[20] Кфар-Гесс. Моисей Гесс - ключевая фигура в «обращении» Маркса и Энгельса в коммунистическую веру. Бакунин, который пришел к коммунистическим идеям раньше Маркса и благодаря тому же Гессу, писал (письмо Гильому от 11.1869): «Морис Гесс такой же образованный, как и Маркс, но более практичный и в известном смысле создавший последнего». О том, что он сделал с Энгельсом, Гесс писал с гордостью убежденного сатаниста: «Он покинул меня сверхревностным коммунистом. Так я сею опустошение» (Письмо Ауэрбаху от 19.06.1843. Цит по: И.Шафаревич. Цит. соч., с. 152). «Творить опустошение» - не это ли было высшей целью в жизни Гесса? Это, кстати, главная цель и Люцифера. Но по тем временам увлечение масонством и сатанизмом в рядах европейских социалистов и коммунистов было практически повальным. Маркс тоже писал оды во славу Князя Тьмы. И это, в общем, не удивительно. Все они готовились к такой революции, где кровь будет литься рекой. А это не богоугодное дело, а служение Дьяволу в чистом виде.
С конца 1841 г. Гесс стал одним из редакторов (до К. Маркса) кельнской радикальной газеты «Райнише цайтунг». Именно у Гесса Маркс получал единственную в своей жизни зарплату. После того, как «Райнише цайтунг», была запрещена правительством в марте 1843 г. Маркс воссоздал ее под именем «Новая Рейнская газета», с которой продолжал сотрудничать Гесс. Из его статей, как опубликованных, так и задвинутых в долгий ящик, Маркс действительно позаимствовал у Гесса ряд положений, которые впоследствии легли кирпичиками в теорию «научного коммунизма». Именно Гессу принадлежат мысли об относительном обнищании трудящихся при капитализме. Он же выдвинул идею об отчуждении труда в форме денег и критиковал концепцию прав человека, рожденную Великой Французской революцией, как защиту прав буржуазии. Предваряя Маркса, он доказывал, что коммунизм - это реализация на практике фейербаховского атеизма. Более того, как утверждают сионистские источники, именно Гесс дал Марксу основные идеи его выше цитированной работы «К еврейскому вопросу». И это все еще цветочки. Гесс ненавидел Россию и славянские народы, это ему принадлежит идея о «реакционных нациях», которую Маркс и Энгельс развили в своих русофобских писаниях позднее. Но самое главное - Гесс был одновременно и откровенным сионистом, идеологом «социалистического сионизма», и коммунистом - предвестником «еврейской революции», которую предстояло совершить в России его единоверцам и соплеменникам уже в другом веке.
В те далекие от нас времена Гесс вынашивал поистине сатанинские планы всемирного опустошения. Он пишет: «Наша религия (иудаизм) имеет своей исходной точкой энтузиазм расы, которая со времени своего появления на авансцене истории предвидела конечные цели человечества, и которой было дано предзнаменование мессианского времени». То время, которое Гесс называет мессианским, это «время всемирной победы социалистической революции». Он пишет: «Наш Бог - не что иное, как человеческая раса, объединенная любовью. Путь к достижению такого единения - социалистическая революция, в которой десятки миллионов будут замучены и уничтожены». Именно в ходе такой революции в России в октябре 1917 г. и последовавшего за ней «красного террора» был осуществлен сословный геноцид русского народа, массовое истребление ни в чем не повинных людей. Гесс воистину далеко смотрел. «Только поняв Моисея Гесса, человека повлиявшего на Маркса, Энгельса и Бакунина - трех основателей I Интернационала, -можно понять сатанинские глубины коммунизма», - пишет в своем исследовании «Маркс прежде марксизма» Марк Леон. Нередко это высказывание используют в подтверждение того, что все-таки марксизм есть производное от иудаизма. Но надо отличать влияние от конечного результата. В марксизм, как в большое озеро, влилось столько ручейков и речек, что обозначить лишь одну, или даже три по Ленину, как его основной источник, было бы непозволительным упрощением. Другое дело, что в наше время это «озеро» воспринимается многими скорее, как Мертвое море, а не как живой источник.
Замечу, что того же Гесса, как лидера течения «истинный (этический) социализм» (синтез идей немецкого идеализма, французского утопического социализма и этики Л. Фейербаха), который видел в коммунистическом обществе воплощение «практической этики», К. Маркс и Ф. Энгельс подвергли резкой критике в «Коммунистическом манифесте» (1848) (См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 4. М., 1955, с. 419-459). Прямо в «Манифесте» Гесс не упоминается. Полемика идет со сторонниками «истинного» или «этического социализма», произведения которых Маркс поносил в «Манифесте», имея при этом в виду, прежде всего Гесса: «За весьма немногими исключениями все, что циркулирует в Германии в качестве якобы социалистических и коммунистических сочинений, принадлежит к этой грязной, расслабляющей литературе» (там же, с. 573).
Те, кто утверждает, что именно Гесс «родил Маркса» и на этом основании приходит к выводу, что сионизм и коммунизм - всего лишь две стороны одной и той же медали, либо по оплошности, либо сознательно не вчитывались в те строки «Манифеста», где основатели научного коммунизма полемизируют с «пророком сионизма» Гессом и в его лице с другими сторонниками социалистического сионизма, выступавшими с проектами отдельного «рая на земле» в Палестине. И в этом случае Маркс не называет Гесса по имени, соблюдая тот пиетет, который поддерживался между ними вплоть до кончины Гесса. Основатель научного коммунизма разошелся с сионистами-социалистами еще до того, как возникли сионистские социалистические партии. Он считал их проекты утопическими и точно предсказал, что колонизация Палестины потребует немалых средств, в результате чего сионисты - социалисты, так или иначе, попадут в полную зависимость от капиталистов. Так оно и произошло ровно век спустя после публикации «Коммунистического манифеста». Социализм в Израиле в том виде, в котором его понимал Маркс, не прижился. Израиль был и остается вотчиной сионистского капитала, без которого существование еврейского государства было бы невозможным. Тем более интересно прочитать сейчас, что писал Маркс по поводу утопий «провозвестников сионизма» в 1848 году, за пятьдесят лет до создания Герцлем Всемирной сионистской организации и ровно за сто лет до создания Государства Израиль: «Они крепко держатся старых воззрений своих учителей, невзирая на дальнейшее историческое развитие пролетариата. Поэтому они последовательно стараются вновь притупить классовую борьбу и примирить противоположности. Они все еще мечтают об осуществлении, путем опытов, своих общественных утопий, об учреждении отдельных фаланстеров, об основании внутренних колоний [ «Home-colonies»], об устройстве маленькой Икарии[21] - карманного издания нового Иерусалима, - и для сооружения всех этих воздушных замков вынуждены обращаться к филантропии буржуазных сердец и кошельков.
Они постепенно опускаются в категорию описанных выше реакционных или консервативных социалистов, отличаясь от них лишь более систематическим педантизмом и фанатической верой в чудодейственную силу своей социальной науки. Вот почему они с ожесточением выступают против всякого политического движения рабочих, вызываемого, по их мнению, лишь слепым неверием в новое евангелие» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Цит. соч.).
Гесс, однако, оставался «этическим социалистом» и тогда, когда в 1846—51 гг. примыкал к Марксу, признав важность политико-экономических факторов для построения коммунизма. После 1852 г. Гесс жил (с перерывами) в Париже, занимаясь главным образом публицистикой. С 1863 г. он стал сторонником Ф. Лассаля. Умер он в бедности и одиночестве. Ни Маркс, ни Энгельс на его похороны не пришли. Впрочем, Маркс не приходил и на похороны своих родителей.
Маркс и Лассаль
Любопытно складывались отношения Маркса и Энгельса с Лассалем. Казалось бы, и он и Маркс начинали одинаково. Фердинанд Лассаль родился в Бреславле 11 апреля 1825 г. в хорошо обеспеченной еврейской семье, как и Маркс. В детстве он ходил с отцом в реформистскую синагогу. Дома соблюдали традиционные правила еды и субботу, отмечали праздники. Лассаль видел себя Мессией и писал в своем дневнике еще в ранней юности: «На самом деле, я считаю себя одним из лучших евреев, хотя и не признаю обрядовых сторон. Я мог бы пожертвовать, жизнью, чтобы вырвать евреев из их нынешнего тягостного положения. Я не побоялся бы даже эшафота, если бы только можно было этим снова сделать евреев уважаемым народом. Когда я предаюсь своим детским грезам, мной овладевает моя излюбленная идея - стать во главе евреев с оружием в руках и сделать их самостоятельным народом. (Лассаль Ф. Дневник Ф.Лассаля. Петроград, 1919. - 168 c). Может быть, Лассаль и стал бы вторым Жаботинским, не приди буквально через три дня после этой записи известие о «Дамасском деле», построенном на кровавом навете[22]. Жителей еврейского гетто Дамаска обвинили в ритуальном убийстве священника и его слуги. Дело это, стало действительно резонансным. Капуцины распространили слух, будто пропавшие убиты евреями с целью использования их крови для выпечки мацы. Двое из арестованных умерли под пытками, один перешел в ислам, а еврейский парикмахер Соломон Негрин дал под пытками вынужденное признание в убийстве и оговорил других евреев. Власти Дамаска объявили это признание и обнаруженные останки жертв бесспорным доказательством вины евреев в двойном убийстве. Последовала новая серия арестов и жестоких пыток, дошедшая до того, что 63 еврейских ребенка были взяты в заложники с целью выпытать у их родителей место, где спрятана кровь жертв. Весьма активно в роли обвинителя выступал в «Дамасском деле» французский консул в Дамаске. (См. Jonathan Frankel. The Damascus Affair: ‘Ritual Murder’, Politics, and the Jews in 1840 (Cambridge University Press, 1997). Почти одновременно с делом в Дамаске евреи с острова Родос, также находившегося под властью Османской империи, были обвинены в 1840 г. в убийстве греческого христианского мальчика. По этому делу были арестованы десять евреев, включая главного раввина, которых подвешивали на крюках к потолку в присутствии европейских консулов.