— Возьми! — к его ногам упал топор.
Но первым делом он увидел заражённого. Сидя совсем как человек по-турецки, он с наслаждением вгрызался в оторванную голову, тело охранника лежало рядом. Опять подкатила тошнота, учёный упал на колени. Понимая, что блевать уже нечем кое-как удержал спазм. Потратив на это значительные силы, он завалился набок, о чём тут же пожалел. Много крови, на него смотрели остекленевшие глаза животного.
— Что это за порода? Никогда таких собак не видел! — слова террориста привели в чувства.
Карельский не запомнил имени зэка, а называть обидным прозвищем, было не в его правилах.
— Как тебя зовут?
— Сухмет! — было небольшое замешательство, будто он хотел сказать другое.
— Я Дмитрий!.. На Стиксе не принято называться своими именами…
— Знаю, что другая планета! — перебил Сухмет. — Об этом потом, трофеи и дальше… Ты со мной?
Карельский кивнул. Его жизнь круто и безвозвратно изменилась, временный союзник, пусть даже террорист, не помешает. Тот, кстати, прибарахлился. На спине болтался рюкзак, в руках автомат и заткнутый за пояс пистолет.
«Не доверяет,» — решил учёный и мысленно с ним согласился.
В этот момент, послышалось близкое жужжание, дрон наконец-то их догнал. Террорист, недолго думая, вскинул автомат и выпустил в небо короткую очередь. Дрон тут же взорвался, пожалуй, слишком сильно, для своих размеров, искры полетели в разные стороны.
— Всё, ходу! — крикнул тот и побежал первым.
Карельскому ничего не оставалось делать, как последовать за ним, тут же шарахнувшись в сторону. Обогнавший его заражённый, тащил на плече мёртвую собаку.
Глава 35
У Коваля есть сын, мальчишка оторви и выбрось, так говорят соседские бабки. И капитану частенько приходиться его отчитывать, бывало и с подзатыльниками. То соседу окно разобьёт, то нос кому, а про успеваемость вообще можно помолчать. В данный момент, стоя на ковре у начальства, Коваль чувствовал себя в шкуре своего сына. Нашкодивший мальчишка с красными ушами.
— У тебя в подчинении восемнадцать егерей! Я ничего не путаю?
— Всё верно, товарищ полковник, — ответил тот, стараясь не смотреть в красные глаза командира. Он уже получил люлей.
— Так какого хера происходит? Три сука зэка слабака, против восемнадцати закалённых егерей с собаками б…ь! — полковник брызгал слюной и выражения уже не выбирал.
Вот что тут сказать? Егеря люди вольные, то есть не совсем конечно. Привязка к государству есть. Слабенькая. По сути, они инопланетяне, причём без права посещения земли. Гибнут, как и все, приходится быстро искать замену.
И что мы имеем на данный момент? Восемнадцать — всё верно! (Средств на увеличение штата не дают). Десять из них в загуле, выпили три дня назад и до сих пор похмеляются. А похмелятся приходится постоянно, чтоб хоть как-то поддерживать вожделенное состояние. Должна быть у людей в этой жопе хоть какая-то радость⁈ Так бывало и раньше, прокатывало. Остаётся восемь! Трое в лазарете с различными травмами, двое в рейде — охотятся на заражённых в соседнем кластере или просто мародёрят, что не запрещено правилами. Сколько осталось? Трое⁉ В итоге, два истинных патриота побежали за нацистом — не поймали, кстати. А третий идиот, взял самую молодую квази-псину и почесал за оставшимися. Картина маслом!
И что же говорить начальству?
— Виноват, товарищ полковник, — начал Коваль, прощаясь с премией, а возможно и с непыльной работой. — Но мы их найдём, уже ищем…
Кто-нибудь знает, сколько нужно учится, чтобы получить учёную степень в микробиологии и звание профессора? Профессура знает! Карельский знает! Он учился не полных два десятилетия и останавливаться не собирался, потому как если отстанешь от коллег, нагонять придётся долго и мучительно. К сожалению, та учёба осталась в прошлой жизни.
А сейчас, светило науки бежал за террористом, держась при этом за бок. Карельский уже ни раз проклял не способный держаться за зубами язык. Жалея о том, что в это ввязался, Галку и конечно же самого себя. Жену он больше не увидит, как и прошлой жизни. И вообще, ещё несколько метров и он рухнет замертво.
— Может передохнём? — просипел он на выдохе, автоматически снижая скорость.
Сухмет обернулся. Карельский, с некоторым злорадством заметил, что он тоже не в лучшей форме — красное от натуги лицо, прерывистое дыхание.
— Пять минут, — разрешил он. — Ты же не хочешь обратно в клетку?
Карельский даже отвечать не стал, унижение последних дней, коробило до глубины души. С ним обращались как со зверем! Злость, может быть поэтому он до сих пор на ногах!
— Я профессор микробиологии, — Карельский сам не знал, зачем он это сказал, а главное кому?
— А я солдат! — Сухмет воспринял это по-своему.
Стоянка была меж трёх раскидистых елей, долговязому Карельскому, приходилось пригибаться под веткой.
— В первый раз я убил лет в семь, дядя дал мне автомат и сказал казнить врагов. Я казнил! И дальше буду казнить! До последнего выдоха! Ты ведь был одним из них⁉
Карельский не ожидал такого перехода, кивнул на автомате и только после начал жалеть о содеянном. Сухмет не спешил стрелять, даже во взгляде не было. Много чего можно определить по глазам.
— Теперь, ты один из нас!
Мимо прошёл бегун, дохлая собака на его плече, сильно потеряла в весе. Интересный, многообещающий взгляд на Карельского. Опыта у профессора было немного, но его хватало, чтоб понять, бегун под полным контролем террориста, который продолжил после недолгой паузы.
— Я буду помогать как смогу, и от тебя жду того же… в меру профессии, — сделав паузу, сказал он, автомат в его руках, был всегда в движении.
Поняв его буквально, Карельский кивнул.
— Хорошо! Скажи мне, почему я вижу ребёнка и его слёзы? — кивок на бегуна.
При взгляде на зараженного Карельского лишь слегка затошнило, видимо сказывается привыкание. Урод в обосранных штанах, заглатывал собачьи кишки, словно сосиски и звук был соответственно хлюпающий. Но профессионализм, никуда не делся.
— А голоса до этого слышал? Тут! — профессор изобразил движение вокруг головы.
Террорист кивнул, как показалось с облегчением.
— Это твой дар Улья! Ты погонщик!
— Что значит погонщик? Может пастух? — Сухмет и в правду не понял.
Карельский терпеливо вздохнул.
— Ты когда-нибудь пас животных?
— Да! В моём роду нет бездельников, если нет войны, то работаем!
— Тогда посмотри на бегуна! Он похож на овцу или может корову? — Карельский почему-то начал бесится.
Террорист если и заметил, то не придал тону значения. И в правду, заинтересованный взгляд на бегуна, будто не видел и не управлял.
— Всё верно, я могу его пасти, вот здесь! — он тыкнул пальцем в свою голову. — Но ребёнок… Плачет! — Сухмет ещё раз ткнул в районе виска отросшим ногтем, слишком сильно, по напряженным скулам потекла струйка крови.
Карельский не был знаком с тонкостями обретения дара, только теория. Может это выверт улья? Или тут нужен психолог!
— Нужен ещё один заражённый, а лучше двое! Они друг на дружку хорошо влияют.
Сухмет, задумчиво посмотрев на подконтрольного и кивнул.
Чтение литературы по Улью в свободное время, дало свои результаты. Но на сто процентов, Карельский уверен не был. Его любопытство распространилось и дальше, когда часами просиживаешь в местной библиотеке, можно много чего нарыть. Допустим карта местности, не такая большая, как хотелось бы. Прилегающие к институту кластеры, городок на востоке, а они спешили на запад. Несколько деревушек, одна из них осталась южнее. Слуга террориста, скорее всего оттуда. Вот и вся местная география. Карта, к сожалению, на этом заканчивалась. Дальше большая вода, кластеры за ней, оставались тёмными.
— Мы на острове! — сказав это, профессор решил присесть на игольчатый дёрн, но быстро передумал, вставать будет намного сложнее.
— Знаю, придётся намочить шмотки, — неожиданно Сухмет заозирался, заражённый начал тихо урчать.
— Что? — беспокойство передалось Карельскому.
— Я слышу голос!
— Уррр…
— Тсс, — универсальный знак тишины заражённому.
Профессор и сам услышал.
— …будите ликвидированы! Повторяю! Граждане заключенные, вернитесь в распоряжение военизированной охраны! Бежать некуда, вы на острове…
— Просто радиоточка, — успокоился Карельский. — Где-то на дереве, может столбе, главное близко не подходить!
— Отдохнули! — бросил террорист, тут же сорвавшись с места.
Бежать так пришлось долго, ни у кого из них не было часов. По прикидкам Карельского пытка с редкими остановками продолжалась не менее двух часов. Радовало одно, заражённых на пути не попадалось.
Гонка закончилась неожиданно, Сухмет вдруг встал как вкопанный и повернулся влево, подозрительно уставившись на мирно стоящие деревья. Карельский согнулся, уперевшись руками в колени и проследил за его взглядом. Ветерок колыхал листву, ни птиц, ни зверья, в общем ничего подозрительного. Ибн не считается, подчиняясь воле погонщика, он неподвижно стоял за его спиной.
— Что там? — голос профессора, был сух как полдень в Сахаре.
— Тихо, — прошептал тот. — Кто-то идёт. Один.
Раздался едва слышный хруст, что послужило сигналом. Ибн сбросил тушу собаки и потерялся за ближайшими деревьями. Карельский даже «ой» сказать не успел, как оказался один. Поскольку он был далёк от войны и каких-либо партизанских действий, то не придумал ничего умнее, чем просто усесться на задницу.
— О, Вонючка! — из-за берёзы выскочил Тупой.
Профессор, удивившись новой неприятной встрече открыл было рот, но передумал, интуиция подсказывала, лучше помалкивай.
Зэк же, проскочив разделяющее их расстояние, уселся в метре от Карельского.
— Фух, ну и побегал я! — бросил клевец перед собой. — Не родился тот егерь, что Миколу отыщет… Меня ещё дед учил, в лесу прятаться. А ты чего тут? Один? — опомнился нацист, оглядываясь.