— Сколько ты должна банкам? — обратилась она к подруге.
— Точно сказать не могу, но если в евро, то где-то тысяч пятнадцать или семнадцать. Эти гады в банках еще те проценты гребут!
— Я тебе дам двадцать тысяч с условием, что ты никогда больше не станешь обременять себя кредитами, которые не можешь выплатить. Я тут недавно хорошие деньги получила, на которые даже не рассчитывала, так что завтра мы сможем добраться до банка и снять. Здесь у меня наличных немного…
Сушкова моргала глазами:
— Ты не шутишь? Ты и вправду хочешь дать мне такие деньги и решить все мои проблемы?
— Отсутствие денег — не проблема, — сказала Варя, — вот отсутствие здоровья — это проблема. Так что получишь завтра все, что я пообещала, и живи спокойно.
Школьная подруга бросилась к ней с объятиями и поцелуями. А заодно чмокнула Андрея. И вдруг вспомнила, что у нее в машине есть шампанское.
Побежала за ним, а Андрей, когда остался наедине в Варей, развел руками:
— Тут хочешь не хочешь, пришлось ее взять. Только вот как от нее потом избавиться?
— Не надо избавляться, — попросила Синицына, — секретарскую работу она наверняка знает. А характер у нее не вредный.
— Я люблю тебя, — шепнул Андрей.
Но он ни разу не поинтересовался у Вари, где ее родители. Как будто знал, что они уехали. А ведь даже Варя узнала об этом накануне и не говорила ему. Конечно, он и сам мог случайно услышать…
Вернулась Сушкова с бутылкой теплого брюта. Андрей понес шампанское в холодильник. Жанна посмотрела ему в спину и тихо спросила:
— А ты меня с Томом Хейли познакомишь?
Синицына пожала плечами:
— Если случай представится.
— Будем надеяться, — энергично кивнула подруга и перешла на шепот, вероятно, чтобы не услышал Андрей. — А Хейли вообще пьет?
Шепот получился хриплым. От волнения, вероятно.
Похоже было, что Сушкова приступила к планированию своего ближайшего будущего, и Томтит входит в сферу ее интересов. Это было удивительно. Потому что до недавнего времени Сушкова верила в то, что ей предсказала когда-то Тамила Николаевна, а уж если бы та напророчила ей популярного актера, наверняка Жанна не держала бы этого в тайне. Вполне может быть, что она напросилась в дом Синицыных с надеждой, что встретит здесь Тома.
Зазвонил Варин мобильный. Она ответила на вызов и услышала голос Михеева:
— Хотелось бы поговорить, но у вас, кажется, гости.
— Заходите. Это не гости: это Андрей и школьная подруга.
Начальник службы безопасности пришел не просто так. И когда начался разговор, Варя поняла, насколько все серьезно.
— Владимир Викторович тянул с операцией лишь потому, что ему не говорили, что дело зашло так далеко. Но совсем недавно ему сказали, что шансов практически никаких. И потом он не хотел, чтобы его последние дни стали мукой для вас с мамой. Но теперь он начал сильно слабеть. Про боли ничего сказать не могу: Владимир Викторович ни разу не жаловался. Швейцария всплыла внезапно. Ему там даже дали какую-то надежду. Якобы у них были и более запущенные случаи. Так что будем надеяться.
Варя слушала и чувствовала, что по лицу текут слезы. Смахнула их, а Михеев посмотрел в сторону, словно не замечая их и надеясь продолжить разговор.
— Когда операция? — спросила Синицына.
— Он обещал перед ней позвонить. Но вроде запланирована через неделю. Кстати, он велел мне присмотреть за вами и попросить… Нет, даже настоять, чтобы вы никуда отсюда не выбирались.
— Мне грозит какая-то опасность? — удивилась Варя.
— Не знаю. Думаю, что нет, но всякое в жизни случается. У Владимира Викторовича врагов немного, но все-таки они есть, и контролировать их мы не можем.
— Я слышала о каких-то бандитах из девяностых, которые хотели ему отомстить, и о бывшем партнере, который вроде тоже угрожал.
— Омельченко, — подтвердил Михеев. — Но он вряд ли на что-то решится. Он получил от вашего отца отступные, и если бы остался недоволен и хотел отомстить, то сделал бы это раньше. Зачем ждать почти двадцать лет? К тому же он сейчас на Украине, и есть люди, которые по нашей просьбе держат его действия под контролем. Олег там сейчас занимается политикой. Собирается жениться в третий раз. С ревнивой женой — бывшей моделью — прожил до ее сорокалетия, пока она не стала терять товарный вид. Потом женился на молодой журналистке, которая активно боролась с коррупционным режимом Януковича и даже сделала себе имя. Потом ее нашли где-то избитой, с опухшим синим лицом. Она выступила по телевидению и рассказала сказку, как ее похитили, били, пытали, требовали выдать источники информации, после чего живой закопали в землю. Ей удалось откопаться и спастись.
— Это правда?
— Нет, конечно. Олег ее самолично избил за измены и хищения из семейного бюджета. Сами понимаете, человек, бьющий женщину, в силу трусости не может решиться на какие-то действия против человека более сильного и во много раз более состоятельного, чем он сам. Но если бы решился, то я бы узнал сразу…
— А бандиты?
— Из троих остались двое: один умер в тюрьме, другой, получивший меньше всех, попал под амнистию, освободился и вернулся на родину, где у него осталась жена с ребенком, начал выпивать. Ушел из семьи, а потом и вовсе спился… Теперь он в своем городке широко известный нищий, которому все подают, а особо сердобольные подкармливают. А на всякое серьезное преступление нужны средства, не говоря уже о расчетливом и трезвом сознании.
— Но есть еще третий.
— Этого ищем. Его срок закончился совсем недавно. После освобождения он вроде отправился в нашу сторону, но проверили его старые связи — нигде не появлялся. Не думаю, что он из мести будет рисковать получить пожизненный срок. Деньги у него какие-то есть, к тому же он уверен, что может разок попросить у Владимира Викторовича. Синицын не благодетель, разумеется, но способен что-нибудь подкинуть. А скорее всего, пошлет в мягкой форме. А я уж закрою вопрос навсегда. И тот знает это, а потому не сунется.
— А бывший муж Светланы?
Михеев покачал головой:
— Мелкая сошка. Сразу признался, что хотел просто ее ненавязчиво шантажировать.
— А как это?
— Просто говорить ей, что не может без нее жить, мол, любит и просит к нему уйти, иначе он все расскажет мистеру Бедрику. Она больше всего боялась, что муж узнает о ее связях с бандитами. Потому и давала ему время от времени какие-то суммы. Но было и другое: за ней некоторое время назад следили. И следили вполне профессионально. А когда заметили, что мы у них на хвосте, сумели уйти. Номер той машины мы пробили, но там полное несоответствие с выданным регистрационным свидетельством. А это уже наводит на мысль, что все, что произошло сейчас, кем-то спланировано. Какой смысл убивать генерального директора? Одного убрали, так назначат другого. Хотя все работники уверены, что мистер Бедрик был не просто генеральным директором, все считали его основным акционером. Конкурентам тоже его смерть ничего не дала бы. Предприятие развивается такими темпами, что гибель одного руководителя ничего не решает. К тому же если мы смогли засечь наблюдение за Светланой, то наверняка бы засекли и слежку за Владимиром Викторовичем, за вами или за вашей мамой. Когда вы гуляли ночью с Андреем… Ну, в ту вашу самую первую встречу… Вас две машины и пять человек прикрывали. Простите, конечно.
— И вы всегда меня прикрываете?
— Работа такая.
Варя не знала, благодарить его или возмущаться.
— А Андрея тоже проверяли?
Михеев кивнул:
— Само собой. Почти все, что он указал в своем резюме, правда. Только во французской фирме долго не могли его вспомнить, а потом наконец сообщили, что он действительно работал с ними по контракту, занимался перевозками. У него была маленькая фирма и три небольших грузовичка.
— Ну преувеличил немного, чтобы мне соответствовать.
— Да я ничего против не имею, — махнул рукой начальник службы безопасности. — А про жену свою он вам говорил?
— Что?!
— Да ничего, только она заявление написала, что он ее обокрал. Нам даже копию прислали. Короче, несчастный он человек. Его бывшая жена написала в перечне украденного: костюм от Валентино, подаренный ею, ботинки Марио Моретти Полемати… Не помню даже.
— «Полегато», — подсказала Варя, — хорошая обувь. У них даже слоган в рекламе: «Обувь, которая дышит». Значит, и свои ботинки он тоже украл?
— Нет, она написала, что все это подарено ею, а поскольку Андрей не желает с ней жить, то подарки теперь считаются воровством.
— Вполне по-французски, может быть. А вообще — выходит, что он несчастный человек, раз с такой жил и такую любил.
— Мы его тоже пожалели, — вздохнул Михеев.
Варя посмотрела на сурового мужчину, не веря в его искренность.
— Да-да, — подтвердил Михеев, — там этих подарков на восемьдесят тысяч евро, не считая платы за проживание в ее доме, которую эта мадам внесла в список нанесенного ей ущерба.
— А про автомобиль она ничего не написала?
— Про автомобиль ничего. Но если честно, меня это сейчас менее всего волнует.
— Меня тоже, — поняла его Варя.
Она тоже сейчас думала только об отце.
— Он прилетел уже, — произнесла она.
Михеев кивнул, даже не переспрашивая, о ком она говорит. Добавил, что Владимира Викторовича встретили и отвезли в отель, где он до конца дня пожалуется на боль в животе, и его отвезут в клинику, будто бы на обследование.
Николай Сергеевич посмотрел по сторонам и продолжил:
— Но я все-таки вернусь к основному вопросу — о вашей безопасности. За последние дни в ваше ближайшее окружение вошел один человек…
— Андрей? Так мы вроде обсудили…
— Нет, другой.
Варя задумалась, припоминая, а потом пожала плечами:
— Не понимаю.
— Некий Ярослав.
— Какое же это ближайшее окружение? Взяла с испытательным сроком на вакантное место аудитора. К тому же он работал в охране, которая вам же и подчиняется. Неужели при приеме на работу вы его не проверяли?