Серьёзно? Это он мне? Габычу? Охуеть можно! Мёрф мне сказал: «Здорово, брат!». Я, конечно, виду не подал и просто поздоровался.
– Здорово! – ответил я и закурил.
Ну не мог я пока Мёрфу сказать «Брат»! Он командир мой был, когда я салабоном только пришёл. Сейчас он заместитель по бою у Дикого.
Постояли, перекинулись парой слов. Он курить бросил. Я по обыкновению садил одну за другой. Вышел Ленон с Рыси с птицей под мышкой, и мы поехали обратно в Новолуганку.
Время отдыха пролетело незаметно. В одно из посещений Рыси я получил ещё один подарок от Дикого. Сапоги резиновые с шерстяными вкладышами. Ёкарный бабай! Дикие тапочки есть, а тут ещё и сапоги!
В средине ноября Ленон организовал точку «Тритон». Мы взяли на вооружение тактику пидоров, и у нас появилась эта видеокамера. Не помню, откуда. То ли когда ещё ТЭС брали, то ли уже Ленон нарыл откуда-то. В общем и целом, было принято решение прилепить её на опору ЛЭП. К тому моменту отряд уже забрал всю линию железнодорожных путей от Андреевки до Курдюмовки. Будущие операторы «Тритона» были уже у ЛЭП с вечера.
Я выехал туда чуть попозже, чтобы проконтролировать, ну либо посмотреть, как конструкция с камерой эпически возносится на самую вершину. По приезде я увидел в глазах у ребят от этой задачи такой, мягко скажем, когнитивный диссонанс. С чем это было связано, мне было непонятно. Мы всё детство под Питером лазили по этим опорам с пацанами. В общем, это мероприятие затянулось, и Ленону пришлось искать добровольцев для решения данной задачи. Вызвались два паренька. К сожалению, не помню их позывных. Они не зассали и выполнили задачу, установив камеру на самую вершину опоры. «Тритон» начал работу в середине ноября.
Приближался две тысячи двадцать третий год. На днях Танатос привёз хорошую новость:
– Разговаривал с Мёрфом, в отпуск пойдём, как и обещано. К концу января.
Впрочем, что я всё о себе да о себе? Давайте поговорим о красоте. Что, в принципе, то же самое. Шучу, конечно, хотя…
Ладно! Произошло ещё одно значимое событие! Первым зэткам объявили, что двадцать пятого декабря они будут уже дома с семьями! Вот такой новогодний подарок сделал им Первый. И действительно, парни подмотались и быстро умчали домой. Даже вернувшийся после ранения Фарш. Он добился, чтобы его поставили пулемётчиком на бэху, потому что ходил хреново ещё.
В общем, все, кто остался жив, после первого захода получили дембель. Кто-то скажет, что царский подарок, мол, они должны были полностью отработать свой контракт. Скажу так: это были лучшие из проектантов.
В дальнейшем, конечно, качество человеческого материала снизится, но это же будет и с бригадными. Может, я уже буду на это смотреть с позиции приобретённого мной опыта, а может, так оно и есть. В любом случае мы не будем пиздеть, а будем работу работать.
Как-то раз Дикий сказал одному взводнику в эфире, когда тот пожаловался ему на человеческий материал:
– У Мёрфа же получилось! Ты ему расскажи, когда он из отпуска придёт, о плохом человеческом материале!
Оказалось, что подарок на Новый год от Дикого был не только в виде «сапогов», но ещё и в том, что тридцатого декабря наши тяжи начали заходить на позиции. А с тридцатого на тридцать первое – и штурма! Для нас с Леноном это был лучший подарок. На хуй тыл! Только в зарубу, только хардкор!
Мы сменили на позициях шестой взвод Маслика. Тогда отряд уже начал забирать лесополки, вытянувшиеся к Северско-Донецкому каналу.
Задача забрать правый, восточный берег стояла перед нашим взводом! Левый берег, западный, должны были забрать бойцы из отряда Зомби. В Андреевке толкались парни Андерсона. Лесополку рядом с Андреевкой забрал взвод Румпеля. Получилось у них это, конечно, не без трудностей, но сдюжили всем селом.
По пути парни сожгли несколько пидорских бэх и одну мотолыгу. И ещё опизденевшие хохлы убрались в воронку от снаряда. На своём ебаном недохаммере «Казаке». К сожалению, то ли наши, то ли хохлы потом расстреляют его артой. Так я на нём и не покатался. А очень хотелось. Иномарка же всё-таки.
Сменив Маслика, мы начали толкаться вдоль канала. Личный состав взвода обновился сильно. Считай, с нуля. Но, к чести парней, скажу, что старались и горели желанием проявить себя. И я радовался, глядя на этих мальчишек, конечно, проводя аналогии с собой. Радовался тем парням, которые прыгали вокруг Алота и Роммеля: дайте мне хоть, мол, что-то, я всё могу. Могу с граника, могу с покемона. Я же вагнер. И сейчас новые ребята, рвущиеся в бой, несомненно, радовали. Как говорится, когда уйдём, есть на кого Отечество оставить.
86
Пидоры по нам работали с Белой горы и Дивеевки. То есть с западной стороны. С севера, из района Ивановского, оно же Красное, также насыпали порядком. Судя по прилётам, свою арту они уже вывели с Бахмута, чтобы не рисковать.
Птицы, птицы, птицы. Они были уже повсюду. Большие, малые. Наши и пидорские. Всё уже жужжало круглосуточно. Непонятно было, где чья, от слова никак. Очень часто в эфире возникал вопрос: «Наша птица?» Ответ был, мол, нет, не тот, о котором вы подумали.
Я начинал рассказывать историю о том, как мы укрывались от всех птиц. Наших и не наших. Зачем командирам знать, что происходит на позициях? Зажужжало – укрылся. Иногда, конечно, на этот вопрос уже и на хуй посылал. Вообще я старался быть внимательным и справедливым руководителем. На сколько мог, естественно. В основном получалось, но иногда – нет. Это нормально.
Итак, наши группы начали толкаться, и довольно-таки успешно, вдоль канала. Группа Яникса и Грузы исполняла роль проводников. Ленон их обеспечил тепляками, ночниками, банками и так далее. Короче, проще сказать, чем не обеспечил. Мы продвигались довольно-таки успешно.
От Андреевки на север пёр Андерсон со своим амбрелловским отрядом самоубийц. Ну как пёр. Толкались. С трудом. У нас было гораздо проще поначалу. История с «Тритоном» пока не сыграла. И, к удивлению, наши птичники подсдулись.
На предыдущей боевой задаче доходило до того, что вечером мы долбили пидорские миномётные расчёты «сапогом» на максималках. Расстояние было в районе четырёх с половиной километров. Естественно, корректировали его птичники. Парни Глазка. И вечером Ленон отвозил на Рысь видео этого неистового безумия красок и вибраций.
Утром на меня выходит в эфире Дикий:
– Габыч, там командир соседнего отряда едет рассказать, как его доблестные бойцы сделали работу!
Но Зомби не знал, что у Дикого уже есть видос с нашей работой! Да, конечно, соревнование! Быть лучше, успешнее, нанести максимальное огневое поражение противнику! Это вам не айфоны с айпадами продавать в Москве, работая менеджером по продажам! Это история о воинах.
Такие моменты, конечно, разряжали обстановку, а в хорошем настроении убивать противника и прочую примкнувшую к нему разную нечисть как-то легче, задорнее, веселее.
А тут прямо их заколдовали, птичников. Ленон им ставит задачу, они приносят совершенно другое. Он им одно, они делают наоборот. И это стало происходить на фоне того, что взвод упёрся на точке лес девяносто пять в укреп хохлов, и упёрся так, что матушки мои. Два штурма, минус три группы. Яникс и Груза – «двести». Коммерс, за косяки переведённый из птичников в штурма, «двести».
На Ленона смотреть страшно. И в какой-то день он возвращается с Рыси:
– Габыч, если мы не возьмём этот укреп, взвод расформируют. Иди к парням, донеси им это.
Эту ситуацию разворачивать не буду, но был у нас разговор, что группы, которые размотало, самые слабые из всех наших. Ленон тогда был не согласен с моим видением. Я не настаивал, старший был он.
Тут мы наконец-то получили видеосъёмку хохлятского укрепа. От оператора БПЛА другого взвода. Бывает.
87
Мне поставили задачу, скажем так, воодушевить парней и сделать дело. Я вышел из блиндажа на улицу. Свежий воздух прибавил настроения и решимости. После блиндажного спёртого уличный морозный воздух был фантастический.
Я приказал по радейке всем командирам групп штурмовиков собраться на одной точке. Не бегать же. Между прочим, идти до парней километров пять. Не по прямой же ходим, а через тот же поднос. Всегда не помешает проверить, как располагается боекомплект, не в одной ли куче всё лежит.
Повстречав по пути снайперов, я услышал от них:
– Дядя Габыч, здорово!
– Ебало вам вскрою! Какой, на хуй, дядя! – поздоровался я с парнями.
Стоим ржём. Не помню позывного того парня. Шутник, блин.
У снайперов вообще хорошая компашка подобралась. Пулемётчик – огонь. Марций, молодой крупный парень, ждал, пока они все обучатся, и всё страдал, что без него всех пидоров убьём. У меня одно мерило было. Глаза горят! Готов умереть? Да, именно умереть! Тогда нормально. Пойдёт. Когда ставишь подпись на договоре с компанией или с Министерством обороны, то подписываешь договор со смертью, а не на жилищном сертификате расписываешься. Смерть я в шутку называл своей невестой. Сучка, так и не нашла меня. Значит, в бобылях мне ещё походить.
Добираюсь я до блиндажа, где сбор. Стандартно, «Краснодар – Луганск». Встречают. Молодцы, издалека заметили. А ещё фишку страхуют с другого места. Отлично!
Спускаюсь по этим не мраморным ступеням в еле-еле освещённый запитанными лампами от (как по-русски пауэрбанк? не соображу…) пауэрбанками.
– Здорово, Габыч!
– Здорово, мужики!
– Проходи, присаживайся
– Так, я не понял, ты орёшь на меня?
– Я не ору!
– Ну и хорошо! – сказал я. – А это у нас кто тут, усатенький такой? Коряжма, ты ли это?
– Я, – ответил Коряжма.
– Парни, обниматься не будем, не наш стиль. – Мужики заулыбались.
Уселся, в тесноте да не в обиде. Осмотрел всех присутствующих. Ламоть, Дуба, Валид, Алисияр, Коряжма, Джудас. Все на месте.
– Мужики, сами знаете, что произошло. На фоне этого было принято решение, что если мы не возьмём этот укреп, нас расформируют. За никчёмностью.