я Николаевки нам рассказали: по всем городам – рекламные щиты. И на этих щитах все из себя вагнера. Во всём тактикульном, зовут на работу в Контору. Красота – хрен сотрешь! И мои пацаны – Цивильск и один татарин, после ранения он работал в оружейке, позывной не могу вспомнить, хоть убей. Потрясный парень, спокойный, мужественный. Стоят они, один – в болоневой куртке, пилотке, синих портах и в резиновых сапогах. Второй – в галифе, фуфайке и какой-то вязаной шапочке. У меня даже была фотка на рабочем телефоне в таком виде. Мы тогда проорали с их вида и решили, что именно это фото должно быть на рекламных щитах, а не вот это всё нарядное.
В общем, оделись мы. Я взял автомат у Дивиди. Для съёмки. Напялил чью-то балаклаву. Своей не имел, так как морду лица прятать не видел смысла, но правила Компании есть правила Компании. И тут на нас выходит чей-то расчёт с вопросами по квадрату работы, я уточняю. Ленон спрашивает меня, почему не готово всё? Как не готово? Готово! Просто ещё одно маленькое уточнение. И всего-то. А времени уже полвторого или два.
Начали мы интервью, я там высказался. Сидел в блиндаже и с умным видом затирал что-то насчет настоящих воинов, которые решили проверить себя в этом рубилове. В какой-то момент интервью на меня вышли ещё с каким-то вопросом. Я порешал. Меня распирало. Прям весь такой естественный и киногеничный. Только глаза друг друга на фиг посылают. Это я потом уже увидел, когда смог. Естественно, рассказал, какой я эпический актёр. Мне задали вопрос о каком-то ещё актёре, который тренируется на каком-то полигоне. Я сказал, что в душе не ебу. Зачем мне вообще знать всех этих актёров, когда я невъебенное совершенство? Про себя подумал: «Что там готовиться? Иди да рубись».
Затем настал черёд Дивиди. Дивиди был проектант, родом из Тулы. Он рассказал, что работа в Компании для него шанс, спасибо Первому, что он ему его предоставил.
И тут я с ним соглашусь. Потому что сам прошёл этот жизненный этап. Первый просто сказал парням, что они востребованы. Они кому-то интересны. Да, многие погибнут и не вернутся домой. Но во всяком случае с пользой для Отечества и родных. Это я говорю о, скажем так, простых проектантах. Что сказать тогда о парнях с ВИЧ или гепатитом, которые в общем отвергнуты нашим гражданским обществом? Лучшие штурмовики шестого отряда – это штурма Андерсона. Его взвод практически на девяносто процентов был укомплектован из «браслетников». Думаю, меня никто не поправит и не скажет, что я не прав. У кого ВИЧ – белый браслет, у кого гепатит – красный. Могу сейчас ошибаться по поводу цвета, но это вообще неважно. Так называемые «Амбрелла». И Первый с Девятым сделали им лучшую терапию, которая стоит дороже всех и лучше всех. Это я почерпнул уже в госпитальных разговорах с этими мужиками. В накатах они творили чудеса. Иногда Дикому приходилось притормаживать их.
– Дикий, мы можем продвинуться ещё на двести метров.
– Я сказал – нет. На сегодня хватит. Закрепляйтесь.
– Но там можно выбить.
– Я сказал – нет.
Такие диалоги мы часто слышали по радейке. Они не думали от том, когда они умрут. Им было важно, как это сделать.
В общем, вскоре мы закончили все эти съемочные мероприятия. Приехала бэха, и пора было приступать к работе. Мы с Леноном расположились вдвоём у рабочего стола, на котором размещались радиостанции. За сапёрку я был уверен. Клузо я ещё раз утром дёргал к себе и ещё раз спросил, как он протралил. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Получил ещё раз ответ, что протралено всё.
72
Бэха поехала вдоль террикона выходить на позиции для работы. Я скомандовал огневым расчётам начать работу по плановым целям с различными интервалами и до команды «стоп огонь!». Ленон доверил мне это дело. Сам был рядом. С ним было спокойнее. Когда рядом есть опытный чел, получше как-то. И тут сухой доклад:
– Ленон, бэху въебали.
– Откуда въебали?
– Из района жанна тридцать один.
Я помню увеличенные зрачки Ленона и вопрос:
– Что у тебя туда работает?
– Там закрывает худой Хоста.
И почувствовал, как меня внутри отпускает. Мы онемели на мгновение.
– Что с экипажем?
– Двое выпрыгнули. Механ не успел. Сдетонировал БК, и от бэхи остался стоять один только двигатель в поле.
– Принято.
Штурма нашли парней из бэхи. Погиб механ с позывным Воробей. Бэха повернула при манёвре и попала в просвет между лесополками. Была засечена пидорами и отработана в бортину, то ли с граника, то ли с «сапога». Из-за большой силы взрыва и материалов, из которых была изготовлена техника, от неё ничего не осталось. Совсем. Ещё один ёбаный день…
Была поставлена задача Клузо и командирам групп, которые были неподалеку: осмотреться и найти Воробья. Точнее, его останки. По первым докладам никто ничего не обнаружил. Вечером на меня вышла бронегруппа:
– Габыч, Воробья нашли?
– Пока нет. Ищем. Там ебануло так, что найти что-либо сложно.
– Братец, ты постарайся. Хотя бы кусок. Хоть что-то домой отправить.
– Я понимаю, парни. Сделаем, что возможно.
БМД-4 была к нам прикомандирована для выполнения задач. Клузо осуществлял основные мероприятия по поиску Воробья. По ночи Клузо, Димитрян и медико-эвакуационная группа начали вести поиск Воробья. И нашли. Куски. Собрали их, положили на носилки. Доложили мне, что Воробей найден, и они его выносят. Время уже было к утру, и небо начинало сереть. Я понимал, что парни не успеют вынести до рассвета, и дал команду спрятать останки Воробья до вечера.
Клузо ещё по ночи собрал ногами брошенные пластиковые бутылки из-под воды, старый палёвщик. На него даже шёпотом орал, вы не поверите, но именно шёпотом орал Димитрян: какого, мол, хрена ты нас всех палишь. Но такова жизнь. Слава богу, что ничего страшного не случилось.
Да и Воробья нести было не просто. То нога свалится с носилок, то что-то из кишок. Носилки с ним припрятали до вечера. Я вышел на бронегруппу, сказал парням, что Воробей найден, но эвакуируем только к вечеру.
Стечение обстоятельств или нет, но Клузо служил именно там, откуда была эта бэха. Номер сто тридцать семь Рязанского полка сто шестой воздушно-десантной дивизии. Клузо, кстати, оттуда выперли в двадцать первом году. Как вы думаете, за что? Дал пиздюлей бойцу. За дело дал. И сразу перестал устраивать командование части. Попал в плеяду мужиков, от которых чистили наши доблестные войска за последние годы. Теперь у них в частях уборщицы убираются! Зато мамы спокойны! Сынок как на гражданке лежал, так и в часть перевезли лежать. Годик полежит и вернётся. Как был полупокер, так им и останется. Осталось флаги с радугой повесить в частях. Именно с радугой, они же не пидоры.
73
В этот же день хрюшки организовали нам свой бронетанковый контрнахрюк. Впереди стояли штурма Алота. Наши были от них метрах в пятидесяти в овраге. С алотовскими случилась почти та же история, что и с группой Азукара. Взвод Алота был только набран. Хоть и обучен, но не обстрелян. Это много времени и хлопот. В двух словах не объяснить.
Я как-то раз застал их днём. На нуле, когда встречал прибывающие группы Алота. Смотрю, группа лежит курит, балагурит. Все за хуй взялись и водят хоровод. В одной куче, не рассредоточены, рассосаны донельзя. Командир – такой же здоровый лоб, но с табунами, видать, ещё не работал. Я наорал на него, и ребята немного пришли в себя.
Или такой случай. Вечер, надо идти встречать ещё одну группу.
– Что, Габыч, пойдёшь? – спрашивает меня Комбо.
А там дождина хлещет, грязища. Моё любимое.
– Иди на хрен, Комбо! Тебе в отпуск скоро, вот иди и встречай. Дембельский аккорд, братец.
– Лады. – Комбо собрался, оделся и ушёл.
Не было его часа три-четыре. В свойственной ему манере по радейке он шипел и плевался ядом. Потом уже он рассказал, что встретил группу, и всё как у большинства в начале: физухи не хватает, бросают боекомплект, один пытался спрятаться в канаву и свалить. Комбо заметил его, надавал лещей. Запихнул обратно в строй. Так они и двигались. Всё это в темноте, под дождём и по уши в чернозёме. Комбо их довёл до позиций и оставил. А этот хрен, который прятался в канаву и боекомплект бросал, отполз в какую-то яму, достал гранату и разорвал свой договор с компанией в одностороннем порядке. Долбоящер, ей-богу. В таких моментах проявляется мужское. Либо ты преодолеваешь все трудности на пути и растёшь, либо твой договор с жизнью расторгается.
И вот пидоры начинают утюжить позиции взвода Алота. Парни начинают теряться. Ленон направляет к ним Богатыря. На усиление. Богатырь с помощью пиздюлины и чистейшего русского-матерного наладил взаимодействие между штурмами Алота и организовал оборону. Которая к этому времени трещала, но не поддавалась. Парни держались. По ним прицельно начал работать танчик петухов. Стало совсем невмоготу. Начали насыпать так, что Богатырь взял какого-то жмура и прикрылся им от пидорского огня.
На другом участке птица скинула ВОГ в окоп к Ружью. И он не взорвался! Ружьё, не веря своему счастью, выскочил из окопа и начал показывать разные пальцы птице, потом перебежал в другое укрытие. Повезло! Впрочем, такого нельзя сказать о бойцах Алота. Его взвод понёс большие потери, но линию обороны удержал. Оборотню прямым попаданием снаряда оторвало голову. Дело житейское. Хороший мужик был. Из группы Эла. Каторжанин из Великого Новгорода. Не повезло.
Этим сражением завершился день.
74
Клузо надо было возвращаться за Воробьём. Чтобы этого не делать, старый хитрец договорился, что медик из взвода Алота организует эвакуацию. Но Лето, так его звали, забил болт, и уже по вечеру Воробья вынесли Яникс и Груза со своей группой. Парни приехали недавно. Из питерских. Помните, я рассказывал про Суету? Это были два его подельника. Отличные парни. Как раз из тех, кто не пытался гаситься, а просто делал свою работу. Делали они всё ответственно, мозги не выносили. Чуть позже Ленон сделает из этих парней ДРГ.