Она долго не могла выбрать, что надеть, хотя это, конечно же, не имело значения. Наконец Рейчел решила, что лучше выглядеть привлекательно, и взяла из шкафа простое, но элегантное черное шерстяное платье с длинными рукавами.
Его машина прибыла вовремя. Рейчел беспокойно вздрогнула, когда звякнул дверной колокольчик. Она нервничала еще сильнее, чем при появлении Жан-Люка. Со времени их встречи она была не в состоянии ничем заниматься. Просто сидела и предавалась воспоминаниям.
— Проснись, соня!
Рейчел чуть пошевелилась, когда в ее грезы проник чувственный голос с трогательным французским акцентом. Она сонно улыбнулась.
— Ты всегда так возбуждающе выглядишь по утрам? Иди ко мне, малышка, — шептал Жан-Люк, — открой свои чудные голубые глазки.
— Жан-Люк? — нежно улыбнулась Рейчел, с трудом веря в его реальность. — Что ты здесь…
Он не дал ей закончить фразу, закрыв рот настойчивым поцелуем. Рейчел поймала себя на том, что отвечает ему, невзирая на ранний час, на возможность появления служанки или, еще хуже, тети Клары.
Она обвила руками его сильную загорелую шею и наслаждалась его поцелуем и теплом его тела, удивляясь, как она раньше жила без него и без его объятий.
— Поспеши, ma chйrie![2] День прекрасен, не будем терять ни секунды.
Он нежно поцеловал Рейчел вновь, затем откинул простыню. При виде ее хлопчатобумажной пижамы он засмеялся.
— Сейчас прохладно. — Она состроила комическую рожицу, маскируя смущение. — В моей спальне нет центрального отопления.
— Ты просто очаровательна. — Жан-Люк прошелся пальцами вдоль перламутровых пуговок, возбуждая ее этим легким прикосновением. Его темные глаза сияли. — Как роза, хороша! Ты — самый сладкий соблазн. — Он посмотрел на нее с неприкрытым вожделением. — Mon Dieu![3] — простонал он. — Я не могу устоять.
— И не пытайся. — Глаза Рейчел дразняще распахнулись. Она никогда не испытывала ничего подобного ни с одним из мужчин и понимала, что такое никогда не повторится. — Ты знаешь, что я чувствую?
— То же, что и я. — Жан-Люк заключил ее в объятия и поцеловал с такой страстью, что у нее перехватило дыхание. — Ты моя, — хрипло прибавил он, слегка откинувшись назад, вглядываясь в глубину ее глаз, — на веки вечные!
Несколько минут в спальне стояла тишина. Рейчел знала, что никогда не забудет это мгновение. Взгляд Жан-Люка, его нежные, выразительные глаза, говорящие обо всем без слов… Он любит ее так же, как и она его.
Не важно, что подумает тетушка Клара. Она старая, ей не понять глубины их чувств. Теперь Рейчел осознала всю серьезность их отношений. Она нашла свою любовь и будет счастлива.
— Ты хмуришься. — Жан-Люк сдвинул темные брови, передразнивая ее с ласковой улыбкой. — Я разбудил тебя слишком рано? Ты предпочитаешь лениться? — Внезапно он поднял ее на руки, а затем бережно опустил обратно. — Почему бы нам не остаться?
— Ты же знаешь, что нельзя. — Рейчел обняла Жан-Люка за шею. — Если тетушка Клара или Наоми застанут тебя здесь… — Она бросила красноречивый взгляд на дверь спальни, прислушиваясь к звукам в доме. — Как ты вообще сюда проник? — спросила она с улыбкой. — Только не говори, что постучал в парадную дверь, сказал Хейсу, что хочешь меня видеть, и просто поднялся по лестнице в мою спальню, я все равно не поверю.
— Разве я похож на ненормального? Я воспользовался черным ходом.
— Но ведь Наоми наверняка была в кухне?
— Да, но я предпринял прекрасный отвлекающий маневр. — Глаза Жан-Люка озорно сверкнули. — Я стукнул в дверь кухни и спрятался. Наоми вышла и стала собирать… — Он развел руками. — Voilа![4] Я проскользнул внутрь.
— Что собирать? — На лице Рейчел отразилось замешательство. — О чем ты?
— Приходил молочник. Он оставил корзину яиц. Я разложил их вдоль дорожки. Наоми шла, как утка, подбирающая хлебные крошки.
— Ты неисправим! — Рейчел восторженно улыбнулась, целуя его в губы.
— Неисправим? — Темные глаза Жан-Люка блестели. — Что это такое?
— Значит — шалун. — Рейчел поцеловала его в чуть припухлые губы.
— Это мне нравится. — Жан-Люк запустил пальцы в золотые волосы Рейчел, возвращая ей поцелуй. — Просто здорово! А сейчас вставай. Утро прекрасно, сияет солнце, поют птицы. Каждый миг я хочу разделить с тобой.
Пока Рейчел натягивала джинсы и джемпер, Жан-Люк открыл окно. Она залюбовалась им, пока он стоял к ней спиной, вдыхая чистый весенний воздух. Ей нравилось смотреть на его широкие плечи, на темные, чуть вьющиеся волосы, касающиеся воротничка голубой льняной рубашки, на чистые, но потертые джинсы, обтягивающие стройные бедра.
Жан-Люк был для нее средоточием всех чувств и желаний почти с того самого дня, когда два месяца назад начал работать садовником у ее тетушки.
— Готова? — Он обернулся, протянул руку и подвел ее к окну. — Мы пойдем другим маршрутом. — Он засмеялся, увидев выражение лица Рейчел. — Не смотри так испуганно. Это совершенно безопасно. Видишь? Мы выберемся на крышу, осторожно спустимся по водосточной трубе, затем небольшой прыжок — и мы на свободе.
Рейчел поднялась на цыпочки и нежно поцеловала Жан-Люка.
— Если бы ты позвонил в дверь, все было бы гораздо проще.
— Но не так весело. Кроме того, мне бы пришлось долго ждать и терпеть недовольные взгляды твоей тетки. Дескать, совсем не дело садовнику ухаживать за племянницей хозяйки, не так ли?
Рейчел приложила к губам палец. Эта тема возникла в разговорах давно, и Рейчел ее ненавидела.
— Тетя Клара осторожна. Мне уже восемнадцать. Кроме меня, у нее не осталось родных. Она просто хочет заботиться обо мне.
Жан-Люк рассердился.
— Неужели она думает, что я могу обидеть? Клянусь, этот дом все еще живет в викторианской эпохе. Твоя тетка смотрелась бы очень внушительно в черном платье с фижмами и белом кружевном чепце. Она не доверяет мне то ли потому, что я иностранец, то ли потому, что я садовник. — Он воздел руки в типично галльском жесте. — Она, наверное, возомнила, что я украду тебя и продам, как белую рабыню. А что? Прекрасная идея! Мне кажется, за тебя дали бы хорошую цену.
Рейчел захихикала:
— Жан-Люк, ты просто неисправим, к тому же еще и непочтителен! Как ты думаешь, ты поэтому мне так нравишься?
Рейчел благополучно преодолела спуск по крышам, смеясь, потому что она никогда не чувствовала себя такой беззаботной и невероятно счастливой.
В течение считаных недель Жан-Люк сделался для нее всем, заменив вселенную. Она была готова идти за ним на край света, только позови. Чтобы соединиться с ним, готова была пробежать по горячим угольям.
Взявшись за руки, они неслись, как ветер, вокруг огромного дома, по подъездной аллее, скрипящей щебенкой под ногами, наружу в поля через деревянную калитку в ограде.
Рейчел ничего не замечала вокруг себя. Все ее мысли были сосредоточены на Жан-Люке. Не обращая внимания на недовольство тетки, все свое свободное время она проводила с ним. Свидания по утрам вошли в привычку. Волшебные часы, проведенные в прогулках и разговорах, страстные свидания в саду или в сарае, где угодно, лишь бы быть вместе.
Рейчел не знала, что такое счастье возможно. Весь мир преобразился для нее в те восхитительные недели. Она любила Жан-Люка всем своим невинным сердцем и говорила ему об этом тысячу раз, не имея представления, что его ответные признания значат так же мало, как и обещание остаться с ней навсегда.
Вернувшись с уикенда и обнаружив исчезновение Жан-Люка, она пережила сильное потрясение. В пятницу она беззаботно поцеловала его на прощание, уверенная, что в понедельник вновь увидит любимого.
Сперва она отказывалась верить, что он уехал. Ее окончательно убедило письмо, найденное на туалетном столике. До сих пор она не могла думать об этом. Письмо было слишком любезным, неестественно высокопарным. Вероятно, в стиле отразилась неприятная необходимость объявить ей, что все кончено. Содержание письма не оставило ни малейшей надежды.
Рейчел мучительно думала, как связаться с ним, и была неприятно поражена, когда осознала, что очень мало знала о нем в действительности. Она так наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним, что не задавала вопросов. Теперь-то Рейчел поняла, что он нарочно умалчивал о своей семье и своей жизни во Франции. Рассказывал о красотах родной страны, но при этом избегал подробностей.
Она была не в силах в одиночку совладать с болью разбитого сердца. Тетушка Клара отнеслась ко всему на удивление сочувственно, когда рыдающая Рейчел призналась, почему она в таком ужасном состоянии.
— Дорогая, мне не хочется повторять, но ты знаешь, что мне не нравилось, сколько времени вы проводили вместе. Ты действительно думала, что с таким человеком могла связать свою судьбу?
— Да! — повторяла Рейчел снова и снова, задыхаясь от рыданий.
Тетка посоветовала ей сменить обстановку и предложила даже оплатить поездку в Америку к дальним родственникам. Рейчел неохотно выслушала ее, но вскоре поняла преимущества такого шага. Здесь каждый цветок и каждая травинка говорили о нем. Там ничто не будет напоминать об утрате.
Рейчел оправила на бедрах превосходно сшитое платье. Она взглянула в зеркало и удивилась цвету собственных губ. В чем дело? Слишком яркий? Слишком явно указывает, что она пыталась произвести впечатление? Рейчел открыла косметичку, выхватила носовой платок и поспешно сняла с губ помаду. Так-то лучше. Теперь, по ее мнению, она выглядела самой собой, более бледной и хрупкой.
Жан-Люк вышел навстречу Рейчел и стоял чуть поодаль, разглядывая подметенную и посыпанную гравием площадку перед домом, которая поросла сорняками и нуждалась в уходе.
— Готова? — спросил он с легкой улыбкой, вопросительно приподняв темную бровь. — Нам пора ехать. Столик заказан на восемь тридцать.