пилька всё-таки решила называть агрегаты именно так, — внешников, урча, словно голодный заражённый, понёсся к домам. Второй натужно взревел двигателем, выбросил облако выхлопных газов и помчался следом, наводя раструб ствола на оппонента.
Грохот выстрела ударил по ушам, ветхий дом на окраине, мимо которого только что пронеслись внешники, медленно сложился стенами внутрь. Тут же последовал ещё один выстрел — его предварило низкочастотное гудение и сопроводила фиолетовая вспышка. Да уж, по спецэффектам понятно, что это уже били внешники.
Второй БМП, однако, не пострадал — вовремя дал задний ход, спрятавшись за стеной другого дома. Тот на секунду окутался облаком пара, а когда снова стал виден — вместо стен и крыши виднелись лишь оплавленные до неузнаваемости их остовы.
Шпилька наблюдала за дуэлью, забыв обо всём. А Лайма, напротив, беспокоилась всё сильнее. Овчарка бегала вокруг хозяйки, лаяла, пыталась тянуть Шпильку прочь, ухватив зубами за штанину. И усилия её, наконец, увенчались успехом.
— Ладно, ладно, иду, — неохотно сказала Шпилька и попятилась, не отрывая взгляд от кружащих между домами танков. Дуэль боевых машин завораживала, рокот и рычание двигателей напоминали симфонию, а грохот выстрелов был похож на грозовые раскаты.
Экипажам боевых машин не было дела до Шпильки, она стояла достаточно далеко и не представляла для них угрозы. Но звуки схватки разносились далеко окрест, а значит — совсем скоро сюда нагрянут заражённые. И, похоже, Лайму беспокоило именно это.
Подавив вздох сожаления, Шпилька нырнула в прибрежные заросли. Захлюпала под подошвами сырая земля, зашуршали острые листья осоки, закачались стволики камыша. Берег резко пошёл вниз, и вскоре Шпилька уже стояла по щиколотку в воде.
Бой оставшихся за спиной машин становился ожесточённее, выстрелы звучали всё чаще, но параллельно рокоту двигателей и грохоту пушек нарастал другой шум, больше похожий на топот. Шпилька опустила взгляд — по воде, несмотря на то, что они с Лаймой стояли неподвижно, шла рябь, сгоняя ряску прочь от берега.
Ничего себе вибрация, раз даже на воду передалась. Это кто ж там такой несётся на предполагаемый пир? Очередная элита?
Реальность оказалась прозаичней и намного страшней. Вода заволновалась сильнее, задрожали листья осоки. Выстрелы прекратились, обе БМП синхронно стали разворачивать стволы пушек в одном направлении. И тут из-за околицы крайнего, уже полуразрушенного дома, вылетело трое лотерейщиков и штук пять бегунов, уступавших первым в ловкости, но не в скорости.
Пушки выстрелили одновременно, тут же заработал крупнокалиберный пулемёт — чей, Шпилька так и не смогла разглядеть. Бегуны, сорвавшись с места в направлении вожделенных человеческих консервов, тут же прилегли отдохнуть в компании наименее везучего лотерейщика. Но на помощь оставшимся в строю уже спешила немного опоздавшая к началу пара топтунов. А следом невозмутимо следовало начальство, которое, как известно, всегда приходит вовремя — т.е. аккурат после того, как младшие, никому не нужные сотрудники примут первый удар на себя.
Сотрудниками оказались бегуны, а вот начальником бригады бойцов за право местной фауны кушать досыта оказался не кто иной, как рубер.
— Итить твою налево! — себе под нос пробормотала Шпилька и на всякий случай взяла двести третий наизготовку.
Лайма поддержала хозяйку рычанием и вздыбленной на холке шерстью.
Нервы у Шпильки за неделю, проведённую в Улье, стали воистину железными. Она не побежала и даже не испугалась ни дуэли боевых машин, ни явившейся на звуки схватки стаи. Заболоченный кусок реки тянулся от горизонта до горизонта, а воду заражённые ой как не любят. Раз уж даже элита не решилась в погоне за лакомой добычей зайти в воду, то про остальных и говорить нечего. Кроме того, у Шпильки ещё осталось немного подаренного Адой дезодоранта, так что в этот раз уйти от заражённых не составит труда.
Взвесив все «за» и «против», Шпилька, сама не зная, зачем, решила досмотреть разворачивающуюся на её глазах драму.
БМПшки, пятясь, успели дать ещё один совместный залп из пушек до того, как ведомая рубером стая добралась до них. Один из топтунов взвился в прыжке, обрушился пятками на машину, сражавшуюся против змеёнышей, взмахнул лапой — и отчаянно огрызавшийся пулемёт замолчал, отлетев в сторону вместе с чем-то, напоминающим изломанное человеческое тело.
Но отпраздновать победу топтун не успел — БМП внешников, откатившись ещё немного назад, снова выстрелил. Несмотря на то, что выстрел прошёл по касательной, топтуна снесло с брони, он рухнул на землю, проскользил метров десять и остановился, только врезавшись в стену вовремя попавшегося на пути дома. И завозился, поднимаясь.
Только тут Шпилька впервые осознала, насколько ей повезло при первой встрече с подобной тварью. Этот топтун был крупнее первого и, в отличие от того, уже перерождался в нечто более сильное. Но он выдержал попадание из не самой крупнокалиберной, но пушки! Да, не без потерь — на лапах топтун явно держался с большим трудом, да и ковылял теперь отнюдь не в сторону предполагаемой добычи, но он всё ещё был жив!
Экипаж второй БМПшки не растерялся. Бухнула пушка, выплёвывая снаряд, и топтун, наконец, рухнул и затих. Остальные твари, правда, тоже времени не теряли. Второй топтун вместе с парой лотерейщиков набросились на сликом борзую, по их мнению, машину, а рубер, обойдя поле боя по дуге, прыгнул к БМП внешников.
Как быстро люди, всего минуту назад пытавшиеся убить друг друга, стали союзниками. БМП, потерявший пулемёт, повернул пушечный ствол, попутно снеся им не успевшего убраться с пути лотерейщика, и выстрелил в рубера. Но не попал — тварь в последний момент пригнулась, пропуская снаряд над собой, и вцепилась длинными плоскими когтями в угольно-чёрную броню с белой эмблемой.
Округу огласил натужный стон раздираемого железа. БМП покачнулся и вдруг по дуге понёсся к ближайшему дому. Затормозил перед самой стеной, отчего рубера сорвало с крыши. Вместе с оторванным куском брони в лапах он влетел в стену дома, проломил её и едва не вылетел с противоположной стороны.
Внешники, воспользовавшись моментом, развернулись и погнали прочь. Им вслед понёсся один из лотерейщиков, а через пару секунд и выбравшийся из дома рубер.
Оставшиеся твари продолжили разделывать вторую БМП. Последний топтун обеими лапами уцепился за люк, поднапрягся — и запоры не выдержали. Люк сорвался с петель. Топтун, отбросив ставший бесполезным куском железа люк, запустил лапу в образовавшуюся дыру и вытащил наружу отчаянно барахтающегося человека.
— Надо бы помочь, как думаешь? — вскинув двести третий, спросила Шпилька Лайму, и прижалась глазом к оптическому прицелу. — Нам-то с тобой ничего не грозит, а вон тех мне жалко.
Момент был удобный — и топтун, и лотерейщик были повёрнуты к Шпильке затылками. Если удачно выстрелить, то есть шанс попасть в споровый мешок хотя бы одному из них, тогда экипажу танка станет хоть чуточку легче.
Шпилька выбрала цель, задержала дыхание и плавно потянула спусковой крючок.
Глава 17Решайся, Шпилька
Шпилька многое бы отдала за то, чтоб в руках у неё сейчас оказалась какая-нибудь винтовка. Автомат Калашникова, пусть современный и с оптическим прицелом, не особо подходит для прицельной стрельбы по далёким целям. Но ничего лучше у Шпильки всё равно не было. К тому же, Шпилька уже не раз замечала, что двести третий был словно специально пристрелян под её руку, хоть и не понимала, как это возможно.
Успокоив дрожь в руках, Шпилька перевела автомат в режим одиночной стрельбы. Сдула упавшую на лицо прядь, прицелилась.
Сдвоенный выстрел, надо сказать, получился отменный. Первая пуля, немного растеряв мощность из-за дальности, срикошетила от защищающей споровый мешок топтуна брони. Зато вторая вошла аккурат в узкую щель у основания мешка.
— Ай да Шпилька, ай да снайпер, — ошарашено пробормотала себе под нос Шпилька, сама не ожидавшая от себя такой меткости.
Топтун пошатнулся и грохнулся на бронированный борт БМП, разжав лапу, державшую человека. Тот рухнул, как подкошенный, завозился, поднимаясь на ноги.
Шпилька вновь прижалась к прицелу и дала короткую очередь по слишком близко подобравшемуся к потенциальной жертве лотерейщику. Эта тварь ещё не успела обрасти приличной бронёй. Но серая, обвисшая кожа, под которой бугрились гипертрофированно развитые мышцы, была уже достаточно плотной. Пробить можно, но одна пуля не сможет причинить существенного вреда. Так что патроны Шпилька решила не беречь.
До человека лотерейщик всё-таки добрался. Успел протянуть к нему свои лапищи, сграбастал в жаркие объятия и свалился, подминая под собой хрупкое тело. Послышался отчаянный крик — и тут же оборвался.
— Мля, — тихо выругалась Шпилька. — Чуть-чуть не успела. Ладно, пойдём, проверим, что там, пока оставшаяся сладкая парочка гоняется за нашими чёрными друзьями. Может, хоть споранами разживёмся. Да и горох лишним не бывает.
Собака радости от возвращения в село не испытывала. Наоборот, всё время рычала и скалилась, кося взглядом на следы танка внешников.
— Не возмущайся, мы быстро, — пожурила её Шпилька, приближаясь к танку.
Ни топтун, ни лотерейщик не подавали признаков жизни. А придавленный лотерейщиком мужчина, вопреки всему, оказался очень даже жив. Пыхтя, он пытался выбраться из-под тела заражённой твари и замер только когда увидел наставленный ему в лицо ствол двести третьего.
— Цел? — не снимая палец со спускового крючка, поинтересовалась Шпилька. — Кто такой?
— Относительно, — неуклюже пожал плечами мужчина, по виду — ровесник Шпильки. — Фарт я.
— Что делал тут, Фарт?
— Курьер я. Почту между стабами развожу. Списки ментат-меток, последние новости, личные письма.
— Почту — на танке? — саркастично усмехнулась Шпилька.
Представившийся Фартом удивлённо вытаращил глаза.
— А как ещё-то? Без каравана за пределы стабов только рейдеры и стронги ходят.