. — Слышите, что там творится?
Под окном кто-то пробежал. Раздался звон разбитого стекла и шум падающего тела. Джонни вздрогнул и рухнул на пол.
— Что это? — Роза прижала ладонь ко рту.
— Кто-то вошел, — поднимая голову, сказал Джонни. — Скорей, погаси лампу.
Роза подбежала к столу, прикрутила фитиль и задула лампу. Дрожа от страха, она слышала, как кто-то большой и неуклюжий ползет по коридору.
— Закрой дверь на ключ, — приказал Джонни.
Она, как кошка, прыгнула к двери и стала шарить в поисках ключа. Но поздно, дверь начала открываться. Роза изо всех сил навалилась на дверь, шаря по ней в поисках ключа и вдруг почувствовала, что чьи-то холодные пальцы, словно клещи, сомкнулись у нее на запястье. Роза дико закричала, пытаясь вырваться, но железная хватка не ослабевала.
Джонни, стоя на четвереньках, чувствовал, как по лицу струится холодный пот. Роза размахнулась, и ее кулак угодил неизвестному прямо в лицо. Раздалось страшное ругательство, ночной гость рванул девушку к себе, и она упала на человека, лежащего на полу.
Такс, выпустив ее руку, обхватил девушку ногой. Не обращая внимания на удары, которыми осыпали его слабые женские руки, он здоровой рукой схватил девушку за горло и изо всех сил нажал на сонную артерию. Жертва извивалась и царапалась, но Такс чувствовал, что сопротивление ее ослабевает.
Джонни, не в силах тронуться с места, с ужасом прислушался к звукам борьбы, раздававшимся в темноте. Наконец, все стихло.
Такс почувствовал, что тело, только что горячее и подвижное, замерло на нем, кровь, стекавшая с губ девушки, замочила руку убийцы, и он оттолкнул убитую, взял пистолет и насторожился.
В темноте раздавалось его хриплое дыхание.
Джонни находился лишь в метре от своего преследователя, но не решался выстрелить: он знал, что если промажет, — это будет концом всему.
Живот Такса разрывался от боли, внутри жгло, словно раскаленным железом. Он знал, что долго не выдержит.
— Ты здесь, Джонни? — позвал он, держа пистолет наготове.
Джонни задержал дыхание, холодный пот заливал ему глаза, а сердце билось с такой силой, что, казалось, разрушит ребра.
В коридоре раздались тяжелые шаги, возвещающие о прибытии полицейских. Джонни были известны их методы: сейчас флик ударом ноги распахнет дверь и очередью изрешетит все, что только есть в комнате.
— Осторожно! — закричал он. — Не стреляйте!
Такс выстрелил почти наугад, но пуля попала Джонни в лоб и, вышибив мозги, отбросила к стене.
Такс повернулся навстречу полицейским, но не успел нажать на курок: шквальный огонь из автоматов превратил его лицо и грудь в кровавое месиво.
Глава 10
Петляя по темным улочкам и переулкам, Холанд ушел наконец от полиции, и из первой же телефонной будки позвонил в управление. Но Адамса там не было. Тогда он решил, что Адамс может руководить операцией где-нибудь у реки, и понял, что ему лучше всего идти на Мэддокс-Курт к сестре Джонни. На всякий случай он позвонил еще Адамсу домой, но ему не ответили. Тогда он снова набрал номер полиции.
Дежурный, казалось, был не в настроении.
— Понятия не имею, — ответил он. — Если вам так надо, оставьте для него информацию.
Холанд немного подумал и сказал:
— Передайте ему, что особа, которую он оставил у себя дома, находится сейчас на Мэддокс-Курт, сто сорок пять. Он поймет, что я имею в виду.
— Ладно, — равнодушно ответил дежурный и бросил трубку.
Через двадцать минут Холанд был на Мэддокс-Курт, 145. Портье в холле не оказалось, и Кен устремился вверх по лестнице.
Дойдя до двери Гильды, он посмотрел на часы: было без двадцати час. Холанд подумал, что девушка, скорей всего, уже легла, и если это так, вполне может позвать портье, который вышвырнет незваного гостя.
Он позвонил и стал ждать. Вскоре за дверью послышались легкие шаги, и женский голос спросил:
— Кто там?
— Я принес вам известие от Джонни, — сказал Кен.
Он вытащил из кармана конверт и протолкнул его под дверь.
Наступило молчание, потом дверь широко распахнулась. На пороге стояла высокая блондинка, которую Кен видел накануне в «Голубой Розе». На ней была красная блузка и брюки того же цвета. Зеленые глаза, казалось, освещали бледное лицо.
— Что с ним? — выдохнула девушка.
— У него неприятности, и он просил меня зайти к вам.
— Входите.
Они прошли в гостиную.
— Садитесь! — резко сказала она. — Что за история с ним приключилась?
— Джонни разыскивает полиция: он стрелял в полицейского.
— В полицейского? — лицо Гильды вытянулось. — Он его убил?
— Не знаю. Но сам Джонни ранен в руку.
— Расскажите, как все произошло, — поторопила его Гильда.
Пока Холанд рассказывал, она с недоумением рассматривала его, а потом показала на грязный конверт:
— Как вы получили это?
— Джонни сказал, что иначе вы не поверите, что меня прислал он.
— Он пишет, чтобы я помогала вам, но о ранении — ни слова.
— Ему и это удалось написать с трудом. Рука у него почти не действует.
Гильда взглянула на него с омерзением.
— Вас удивило бы, если бы вы узнали, что мой брат находится в самолете, который летит в Париж?
— Ерунда! О'Брайен собирался убить его и заставил написать это письмо, чтобы вы думали, будто он летит в Париж.
— Чем дальше, тем страшнее, вы не находите? — она подошла к бару. — И вы хотите, чтобы я поверила, что Сион собирался убить моего Джонни?
— Я понимаю, это кажется невероятным, — огорченный недоверием девушки, проговорил Холанд. — Но, если я вам все расскажу…
— Бесполезно, — усмехнулась она, открывая бар. В ту же секунду она повернулась к Холанду с пистолетом в руке. — Не двигайтесь! Я знаю, вы лжете. Вы, тот человек, которого разыскивает полиция. Вы — убийца Фей Карсон!
В тот момент, когда О'Брайен вошел в салон, раздался телефонный звонок.
— Подойдите, — велел он Селивану, а сам направился к бару, чтобы налить виски.
Селиван снял трубку, послушал и скривился.
— Это капитан Монтелли. Поговорите с ним.
О'Брайен выпил виски, закурил и подошел к аппарату.
— В чем дело? — спросил он.
— Произошла история, которая может наделать много шума. Джонни Доман засветился.
О'Брайен переменился в лице.
— Что вы плетете?
— Один из моих людей, который искал Холанда, видел его в компании Джонни. Агент пытался задержать Холанда, а Джонни выстрелил в него. Холанд и Доман спрятались в одном доме недалеко от набережной. Адамс приказал окружить район, но Холанд удрал по крышам. Полицейские стали его преследовать, но на крышах нарвались на Такса и Солли.
— Что? — О'Брайен чуть не выронил трубку.
— Понятия не имею, что они там делали, — сказал Монтелли. — Эти подонки открыли огонь и уложили пятерых агентов. Таксу же удалось проникнуть в тот дом, и он прикончил Джонни Домана еще до нашего прихода.
— А что с Таксом? — О'Брайен стиснул телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев.
— Мои люди изрешетили его.
— Значит Такс упустил Джонни с яхты. Что скажет Гильда, когда прочитает завтрашние газеты?
— Холанд удрал, — продолжал Монтелли. — Мы его ищем. Газетчики в наших руках.
— Поймайте Холанда! — заорал О'Брайен. — Это приказ!
Он швырнул трубку на рычаг и вышел в холл, где его ждал Селиван.
— Я ухожу, — бросил он. — Ждите меня здесь.
Он вывел из гаража «кадиллак» и направился на Мэддокс-Курт. Мозг его лихорадочно работал. Пожалуй, он объяснит Гильде, что самолет из-за поломки вернулся, и Джонни снова оказался в городе.
Он вошел в лифт, поднялся и позвонил.
Через несколько секунд голос Гильды спросил через дверь:
— Кто там?
— Открой, малышка. Это Сион.
Гильда открыла не сразу, и О'Брайен удивился, когда увидел, как она оглядывается, словно желая посмотреть на кого-то. В руке она держала пистолет, а в гостиной, в кресле, сидел незнакомый мужчина.
— Что происходит?
Незнакомец, бледнея, напряженно смотрел на него.
— Грабитель? — О'Брайен взял пистолет из руки Гильды и вошел в гостиную.
— Этот человек убил Фей Карсон, — задыхаясь, произнесла Гильда. — Он сам пришел сюда!
О'Брайен напрягся.
— Вы — Холанд?
— Да, — ответил тот. — Но я не убивал ее!
— Вот как? — ухмыльнулся О'Брайен. — И что же вы здесь делаете?
— У него, вероятно, ум зашел за разум. Он пришел сюда, чтобы спрятаться. Говорит, что Джонни ранил полицейского. И еще, что ты хотел убить Джонни, а он его спас.
— Какая чушь! — возмутился Сион. — Вызывай полицию, она будет в восторге от этой встречи.
— Подождите, — обратился Кен к Гильде. — Вы слишком доверчивы, этот тип обманывает вас. Я слышал, как он…
— Заткнись! — прорычал О'Брайен, поднимая револьвер. — Еще одно слово, и ты — покойник! — Он повернулся к Гильде. — Позвони Монтелли, он займется этим.
Она подошла к телефону, но в этот момент у входной двери позвонили.
О'Брайен вопросительно посмотрел на Гильду.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил он.
— Нет.
Раздался еще один звонок.
— Возьми пистолет и посторожи этого типа. Я посмотрю, кто там.
Он отдал девушке пистолет и направился к двери. На пороге, держа руки в карманах, стоял лейтенант Адамс. Ни один мускул не дрогнул на лице детектива, хотя он не ожидал встретить здесь О'Брайена.
— Что вы собираетесь здесь вынюхивать? — проворчал О'Брайен.
— Холанд здесь, не так ли?
— Откуда вы знаете?
— Знаю.
— Входите, забирайте его.
Адамс вошел, заметил оружие в руках Гильды и едва заметно подмигнул Кену.
— Вот человек, который убил Фен Карсон, — заявил О'Брайен. — Вы должны отвезти его в управление.
Адамс покачал головой:
— Это не убийца.
— Что это значит? — помрачнел О'Брайен. — У шефа полиции есть доказательства. Забирайте его и везите в управление.
— Шеф получил сведения от сержанта Донована, который, как известно, слабоват мозгами, — сказал Адамс, наблюдая за Гильдой, которая прятала пистолет в бар.
— Пусть его оправдает суд, — возразил О'Брайен, — меня это не касается. Что мешает вам сейчас задержать этого человека?
— Он невиновен. Мне тоже было поручено вести следствие, и я вел его, независимо от Донована.
— Вы, конечно, считаете, что ее убил Джонни Доман, не так ли? — злобно прошипел О'Брайен.
— Нет, не он.
О'Брайен сделал нетерпеливый жест.
— Кто же?!
— О, это целая история. Факты…
— Я не хочу его слушать, — надула губки Гильда. — Я хочу спать. Пусть он уезжает и увозит этого парня.
— Но эта история имеет к вам самое прямое отношение, мисс Доман, — чуть улыбнулся Адамс. — Фей Карсон была убита потому, что вы были замужем за Морисом Вердом. Это не может вас не интересовать.
— Что? Что вы говорите? Замужем за Вердом? — лицо О'Брайена побагровело.
Гильда бросилась к нему.
— Этот флик лжет! Не слушай, прогони его!
— Вы не можете этого отрицать, мисс Доман, — продолжал Адамс, усаживаясь на диван. — Я получил эти сведения из Лос-Анджелеса десять минут назад. Вы прожили с Вердом четыре месяца, а потом бросили его. Это зарегистрировано в гражданском суде.
Гильда с усилием овладела собой, пожала плечами и отвернулась.
— Пусть, — прошептала она. — Но это не ваше дело.
— Напротив, — Адамс положил ногу на ногу. — Этим фактом объясняется убийство Фей Карсон.
Гильда искоса посмотрела на неподвижно стоящего О'Брайен.
— Не верь ему, Сион, это все выдумки.
— Думайте, что говорите, лейтенант, — не слишком уверенно проговорил О'Брайен.
— Завтра утром я смогу предоставить вам доказательства своих слов, — заявил Адамс.
О‘Брайен подошел к Гильде, взял за руку и взглядом впился в ее глаза.
— Ты замужем за Вердом, дорогая?
Она заколебалась, но все же ответила:
— Да. Мне очень жаль, Сион. Я должна была давно сказать тебе. Но я потребую развода. Это был совершенно идиотский поступок, но я за него дорого заплатила. Через два месяца я уже поняла, что это за тип. Мне так стыдно…
Уголки губ О'Брайена дрогнули.
— Не думай больше об этом, малышка. Все мы совершаем ошибки, — он погладил девушку по руке. — Все к лучшему, — и, повернувшись к Адамсу, продолжал другим тоном: — Вы сунули свой нос, куда не надо. Сейчас вы уведете этого типа и обвините его в убийстве Фей Карсон. И вы же устроите так, чтобы заполнить его досье первоклассными уликами. Если же я обнаружу, что вы поступили иначе, придется вам распрощаться со службой: вас просто вышвырнут из полиции.
Адамс почесал кончик носа.
— Об этом не может быть и речи. Холанд не убивал Фей Карсон.
— Тогда — кто?
Адамс кивнул в сторону Гильды.
— Она!
— Боже мой! — закричал О'Брайен. — Вы мне заплатите за это! Я вас… — но, взглянув на Гильду, осекся. Лицо ее было белым, как только что выпавший снег.
Ее глаза следили за чем-то позади О'Брайена, рукой она судорожно сжимала свое горло. О'Брайен резко обернулся.
На пороге комнаты, склонив голову набок, сидела рыжая болонка.
Собачонка, словно только и ждала, чтобы ее заметили: она кинулась к кухонной двери и стала царапать ее.
— Уходите! Уходите все! — словно раненное животное взревела вдруг Гильда. Ее прекрасное лицо исказилось и стало просто жутким.
— Гильда! — в недоумении проговорил О'Брайен. — Что с тобой?
Адамс вскочил с кресла, прошел по коридору и отворил кухонную дверь. Болонка проскользнула у него под ногами, бросилась на кухню и стала лизать руку какого-то мужчины, лежащего в луже крови на полу. Между его лопаток торчал нож. Животное перестало лизать его руку, принюхалось, и вдруг жутко завыло.
Адамс выразительно кивнул Кену на дверь, ведущую в гостиную. Тот встал в проеме, он видел, как Гильда упала в кресло. Лицо ее приобрело зеленоватый оттенок.
— Взгляните, — позвал Адамс О'Брайена.
О'Брайен вошел в кухню, ногой перевернул труп и, разглядывая его, спросил:
— Кто это?
Адамс заметил, что бывший гангстер растерялся.
— Рафаил Свитинг, шантажист, — пояснил он, наблюдая за странным поведением болонки, которая со странной настойчивостью пыталась открыть лапой дверцу холодильника. В конце концов она встала на задние лапы и, подвывая, стала царапать его белый бок.
— Но не там же он, в самом деле? — как бы про себя сказал Адамс.
— Что вы там бормочете? — спросил О'Брайен.
Вместо ответа, Адамс подошел к холодильнику и распахнул дверцу.
Из глотки О'Брайена вырвался вопль ужаса, когда он увидел скрюченное на полу холодильной камеры тело.
— Дьявольщина! А это еще кто?
— Это ее муж, Морис Верд. А я-то еще думал, куда он подевался?
О'Брайен, с трудом взяв себя в руки, вернулся в гостиную.
— Это не я, Сион, — взмолилась Гильда. — Я его нашла там. Клянусь!
— Не волнуйся так, дорогая, я тебя не оставлю. — Он обернулся к Адамсу, прислонившемуся к кухонной двери.
— Давайте, урегулируем все сразу же…
— Давайте. Я обвиняю мисс Доман в тройном убийстве. Она убила Фей Карсон, Мориса Верда и Рафаила Свитинга, — произнес Адамс. — Но детально разберемся в полиции.
— Разберемся здесь и немедленно, — коротко заявил О'Брайен. — Мисс Доман настаивает на своей невиновности. У вас нет никаких доказательств.
— У меня достаточно доказательств, чтобы обвинить ее в убийстве Фей Карсон.
— Какие же они?
— Вначале я не видел причин для убийства и думал, что это сделал Джонни Доман. У него было не все в порядке с мозгами, и он угрожал Фей. Но он не мог убить, потому что в тот момент, когда Фей и Холанд выходили из «Голубой Розы», находился неподалеку, а так как он не знал адреса, то не мог оказаться в квартире раньше их. Морис Верд тоже угрожал Карсон. В его номере я обнаружил полный хаос: мебель была перевернута, все разбросано, и мне стало ясно, что там искали какой-то документ. Тогда я затребовал из Лос-Анджелеса все сведения о Морисе и узнал, что тринадцать месяцев тому назад он женился на Гильде Доман. В номере искали брачное свидетельство. — Адамс ходил взад-вперед по гостиной, держа руки в карманах, О'Брайен мрачно наблюдал за ним. — Потом мне сказали, что мисс Доман собирается замуж за мистера О'Брайена. Для нее это блестящая партия. И тогда я спросил себя, а не попытается ли Фей Карсон, которая знала о браке Гильды с Морисом, сообщить об этом счастливому жениху, и тем самым отомстить бывшей подруге: ведь у них были старые счеты. Тогда я стал проверять, что делала мисс Доман в ночь преступления.
Ее видели покидающей «Голубую Розу» за полчаса до того, как оттуда ушли Холанд и Фей Карсон. Девушки жили раньше вместе, и Гильда знала привычку Фей оставлять ключ под ковриком у двери. Поэтому замок не был взломан. Портье сказал мне, что мисс Доман вернулась домой в два часа ночи. Требуется не более двадцати минут, чтобы добраться сюда с Лессингтон-авеню. Вот и делайте выводы. Кроме того, портье сказал, что видел, как к мисс Доман поднимался Морис Верд, но он не видел его выходящим от нее. Очень похоже, что она убила мужа и засунула в холодильник, ожидая возможности избавиться от трупа. Возможно, Верд сказал ей, что Карсон знает об их женитьбе. Мисс Доман ходила к нему, чтобы найти брачное свидетельство, нашла его и уничтожила. Потом она пошла в «Голубую Розу», где и увидела свою будущую жертву в компании Холанда. Она тут же смекнула, что Фей приведет Холанда к себе, и он послужит неплохим прикрытием.
Итак, мисс Доман опередила Фей и оказалась в квартире раньше ее. Она выключила свет, убила бывшую подругу и спокойно отправилась домой.
О'Брайен встал, вынул из портсигара сигарету и подошел к бару.
— Все это лишь выдумки, — сказал он, закуривая. — Хороший адвокат вдребезги разнесет всю эту вашу гипотезу. К тому же Джонни признался, что это он убил Фей.
— Конечно, — согласился Адамс. — Ведь не на нем же вы собирались жениться. Вы не взяли бы мисс Доман замуж, если бы считали ее виновной. А мисс Доман очень хотела стать вашей женой, потому что любит денежки.
— Ваши обвинения не выдерживают критики, — заявил О'Брайен. — Вам придется передать это дело более умному коллеге.
— Через неделю я представлю необходимые доказательства, и никому не передам этого дела.
О'Брайен положил сигарету в пепельницу и взял пистолет, спрятанный Гильдой в баре.
— Не двигайтесь, или я буду стрелять! — и, взглянув на Кена, который все еще стоял в двери гостиной, добавил: — Подойдите и встаньте рядом с этим фликом.
Кену пришлось подчиниться.
Адамс не казался огорченным.
— Это ничего не даст, О'Брайен. Ей не удастся выкрутиться с двумя мертвецами: один — в холодильнике, другой — посреди кухни.
— Вы говорите так, потому что не знаете моей организации. Вы, конечно, чертовски хитры, но вам еще многому надо учиться, — и, обращаясь к Гильде, попросил: — Вызови Вайти, дорогая. Спидвей 56778. Скажи, чтобы привел с собой четырех человек. Для него есть дело.
Гильда, словно выброшенная пружиной, вскочила с кресла.
— На вашем месте я не стал бы этого делать, — тихо сказал Адамс. — Это ничего не изменит.
— В самом деле?! — сверкнул глазами О'Брайен. — Хотите знать, что мы сделаем? Мы пришьем вас, Холанда и портье. Мои парни унесут тех двоих мертвецов из кухни и сделают так, чтобы они исчезли. Вас же найдут внизу, убитым из револьвера Холанда, а тот будет валяться на лестнице, застреленный вами. Что же касается портье, он будет убит случайно.
— Очень правдоподобно, — похвалил Адамс.
— Безусловно. Фей Карсон же убил Холанд и никто другой, — обнажил в злой усмешке зубы О'Брайен.
Гильда дрожала так, что с трудом удерживала телефонную трубку.
— Я не могу, Сион, — наконец простонала она.
— Оставь, — нетерпеливо сказал О'Брайен. — Я все сделаю сам. Иди в свою комнату, и ни о чем не переживай. Самое страшное — позади.
Гильда, шатаясь, прошла в спальню и закрыта за собой дверь.
О'Брайен вновь взглянул на Адамса.
— Руки вверх, шутник вы этакий.
Из кухни в этот момент вышел Лео. Шерсть на нем быта выпачкана кровью и стояла дыбом. Он подошел к О'Брайену сзади, встал на задние лапы и передними уперся гангстеру под коленки. О'Брайен вздрогнул, оглянулся и отшвырнул животное ногой.
Этого хватило, чтобы рука Адамса нырнула под пиджак и вынырнула уже с пистолетом.
Раздались два выстрела, но О'Брайен все же опоздал на долю секунды, и между его глаз появилась кровавая дыра. Он выронил пистолет и зашатался. Адамс выстрелил еще раз, и О'Брайен упал вниз лицом.
— Мерзавец! — облегченно вздохнул Адамс. — Ну и натерпелся же я страху!
Холанд ничего не ответил: он упал в кресло и обхватил голову руками.
— Концерт окончен, — объявил Адамс, распахивая дверь в комнату Гильды. — Собирайтесь, красавица, теперь вам предстоит выкручиваться самой. Сейчас мы поедем в полицию, и там вы расскажете свои басни.
Гильда отшатнулась.
— Эта крошка, — Адамс указал на болонку, — разрушила все его грандиозные проекты. О'Брайен предусмотрел все, кроме собачонки. Идите девочка, не заставляйте меня ждать!
— Не подходите ко мне! — с искаженным ужасом лицом закричала Гильда.
— Возможно, судьям понравятся ваши ножки, и приговор не будет слишком суровым, — усмехнулся Адамс. — Если повезет, вы отделаетесь двадцатью пятью годами.
Гильда резко повернулась и молнией метнулась к окну. Зазвенело стекло, раздался долгий крик, и шестью этажами ниже тело глухо ударилось о тротуар.
Адамс вернулся в гостиную и, не обращая внимания на Кена, который все еще сидел, обхватив голову руками, вызвал управление полиции.
— Пришлите санитарную машину. Патрульную тоже. Мэддокс-Курт, сто сорок пять. Это срочно.
Потом он подошел к Холанду и как следует тряхнул его за плечи.
— А вы убирайтесь отсюда! Разве вам не хочется вернуться домой?
Кен, не веря, смотрел на детектива.
— Идите, живо! — прикрикнул Адамс. — Вас это больше не касается. Держите рот на замке, и не ходите по девкам. Ну, вперед!
Ничего не понимая, Кен поднялся и пошел к двери.
— Скажите, — неожиданно окликнул его Адамс, — вы не хотели бы усыновить его? — и указал на Лео, который притулился в углу.
Холанд с ужасом посмотрел на животное.
— Нет, — дрожащим голосом ответил он. — Все, о чем я сейчас мечтаю, никогда в своей жизни не видеть больше рыжих болонок, — и на подгибающихся ногах стал спускаться по лестнице.
На следующее утро, около восьми часов, Холанд остановил машину недалеко от дома Макса Паркера. Ждать пришлось недолго: дверь открылась, и Паркер нетвердой походкой вышел на тротуар. Кен вылез из машины.
— Я подвезу вас к банку, — сказал он как ни в чем не бывало.
Паркер вздрогнул и во все глаза уставился на сослуживца.
— Впервые вижу такую наглость! — гневно сказал он. — Как вы можете идти в банк, когда вас ищет полиция? Я не поеду с вами.
— Не стоит так нервничать, — улыбнулся Кен. — Я уже сам сходил в полицию. Этой ночью они нашли убийцу, я — вне подозрений.
Челюсть Паркера отвисла.
— Нашли убийцу! Так значит, это не вы?
— Конечно, нет. Как вы могли подумать?
— Ну, ладно. И все же я не хочу иметь с вами дела: вы разбили мою семейную жизнь.
И тогда Холанд задал вопрос, который мучил его в данный момент больше всего.
— Вы говорили вашей жене, что я ходил к Фей?
— Жене? Думайте, что говорите! Неужели я стану докладывать ей, что рекомендовал эту девку своим знакомым.
Кен облегченно вздохнул и похлопал Паркера по плечу.
— И если можно, не говорите об этом и Энн.
— Я не собираюсь ставить вас в дурацкое положение, — обиделся Паркер. — Для нас обоих это был хороший урок.
— А как чувствует себя ваша Мези?
— Она похожа на великомученицу. Она спокойна, словно ей дали наркоз, и очень вежлива со мной. Понадобятся месяцы, чтобы это забылось.
— Купите ей хороший подарок. Меховое манто, например.
— О, как вы распоряжаетесь моими деньгами!
— Отсюда вывод: никогда не признавайтесь жене в своих грехах… Но не стоять же нам здесь целый день! Вы поедете или нет?
Устраиваясь в машине Паркер с любопытством поглядывал на Холанда: ему казалось, что рядом находится совсем новый, незнакомый человек, от которого веет уверенностью, силой и энергией.
— Что же произошло на самом деле? Расскажите мне.
— Я знаю не больше вашего. Я пошел вчера в полицию и признался лейтенанту, что провел часть ночи с Фей. По правде говоря, я думал, он меня задержит. Не тут-то было. Лейтенант сказал, что убийца уже задержан и чтобы я убирался восвояси. Ну, а я не заставил себя уговаривать.
Машина подъехала к банку, и Паркер спросил:
— Вы расскажете что-нибудь Энн?
Кен покачал головой.
— Вы вели себя с женой, как мальчишка. Я постараюсь не повторить вашей ошибки.
Прошло пять дней, и Холанд в радостном предвкушении прогуливался по платформе. Через несколько минут подойдет поезд, которым возвращается Энн.
Холанд чувствовал себя спокойным и счастливым. Последние четыре вечера он потратил, чтобы подстричь лужайку, прополоть розы и навести порядок в доме. Все поручения, которые дала ему Энн перед отъездом, были выполнены. Кухня была покрашена, стекла вымыты, испорченная петля на калитке исправлена, автомобиль блестел…
Газеты много писали о той страшной ночи. Многие городские деятели были опозорены, отдельные полицейские чины полетели со своих мест, и среди них — капитан Джон Монтелли. Линдсей Барт должен был на ближайших муниципальных выборах занять руководящий пост в правительстве. Пресса сообщала также, что лейтенанту полиции Адамсу светят капитанские погоны.
Поезд медленно подползал к перрону, и Холанд увидел светловолосую головку Энн, которая высунулась из окна. Она махала рукой, и через несколько секунд уже замерла в объятиях мужа.
— О! Кен!
— Дорогая! Как мне не хватало тебя!
— Все было хорошо? — спросила Энн, слегка отстраняясь: муж удивил ее вдруг затвердевшей линией подбородка и губ и легкой худобой, которая делала его еще привлекательней.
— Я в хорошей форме! — улыбнулся Кен.
— Да, ты изменился… Ты не скучал, по крайней мере? Ты… ты выходил… по вечерам?
— Не было времени, дорогая. Я должен был выкрасить кухню и работал в саду.
— Странно. Ты уверен, что не наделал глупостей?
— До чего же ты подозрительна!
По дороге домой Энн рассказала о своем путешествии в Лондон и, сидя рядом с женой в зеленом «линкольне», Кен чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.
Они подъехали к дому.
— Посмотри на сад, — сказал Холанд. — Разве я не заслужил похвалы? А калитка? Видишь, как она легко открывается?
— Дорогой, кажется, мне надо снова уехать, — улыбнулась Энн, которая любовалась посыпанной гравием дорожкой и клумбой с розами.
— Это восхитительно! — захлопала она в ладоши, переводя взгляд на дом. — Ты даже вымыл окна!
— К вашим услугам, миссис, — отозвался Холанд, вынимая из багажника серый чемодан.
— О, Кен! — воскликнула вдруг жена. — Какой сюрприз! Он очарователен!
Кен проследил за ее взглядом.
На пороге дома с блестящими, устремленными на Холанда глазами, сидела рыжая болонка.