Тем временем тело Лоретты положили на носилки и унесли. Другой детектив о чем-то спрашивал Маццо, а тот пожимал квадратными плечами.
Я вернулся в свою гостиную и упал в кресло.
За окном зарычали моторы, хлопнули дверцы, и полиция со «скорой помощью» уехали.
Дверь открылась, и вошла миссис Гарриэт.
— Вот и все, Джерри. Вы не понадобились. Примите снотворное и ложитесь спать. Вы должны понимать, что для несчастной Лоретты это конец всем страданиям. Вам придется присутствовать только на кремации, но там вас никто не побеспокоит. Спокойной ночи.
Следующие шесть дней тянулись как шесть лет.
Маццо привозил мне еду, но мы не разговаривали. Часами я читал на балконе, а вечером смотрел телевизор. Спал, только если принимал снотворное. И пытался утешиться мыслью, что получаю сто тысяч в год. Но в ушах стоял отвратительный стук упавшего тела, отчаянные глаза Лоретты и ее слова: «Джерри, не верь никому, верь только мне!». Часто вспоминал о человеке, запертом в левом крыле.
На шестое утро, во время завтрака, Маццо наконец заговорил:
— Все в порядке. Расследования не будет. Ее сожгут сегодня в одиннадцать утра.
Как мне хотелось врезать ему по обезьяньей роже и крикнуть: «Ты убил ее, гад!»
Я встал и ушел в ванную.
— Что-нибудь не так? — спросил Маццо.
— Все так. Мне больше ничего не надо. Уходи.
— Говорю тебе, не дрейфь. Одевай маску и костюм.
Мы с миссис Гарриэт и ее пуделем были единственными родственниками. Но когда мы подъехали к воротам крематория, журналисты и телевидение были уже там. Охрана не пустила их за ворота, и слава Богу.
Пожилой священник с профессионально скорбным лицом пробормотал слова соболезнования и приступил к отходной молитве.
Когда гроб въезжал в печь, я опустился на колени. Последний раз я молился, когда был ребенком, и вот впервые за много лет молился, молился за Лоретту.
Прошли еще два дня. И вот, на утро третьего дня, когда я сидел после завтрака на балконе, к дому подъехал «роллс-ройс». Потом появились Джонас с чемоданами, и миссис Гарриэт. Она сказала несколько слов дворецкому, села в машину и укатила.
Я с облегчением вздохнул, но тут вошел Маццо.
— Сегодня поедешь в офис. Одевайся.
Он привез меня на «ягуаре» в контору. Охрана, как всегда, быстро отрезала журналистов, и мы поднялись в кабинет Фергюсона, где ждал Дюрант.
— Заходите, Стивенс, — кивнул он. — Садитесь. Я хотел поблагодарить вас за отличную работу на похоронах и понимаю, как это было нелегко. Мистер Ферпосон уже вернулся, и вы свободны на две недели. Вы отлично поработали, и мы довольны.
— Благодарю вас, сэр.
Дюрант открыл ящик стола и достал оттуда банковский чек.
— Вот ваша зарплата за первый месяц плюс небольшие премиальные.
Я взглянул на сумму: десять тысяч долларов.
— Благодарю, сэр, — и положил чек в карман.
— Вы свободны. Снимайте маску. Ваша одежда во второй комнате по коридору. — Легкая улыбка тронула уголки его губ. — Поезжайте к себе в коттедж. Из города не выезжать и, разумеется, никаких разговоров с прессой не вести.
— Как скажете, сэр.
— Тогда все, Стивенс. Можете идти.
У двери я обернулся:
— Мистер Дюрант, прошу вас передать мои глубочайшие соболезнования мистеру Фергюсону.
— Хорошо. Идите, Стивенс.
Следующие три часа я посвятил покупке нового гардероба. На Парадиз-бульваре был шикарный магазин мужской одежды, и я, что называется, отвел душу. Затем, убедившись, что ничего не забыл, погрузил свои коробки в «мерседес» и поехал к себе.
Охранник у ворот узнал меня и пропустил, не задавая вопросов. Подъезжая к бунгало, мне пришло в голову, что я променял одну тюрьму на другую. Но, с другой стороны, я наконец убрался из этого зловещего имения Фергюсона, и у меня были деньги.
Распаковав свои покупки, я позвонил в офис Фергюсона и попросил к телефону мисс Малькольм.
— Это Джерри Стивенс. Хочешь, поужинаем вместе?
Она рассмеялась моей напористости:
— Хорошо, согласна.
— Только я не знаю города. Ты знаешь какой-нибудь приятный ресторанчик у моря? У меня куча денег, так что мы можем роскошно провести время.
Она на секунду задумалась:
— Пожалуй, есть такой. «Альбатрос». Я слышала, там прекрасно кормят, но и цены у них кусаются.
— Вот и отлично. Я заеду за тобой. Где ты живешь?
— Не надо. Встретимся в ресторане. У меня есть машина. Тем более что мой дом будет трудно найти.
— Красивую девочку я найду, где угодно. Какой адрес?
— Я буду в ресторане в половине девятого, — отрезала она и повесила трубку.
Не хочет говорить, где живет. Что ж, мало ли какие у нее причины.
Самое главное, что она согласилась поужинать со мной. Однако любопытство побороло, и я попытался найти ее адрес по телефонной книге. Но его не было в справочнике. Впрочем, она ведь новый секретарь, и адрес с телефоном просто не успели впечатать.
После обеда я пошел на пляж. Купался, загорал и снова купался. Потом прикорнул под пальмой, и мысли мои снова вернулись к Лоретте, к похоронам, к предсмертному крику, полному ужаса. Мне стало жутко и одиноко. Я резко встал и огляделся. Пустынный пляж и тишина. Всю жизнь я общался с другими людьми, и одному мне было не по себе, особенно когда одолевали черные мысли. Я медленно вернулся в бунгало, но мертвая тишина давила на меня еще больше, чем на пляже. Предчувствие чего-то страшного не давало мне расслабиться и наслаждаться этим шикарным домом.
Вот если бы здесь была Соня! Тогда все было бы по-другому. И тут до меня дошло, что я просто влюбился в нее с первого взгляда, с того самого момента, когда увидел ее. И если бы она была здесь, я был бы счастлив.
А она? Как она ко мне относится? Только дружески? Ведь я теперь не безработный актер, а личный ассистент одного из самых могущественных людей в мире. И оклад у меня просто огромный.
И потом, если я в нее влюблен, почему она не может меня полюбить? Эх, если бы так! Неожиданно загоревшись желанием поскорее уйти из дому, я принял душ, побрился, надел светло-серый костюм, такую же рубашку и темно-красный галстук. Оглядев себя в зеркале, я остался доволен. Очень элегантно и изящно. Затем я решил, что сначала поеду в «Альбатрос» и закажу стол поудобнее, а потом проедусь и посмотрю город.
Едва я подошел к двери, как зазвонил телефон. Это было так неожиданно, что я несколько секунд смотрел на аппарат, прежде чем снять трубку.
— Да?
— Мистер Стивенс? — осведомился мужской голос.
— Да. Кто это?
— Мистер Стивенс, я Джек Маклин, инспектор отдела кадров нашей корпорации. — Голос у него был тихий, но уверенный, как у человека, привыкшего повелевать.
— Вот как? Чем обязан? — Его должность не произвела на меня никакого впечатления.
— Как новый человек, вы, наверное, не успели ознакомиться с правилами нашей корпорации.
— Я даже не знал, что таковые существуют, — ответил я усталым голосом.
— Понимаю, мистер Стивенс. Я послал вам копию. Вы получите ее завтра утром. Прошу вас внимательно изучить все пункты.
— Непременно. Спасибо, что позвонили, но я спешу.
— Мне очень жаль, мистер Стивенс, но одно из наших основных требований — это никаких личных отношений между служащими корпорации.
Я опешил.
— Что-то не пойму вас.
— Насколько я знаю, вы пригласили мисс Малькольм на ужин.
— А вот это не ваше дело! — рявкнул я.
— Мисс Малькольм тоже работает недавно и не знала об этом требовании, — продолжал он, словно не слыша меня. — Но ее уже проинформировали.
Я лишился дара речи от ярости.
А он все бубнил свое:
— Кроме того, мистер Стивенс, поскольку вы живете в одном из владений мистера Фергюсона, вам запрещено принимать там гостей.
— Послушайте, вы! — прорычал я. — Я личный ассистент мистера Фергюсона, и мне плевать на правила!
— Что касаемся вас, мистер Стивенс, то, возможно, и так. Но мисс Малькольм подчиняется мне и делает то, что я ей приказываю, — отрубил он и повесил трубку.
Дрожа от ярости, я набрал номер офиса.
— Корпорация Фергюсона, — ответил приятный женский голос. — Что вам угодно?
— Соедините меня с мисс Малькольм, — рявкнул я.
— Простите, сэр, это личный звонок?
— Да какая разница?!
— Одну минутку, сэр.
После долгой паузы она заговорила снова:
— Мисс Малькольм не может подойти. Может, вас соединить с инспектором отдела кадров?
Я бросил трубку. Да что же происходит, черт возьми?
Глава 9
Тихо шелестели пальмы под синим небом. Теплый океан безмолвно мерцал в сиянии дня. Я сидел на веранде, тупо глядя на эту волшебную картину.
«Мисс Малькольм подчиняется мне и делает то, что я ей приказываю» — эхом звучало в голове.
Если этот стервец думает, что будет и мне приказывать, как жить, то его ждет сюрприз. Я не дам ему влезть в мою с Соней личную жизнь.
Я сел в машину. Охранник у ворот узнал меня и, кивнув, поднял шлагбаум.
Время было начало шестого. И хотя я не имел представления, когда заканчивается рабочий день в корпорации Фергюсона, я надеялся, что выходить они будут через черный ход, то есть со стороны гаража. Во всяком случае, это единственное, что мне осталось.
Остановив машину неподалеку от гаража, я припарковал ее и приготовился ждать.
После шести вечера началось целое столпотворение. Сначала из гаража пошел поток машин. Это выезжали те, кто занимал должности покрупнее. Потом, уже пешком, начали выходить остальные.
Я завел мотор и напряженно вглядывался в лица женщин. Казалось, не будет конца людской реке. И, наконец, увидел Соню. Она шла отдельно ото всех, ни с кем не разговаривала.
Я дал ей свернуть на бульвар, а потом медленно поехал следом. Но едва машина оказалась на бульваре, как мне пришлось резко увеличить скорость, так как я оказался в потоке машин, нетерпеливо сигналящих на любую попытку ехать медленнее. Тихо ругаясь, я проехал мимо Сони и теперь видел ее только в зеркале заднего обзора. К счастью, я вовремя увидел освободившееся у тротуара место и, припарковавшись, выскочил из машины. Только бы не потерять Соню из виду! Ведь я не знал, где она живет. Наконец, увидев ее в толпе, я ринулся к ней, но она вдруг свернула на боковую улицу. Расталкивая прохожих и даже не огрызаясь на их комментарии, я вскоре догнал ее.