Овчарка, разумеется, не ответила, но, к удивлению Шпильки, обнаружилась рядом, в той же стремнине. А вот элита в воду почему-то не полезла, помчалась вдоль берега, но как-то неохотно. Она всё чаще косилась назад, на убегающего в противоположную сторону Сыча. А через некоторое время и вовсе остановилась, смирившись, что законная добыча всё-таки улизнула.
Шпилька выдохнула с облегчением, но расслабляться было рано. Течение всё дальше уносило её от обрубленного моста, и надо было как-то выбираться на берег. А потом найти, наконец, способ освободиться от стягивающего руки хомута и вернуться. Причём так, чтоб избежать повторной встречи с элитой.
Потому что той близости знакомства, каковая уже состоялась, Шпильке было достаточно по самое не балуй.
Глава 8Беги, Шпилька, беги!
Стремнина унесла Шпильку километров на пять ниже по течению. По пути встретилось ещё несколько фантасмагоричных мостов, состоящих из двух разных половин, состыкованных по ровному срезу. Пейзаж по обеим сторонам реки тоже менялся в произвольном порядке: топкие заросли камышей сменялись закованными в бетон причалами, высокими набережными и дикими скалами. Менялся, правда, естественно — ничего похожего на границу кластера Шпильке так и не встретилось.
Временами встречались и заражённые разных стадий развития, от медляков до громил, ещё сохраняющих некоторые человеческие признаки во внешности, но к низшим уже явно не относящихся. Был и рубер — подобно элите, он попытался было помчаться вдоль реки за уносимой течением едой, но быстро отказался от этой затеи.
А Шпилька в итоге сделала вывод, что вода заражённым почему-то очень не нравится.
На берег она выбралась уже в сумерках, уставшая и продрогшая. Здесь располагалось три двухэтажных барака, разделённых на квартиры — такие часто встречаются на окраинах ПГТ или затерянных в российской глуши умирающих городков. Шпилька забралась в ближайший, устроилась в брошенной квартире на втором этаже. Нашла на кухне ржавый нож и принялась пилить путы. Руки занемели и плохо слушались, да и нож оказался туповат, так что времени на это ушло немало.
Одно хорошо — овчарка не проявляла никаких признаков беспокойства. Значит, заражённых поблизости нет. Всё остальное было откровенно плохо. Живчик, забадяженный на коле, так и остался то ли в Лондоне, то ли в раскуроченном элитой грузовике муров. Оружия тоже нет. Осталась только горошина, которую муры не удосужились забрать, да подсумки с магазинами к Сайге. Ну и вот этот вот нож, которым не то что мертвяка убить — самой порезаться и то проблематично.
А мертвяки сейчас ой как нужны, причём не пустые.
Подумав немного, Шпилька отправилась мародёрить брошенные квартиры. Из полезного были найдены две банки тушёнки, уксус, сода и пустая бутылка из-под воды.
Тушёнку Шпилька вскрыла всё тем же ножом. Одну банку слопала сама, вторую, скрепя сердце, отдала собаке. Облизала пальцы, сожалея, что еды оказалось слишком мало. И тут в голову ей пришла мысль, от которой прежняя она — Анна, — пришла бы в ужас.
Шпилька поднялась и по второму кругу принялась обшаривать квартиры. На этот раз её добычей стали спички, авоська, судя по виду изготовленная ещё на закате Советского Союза, несколько мотков стерильного бинта, наполовину пустая канистра с бензином, скотч, шило и небольшой топорик, для надёжности примотанный к рассохшемуся топорищу изолентой.
— Ну что? — весело поинтересовалась она у неотступно следовавшей за хозяйкой Лаймы. — Устроим охоту? Только, чур, сильных заражённых сюда не тащить. И пустышей — тоже.
Овчарка радостно продемонстрировала Шпильке пасть со свесившимся языком и вильнула хвостом.
Первым делом Шпилька развернула бинты и отправила их отмокать в канистру с бензином, оставив снаружи только хвостики. Шилом и ножом проковыряла в одной из опустевших консервных банок небольшую дырку. Дальше стало немного сложнее, потому что вскрывать патроны Шпилька не умела и даже не представляла, с какого боку ей к этому процессу подступиться.
Пришлось осмотреть дом по третьему кругу. В результате с задней стороны обнаружился вход в подвал, где один из бывших жильцов оборудовал себе нечто вроде мастерской с кучей всякого инструмента, который Шпильке доводилось видеть только на картинках в интернете. Но главное — здесь был верстак с закреплёнными на нём тисками. И, разумеется, пассатижи.
Шпилька приступила к делу.
Ближе к вечеру перед ней вместо двух магазинов патронов красовалась небольшая горка пороха. Отдельно были сложены пули и гильзы. Последние она по здравом размышлении так и оставила лежать на верстаке, а остальное смешала с найденными здесь же гвоздями и саморезами и пересыпала в консервную банку, предварительно воткнув туда конец вымоченного в бензине бинта и закрепив его скотчем. Накрыла сверху второй банкой и снова замотала скотчем.
Вернулась в дом и занялась горохом. Пойло получилось ещё гаже живчика. Шпилька смогла сделать лишь два глотка, чудом при этом не лишившись содержимого желудка. Предложила Лайме — та, к удивлению, даже слизнула пару капель с ложки, но от второй порции ожидаемо отказалась.
— Ну что, появление супер-способностей простимулировали, пора заняться делом, да? — потрепала собаку по голове Шпилька. — Нам нужны те, у кого уже появился споровый мешок, но сами они ещё не превратились в каких-нибудь топтунов. И не больше двух, поняла? Справишься?
Овчарка в ответ лизнула Шпильке ладонь и сорвалась с места так, что только хвост мелькнул в дверном проёме. А сама Шпилька отправилась готовиться.
В центре асфальтированного пятачка между домами установила скреплённые скотчем банки. Аккуратно разложила вымоченный в бензине бинт, уведя его за угол одного из бараков. Второй бинт протянула к противоположному бараку — кто знает, с какой стороны придётся поджигать.
И принялась ждать.
Лайма отсутствовала не больше часа и вернулась в сумерках, приведя за собой всего одного лотерейщика. Бегала тварь быстро, но за собакой угнаться всё-таки не смогла.
— Сюда! — крикнула Шпилька, выглядывая из дверного проёма, чиркнула спичкой и поднесла к бинту колеблющийся огонёк.
Бинт вспыхнул, пламя весело помчалось к бомбе. Овчарка влетела в дом, рванула вверх по лестнице. Шпилька просто спряталась за стеной.
Рвануло так, что в домах зазвенели стёкла, по стене с наружной стороны застучала шрапнель из гвоздей и пуль. И всему этому вторил громогласный «урк» разгневанного лотерейщика.
Дождавшись, пока этот рык станет единственным звуком, Шпилька выглянула из укрытия, держа наготове топорик. Лотерейщик, разумеется, был жив. Но не особо здоров — ему неслабо посекло ноги. Правая вся была в лоскутах содранной кожи, а левая и вовсе висела на каких-то остатках жил. Не сумев встать после взрыва, он всё равно стремился к своей цели, полз, подтягивая себя руками, и непрерывно рычал.
Покрепче перехватив топорик, Шпилька решительно направилась к твари. Рык лотерейщика сменился уже привычным голодным горловым урчанием.
— Что, быстро бегать больше никак? — не без злорадства поинтересовалась Шпилька. — Бывает. Сочувствую. А теперь замри, мне прицелиться надо.
Лотерейщик, замирать, разумеется, не собирался. Увидев Шпильку, он с удвоенной силой пополз к ней. Шпилька попыталась зайти сбоку, чтоб рубануть тварь по шее, но та, неожиданно проворно развернулась, вытянув в направлении девушки руку с плоскими когтями.
— Ну вот и что мне с тобой делать? Ждать, пока кровью истечёшь?
Урчание стало возмущённым. Шпилька вздохнула и занялась грязной работой. Рубанула топориком по протянутой к ней руке. Отсечь, ясное дело, не отсекла, тут и оружие нужно посерьёзней, и сил побольше. Но мышцы повредила достаточно, чтоб обездвижить когтистую конечность.
Лотерейщик сохранил достаточно человеческих черт, и Шпилька старалась не смотреть на серое лицо с увеличенными челюстями. Но и особой жалости она не испытывала. Улей жесток. Здесь или ты, или тебя — третьего не дано.
Анна всегда считала себя обычной. Была сдержанна на язык, жалела всех и вся и содрогалась при одной только мысли, что может поднять на кого-нибудь руку. Шпилька оказалась саркастичной стервой, способной крайне быстро научиться убивать и выживать в мире, где кровожадные монстры могут вылезти из-за первого же угла, и не испытывать при этом никаких угрызений совести.
Вскоре лотерейщик затих. Шпилька, положив топорик, вытерла со лба пот и брызги крови, вытащила припрятанный в голенище ботинка нож и принялась вскрывать споровый мешок.
Добыча оказалась не такой уж и щедрой — всего три спорана. Ладно, и на том спасибо, всё лучше, чем совсем без них. Тем более, в одной из квартир ей, кажется, встречалась бутылка водки, так что живчик можно забадяжить прямо сейчас. Воды, правда, нет, но за неимением лучшего и так сойдёт — Жив ведь предупреждал, что пить эту дрянь теперь придётся постоянно, при первых же признаках недомогания вроде головной боли.
А голова у Шпильки уже слегка побаливала.
На приготовление ушло совсем немного времени. Сделав глоток адского пойла, Шпилька закашлялась и зажала рот. Желудок скрутило дикой резью.
Ну и дрянь же! Надо будет при первом же случае раздобыть что-нибудь сладкое, чтоб разбавить, иначе вкус грязных носков убьёт её раньше, чем какой-нибудь рубер.
Лайма, в отличие от хозяйки, положенную ей порцию вылакала без недовольства и ещё с надеждой покосилась на бутылку.
— Хватит! — строго сказала ей Шпилька. — Помногу нельзя!
Кинула в найденную барсетку живчик и раствор гороха, подхватила топорик.
— Всё, уходим!
Шпилька сама не понимала, почему не хочет оставаться в этом огрызке ПГТ на ночь. Удобное вроде место, тихое и с хорошо просматриваемыми подходами — можно было бы подождать с охотой до утра, отдохнуть. Но что-то гнало Шпильку отсюда, интуиция или что-то вроде того настойчиво твердила: «Беги!»
И Шпилька, никогда не верившая во всякую паранормальщину, на этот раз предпочла прислушаться.