— Я подписываю только чеки, — и шел дальше, грубо расталкивая незадачливых поклонниц киноискусства.
Жизнь он вел сибаритскую. На окраине Вашингтона приобрел небольшую квартирку и обставил ее с выспренной роскошью — в соответствие со своими вкусами. Это было логово вечно голодного, смертельно опасного тигра, постоянно помышлявшего об очередном убийстве. Он работал на мафию, выполнял ее заказы, но в своем лесу не охотился. Время от времени он получал инструкции отправиться куда-нибудь в Мексику или Канаду, или в еще более экзотическое место и там отыскать свою жертву или подождать ее появления. За многие годы работы исполнителем смертельных приговоров он создал себе репутацию надежного и высокопрофессионального специалиста. Работал безупречно, следов не оставлял. Когда мафиози долго молчали, не брезговал левой работенкой и выполнял заказы частных лиц — помогал кому-нибудь избавиться от докучливого шантажиста или освобождал богатую матрону от осточертевшего мужа…
Такса Клинга была стабильной — сто тысяч баксов плюс накладные расходы. При норме три-четыре жмурика в год он мог позволить себе жить так, как ему нравилось. Деньги Клинг тратил на кабаки и шмотки. Женщины его интересовали мало. В очень редких случаях он с ними все же встречался, но делал это с помощью специального бюро и свидания устраивал в отелях, а не дома.
Несколько месяцев назад он был озабочен тем, чтобы подыскать себе экономку и прислугу для стряпни и ведения хозяйства. В таком вот задумчивом состоянии он повстречал Нго Ви — голодного паренька-вьетнамца в истлевшей рубахе и залатанных, линялых джинсах. Парень обратился к нему с протянутой рукой, сказал, что три дня не ел. Он был среднего роста, худой, как щепка, с большими испуганными глазами.
Клинг сразу же нашел решение, оказавшееся впоследствии лучшим из тех, что он когда-либо принимал. Он завел Нго в небольшой вьетнамский ресторанчик, заказал еду, и пока тот насыщался с жадностью оголодавшего волчонка, Клинг, не произнося ни слова, курил, изучая Нго своими серыми пытливыми глазами.
Наконец, насытившись, Нго отвалился от стола и извиняющимся тоном произнес:
— Спасибо, сэр, вы очень добры. Не подумайте, что я какой-нибудь бродяга. Просто никак не могу найти работу.
— Расскажи о себе.
История была простой и короткой. Отец парня, сержант американской армии, сгинул без следа, как только узнал, что мать Нго забеременела. Средства к существованию она добывала, продавая горячие пирожки на улицах Сайгона. Потом вместе с потоком беженцев попала в Штаты. К тому времени Нго исполнилось шестнадцать. Некий американский священник научил его читать и писать по-английски. Мать нашла себе работу в какой-то вьетнамской прачечной, Нго же никому не был нужен. Ничего не сказав матери, он ушел из дома — ее заработка не хватало на двоих. Через три дня, потеряв всякую надежду отыскать работу, он натолкнулся на Клинга.
Мысленно подытожив свои впечатления, Клинг решил, что из паренька получится прекрасный и преданный слуга, исполнительный и безропотный.
— Отлично, малыш, — сказал он. — У меня отыщется для тебя работенка.
Он вынул из бумажника две сотни и протянул их вьетнамцу вместе с визитной карточкой.
— Приведи себя в порядок, прикупи одежонку и приходи по этому адресу послезавтра к одиннадцати.
Через несколько дней Нго уже был обучен всему, чему надо, чего хотел от него Клинг. Он все схватывал на лету, как будто родился слугой и ни о чем другом никогда и не мечтал. Квартира теперь была вычищена до блеска, а самого Нго в ней как бы и не было, но он обладал способностью появляться в ту самую секунду, когда был нужен хозяину позарез.
Вскоре Клингу поручили срочную работу на Ямайке, и он оставил квартиру на попечение Нго, не задумываясь ни секунды. Он только сказал, что уезжает по делу недели на три.
Нго кивнул.
— Не беспокойтесь, сэр, все будет в полном порядке.
Клинг платил ему сотню в неделю, и паренек уже смог отложить небольшую сумму. Когда Клинг уехал, Нго отправился навестить мать. Он рассказал ей о своей удаче и дал двести долларов.
— Поступи на кулинарные курсы, — посоветовала она. — А я научу тебя стирать и гладить.
Вернувшись из «командировки», Клинг был приятно удивлен, когда Нго подал ему превосходный ростбиф. Надо ли говорить о том, какая в квартире была чистота.
— Прекрасная работа, — сказал Клинг.
— Благодарю вас, сэр. Что бы вы пожелали завтра на обед?
— Я доверяю твоему вкусу, так что давай трудись на свое усмотрение. — Он извлек толстую пачку стодолларовых купюр, отсчитал три и бросил на стол. — Это тебе на первые три дня.
Но только недели через две Клинг по-настоящему понял, какое сокровище приобрел.
Он отправился с друзьями в ресторан, оставив в квартире Нго. Услышав где-то около полуночи звонок, Нго открыл входную дверь. И отлетел назад, получив сильнейший прямой в лицо. В комнату ввалился незнакомый верзила в обтрепанной шляпе и засаленной спортивной куртке. А в руке — «пушка» 38-го калибра.
— Где Клинг? — рявкнул он.
Нго поднялся с пола и посмотрел на незнакомца, не моргая.
— Его нет, сэр.
— А когда он вернется?
— Не знаю, сэр.
Верзила оскалил желтые прокуренные зубы:
— Стало быть, этот ублюдок перешел на мальчиков. Ладно, я подожду его. А ты, желтая обезьяна, прочь с глаз моих!
— Слушаюсь, сэр. Но, может, вы желаете что-нибудь выпить?
— Тащи скотч.
Нго подошел к бару, смешал виски с содовой и добавил кубик льда.
— Ты знаешь, зачем я пришел? — спросил громила, отпивая глоток.
— Нет, сэр.
— Так вот, твой хозяин, этот ублюдок, убил моего брата. За это я его сегодня нашпигую свинцом. А теперь проваливай.
— Да, сэр.
Нго поклонился и медленно ушел на кухню.
Верзила поудобнее развалился в кресле и принялся терпеливо ждать. Так он просидел около часа, пока не послышалось жужжание поднимающегося лифта. Тогда непрошеный гость выпрямился в кресле и нацелил револьвер на входную дверь. Щелкнул замок, в проеме показался Клинг.
— Стой, сука! — проревел жлоб. — Я пришел расплатиться с тобой за брата!
Клинг спокойно вошел в комнату.
— Не кипятись, Луи. — Он не отрывал глаз от направленного на него ствола. — Давай все спокойно обсудим, как то пристало джентльменам.
— Никакой болтовни, ублюдок! Ты не оставил брату ни малейшего шанса! Он даже не узнал, кто его замочил…
Чьи-то пальцы стальной хваткой сомкнулись на его запястье. Луи заорал от страшной боли, смутно осознав, что рука сломана.
Клинг, не шевелясь, спокойно наблюдал за ходом событий. Минутой раньше Нго бесшумно, как тень, подкрался к Луи. Когда хрустнула кость, Клинг только слегка поморщился. Луи свалился на пол, теряя сознание. Нго поднял выпавший из сломанной руки револьвер.
— Прикончить его, сэр? — спросил он.
— Ты серьезно хочешь пришить его? — Глаза Клинга расширились от удивления.
— Да, сэр, он оскорбил меня.
— Что ж, валяй, только не здесь — в гараже. Незачем ковры пачкать.
— Я сделаю это в гараже.
— Давай тащи его туда.
Луи смутно чувствовал, что его куда-то несут: от боли он находился в полубессознательном состоянии.
Под многоквартирным домом располагался гараж, рассчитанный на четыреста машин. Клингу и Нго повезло: в гараже никого не было.
— Здесь, — указал Клинг.
— Да, сэр.
Киллер смотрел на вьетнамца с любопытством.
— Тебе уже приходилось убивать?
— Да, сэр. Жизнь в Сайгоне всему научит. Чтобы выжить, надо уметь постоять за себя.
Нго подошел к копошащемуся на полу Луи.
Клинг, как завороженный, смотрел, как Нго хладнокровно приставляет ствол к виску Луи и нажимает спусковой крючок. Гром выстрела — и в гараже снова стало тихо. Голова Луи дернулась, грузное тело обмякло и застыло в неподвижности.
— Неплохой выстрел, малыш, — одобрил Клинг. — Дай мне револьвер.
Он обтер рукоятку носовым платком и, опустившись на колени рядом с телом, вложил револьвер в руку убитого.
— Все, идем спать.
— Чашечку кофе, сэр?
Клинг весело заржал:
— Да, парень, тебе цены нет. Ты спас мне жизнь, и я этого не забуду.
— Вы тоже спасли мне жизнь, сэр. Я тоже этого не забуду.
И Клинг понял, что нашел не только прекрасного слугу, но еще и незаменимого партнера, такого же безжалостного и хладнокровного, как он сам.
Дня через два, ближе к ночи, когда Клинг после отлично приготовленного бифштекса потягивал бренди, раздался телефонный звонок. Хозяин снял трубку.
— Да, — сказал он.
— Это ты, Эрни? — спросил мужской голос.
— Да, а кто говорит?
— Лаки Лукан.
Клинг скривился:
— А, спец по богатым старушкам…
— У каждого свой бизнес, Эрни.
— Ладно, так чего тебе?
— Есть крупняк. Но подробности при личной встрече.
— Я берусь только за хорошие бабки, ты же знаешь.
— Какая у тебя сейчас такса, Эрни? Дело серьезное, все должно быть очень грамотно и аккуратно.
Клинг закурил, раздумывая. Он не шибко доверял этому слизняку.
— Ну, если так, то не менее трехсот штук. Плюс, конечно, текущие расходы.
— Побойся Бога, Эрни! Это много.
— Может быть. Но таковы мои условия. Я человек состоятельный и в работе не нуждаюсь. Ну, что, будем продолжать разговор?
Подумав, Лукан ответил:
— Черт с тобой, продолжим. Ты не можешь через пару дней прилететь в Парадиз-Сити?
— Это на юге Майами? Оплатишь расходы — прилечу.
— Хорошо, я должен проконсультироваться. Если твои условия будут приняты, я забронирую тебе номер в «Звездном». Это мотель, где я сам остановился.
— Номер на двоих, Лаки. У меня появился партнер. — И не слушая протестов Лукана, Клинг повесил трубку.
Чарльз Смит был у Джемисонов одновременно и лакеем и дворецким. Он служил у них со дня свадьбы. Обожая Шеннон, Смит ненавидел Джемисона, который был к нему груб и невнимателен. Все трудности ведения хозяйства ложились на плечи Шеннон и Смита.