И вот в очередной раз, закончив работу с крупными калибрами, мы переключились на восемьдесят второй. Под руководством Янтаря. Начали насыпать по сети окопов, которая располагалась по обе стороны дороги, идущей от Николаевки до шоссе Бахмут – Горловка.
– У нас погода испортилась. По нам летит, – вышел на связь Батя.
Батя был из проектантов. Спокойный мужик, в прошлом инженер, не помню точно.
– Стоп огонь! Хост, ты куда работаешь?
– По координатам работаю. У меня всё ровно.
– Наведись на Харитон 72772, Ульяна 27549. По готовности доложить.
– Наведён, к работе готов.
– Огонь.
– Есть огонь. Выстрел, полётное сорок два, наблюдайте.
– Опять по нам работают, – в эфир уже ворвался Ромаха.
– Стоп огонь! Хост, стоп огонь! Давай-ка сюда быстрее, блядь. Берёшь сопровождающего и пиздуешь сюда, бегом. – Ленон попросил Хоста прибыть к нему поскорее.
Мы спустились с ним вниз, к Гайдуку. Пока ждали Хоста, посмотрели, как распределён БК. Не лежит ли всё в одной куче и ждёт того самого прилёта.
– Габыч, узнай, где этот обмудок, – коротко бросил мне по радейке Ленон.
– Хост, Хост, я Габыч.
– На приёме.
– Где ты, уёбище? – поинтересовался я у Хоста о его местоположении.
– Я уже иду.
– Быстрее шевели своими культями, пока они не сломались.
Прошло ещё минут десять-пятнадцать. Хост с сопровождающим прибыл.
– Что у тебя не так, Хост? – спросил Ленон.
– У меня всё хорошо. Я каждый день проверяю состояние инструмента.
Пока Хост произносил эти жизнеутверждающие слова, я аккуратно и ласково снимал с него каску. И как только он закончил своё высказывание, я от всего сердца уебал ему с правой в щи. Потом разочек приложился Ленон. Потом я ещё добавил, каской в бубен. Для памяти.
– Ой, у меня там люфтик! Я вспомнил, подтянуть надо, я забыл!
– Ну вот видишь, а говоришь, что исправен инструмент. Будь повнимательней в следующий раз.
Ленон сказал это назидательно, немного с укоризной.
– Я всё понял, исправлю!
– Всё, пиздуй, – отпустил Хоста обратно Ленон.
После этого разговора прицел у Хоста не сбивался. Первое время, во всяком случае.
58
В один из дней хохол повадился работать по позициям группы Бати. Причём танчиком. Прилетало жёстко. То ли «глаза» где-то появились, то ли их спалили с птицы. Первый день обстрела – и сразу два «триста». Один из которых Аксай.
Ленон давно планировал ввести в дело группу снайперов. И момент настал. Старшим в группе был Гнедой. Также в группу входили Убийца и ещё пара бойцов из группы Эла. О Гнедом ничего не могу сказать. Убийца был из контрабасов. Прапорщик. Также к ним перевели Миру с пулемётом.
Парни выдвинулись в Николаевку и начали работать. Обнаружили «глаза» и, когда один из всушников пошёл до ветра, парни его там и положили. Прямо со спущенными портками. И хотя парни начали охоту за «глазами», обстрелы продолжались. В следующий обстрел двух штурмов контузило, но ребята отказались от эвакуации. Этот перекрёсток между Николаевкой станет одним из самых опасных мест вместе с дорогой на запад, к шоссе. Я потом так и прозвал этот путь – злая дорога. От четыреста девяносто седьмой к пятьсот второй точке.
Ленон отправил меня в Николаевку на контроль инженерных сооружений. Опять этот долгий путь с укрепа через поля. Путь шёл через Богатыря. Заодно глянул, что у него с трубами. Не соврал. Три полных окопа одноразок. Приятно посмотреть. Богатство!
– Ромаха, Ромаха, я Габыч!
– Габыч, это Батя, что для Ромахи?
– Встречайте, буду у вас через пятнадцать малых.
– Принял, встречаем.
Я зашёл в деревню. Мужики меня встретили. Осмотрел, как окопались, где скрываются от обстрелов. Все погреба в этих местах были сделаны на совесть. Видно было, что старались. Ужасы Великой Отечественной были здесь не забыты. Так же и мой прадед, вернувшись с войны и заново отстраивая разрушенный дом, сделал подпол на века, залив огромные валуны в фундаменте бетоном. В этих погребах можно было чувствовать себя вполне спокойно.
Подтянулся Эл, перекинулись с ним парой слов. Пересёкся с Убийцей, Гнедым и Мирой. В целом к инженерным сооружениям штурмовых групп нареканий не было.
– А где Ромаха-то? – спросил я у Бати.
– Сейчас идёт.
– Габыч, здорово, нахуй, блядь!
Ромаха, так же, как и Цыган, в своё время был совсем не в восторге от свалившегося на него кураторства в группе Бати. Но куда деваться, надо вывозить.
– И тебе, Ромаха, нахуй, блядь, не хворать! – Мы с ним хорошо ладили.
В двух словах узнав, как дела, я направился обратно на укреп. Зашёл к Гайдуку. Дал ему команду: на обратном пути при доставке провианта на позиции оттягивать скопившийся БК в расположение подноса, чтобы потом с нашими бронеавтобусами переправить в склады на ПВД.
Не успел я вернуться, как надо же было одному из наших, в солнечный день, на ровном сухом асфальте найти лужу говна и в ней утонуть. Никогда не мог к этому привыкнуть.
– Селен, Селен, я Ленон! – Ленон вышел по радейке чекнуть Селена.
В ответ – тишина…
– Селен, Селен, я Ленон!
– Селен, Селен, я Габыч! Ответь Ленону.
– Селен, Селен, я Габыч, ответь Ленону! Циркулярно, я Габыч! Все прокачивайте связь с Селеном!
Эфир взорвался голосами командиров групп и расчётов. Все начали звать Селена.
– Все, кто рядом с Селеном, пиздуйте к нему! – Я начал закипать.
Селен был добрый малый. Сам из Владивостока. Трудился матросом. Пришёл на фронт, освоил СПГ в совершенстве. И среди наших трёх расчётов имел наилучшие результаты при ведении огня по противнику. Но сейчас на ровном месте делал нервы всему взводу.
– Ленон, Ленон, я Селен! – В эфире возник Селен.
– Слышишь ты, хуйло! Какого хрена ты не на связи? – Ленон был на пределе.
– Не знаю, всё работает. Я у рации, – запетлял Селен.
– Значит, найди место, где у тебя радейка ловит, и живи там.
– Ну, я и так тут с вытянутой рукой стою, – проблеял Селен.
– Ты меня понял?
– Да.
На том и порешили.
59
На другой день я иду опять контролить точки. Поворачиваю из-за западной стороны холма к Кодемо и вижу, какая-то толпа сидит. Болтают так весело. Радуются осеннему солнцу и погоде, ещё тёплой в эти октябрьские дни. Подхожу ближе. Гляжу, наши голубчики. Поднос веселится. Отдыхают ребята, хихикают. Устроили ребята такой праздник, аттракцион. Ебаную фиесту. Это на войне-то.
Всё понимаю. Количество груза, переносимого ими за день. Километраж, который они преодолевают за сутки. Я это всё понимаю. Конечно, понимаю, конечно. Конечно. Конечно.
– Каска где? Сюда!
Первому, кто попался, я уебал прямым в бороду! Чисто для понимания, что я всё понимаю.
– Кто старший? – невозмутимо спросил я.
– Я старший.
Передо мной стоял мужик моего возраста, со взглядом совсем не дебила.
– Позывной твой?
– Петрович.
Петрович тут же получил в щи.
– Каску надень! Средства индивидуальной защиты должны быть на вас! Как старший группы ты отвечаешь за свой личный состав! Дойду до Гайдука, и ему пиздюлей дам, чтобы контролил вас! Как принял?
– Принял.
– Всё, бывайте мужики. Быть добру.
Петрович мне запомнился не только своей серьёзностью, но и ответственным отношением к делу.
А ещё нашли они, значит, собачку. Живности много там бегает. Хозяева уехали, а питомцы остались. Война, бывает. И прибилась эта собачка к группе подноса, которой руководил Петрович. Так и ходила она с ними.
Случай был один с этой собачкой. Как-то раз парни останавливаются на перекур в одну из своих ходок на передок. Отдохнули. Встают, собрали свой шмурдяк и собираются выдвинутся. А собачка стоит перед ними и рычит. Не пускает. Рычит, и всё тут. Уже решили пнуть её, глупую, как в метрах в ста от них прилёт, второй. Они все сразу по щелям. Спасла тогда эта собачка парней. Накрыло бы их артой, если бы не она.
Но, как всегда, бывает. Имбицилы есть везде. Приехал вместе с ростовскими тип с позывным Амад. Снайпер хуев. Взял и грохнул её. Мразь тупая. Просто так грохнул. На хрена? Бегала она и бегала, пользу приносила.
Потом его судьба закатилась. Так как был он в группе Бати, то Ромаха его забраковал. Характеристика была таковой: «Ебанат конченый». В штурмах люди всё-таки нужны близкие к хомо сапиенс. По итогу со временем Амад очутился в том самом подносе, у кого он по своей тупости убил эту собачку, которая парням жизнь спасла. Карма.
60
В один из последующих дней у Ромахи с Батей снова прилёт, снова два «триста».
– Ленон, Ленон, я Батя!
– На приёме.
– У меня два «триста». Лёгких. Один лёгкий, второй средний точнее. Характер и степень ранения не помню уже.
– Каким образом? У тебя же там всё окопано? – спрашивает Ленон и смотрит на меня.
А что на меня смотреть? Я что, Пушкин? Я был там, всё осмотрел. Все были зарыты и замаскированы. Насколько это возможно. Был также с северной стороны у Эла. Эл вообще молодчик.
– Броня на них была?
– Была, – отвечает Батя, но в голосе проскочила неуверенность.
– Ожидайте, скоро буду.
И Ленон сам уже выдвинулся в Николаевку. Провёл там дознание как положено. И, естественно, выяснилось, что эти два птеродактиля… Да простят меня птеродактили за сравнение с этими дебилами. Так вот, ходили они там без брони. При прилёте осколками их и зацепило.
Ленон по-своему провёл там воспитательную работу, но ещё очень долго нам придётся работать над этим аспектом военной подготовки личного состава. Пока они не поймут, что средство индивидуальной защиты должно быть на тебе, ёкарный бабай! Иначе ты способствуешь нецелевому использованию ресурсов.
Итак, сейчас я вкратце объясню, что такое ресурсы. Как и обещал в начале своего повествования. Мы ведём войну. Есть подразделение. Это ресурс. Восполняемый, пока идут добровольцы и прочие. Ты входишь в тело этого общего ресурса. Ты часть его целого, винтик в механизме, если хотите. И вот ты выперся! Такой нарядный. Без брони, без каски. Ну, чистый рекс, ниибацца! Если что, то пример беру со своего поступка, когда я в группе Роммеля выходил из окопа в кальсонах и каске. Помните? Да, на свой поступок я сейчас смотрю уже с другой стороны. Ну да ладно.