Мы продолжали движение, и вскоре смогли подобраться достаточно близко к линии врага. В тот момент, когда они заметили нас, я активировал режим призрака, а Искра мгновенно подняла щит. Мы шли прямо на них, не оставляя шансов на отход. Враги стреляли по нам, но их пули отскакивали от щита, не причиняя никакого вреда. Слышались крики, паника разрасталась среди тех, кто не понимал, как бороться с невидимым врагом, который словно растворялся в воздухе, а затем снова появлялся перед ними.
Я двинулся вперёд, оставляя Искру позади. Теперь я был совершенно бестелым и методично укладывал одного за другим. Каждый раз, как я подходил к очередному противнику, я ощущал их испуганные взгляды, видя их замешательство перед смертью. Один из них пытался скрыться, побежав вглубь леса, но я нагнал его и точным выстрелом уложил на месте. Ещё двоих я нашёл залегшими под стволом упавшего дерева, и они даже не заметили, как я оказался рядом с ними. Их последние секунды были наполнены страхом и паникой.
Наконец, бой утих. Вокруг стало тихо. Мы стояли посреди побоища, окружённые телами врагов, и на мгновение наступила тишина. Я встретился взглядом с Искрой, и на её лице читалось удовлетворение от успешно завершённой схватки. Мы не успели произнести ни слова, как послышались шаги — Кулак и его команда выходили из леса. Он осмотрел сцену боя и хмыкнул, удовлетворённый результатом.
— Кажется, с этим местом всё, — сказал он, оглядываясь вокруг.
Я подошёл к Искре, и мы вместе осмотрели поле. Но вдруг, среди тел врагов, я заметил странное движение. Один из муров, казавшийся мёртвым, медленно поднялся на колени и, качаясь, попытался достать что-то из кармана.
— Стой! — крикнул я, взмахнув рукой, но было уже поздно.
В следующее мгновение раздался оглушительный взрыв, и всё вокруг вздрогнуло.
Момент взрыва был настолько неожиданным, что адреналин буквально ударил мне в голову. Я инстинктивно перешёл в режим призрака, схватив Искру за руку и увлекая её за собой в нематериальное пространство. Вокруг нас разлетелись осколки, но в ту же секунду я увидел, как вокруг всей нашей команды взметнулся прозрачный барьер. Это был её щит — огромный, растянутый почти на десяток метров. Я и представить себе не мог, что Искра может настолько расширить свой дар.
Шквал осколков обрушился на щит, с визгом отражаясь от его поверхности. Это длилось всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы ощутить весь масштаб её силы. Она защищала всех нас, и если бы не её реакция, исход мог быть куда более трагичным. Но и щит, как оказалось, не был неуязвимым. Гвоздь, находившийся на самом краю, всё же получил удар — осколок прорвался через щит и глубоко вошёл в его живот. Возможно, он оказался ближе всех к эпицентру, а может, щит на краю был ослаблен. Но все остальные уцелели, и этому чуду было имя — Искра.
Я быстро повернулся к ней, чувствуя прилив благодарности и восхищения. Моя Искорка. Я довольно улыбнулся ей, приобнял и поцеловал в лоб.
— Ты умница, — прошептал я, чувствуя, как её плечи оседают под моими руками. — Быстро среагировала.
Но Искра вдруг зашаталась, и я едва успел подхватить её, когда её силы совсем иссякли. Я достал флягу и дал ей глотнуть живчика. Она выпила несколько глотков, и её лицо слегка порозовело, но усталость в её глазах осталась. Она перенапряглась, и я понимал, что её щит потребовал колоссальных усилий.
Пока я приводил Искру в чувство, остальные собрались у Гвоздя. Я подошёл, и то, что увидел, было совсем не радостным зрелищем: крупный осколок глубоко засел в его брюхе, кровь пропитывала его одежду, а на лице читалась боль, но Гвоздь, как всегда, выглядел спокойным, пытаясь даже шутить.
— Придётся заменить немного запчастей, — усмехнулся он сквозь стиснутые зубы, но в его глазах было заметно, что силы покидали его.
Я попросил остальных немного отойти, чтобы не мешать. Включив режим призрака, осторожно приблизился к Гвоздю, который смотрел на меня с напряжением, видимо, понимая, что без боли не обойдётся. Медленно наклонился, чтобы рассмотреть рану: осколок застрял глубоко, и вокруг него темнело от крови. Дышать приходилось медленно и аккуратно, зная, что любое неверное движение может вызвать резкую боль.
— Ну, давай, призрак, — прохрипел Гвоздь, стиснув зубы. — Покажи, на что способен. Только быстрее, пока я сам не достал его и не приложил тебе в ответ.
— Держись, сейчас вытащу, — сказал я, стараясь говорить спокойно, хотя сам чувствовал, как напрягаюсь от мысли, что один неловкий шаг, и всё может закончиться плохо.
Погружаясь глубже в свою нематериальную форму, я осторожно протянул руку к осколку. Секунды казались вечностью. Пальцы касались осколка, и, несмотря на всю осторожность, Гвоздь вздрогнул, стиснув зубы до хруста.
— Чёрт… мать его, — прошипел он, — давно так не развлекался.
Я продолжил вытягивать осколок, чувствуя, как сопротивляется ткань, в которую он вонзился. Гвоздь выпустил рваный, короткий выдох, лицо его побледнело, но он продолжал терпеть, не издав ни звука. Когда наконец осколок вышел, я тут же приложил бинты к ране, прижав их ладонью, чтобы остановить кровотечение.
— Славно сработал, призрак, — прошептал Гвоздь, его голос был хриплым, но в глазах мелькнул отблеск одобрения.
Кулак, не теряя ни секунды, вколол ему спек — стимулятор, который моментально придаёт силы. Гвоздь слегка поморщился, когда спек начал действовать, а затем медленно выдохнул, его тело расслабилось. Катя, склонившись над ним, закрыла глаза, и её руки стали светиться тёплым зелёным светом, как будто она сосредоточила всю свою энергию на том, чтобы помочь ему восстановиться.
— Лечи, лечи, Катенька, а то, боюсь, в следующий раз заживо схарчат, — пробормотал Гвоздь, чуть приподняв уголки губ в слабой, но искренней улыбке. Катя сосредоточенно молчала, её лицо было серьёзным, но в глазах читалась решимость.
Минуты шли медленно, я чувствовал, как напряжение начинает отступать, когда видел, что его лицо постепенно оживает, возвращаясь к привычному цвету, а дыхание становится ровнее. Способности Кати, хоть и не могли полностью исцелить его рану, явно помогали, ускоряя восстановление. Гвоздь, чувствуя себя чуть лучше, уже попытался сесть, опираясь на свою руку.
— Ну что, жив, курилка, — сказал он, переводя дыхание. — Ещё парочку таких приключений, и меня можно будет сдавать в металлолом.
Кулак хлопнул его по плечу, ухмыляясь:
— Хорош болтать. Дыши глубже, а то, смотри, снова развалишься.
Катя кивнула, явно довольная, что её лечение помогает. Мы все знали, что до полного восстановления ему ещё далеко, но видеть, как он приходит в себя, было настоящим облегчением.
Буквально через десять минут Гвоздь уже смог сесть, хотя было видно, что силы ещё не до конца вернулись.
— Живчика мне, и гороха подмешайте, — прохрипел он, прикладываясь к фляге, которую ему подала Лера.
Искра, придя в себя, тоже села рядом со мной, обнимая меня за плечи. Её лицо выражало облегчение, но также и изнеможение.
— Ты спасла нас, — тихо сказал я, глядя ей в глаза. — Если бы не твой щит, это могло бы закончиться гораздо хуже.
Она улыбнулась, чуть прикрыв глаза, и я видел, что ей приятно слышать мою благодарность, но у неё уже не было сил говорить. Она лишь кивнула и снова приложилась к живчику, пытаясь восстановить силы.
Тем временем Кулак посмотрел на Гвоздя и с ноткой грубоватой заботы произнёс:
— В следующий раз держись поближе к центру. Хватит уже, чтобы тебя рвало на куски, как картонную коробку.
Гвоздь улыбнулся, стараясь не показать боль, и отмахнулся:
— Да что ты знаешь, — ответил он, пряча улыбку под густой бородой. — Я просто хотел немного пощекотать вам нервы.
Но шутки шутками, а ему всё же требовалось время, чтобы прийти в себя. Катя продолжала заботливо прикладывать руки к его ране, помогая ему восстановиться, и я понимал, что, несмотря на все полученные повреждения, мы выстояли, и благодаря ей же.
Пока Гвоздь отдыхал, мы с Кулаком осмотрели поле боя, чтобы убедиться, что опасность миновала. Я внимательно осмотрел все тела, лежащие вокруг, проверяя, что никто не выжил и не сможет вызвать подкрепление. Наши усилия явно не пропали даром, и бой закончился в нашу пользу. Мы заняли позиции и прислушались к каждому звуку, но вокруг стояла тишина.
Гвоздь, наконец, поднялся, едва пошатываясь, но его стойкость поражала. Он взял раствор с горохом и закинул его в рот, проглатывая и чувствуя, как возвращаются силы. Через мгновение он поднял голову, его глаза снова приобрели уверенный блеск, который я знал и уважал.
— Ну что, — сказал он, оглядываясь вокруг. — Неплохо размялись. Но пора двигаться дальше.
Кулак взглянул на него, бросив оценивающий взгляд на его состояние, и кивнул:
— Пойдёшь сам?
Гвоздь усмехнулся, поднимаясь во весь рост:
— Конечно. Не хватало мне, чтобы вы таскали меня на себе, как малое дитя.
Мы быстро собрали трофеи, осмотрев обе огневые точки, где разжились оружием и патронами. Нашли десяток споранов и пару горошин — довольно неплохая добыча для такой стычки. Остальные выдвинулись к машине, пока я еще раз пробежался взглядом по месту боя, убеждаясь, что ничего важного не оставили.
Когда вернулся к машине, Кулак уже стоял рядом, вытирая пыль с ладоней и глядя на нас с задумчивым выражением.
— Думаю, что лучше вернуться в бункер, — сказал он, взгляд его был тяжёлым. — Нам нужно чтоб Гвоздь восстановился.
Гвоздь, держась за рану, которая всё ещё доставляла ему неудобства, покачал головой.
— Слушай, не надо обо мне беспокоиться, — отмахнулся он, усмехнувшись. — Через день-два буду в норме. К тому же, благодарю тебя, — он кивнул в мою сторону, — если бы ты не вынул осколок, всё могло бы затянуться на недели, у нас полевого хирурга в команде нет. Так что я в порядке, можем продолжать.
Кулак замолчал, оценивающе глядя на него, но затем кивнул. В конце концов, мы все понимали, что миссия не терпит отлагательств, и если не сейчас, то момент, возможно, будет упущен.